CC BY
28Ю.В. Селезнев
Особенности восприятия в русской письменной традиции русско-ордынских отношений в 1420-1460-е гг.
Время 1420-1460-хх гг. характеризуется окончательной утратой золотоордынским государством единства. На карте Восточной Европы одно за другим возникают независимые джучидские государства, которые начинают выстраивать свои отношения с соседними странами.
Необходимо отметить, что в 20-е годы XV столетия от Орды отпадают восточные владения: образовываются Сибирское, Казахское, Узбекское ханства и Ногайская орда. На протяжении 1438-1445 гг. свергнутый хан У луг-Мухаммед ведет самостоятельную политику, которая завершается появлением на карте Восточной Европы самостоятельного Казанского ханства (Худяков, 1991, с.32-33). В 1460-е гг. начинается активная борьба за самостоятельность Крымского и Астраханского улусов, продолжающаяся с разной интенсивностью и переменным успехом вплоть до 1502 г. (Зайцев, 2004, с.62). Самым крупным осколком Джучиева Улуса оказывается Большая (или Великая) Орда, занимавшая кочевья от Днестра до левобережья Волги. Однако с 1456 г., с потерей Ак-Керма-на, который захватили турки, татары Большой Орды не рискуют кочевать даже в правобережье Днепра. Не часто они появляются и в левобережье Волги.
Процесс распада Золотой Орды активно влияет на взаимоотношения Руси со Степью. Отныне русским княжествам приходится иметь дело не с одним государством, а сразу с несколькими, нередко враждебными друг другу ханствами.
При этом различные аспекты отношений находят отражение на страницах письменных памятников, которые фиксировались в категориях мировоззрения того времени.
Смерть Василия 1 и передача власти его малолетнему сыну вызвала претензии на великокняжескую власть его дяди Юрия Дмитриевича. Обладавший полководческим талантом и авторитетом в войсках, Галицкий князь мог рассчитывать на успех.
Однако ни московское боярство, ни удельные князья (братья Дмитриевичи -Андрей, Петр и Константин) не поддержали Юрия. Кроме того, за спиной десятилетнего
Василия 11, как гарант завещания его отца, стоял великий князь Литовский Витовт. Галицкий князь оказался в политической изоляции и был вынужден вступить в переговоры.
Дипломатическую миссию возглавил митрополит Фотий. В результате длительных переговоров было заключено перемирие на условиях: «не искать княжения собою, но царем, которого царь пожалует, тот будет князь великий Владимирский» (Полное собрание русских летописей (далее - ПСРЛ). Т. XII, с.З; ПСРЛ. Т. XXVI, с.188). То есть переговаривающееся стороны, без вмешательства татар, признали, что власть ордынского хана имеет право на суд русских князей и права на распоряжение княжескими владениями.
В то же время, стабильности в степи не было. Выражением этого явился тот факт, что осенью 1425 г. ордынцы разграбили окраину Рязанского княжества, после чего «возвра-тишася с полоном в поле». Однако рязанские войска «идоша в погоню за ними и постигоша их, биша и полон отъяша» (ПСРЛ. Т.Х11, с.6-7).
Зимой 1428-1429 гг. ордынцы совершили набег на Галич. По данным Московского летописного свода конца XV в. татары «при-ходиша ... к Галичу, града не взяли, а волости повоеваша» (ПСРЛ. Т.ХХУ, с.248). Софийская первая летопись уточняет, что ордынцы «стояли в Галиче месяц» (ПСРЛ. Т.У, с.263). В январе (на Крещение - 6 января) 1429 г. ордынцы «приидоша изгоном на Кострому и попленишв отъидоша на низ Волгою» (ПСРЛ. Т.ХХУ. - С.248). Софийская первая летопись добавляет к числу разоренных городов Плесо и Лух (ПСРЛ. Т.У, с.263). Великий князь Василий 11 послал в погоню за ордынцами «дядей своих Андрея и Константина Дми-триевичев, а с ними Ивана Дмитриевича с своими полки» (ПСРЛ. Т.VIII, с.94-95; Т.Х11, с.8; Т.ХХУ, с.248). Русские войска преследовали противника до Нижнего Новгорода. Однако догнать татар не удалось, и командующие войсками приняли решение о возвращении. В то же время, князь Фёдор Пёстрый и князь Фёдор Константинович Добрынский «утаився от князей и воевод ...погониша за татары и угониша зад их, побиша татар и Бесермен и
полон весь отнята, царевича и князя Али-бабы не догониша» (ПСРЛ. Т.ХХУ, с.248). В договорной грамоте князя Юрия Дмитриевича с великим князем Рязанским Иваном Фёдоровичем от 31 марта - 5 июня 1434 г. сохранилось упоминание об ордынских пленниках, которые были захвачены когда «царевич Махмуд-Хозя был ... в Галиче ратью» (Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей ХГ^-ХУ! вв. (далее - ДДГ). № 33. - С.86). Поскольку источники зафиксировали лишь один набег ордынцев во главе с царевичем (не названного по имени), то указание грамоты необходимо отнести именно к событиям 1428-1429 гг.
Вероятно царевич Махмуд-Хозя (Мухаммед-ходжа) на момент нападения на русские княжества являлся владельцем Булгарского улуса. На такой вывод нас наталкивает тот факт, что весной 1431 г. «князь великий Василий Васильевич посылал ратью на Болгары Воложские и Камские князя Фёдора Давидовича Пёстрого; он же, шед, воева их и всю землю их плени» (ПСРЛ. Т.Х11, с. 9).
К лету 1431 г. политическая ситуация в Московском княжестве изменилась. Осенью
1430 г. умер великий князь Литовский Витовт. В Литве к власти пришёл свояк князя Юрия Свидригайло. Спустя год скончался митрополит Фотий.
После смерти Витовта князь Юрий Дмитриевич «разверже» мир с Василием 11. В Москву была отослана договорная грамота 1428 г. В московской канцелярии на ней пометили: «А сю грамоту князю великому прислал (со) складною вместе князь Юрьи, к Орде ида» (ДДГ. № 24, с.67).
