CC BY
252
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
Особенности внешней политики Японии в XII - середине XVI в.
Османов Е. М.
Османов Евгений Магомедович / Озтапоу Evgeny Magomedovich - кандидат исторических
наук, доцент,
кафедра теории общественного развития стран Азии и Африки, восточный факультет, Санкт-Петербургский государственный университет, г. Санкт-Петербург
Аннотация: статья посвящена анализу специфики внешнеполитической деятельности Японии в XII - середине XVI в. Прослеживается изменение парадигмы межгосударственных отношений: от активных торговых связей с сунским Китаем, которой активное внимание уделял дом Тайра, через политику частичной самоизоляции, вызванной вторжением на японские острова монголов, к некоторой активизации связей с династией Мин. Однако к 40-м гг. XV в. отношения вновь ослабевают, что было вызвано двумя причинами: истощением ресурсов и вновь появившейся опасностью со стороны кочевых народов в Китае и внутриполитической ситуацией в Японии, которая вступила в так называемый «период воюющих провинций» - «сэнгоку дзидай».
Ключевые слова: внешняя политика Японии, дом Тайра, монгольские вторжения, Асикага, японские пираты «вако».
В период с XII - по середину XVI столетия Япония по-прежнему следовала политике частичной самоизоляции от материка на официальном уровне. Новая китайская династия Сун, не говоря уж об активной внешней политике, была не в состоянии обеспечить безопасность даже своих границ. В этот период, помимо того, что Китай был вынужден платить дань киданям, он столкнулся с опасным противником в лице тангутского государства Западное Ся. Вследствие этого, немногочисленные японско-китайские контакты всецело находились в частных руках и преследовали исключительно торговые цели. Во многом нежелание, да и отсутствие необходимости в восстановлении официальных дипломатических отношений с Китаем, объясняется именно этой частной торговлей, которая была вполне в состоянии обеспечить ввоз нужных товаров и знаний. Так, вернувшийся в 1191 г. из Китая монах Эйсай (1141-1215), привез в Японию учение школы Риндзай Еш^; ставшей основательницей дзэн-буддизма в Японии, а монах Догэн ЙЛ (1200-1253) в 1227 г. основал школу Сото и расширил знания о дзэн [4, с. 109]. К тому же Япония, как уже отмечалось, опасалась иноземного вторжения, причем на вполне реальных основаниях. Так, в 1019 г. нападению чжурчженей подвергся Кюсю, но японцы легко справились с нападавшими [8, с. 108].
Вплоть до XII в. в торговых отношениях главным партнером Японии была Корея. Однако с начала XII в. структура торговых отношений стала меняться, что было вызвано усилением династии Сун в Китае. С этого времени именно сунский Китай становится основным объектом японского торгового интереса.
В начале XII в. активное внимание торговли с сунским Китаем уделял дом Тайра. Тайра Киёмори (1118-1181), занимавший в 1146-56 гг. должность губернатора
провинции Аки на побережье Внутреннего японского моря, стремился укрепить торговые связи с Китаем. Так, он разрешил сунским судам проходить по Внутреннему японскому морю, преследуя цель, чтобы прибывавшие на северный Кюсю суда шли дальше в центр страны. Активно поддерживая торговлю с Китаем, дом Тайра заботился исключительно о личном благосостоянии. Поскольку одновременно с ним торговлю с Китаем вели многие другие дома, Киёмори разработал проект, по которому все торговые связи с Китаем должны были сконцентрироваться в его руках.
В 1168 г. он строит для себя резиденцию в Фукухара (префектура Хёго) и приступает к восстановлению порта Хёго (Кобэ) [8, с. 152]. Задумав сделать Фукухара центром внешней торговли Японии, Киёмори даже помышлял о переносе туда столицы, для чего организовал в своей резиденции встречу императора Госиракава ^ЮвТ(1127-1192) с китайскими купцами.