Таким образом, Галицкий князь решил воспользоваться благоприятной для него политической обстановкой и заручится ярлыком великого хана.
Однако первым в степь выехал Василий 11. На Успение Пресвятой Богородицы (15 августа) 1431 г., отстояв литургию и молебен «великому чудотворцу Петру», князь поехал в ставку хана (ПСРЛ. Т.Х11, с. 15; Т.ХХУ, с.249).
Юрий Дмитриевич выехал в Орду лишь на праздник Рождества Богородицы (8 сентября
1431 г.) (ПСРЛ. Т.Х11, с. 15; Г.ХХУ. с.249).
Русские князья были помещены в ставке
московского даруги Минь Булата. Московский летописный свод конца XV в. отмечает, что «князь великий честь бе велика от него (от Минь Булата - Ю.С.), а князю Юрью бесчестье, истома велика». Однако темник Ширин Тегиня «пришед... и взят силою ... и великое
княжение обеща ему дати» (ПСРЛ. Г.ХХУ. с.249).
Ширин Тегиня и Юрий откочевали зимовать в Крым. Ситуацией воспользовался московский боярин Иван Дмитриевич Всеволжский. Он «начат бити челом великим князем ординским, Аидару и Минь Булат, и прочим князем татарским за государя своего великого князя Василия». Всеволжский объявил эмирам, что Ширин Тегиня имеет неограниченное влияние на великого хана («во царе волен»). Великий хан Улуг-Мухаммед, следовательно, может в обход их мнения поставить во главе Владимирского княжества Юрия. И тогда во главе Литвы будет свояк Юрия Свидригайло, сам Юрий станет главой сильнейшего русского княжества, а Ширин Тегиня фактическим главою Орды. И «тем словом яко же стрелою уязви сердца их» (ПСРЛ. Т.Х11. с. 15-16; Т.ХХУ, с.249). Эмиры единым фронтом выступили за Василия 11. Улуг-Мухаммед принял решение в случае выступления Ширин Тегини в пользу князя Юрия казнить эмира. Однако Ширин Тегиня узнал о планах великого хана и не посмел поднимать вопрос о великом княжестве.
Улуг-Мухаммед приказал судить князей и «много пря бысть межи их». По словам Московского летописного слова «князь великий (Василий 11 - Ю.С.) по отечству и по дедьству искаше стола своего, князь же Юрьи летописцы и старыми списки и духовную отца своего великого князя Дмитреа». Всеволжский заявил великому хану: «великий князь Василий ищет стола своего великого княжения, а твоего улусу, по твоему цареву жалованию и по твоим девтерем и ярлыком... А господин наш князь Юрьи Дмитриевич хочет взяти великое княжение по мертвой грамоте отца своего, а не по твоему жалованию волного царя, а ты волен во своем улусе кого всхощешь жаловати на твоей воли» (ПСРЛ. Т.Х11, с. 16; Т.XXV, с.249).
По версии московских летописцев именно после этой речи боярина «даст великое княжение князю Василию Васильевичу и повеле князю Юрью и конь повести под ним. Князь же великий не восхоте того, дядю своего обесчестите» (ПСРЛ. Т.Х11, с. 15; Т.ХХУ, с.249). В компенсацию Юрий Галицкий получил ярлык на Дмитров.
Однако по данным Новгородской летописи, «выидоша князи рустии из Орды без великаго княжениа». Псковский летописец отметил, что князья и их свиты выехали из ставки хана «добры и здравы, а княжения великого не взят
не един» (Новгородская первая летопись, с.416; Псковские летописи. Вып.1, с.39).
Лишь осенью 1432 г. в Москву прибыл ханский посол Мансыр-Улан и возвёл на Владимирский престол Василия 11.
Юрий Галицкий, опасаясь своего племянника, покинул Дмитров и укрылся в Галиче. Василий 11 занял Дмитров. Наместники Юрия были изгнаны или взяты под стражу.
8 февраля 1433 г. на свадьбе Василия 11 вспыхнул семейный скандал. Василий Косой (сын Юрия Галицкого) явился на пир в золотом поясе, украденном (или якобы украденном) из великокняжеской казны. Мать великого князя Софья Витовтовна объявила об этом во всеуслышание и сорвала пояс. Братья Юрьевичи «раззлобившись» покинули Москву.
Вскоре Москву покинул Всеволжский. Он прибыл в Галич. Получив свежайшую информацию из столицы, Юрий принял решение о захвате власти. Стремительным броском Галицкий князь вышел к Москве. 5 апреля войска Василия И в «двадцати верстах» от Москвы потерпели поражение. Великий князь бежал в Тверь, а затем в Кострому. Юрий занял Москву и великокняжеский престол. После переговоров он передал в удел Василию 11 Коломну.
Однако московское боярство, выразив неудовольствие претензиями галицкого боярина Семёна Морозова на должность правителя, стало выезжать в Коломну, ко двору Василия И. В конце концов, Юрия покинули даже его сыновья.
Галицкий князь выехал из Москвы и вернул престол племяннику. По договору с Василием И Юрий обязался не помогать своим детям. Просьбу своих детей о помощи он действительно отверг. Однако московские войска несколько раз разоряли Галицкий удел и весной 1434 г. войска Юрия соединились с войсками его сыновей.
20 марта Василий 11 потерпел поражение в битве под Ростовом. Он попытался укрыться в Великом Новгороде, но его там не приняли. Москва неделю держала оборону, но 30 марта крепостные ворота были открыты. Юрий во второй раз занял великокняжеский престол.
Василий И через Мологу и Кострому прибыл в Нижний Новгород. Юрий направил к городу войска во главе со своими детьми Дмитриями. У Василия 11 не было армии противостоять своим противникам и он «восхоте ити в орду» (ПСРЛ. Т.Х11, с.20). Однако во время данного похода 5 июня 1434 г. умер Юрий Дмитриевич Галицкий. Престол занял его сын Василий Косой. Но его не поддержали
братья, на стороне которых была военная сила. Престол был передан Василию 11. Василий Косой бежал из Москвы.
Таким образом, династический кризис ослабил великокняжескую власть. Невозможность разрешить данный кризис своими силами вызвала необходимость поиска авторитетного арбитра. Таковым была признана власть ордынского хана. То есть ослабление власти реанимировало зависимость Московского княжества от Золотой Орды. Русские князья вновь отправились ко двору ордынского правителя. Вновь судьба великого княжества оказалась в его руках.
Однако власть великого хана возродилась не в полной мере. Василий 11, не посчитавшись с волей Улуг-Мухаммеда, занял Дмитров, на который хан выдал свой ярлык. Причем никаких карательных мероприятий со стороны Орды не последовало, что говорит о ее слабости.
Не посчитался с волей Золотой Орды и Юрий Галицкий, дважды отстранив от власти своего племянника, имевшего на великокняжеский титул ханский ярлык.
В то же время, оказавшись в роли изгнанника, Василий 11 намеривался искать поддержки именно в Орде. Смерть Юрия сделала его племянника вновь великим князем. И никакой санкции либо военной поддержки хана Василий 11 испрашивать у великого хана не посчитал нужным. Хотя данный факт может объясняться тем, что у Василия уже был ярлык, выданный в 1432 г. У луг-Мухаммедом и подтверждать его не было необходимости.
Таким образом, можно констатировать, что с 1430-х гг. (точнее с 1434 г.) Золотая Орда перестала рассматриваться на Руси как сила, которая безоговорочно распоряжается властью в княжествах. Если официально в 1432 г. княжение признавалось «своим», но при этом «царевым улусом», то фактически русские князья распоряжались своими уделами и великим княжеством по своему усмотрению. Именно с этого времени, на наш взгляд, необходимо рассматривать Русь и Орду как фактически независимые (по крайней мере, в юридическом плане) государства. Символом подконтрольности русских князей великому хану оставалась, как и в последние годы правления Василия 1, лишь выплата дани.
Военный конфликт русских княжеств с Золотой Ордой фиксируется источниками весной 1437 г. Тогда ордынцы разорили окраину Рязанского княжества (ПСРЛ. Т.Х11, с.8-9).
1437 г. ознаменовался очередной усобицей в Орде. Молодой царевич Кичи-Мухаммед начал активную борьбу за ханский престол с Улуг-Мухаммедом. По свидетельству Иосафа-то Барбаро, войска Кичи-Мухаммеда, пройдя мимо Астрахани, через Северный Кавказ, мимо Азака (Азова) в ноябре указанного года вышли к кочевьям Улуг-Мухаммеда. Последний, «видя, что не сможет ему сопротивляться, покинул орду и бежал вместе со своими сыновьями и другими своими людьми» (Барбаро и Контарини о России, с. 150). Тогда же, в ноябре 1437 г. Улуг-Мухаммед появился у границ русских княжеств и занял город Белёв. По свидетельству поздней Казанской истории (XVI в.), беглый хан занял места у Белёва по договорённости с великим князем московским Василием 11 (Казанская история, с.49-50). Здесь Улуг-Мухаммед построил ледяной город (единственное защитное фортификационное сооружение, которое обычно позволяли себе татары) и начал собирать сторонников (Казанская история, с.50). Сбор войск вызвал настороженность у князя Василия и он направил на хана свои войска.
Третьего декабря 1437 года сильное московское войско подошло к Белёву, к нему присоединилась и мценская рать во главе со своим воеводой. Утром четвертого декабря Улуг-Мухаммед попытался вступить в переговоры, предлагая довольно сносные условия мира («начать даватися во всю волю князем русским») (ПСРЛ Т.VIII, с. 107; Т.Х11, с.24; T.XXV, с.260). Однако русские военона-чальники Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный отказались от продолжения переговоров.
Ордынцы оказались вынуждены выйти из-за стен ледяного города и вступить в бой. Однако русские войска имели большой численный перевес, и татары отступили за ледяные стены. На их «плечах» в город ворвался отряд во главе с князем Петром Кузьминским и Семеном Волынцем. Но действия отважных военачальников не были поддержаны другими войсками. Отряд русских ратников был полностью уничтожен.
После битвы Мценский воевода Григорий Протасьев инициирует переговоры с Улуг-Мухаммедом. В то же время, он организует тайную переписку с татарским ханом. Ее результатом явилась договоренность о совместных действиях ордынских войск и мценской рати. Здесь необходимо напомнить, что Мценский воевода Григорий Протасьев побывал в плену у данного хана и был милостиво отпущен. Видимо, с этого момента
мценский воевода стал верным союзником Улуг-Мухаммеда.
Утром пятого декабря переговоры между ханом и русскими военачальниками возобновились. Улуг-Мухаммед отдавал в заложники своего сына и сыновей своих князей. Также хан обещал не совершать набегов на Русь и не требовать с Москвы даней. Однако Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный остались непреклонны и на сей раз. В то же время, татары, не дожидаясь окончания переговоров совершили неожиданную вылазку и ударили на русские рати. Одновременно мценские войска ударили в тыл московских войск. Устюжская летопись начала XVI в. добавляет, что мценцы еще и кричали «побежи, побежи» (Устюжский летописный свод (Архангело-городский летописец), с.78). Измена вызвала панику и бегство русских ратников. В ходе битвы погибли князья Федор Торусский, Андрей Стародубский, бояре Андрей Шакуров, Никита Туриков, Семен Горсткин и «иных многое множество». «А князи (Дмитрий Шемяка и Дмитрий Красный - Ю.С.) отбегоша в мале дружине» (ПСРЛ. Т.ХХУ, с.248).
Русско-ордынский конфликт 1437 года положил начало длительному периоду войн Московского княжества с Улуг-Мухаммедом. В первую очередь необходимо отметить, что свою ставку беглый хан перенес под Нижний Новгород, заняв часть крепости. Во-вторых, под 1438 г. в летописях встречается упоминание о разорении татарами Рязанского княжества (ПСРЛ. Т.Х11, с.25). Не исключено, что именно отрады Угуг-Мухаммеда грабили окраины рязанщины, перекочевывая из-под Белёва к Нижнему Новгороду.