Известно также, что Тайра, несмотря на сопротивление высших сановников, планировал восстановить и официальные отношения с сунским Китаем. Формальным поводом к этому служили постоянно приходящие императору письма от китайского двора, в которых выражалось желание восстановить связи. Так, в 1172 г. сунский император прислал послание с требованием отправки посла из Японии для признания ее зависимого положения от Китая. Китайская делегация преподнесла подарки экс-императору и Киёмори, который и был ответственен за прием делегации. На следующий год Киёмори отправил официальное ответное послание и подарки, чем выразил свое позитивное отношение к связям с Китаем и готовность к установлению дипломатических отношений с Сун. Преследуя выгоду от торговли, он был готов даже пойти на умаление престижа своей страны, что и было истинной причиной его интереса к Китаю. По возвращении из Китая японская миссия привезла огромное число подарков, в том числе и большое количество книг.
Однако полностью восстановить дипломатические отношения с Китаем дом Тайра так и не смог. В 1180 г. началось военное противостояние Тайра с другим влиятельным военным домом - Минамото Щ в результате которого, в 1185 г. дом Тайра был разбит и сошел со страниц японской истории. Не успевшие начаться переговоры с Китаем были прерваны.
Тем не менее, сохранившиеся частные контакты играли роль не только канала получения материальных и духовных ценностей, но и оказывали немалое влияние на менталитет японцев. Взаимодействие китайских и японских купцов заканчивалось нередко заключением в их среде брачных союзов, что, несомненно, вносило новую составляющую в социум, где по-прежнему действовали замкнутость и клановость.
Однако экономические связи с Китаем зачастую крайне негативно отражались на японской экономике. В 1179 г. в Японии появился императорский указ о запрете в стране денежного обращения. Данный шаг был вызван массовым ввозом в страну китайкой медной монеты, в поддержку чего активно выступал Тайра. В результате, из Японии начался массовый отток золота и серебра. В 1199 г. указ, запрещавший вывоз монет, появился и в Китае. Но, несмотря на это, количество китайской монеты в Японии стремительно росло.
Уничтожение дома Тайра привело и к значительному сокращению объемов торговли с Китаем. Почти столетие после этого Япония не вела никакой внешней политики. Однако во второй половине XIII в. ситуация на материке изменилась настолько, что стала угрожать независимости японского государства. Речь идет о так называемых монгольских вторжениях в Японию, которые не только не вывели Японию на путь активизации отношений с внешним миром, но еще больше укрепили лидеров страны в желании придерживаться политики изоляции. Эти события оставили весьма заметный след в японской истории, в том числе и во внешнеполитической сфере, и поэтому на них следует остановиться несколько подробней.
В середине XIII в. Китай и Корея подверглись нападению мощной волны кочевников монголов, в результате чего к 1273 г. под их властью полностью оказался Корейский полуостров, а спустя некоторое время и Китай, где в 1279 г. внук Чингисхана (1155-1227) Хубилай (1215-1294) основал новую империю - Юань (яп. Гэн л) (1279-1368). Обо всех этих событиях японские власти, конечно же, знали, главным образом через купцов, поддерживавших торговые отношения с материком [12].
В 1266 г. Хубилай отправил двух послов в Японию, но из-за шторма они не достигли берегов этой страны. Спустя два года покоренные монголами корейцы все -таки смогли доставить в Японию (на Кюсю) письмо Хубилая, которое гласило: «Мы, милостью и велением Неба император Великой Монголии, направляем это послание королю Японии... Мы просим, чтобы отныне вы, о правитель, установили с нами дружеские отношения, дабы мудрецы могли сделать Четыре Моря своим домом. Разве разумно отказываться поддерживать отношения друг с другом? Это приведет к войне, а кому же нравится такое положение вещей! Подумайте об этом, о правитель!» [10, с. 143-144].
Опасаясь гипотетической поддержки Японией Южной Сун, Хубилай хотел предотвратить такую возможность навязыванием Японии номинального вассалитета. Хубилая было доставлено в Камакура, но, так как оно предназначалось «королю Японии», власти бакуфу переслали его в Киото. Поскольку японцы прекрасно знали истинные намерения монголов, и принятие предложения означало сдачу страны без боя, из Киото не последовало никакого ответа. Регент сёгуна Ходзё Токимунэ (1251-1284) принял решение защищать национальные интересы и отдал приказ юго -западным провинциям начать работы по укреплению побережья.
В 1269 г. в Японию прибыла второе посольство с грамотой от монголов, которая также была оставлена без ответа. В 1272 г. посол Хубилая лично повторил предложение Хубилая, но власти бакуфу дали отрицательный ответ.