Кроме того, летом (3 июля) 1439 года Улуг-Мухаммед «приходил к Москве ... со многими силами безвестно» и «зла много учини земле Руськой» (ПСРЛ. Т.Х11, с.ЗО). Великий князь Василий не успел собрать войскаи вынужден был отойти за Волгу. В городе остался воевода Юрий Патрикеевич. Однако хан на штурм не решился и после десятидневной осады «поиде проч, граду не доспеве ничтоже; а зла много учини земли Руськой». Отступая к Нижнему Новгороду Улуг-Мухаммед «достал» Коломну: сжег город и собрал пленных (ПСРЛ. Т.ХХУ, с.260).
Зимой 1444-1445 гг. войска У. т -Мухаммеда совершили набег на Муром. Великий князь Василий 11 собрал войска и выдвинулся к Мурому навстречу татарам. Однако в походе «много христиан от мраза изомре, а иных татарове убиша» (ПСРЛ. Т.Х11, с.63). Но несмотря на непростое положение русских
войск, татары отступили к Нижнему Новгороду. На обратном марше ордынцы разграбили Гороховец. Одновременно с походом основных сил Улуг-Мухаммеда к Мурому другой отряд татар разграбил Поволжье, в частности, были разорен Лух и земли вокруг него (ПСРЛ. Т. XII, с.63).
А весной 1445 г. У луг-Мухам мед к Москве направил отряд (3500 сабель) во главе со своими сыновьями: Махмутеком и Ягубом. Первого июля великий князь Василий 11 выдвинул свои войска из Москвы. 5 июля войска прибыли в Юрьев. Сюда же подтянулись дружины князя Ивана Андреевича Верейского и князя Василия Ярославича Серпуховского «и иные многиа воеводы и люди приидоша к нему» (ПСРЛ. Т.Х11, с.63-66). 6 июля русская рать подошла к Суздалю. Великий князь сделал смотр, после чего войска расположились лагерем на р. Каменке. В распоряжении великого князя имелось 1500 человек. Ожидался подход служилых татар во главе с Бердедатом, которые уже подошли к Юрьеву. Кроме того, должны были подойти войска князя Дмитрия Шемяки, но последний рать так и не прислал.
Утром 7 июля Василий 11 получил известие о том, что татары переправились через Нерль. Великий князь начал спешно выдвигать свои войска навстречу противнику. Русские и татары сошлись на поле севернее Спасо-Евфимьева монастыря. Под натиском русских войск ордынцы побежали. Часть начавших преследование русских увлеклись грабежом убитых татар. В это время ордынцы вернулись (по всей видимости, бегство было притворным) и, после упорной схватки (было убито до 500 татар, ранен сам великий князь) рассеяли русские войска. В плен попали великий князь Василий и князь Михаил Верейский. Развивая успех «татары ходив в погоню и многих избиша и изграбиша, а села пожгоша, люди изсекоша. А иных в плен поведоша». Москвичи начали готовиться к активной обороне города. Однако 10 июля татары покинули Суздаль и, пройдя мимо Владимира и Мурома, ушли к Нижнему Новгороду (ПСРЛ. Т.Х11, с.63-66).
Улуг-Мухаммед попытался продиктовать условия плененному великому князю. Однако Василий 11, вероятно, не шел ни на какие уступки. Тогда хан направил посла к Дмитрию Шемяке. Однако 10 октября 1445 г. князь Василий был отпущен с Курмыша на «великое княжение». Великий князь обязался «дать ему (хану - Ю.С.) за себя окуп, сколько может» (ПСРЛ. Т.Х11, с.66). По мнении. М.Г.Сафарга-
лиева, именно в связи с этим договором было организовано Касимовское ханство на «Мещерских местах» (Сафаргалиев, 1960, с. 255).
В том же 1445 г. Улуг-Мухаммед был убит собственным сыном Мамутеком, который организовал ханство с центром в Казани. Именно эти события принято считать началом самостоятельного существования Казанского ханства (см. обзор мнений: Худяков, 1991, с. 32-34). Его братья, Касым и Ягуб, перешли на службу к великому князю Московскому.
Конфронтация же с Мамутеком, доставшаяся в наследство от отношений с Улуг-Мухаммедом, продолжалась. Зимой 1447 г. казанский хан «посла всех князей своих со многою силою воевати отчину великого князя Владимир и Муром и прочая грады» (ПСРЛ. Т.Х11, с.72). Великий князь направил навстречу татарам войска. Однако о дальнейшем развитии событий известий в источниках не сохранилось.
В то время, как развивались события конфронтации Василия 11 с Улуг-Мухаммедом, был совершен набег на Рязанское княжество. Царевич Мустафа в 1443 г. «повоева власти и села Рязанскиа, и много зла Рязани учинил, и отъиде с полоном многим, и ста на Поле». Ордынский царевич завязал переговоры, результатом которых стало договоренность о возвращении пленных рязанцев за выкуп. Заключив перемирие, Мустафа решил зимовать в Переяславле-Рязанском, поскольку «Поле все в осень пожаром погоре, а зима люта и велми зла». Рязанци же отправили гонцов к великому князю Василию Васильевичу Московскому, который прислал войска во главе с Василием Оболенским и Андреем Голтяевым. Одновременно подошли союзные москвичам мордовские войска. На речке Листани, вне города Переяславля-Рязанского, татарские войска были окружены войсками московского и рязанского княжеств, мордовским отрядом и рязанским ополчением («пешая рать с ослопы, топоры и с рогатинами»). Основное оружие татар - луки - они не смогли применить из-за сильного ветра. После упорного боя ордынский отряд был уничтожен. Погиб и сам Мустафа.
В условиях постоянных междоусобиц в степи не удивительно нападение на Рязанское княжество царевича-чингизида. Но насколько опасным для Рязани являлся этот набег? На это может указать лишь статус главнокомандующего. Статус Мустафы определяется его местом в генеалогической иерархии. Прежде всего, на высокий статус командующего втор-
жением в княжество в 1443 г. указывают летописи. Там он назван царевичем. То есть, он, несомненно, Чингизид.
Для середины XV в. соответствуют лишь два потомка старшего сына Чингиз-хана Джучи. Это: Мустафа - седьмой сын Гияс-ад-Дина седьмого сына Шадибека, сына Кутлу-бека, старшего сына Кутлук-Тимура, сына Нумкана (Томгана), второго сына Абая, второго сына Кин-Тимура (Уз-Тимура), четвертого сына Тука-Тимура, тринадцатого сына Джучи-хана, старшего сына Чингиз-хана («Книга избранных дат побед», 1969, с. 40; «Море тайн относительно доблестей благородных», 1969, с. 320-368; Тизенгаузен В.Г., 1941, с. 63). И - Мустафа - седьмой сын Мухаммед-хана, второго сына Хасана, второго сына Джанса (Джине), сына Дервиш-хана, сына Тулек-Тимура, второго сына Куичека (Кунчека), сына Сарича, четвертого сына Урунка, третьего сына Тука-Тимура, тринадцатого сына Джучи-хана, старшего сына Чингиз-хана («Книга избранных дат побед», 1969, с. 40).
Они принадлежат соответственно к восьмому и девятому поколению потомков Джучи-хана. Именно на время середины XV в. приходится период активной политической деятельности указанных поколений. Причем наиболее часто встречаются представители девятого-десятого поколения. Таким образом, статус Мустафы был достаточно высок.
Это тем более вероятно, что летом 1444 г. татары разорили Рязанское княжество, а осенью - Мордву. Возможно, эти набеги были связаны с событиями 1443 г. и носили карательный характер за убийство Мустафы.
С 1449 г. источники фиксируют нарастание конфронтации с Большой Ордой, где в это время ханом был Сейид-Ахмед. Его войска летом указанного года «догоняли до Похры». Однако отряд служилого царевича Касыма, находившийся в момент нападения в Звенигороде, выступили против ордынцев и «с коими встретились тех били и полон отъимали; они же видев то, бежаша назад» (ПСРЛ. Т.Х11, с.72-73).
Следующим летом великий князь Василий И, находившийся тогда в Коломне, получил известие о наступлении на княжество татарского отряда во главе с Мальбердеем. Навстречу ордынцам были выдвинуты войска царевича Касыма и отряд коломничей во главе с Константином Беззубцевым. Русские войска встретились с противником «на Битюце-реке в Поле и побиша татар много, а инии убежаша» (ПСРЛ. Т.Х11, с.73).
Летом 1451 г. царевич Мозовша подошел к границам Московского княжества. Князь Василий 11 выдвинул войска к Окскому рубежу, к Коломне. Однако собрать все войска не удалось, и князь из Брашева вернулся в Москву. Для прикрытия дороги и защиты окского рубежа было оставлено войско во главе с Иваном Звенигородским. Поскольку численность войск была достаточно мала, основной задачей поставленной князем Василием вперед воеводой была по возможности дольше задержать переправу татар через Оку. Однако Иван Звенигородский «убоявся, вернулся назад иным путем» (ПСРЛ. Т.Х11, с.76).
Татары же, подойдя к Оке «чаючи протива себе рати» не стали форсировать реку с марша. В это время великий князь Василий подготовил к осаде Москву, а сам с княжичем Иваном отъехал за Волгу. 2 июня отряд татар подошел к столице княжества. Ордынцы зажгли посад, своевременно не сожженный обороняющимися. Защитникам от дыма «не бе лзе и прозрети». Под прикрытием огня и дыма татары начали штурм. Однако он был успешно отбит москвичами. Вечером горожане начали готовить «противу безбожных пушки и пищали, самострелы и оружиа, и щиты, и луки и стрелы». Однако ночью татары неожиданно покинули свой лагерь и сняли осаду (ПСРЛ. Т.Х11, с.77).
Татары Сейид-Ахмедовой Орды повторили набег в 1455 г. Они подошли к Оке и «перевезошася Оку ниже Коломны». Однако великий князь выдвинул им навстречу войска во главе с князе Иваном Юрьевичем, и «бысть им бой и одолеша христиане» (ПСРЛ. Т.Х11, с.111).
Спустя четыре года, в 1459 г., отряд татар Сейид-Ахмедовой Орды снова появились у границ Московского княжества. Вновь к Оке были направлены войска, на этот раз их возглавлял княжич Иван. Попытка татар переправиться через Оку была успешно отбита, ордынцы отступили (ПСРЛ. Т. XII, с.111).
Как видно из обзора набегов татар Сейид-Ахмедовой Орды, основным направлением ударов были Коломна-Москва. По справедливому мнению К.В. Базилевича, «устойчивость этого направления позволяет думать, что целью нападения был не простой захват добычи и пленных, а более серьёзные политические стремления» (Базилевич, 1952, с. 51-53).
Со сменой хана в Большой Орде несколько изменилось направление набегов. К примеру, летом 1460 г., в Успенский пост (с 1 по 15
августа) хан Махмуд осадил Переяславль-Рязанский. Однако «много же язву прияша вой его от гражане, избиении быша мнози и уязвлени». Махмуд «ничтоже успев граду тому, с срамом отступил» (ПСРЛ. Т.Х11, с.114).
А в 1461 г. источники фиксируют выступление войск великого князя Василия 11 во Владимир с последующей целью похода на Казань. Однако туда (во Владимир) к Василию прибываю послы из Казани, которые «взяша мир» (ПСРЛ. Т.Х11, с. 116).
В представленной работе предлагается рассмотреть особенности описания русско-ордынских отношений в русской письменной традиции, выявить различные оценочные характеристики в период становления независимости ханств-осколков Орды вообще и Казанского ханства в частности.