Эти монгольские послания обострили отношения между Киото (императором) и Камакура (бакуфу). Первый пытался договориться с монголами, бакуфу же было категорически против, поскольку опасалось, что принятие монгольских условий поднимет политический вес императора. Поскольку ситуацию в стране реально контролировало бакуфу, а не императорский двор, населению было объявлено, что монголы задумали злое дело в отношении Японии и им необходимо дать отпор.
Разгневанный отказом Японии, в 1274 г. Хубилай отдал распоряжение корейцам построить и оснастить флот в 900 кораблей и собрать армию в 5 тыс. чел. Через несколько месяцев совместный монголо-корейский флот взял курс на японские острова. Разорив в начале ноября острова Цусима и Ики, 19 ноября суда неприятеля вошли в залив Хаката.
Монголы нанесли серьезный урон самурайским отрядам, но, встретив ожесточенное сопротивление, не решились ночевать на берегу и вернулись на корабли, которые в ту же ночь были разбросаны по морю тайфуном. Корейские хроники сообщают, что потери монголов в этой экспедиции составили 13 тыс. человек [10, с. 150]. Однако современные исследования метеорологов доказывают, что в то время года не должно было быть никакого тайфуна - скорее всего, был просто сильный ветер, который дал монгольской эскадре повод вернуться в Китай, так как японское сопротивление оказалось сильнее ожидаемого. Потерпев неудачу, монголы начали готовить новый поход, который планировался на 1276 г.
Однако в действительности Хубилай не располагал необходимыми войсками и средствами, чтобы немедленно организовать второе вторжение. Поэтому он решил бороться с Японией дипломатическими методами, для чего постоянно направлял послов с грозными ультиматумами [9, с. 119].
Предполагая возможность повторного вторжения монголов, бакуфу предприняло ряд мер для обороны страны. План был настолько смелый, что включал в себя даже атаку Кореи, являвшейся опорной базой империи Юань, для атаки на Японию. Но в силу естественной слабости Японии и ее войск дальше этого плана дело не пошло. Тем не менее, прибывшее в 1275 г. очередное монгольское посольство было казнено.
В 1279 г. Хубилай направил в Японию еще одно посольство с посланием, в котором говорилось, что если японское государство не подчинится его власти, то его ждет судьба подчиненной к тому времени Южной Сун. С этим посольством поступили так же, как и с предыдущим.
Завершив разгром Южносунской империи, монголы получили возможность строительства флота руками китайских корабелов и начать вторую экспедицию в Японию. Ко второму походу готовилась огромная армада - 3500 судов [6, с. 81] с 140 тысячным войском [9, с. 119]. По плану монголов, весь флот был разделен на две флотилии, которые должны были встретиться для совместной атаки у острова Ики, но по ряду причин сразу не смогли этого сделать.
В 1281 г. первая флотилия подошла к японскому побережью. Организованное японцами сопротивление не позволило монголам высадиться в Хаката, и они были вынуждены ждать подхода основных сил. Когда, наконец, 15 августа подошла вторая флотилия, и объединенная армада была готова начать высадку, внезапно начавшийся тайфун уничтожил половину монгольского флота, а его остатки спешно покинули пределы Японии. В честь этого знаменательного события японцы немедленно нарекли тайфун «камикадзэ» - «божественный ветер». Этот термин, который использовался во время второй мировой войны для обозначения особых отрядов смертников, сыграл немаловажную роль в укреплении духа японской нации продолжать войну до победы.
Природный катаклизм по иронии судьбы подтвердил синтоистские представления о божественности японской нации и ее непобедимости, благодаря «заступничеству богов». Это привело не только к росту национального самосознания, но и к усилению веры в национальную исключительность, в «дух Ямато», породило японоцентризм и чувство превосходства над Кореей и Китаем.
Однако, несмотря на воцарение в Китае враждебной Японии династии Юань, разрыв частных отношений между двумя странами не произошел. Между Китаем и Японией по-прежнему курсировало довольно большое число буддийских монахов, что было связано с возросшей в конце XIII - первой половине XIV в. популярностью буддизма в Японии. Торговля, сдавшая свои позиции во время противостояния с монголами, также начала набирать обороты после смерти Хубилая в 1294 г. О масштабах частной торговли говорит тот факт, что с направлявшегося в Японию из Китая и затонувшего в 1323 г. Судна, в наше время было поднято свыше 20 тыс. экземпляров керамической посуды и около 27 тонн медных монет [2, с. 141].