В первую очередь различные события отношений русских княжеств и татар в данный период нашли отражение в московском летописании. Оно представлено, прежде всего, великокняжескими летописными сводами 1472 (Лурье Я.С. Летопись Вологодско-Пермская, 1989, с.47-49), 1479 (Лурье Я.С. Летописный свод Московский великокняжеский 1479 г., 1989, с.32-34), и так называемым летописным сводом конца XV в. (Лурье Я.С. Летописный свод Московский великокняжеский 1479 г., 1989, с.34), а также Симеоновской летописью (Лурье Я.С. Летопись Симеоновская, 1989, с.56-57) и Софийской 11 (Лурье Я.С. Летопись Софийская 11, 1989, с.60-61). Причем, если первые из перечисленных произведений представляют собой официальное великокняжеское или митрополичье летописание, то в Софийской 11 летописи, по всей видимости, нашла отражение неофициальная (монастырская) фиксация событий. Данные памятники стали источниками более поздних летописных сводов - Никоновского (Клосс Б.М. Летопись Никоновская, 1989, с.49-50) и Воскресенского (Левина С.А. Летопись Воскресенская, 1989, с. 39-42).
Отраженная в перечисленных памятниках московская летописная традиция сохраняет характерную для предыдущего времени немногословную оценочную характеристику ордынцев. Однако и здесь мы встречаем ряд показательных рассуждений.
В частности, при описании начала династического кризиса в 1425 г. (после смерти Василия 1), ряд летописей отмечает, что глава московской дипломатической миссии к князю Юрию Галицкому митрополит Фотий заключил перемирие на условиях: «не искати княжения великого собою, но царем, которого
царь пожалует, то будет великии князь Владимирский» (ПСРЛ. Т.Х11, с.З; ПСРЛ. T.XXV, с.247; ПСРЛ. T.XXV1, с. 188).
Кроме того, описывая события спора и суда при дворе хана Улуг-Мухаммеда Василия 11 с его дядей князем галицким Юрием в 14311432 гг., от имени боярина Всеволжского автор пишет: «...князь же Юрьи летописци и старыми спискы и духовною отца своего великого князя Дмитрия...великий князь Василеи ищеть стола своего великого княжениа, а твоего улусу, по твоему цареву жалованию и по твоим девтерем и ярлыком, а се твое жалование перед тобою. А господинъ наш князь Юрьи Дмитриевич хочет взятии великое княжение по мертвой грамоте отца своего, а не по твоему жалованию волного царя, а ты воленъ во своемъ улусе, кого въсхощешь жаловати на твоей воле» (ПСРЛ. T.XV111, с. 172; ПСРЛ. T.XXV, с.249).
Таким образом, московское правительство и юный князь Василий, а также их противник князь Юрий, признают власть ордынского хана и отдают ему право суда над владетелями и распоряжения княжествами.
Однако уже применительно к событиям осени-зимы 1437 г. летописцы меняют оценочные характеристики. Тогда хан Улуг-Мухаммед был смещен с престола и откочевал к Белёву, где стал лагерем. По данным источников, первоначально князь Василий 11 позволил бывшему хану кочевать у границ Руси. Однако затем он меняет свою позицию и отправляет против него войска во главе со своими двоюродными братьями, сыновьями Юрия Галицкого. Несмотря на значительное численное превосходство, русские полки терпят сокрушительное поражение. Московская письменная традиция описывает данный факт следующими словами: «...Они (князья-Юрьевичи - Ю.С.) же посмотревшее за себя видеша своих бежащих, гонимых никям же. И превозношениа ради нашего и за множество согрешении наших попусти господь неверным одолети многому воинъству православным христианом, яко неправедне бо ходящим нашим и свое христьанство преже губящим. И худое оно малое безбожных воинство бесчисленное христианъ воиньство съодоле и изби, яко единому Агарянину десяти нашим и выше того одолети, князи же болшие убегоша сдрави» (ПСРЛ. T.XV111, с. 189; ПСРЛ. T.XXV, с.260).
Более резок в оценках рассказ «О Белевском бою», помещенный в Софийскую 11 летопись: «...и разгордешася, поидоша на них... князи превозношение во сердци ихъ
имущее ...и гордости ради и множество грех опусти Богь на нас, худое оное малое без-божныхе воинествъ одолеша тмочитленым полком нашим, яко неправедне хотящим и преже губящим...И многое множество избиено бысть русских воинъ, яко единому агарянину десятим или выше того одолети, по реченному, яко язык погубль советь есть, и не есть в них мудрости, не смыслиша разумети сиа вся, да примут грядуща тако поженет тысящу, а два двигнет тму, аще не бы Бог отдалъ и господь предалъ, и сице над семи сотворися. Сии бо смиряяся, мира прося, а си превознесошася и погибоша» (ПСРЛ. Т.VI. Вып. 2, с.69-70).
С одной стороны, авторы и того и другого рассказа отмечают, что беда случилась «попущением Господним». С другой стороны, основным прегрешением называется гордыня в противовес отклоненному князьями смирению.
Выдвинутый на первый план морально-нравственный аспект событий тесно связан с Библейскими установками. В частности, в Первом послании Петра указывается: Также и младшие, повинуйтесь пастырям; все же подчиняясь друг другу, облекитесь смиренномудрием, потому что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (1 Пет. 5: 5).
Кроме того, особо подчеркивается, что русские князья «Идущим же им к Белеве, все пограбиша у своего же православного християнства и мучаху людей из добытка и животину бьющее назад себе отсылаху, а и ни с чимъ же не разоидохуся, все грабиша и неподобнаа и скверна деяху» (ПСРЛ. Т.ХХУ, с.260). Результатом такого неправедного поведения и стало поражение русских войск. Недаром автор рассказ подчеркивает, что русские полки бегут с поля боя «гонимых никям же». Такое положение дел связано именно с отступлением от Божественной воли. К примеру, в Книге Левит отмечается: «Если же не послушаете Меня и не будете исполнять всех заповедей сих ... Обращу лицо Мое на вас, и падете пред врагами вашими, и будут господствовать над вами неприятели ваши, и побежите, когда никто не гонится за вами». (Левит. 26. 14, 17). Во Второзаконии также можно найти сходные идеи: «Предаст тебя Господь на поражение врагам твоим; одним путем выступишь против них, а семью путями побежишь от них; и будешь рассеян по всем царствам земли. И будут трупы твои пищею всем птицам небесным и зверям, и не будет отгоняющих их» (Втор. 28. 25-26).
Однако в Книге Ливит содержится и еще одна установка. Праведники, получающие Божественное покровительство, всегда будут
иметь превосходство над противником: «Пятеро из вас прогонят сто, и сто из вас прогонят тьму, и падут враги ваши пред вами от меча» (Левит. 26: 8).
Но, по всей видимости, автор рассказа «О Белевском бою» в Софийской 11 летописи использовал для своих оценок слова Второзакония, которые в словесных выражениях и смысловых нагрузках совпадают с его характеристикой событий:
«мкш м^ыкъ (яко язык), пог8кйвый СОБ^ТЪ ЕСТЬ, Й И-Йсть ЕЪ НИДЪ д8Д0Ж£СТБ<1,
не с/иыслтш р^/и-йти: сТл веж (и не есть в них мудрости, не смыслиша разумети сиа вся), да пр"|й/и8тъ во грАдЯфее л'Ёто (да примут грядуща)\ Кжш поженетъ ёдйнъ тысацш, и
ДЕЛ ДВЙГН£Т<1 Т/И», Зф£ НЕ БГЪ ГОД<1Д£ идъ, й
гдь предке йдъ (един тако пожнет тысящу, а два двигнет тму, аще не бы Бог отдач и господ предач)\» (Вт. 32: 28-30).
Эта сентенция также должна была подчеркнуть, что русские войска действуют неправедно.
Таким образом, ордынское войско во главе с Улуг-Мухаммедом выступает в рассказах как орудие Божиего наказания отступников от веры.
Причем в обоих рассказах, татары упоминаются с минимальным количеством оценочных эпитетов: неверными они названы в Московском летописном своде; безбожными и агарянами - в Софийской И летописи.
Однако автор, с одной стороны, осуждает действия «возгордившихся» князей-Юрьевичей. С другой же стороны, он сожалеет о тяжелейшем поражении, нанесенном «безбожными агарянами» русскому православному воинству.
Показательно, что за рассказом «О Белевском бою» с Софийской 11 летописи помещен рассказ «От жития Сергиева чюдо о Белеве», в котором рассказывается о спасении простого ратника во время поражения русских войск под Белёвым. Тогда некому воину Ивану после обращения в молитве к преподобному Сергию удалось дважды избежать смерти или плена от татар (ПСРЛ. Т. VI. Вып. 2, с.70-73). Рассказ об этом «чудесном» спасении практически в два раза больше, чем описание Белёвского боя. Вообще рассказ «О Белевском бою» в Софийской 11 летописи выглядит как предисловие к рассказу «От жития Сергиева чюдо о Белеве»: они явно взаимосвязаны не только временными и географическими факторами, но и смысловым содержанием. Уникальный рассказ, несовпадающий с официальным рассказом московских летописей,
подтверждает мнение о неофициальном монастырском характере многих свидетельств Софийской 11 летописи. Более того, повышенное внимание в рассказах о событиях под Белёвом к личности Сергия Радонежского может свидетельствовать в пользу создания данных повествований в Троицкой обители.
Лаконичны оценки ордынцев и в других рассказах о взаимоотношениях Руси и Орды того времени. К примеру, описывая события июля 1445 г., так называемый «Бой под Суздалем», автор единожды называет татар «оканными Агаряны» (ПСРЛ. T.XV111, с.193-194; ПСРЛ. T.XXV, с.262).
Официальная позиция русских князей в данное время нашла отражение в актовом материале. В частности в договорной грамоте Василия 11 с Дмитрием Шемякой датируемой 1441-1442 гг. при описании расклада ордынского выхода отмечается посылка киличеев (уполномоченных послов!) «ко царемъ к Кичи-Махметю и к Сиди-Ахметю» (ДДГ. № 38, с. 108, 111, 113, 116). А в послании духовенства Дмитрию Шемяки 29-го декабря 1447 г. отмечается:: «А отъ царя Седи-яхмата пришли къ брату твоему старейшему Великому Князю его послы, и онъ къ тобе посылалъ просити что ся тобе имаетъ дати съ своей отчины въ те въ татарские проторы; и ты не далъ ничего, а не зоучи Царя Седи-яхматя царем. А того некакъ позыбылъ еси, не на томъ ли юрту отецъ твой, Князь Юрьи Дмитриевичъ былъу Царя в Орде, съ Великим князем вместе, и на пошлине стояли? Не те же ли пак царевичи и великие князи у сего царя Седи-Яхмата, которые тогда и у того царя (Улуг-Мухаммеда - Ю.С.) были да тоже дело делали?» (Акты исторические, 1841, с.80).
Таким образом, московское правительство в 1440-е признавало верховную власть золото-ордынских ханов, а данную позицию поддерживала православная церковь.
Тем не менее, в 1449 г. началась открытая война Сеид-Ахмата с Василием 11. Симео-новская летопись при описании набега 1449 г. в оценочной части лишь косвенно отмечает гибель православных людей, а также то, что татары «многа зла учинили христианомъ, секли и въ полонъ вели» (ПСРЛ. T.XV111, с.204).
Столь же показательно описание в Си-меоновской летописи набегов татар в 1450 и 1451 гг. В первом случае русским войскам удалось предотвратить вторжение татар, нанеся упредительный удар (бой состоялся на берегах Битюга). Во втором же царевичу Мозовше удалось прорваться к Москве и
осадить её. Однако вскоре Мозовша снял осаду: «Якоже бо отступиша отъ града, и тако приать ихъ страхъ и трепетъ, яко велико некое воиньство чающее по себе, побегоша гневомъ Божиимъ и молитвою преситыя Матерее его и великихъ чюдотворець молениемъ и всехъ святыхъ; бежаша и полонъ меташа, а не уклонишася ни на десно, ни на шуе, но толико бо скорее убегнути градущего на нихъ гнева» (ПСРЛ. T.XV111, с.207). Неудача татар связывалась русским книжником с Божественным заступничеством. Однако для поставленного вопроса выявления оценок и характеристик показательно, что ни в том, ни в другом случае к татарам не применено никаких эпитетов - ни положительных, ни отрицательных. Только покровительство Господа москвичам выдает тот факт, что татары действуют как отрицательная сила.