После монгольских нашествий изоляционистская политика Японии пошла на спад, чему в немалой степени способствовало изгнание из Китая монголов и установление там новой династии Мин Щ (1368-1644). Вероятнее всего, к установлению официальных связей с Китаем Японию толкал сам Китай, поскольку, первая половина правления минской династии была отмечена весьма яркой внешнеполитической деятельностью, направленной на восстановление былого величия Китая на международной арене. Поэтому, если в первой половине XIV в. бакуфу давало разрешения только на отправку в Китай частных торговых кораблей, прибыль от продажи которых шла на строительство буддистских храмов, то уже в 1380 г. Асикага Ёсимицу йРШй (1358-1408) направил миссию в Китай с целью установления дипломатических отношений.
Однако вследствие того, что деятельность японских пиратов - вако i§Ш, наносила чрезвычайно большой ущерб экономике не только Китая, но и вновь включенной в вассальную зависимость от него Корее, японское посольство получило отказ минских властей. По поводу вако еще в 1370 г. первый минский император Чжу Юаньчжан (1328-1398) писал японским властям: «Небольшая страна варваров, недовольная своей судьбой, обдуманно нарушает волю Неба частыми набегами и создает беспорядки. Это вызывает ненависть людей и едва ли может быть терпимо Небом» [5, с. 24].
В конце XIV в. бакуфу приняло ряд мер против нападавших на территорию Китая и Кореи пиратов, что привело к восстановлению в 1401 г. дипломатических отношений с Китаем. Эту миссию выполнило японское посольство, возглавлял которое монах Соа (годы жизни неизвестны). Идя на восстановление
межгосударственных отношений, сёгуны Асикага, так же, как в свое время Тайра,
рассчитывали на большую прибыль от увеличения товарооборота. Неслучайно, уже в 1401 г. все торговые связи с Китаем были монополизированы Асикага, которые ввели строгий контроль над лицензиями, выдаваемыми минскими властями для захода японских торговых судов в китайские порты. Поскольку эти лицензии в японской историографии называют «кангофу» Шй^т - «ярлык проверки и подтверждения», то и всю торговлю с минским Китаем часто называют «кангобоэки» ШйЯ^ - «торговлей на основе подтвержденных лицензий».
Идя на восстановление официальных отношений, Асикага, ради выгод от торговли, были вынуждены согласиться с принижением статуса Японии. Так, японским послам при минском дворе было разъяснено, что межгосударственная торговля будет вестись на основе «подношений» и «дани» Китаю вассальной Японией. Китайские же купцы будут вести торговлю на основе «даров» своему вассалу. Одновременно с этим Ёсимицу получил от китайского императора титул «Нихонкокуо» ВфЩ± - «Король Японии» [13, р. 9].
В следующем, 1402 г., из Китая прибыло ответное посольство, которое было принято в Японии с большими почестями.
Одновременно с восстановлением японско-китайских отношений начались попытки восстановления и японско-корейских связей. Правда, как указывает С. О. Курбанов, эти отношения были весьма неоднозначными, поскольку, с одной стороны, Корея, как и Китай, постоянно подвергалась нападениям японских пиратов, а с другой - Японии было позволено вести торговлю в южных провинциях и даже проживать в гаванях Кореи [7, с. 209]. Возможно, такой парадокс объясняется попытками корейцев сдержать японских пиратов не кнутом, а, наоборот, пряником. Но со смуты годов Онин (1467-1477) центральная власть была не в состоянии контролировать ситуацию в княжествах. Даже если бы бакуфу и попыталось подавить деятельность вако, оно не смогло бы этого сделать, поскольку каждое княжество обладала «своими» пиратами, совершавшими набеги на Корею. Так, с 1393 по 1407 г. корейские берега подверглись нападению вако 61 раз [7, с. 209]. Иногда такие нападения грозили серьезными осложнениями. Например, в 1419 г. после массового набега японцев корейцы организовали военную экспедицию против острова Цусима, в результате чего власти последнего были вынуждены выразить свою покорность корейскому королю. Отношения между Кореей и Цусима были организованы по модели Китай-Япония, то есть остров признал свою вассальную зависимость от полуострова и постоянно отправлял корейскому королю посольства с дарами. За это корейцы разрешили Японии вести торговлю в трех гаванях, а в 1443 г. между Японией и Кореей был заключен договор, закрепивший за Японией право на торговлю. Более того, на протяжении ХУ-ХУГ вв. японцы легально проживали в южной части полуострова, причем, ежегодно к берегам Кореи прибывало порядка 6-8 тысяч японцев [7, с. 209].