Те же мотивы мы наблюдаем при описании событий на южной границе Руси в Софийской 11 летописи, в которой под 1454 г. подчеркивает лишь, что совершавшие набег татары «окаянные». При этом они «возвра-тишася вспять гневом Божиим гонимы...» (ПСРЛ. T.VI. Вып. 2, с.70). А описываю другой набег летописец лишь сухо фиксирует, что «одолеша христиане Татаромъ» (ПСРЛ. T.XV111, с.209). Подобные характеристики мы наблюдаем в Симеоновской летописи и Московском летописном своде при описании событий 1460 г. - набег на Рязань кратко описывается следующими словами: «...безбожный царь Ахмут Болшиа Орды...Многу же язву прияша воя его от гражан, изъбьени быша мнози, уязвлены и ничто же не успев граду тому со срамом отступи от него и отъиде в поле» (ПСРЛ. T.XV111, с.214; ПСРЛ. T.XXV, с.277).
Таким образом, необходимо отметить, что при наличии оценок, татары определяются как безбожные, окаянные, агаряне. Для русской письменной традиции было характерно обозначение кочевников измаильтянами или агарянами. Восходит это обозначение к библейскому Измаилу - сыну патриарха Авраама и его служанки египтянки Агари, праотцу союза 12 племен измаилитов Аравийской пустыни. В библейской традиции измаильтяне неоднократно воевали с иудеями, однако всегда безуспешно. В книге пророка Варуха подчеркивается, что агаряне «искали земного знания., но пути премудрости не познали не заметили стезей ее». То есть, обозначение не только мусульман, но, в первую очередь, кочевников агарянами или измаильтянами было призвано подчеркнуть их
безбожность и, соответственно, противостояние истинноверующим - в данном случае -православным.
То есть, описания русско-ордынских отношений 1420-1460-х гг., сохранившиеся в русской письменной традиции, в большинстве своем, в той или иной степени, служили для иллюстрации сакрального смысла и значения происходящих событий.
В то же время, если для 1429-1430 гг. Русь еще воспринимается как подотчетная ордынскому хану территория, в 1440-1450-гг. татары описываются в основном в негативных оценках, как безбожники. При этом, фиксируются лишь набеги ордынских войск на русские земли, как правило, лаконично.
При этом следует обратить внимание на то, что большее внимание русских книжников в этот период привлекают внутрирусские события. То есть, взаимоотношения Руси и Золотой Орды в 1440-1450 гг. для них менее актуальны, нежели в предыдущее или последующее время.
Примечания
Акты исторические, собранные и изданные археографическою комиссией. - Т.1. СПб., 1841.
Базилевич К.В. Внешняя политика Русского централизованного государства: вторая половина XV в. - М., 1952.
Барбаро т Контарини о России. - Л., 1971.
Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей Х1У-ХУ1 вв. - М.; - Л., 1950.
Зайцев И.В. Астраханское ханство. - М.: Вост. лит., 2004.
«Книга избранных дат побед» («Таварих-и гузида-ий нусрат-наме») // Материалы по истории Казахских ханств X У-Х V11 вв. (извлечения из персидских и тюркских сочинений). - Алма-Ата, 1969.
Казанская история. - М.-Л., 1944.
Клосс Б.М. Летопись Никоновская // Словарь книжников и книжности Древней Руси Х1У-ХУ1 вв. - Ч. 2. - М., 1989.
Левина С.А. Летопись Воскресенская // Словарь книжников и книжности Древней Руси Х1У-ХУ1 вв. - Ч. 2. - М., 1989.
Лурье Я.С. Летописный свод Московский великокняжеский 1479 г. // Словарь книжников и книжности Древней Руси XIV - XVI вв. - Ч. 2.-М., 1989.
Лурье Я.С. Летопись Симеоновская // Словарь книжников и книжности Древней Руси XIV - XVI вв. - Ч. 2. - М., 1989.
Лурье Я.С. Летопись Вологодско-Пермская // Словарь книжников и книжности Древней Руси Х1У-ХУ1 вв. - Ч. 2. - М, 1989. - С. 37-39.
Лурье Я.С. Летопись Никоноровская // Словарь книжников и книжности Древней Руси Х1У-ХУ1 вв. - Ч. 2. - М., 1989.
Лурье Я.С. Летопись Софийская 11 // Словарь книжников и книжности Древней Руси Х1У-ХУ1 вв. - Ч. 2. - М., 1989.
«Море тайн относительно доблестей благородных» «Бахр ал-асрар фи манакиб ал-ахийар» // Материалы по истории Казахских ханств ХУ-ХУ11 вв. (извлечения из персидских и тюркских сочинений). - Алма-Ата, 1969.
Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. - М.; Л., 1950.
Псковские летописи. - Вып.1. Псковская первая летопись. - М.; Л., 1941.
Псковские летописи. Вып. 2. Псковская вторая летопись. - М.; Л., 1955.
ПСРЛ. - Т.УШ. - М.: Языки русской культуры, 2001.
ПСРЛ. - Т.У1. - Вып. 2. - М.: Языки русской культуры, 2001.
ПСРЛ. - Г.ХХУ. - М.: Л., 1949.
ПСРЛ. - Т.ХХУ!. - М.: Л, 1962.
ПСРЛ. - Т.У. - Спб, 1851. - С. 263.
ПСРЛ. - Т.Х11. - М.: Языки русской культуры, 2000.
ПСРЛ. - Т.ХУШ. - М.: Знак, 2007.
Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. -Саранск, 1960.
Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. - Т. 2. -М.; Л, 1941.
Устюжский летописный свод (Арханге-логородский летописец). - М.; Л., 1950.
Худяков М. Г. Очерки по истории Казанского ханства. - М.: Писан, 1991.