Помимо Кореи и Китая, Япония вела торговые отношения и с архипелагом Рюкю, где в 1429 г. было создано объединенное государство (впервые в японской истории отношения с Рюкю были установлены в 1414 г. [11, с. 64]).
Однако, несмотря на восстановление отношений с Китаем, период активных двусторонних торговых связей продолжался недолго, что было связано с изменением внешней политики Китая. К тому же и сама Япония была крайне непоследовательна в отношениях. Так, 4-й сёгун Асикага Ёсимоти йРв^р (1386-1428), будучи недовольным унизительным положением Японии, в 1411 г. не принял китайских послов и прервал дипломатические отношения с Китаем, которые возобновились лишь с приходом 6-го сёгуна Асикага Ёсинори (1394-1441) в 1433 г. При этом
Ёсинори заявил минским властям, что «Небо и Земля огромны и не могут принадлежать одному правителю» [14, р. 158], чем пытался оспорить китайский порядок международных отношений.
Всего за период с 1401 по 1549 г. в Китай было отправлено 19 посольств [1, с. 112]. В целом, китайская политика восприятия Японии как вассального государства в середине XV в. встречала уже решительный отпор, что было связано с возросшим самосознанием японской нации и концепцией синто. Так, известно, что китайских послов, которые приезжали с грамотами, по-прежнему проводящими идею китайского суверенитета, просто-напросто не принимали [5, с. 31].
В 40-е гг. XV в. минские власти решают свернуть активную внешнеполитическую деятельность, что было вызвано двумя причинами: истощением ресурсов и вновь появившейся опасностью со стороны кочевых народов северо-запада [3, с. 259]. Эта политика, по сути дела, была направлена на закрытие страны. Сокращению контактов способствовала и внутриполитическая ситуация в Японии, которая вступила в так называемый «период воюющих провинций» - «сэнгоку дзидай» (1567-1600),
начало которому было положено смутой Онин. Страна фактически распалась на отдельные, независимые от центральной власти княжества, в руки которых и перешел основной объем зарубежной торговли.
Литература
1. Арай Эйдзи. Тюгокумукэ юсюцубоэки то кайсамбуцу (Морские ресурсы и экспортная торговля с Китаем). Токио, Ёсикавакобункан, 1975.
2. Стогов Илья. Пепел империй: в поисках законов истории. СПб, 2001.
3. История Китая. / Под ред. А. В. Меликсетова. М., 1998.
4. Иэнага Сабуро. История японской культуры. / Пер. с японского. М., 1972.
5. Каткова З. Д., Чудодеев Ю. В. Китай-Япония: любовь или ненависть? М. 2001.
6. Кузнецов Ю. Д., Навлицкая Г. Б., Сырицын И. М. История Японии. М., 1988.
7. Курбанов С. О. Курс лекций по истории Кореи. СПб, 2002.
8. Пасков С. С. Япония в раннее средневековье VII-XII вв. М., 1987.
9. Синицын А. Ю. Самураи - рыцари страны Восходящего солнца. История, традиции, оружие. СПб, 2001.
10. Стивен Тернбулл. Самураи: военная история. СПб, 1999.
11. Такара Кураёси. Адзиа но нака но Рюкюкокуо (Королевство Рюкю в Азии). Токио, Ёсикавакобункан, 1998.
12. Татаро-монголы в Азии и Европе. М., 1970.
13. John P. Powelson. Centuries of Economic Endeavor: Parallel Paths in Japan and Europe and their Contrast with the Third World. Univ. of Michigan Press, 1994.
14. Poper M. Imperors China. Richmond, 1981.
