CC BY
20
КОГНИЦИЯ, ИНТЕРАКЦИЯ, ДИСКУРС
УДК 81'22 Н. В. Алексеенко
аспирант каф. общего и сравнительного языкознания МГЛУ; преподаватель каф. лингвистики и профессиональной коммуникации в области медиатехнологии ИМО и СПН МГЛУ; e-maiL: joqan@maiL.ru
ОСОБЕННОСТИ ВЕРБАЛИЗАЦИИ ФИКТИВНОЙ ИНТЕРАКЦИИ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
Работа посвящена такому малоизученному в отечественной и зарубежной лингвистике феномену, как фиктивная интеракция (далее - ФИ). ФИ рассматривалась применительно к разным жанрам и языковым явлениям, однако большинство работ посвящено изучению данного феномена в английском языке. Термин был впервые предложен Э. Паскуаль в начале 2000-х гг. для обозначения особого способа конструирования явлений, а именно: в терминах коммуникативного акта (напр., платье кричащих цветов; он вышел с видом «почему я?»).
Настоящее исследование ставит задачу выявить универсальные и специфические свойства фиктивной интеракции в русском языке. Сопоставительный анализ проводится с привлечением результатов уже имеющихся исследований ФИ в английском языке на базе данных из Национального корпуса русского языка. Для получения более детальной информации об особенностях и частотности появления тех или иных конструкций ФИ в русском языке, поиск примеров осуществлялся на основе четырех подкорпусов: основного, газетного, устного и поэтического.
Установлено, что сходство вербализации ФИ в русском и английском языках обусловлено действием универсальных процессов концептуальной интеграции (образования блендов). В частности, обнаружено, что для обоих языков характерна концептуализация взгляда, позы, глаз человека как активных участников вербальной интеракции (His eyes said "Don't leave me!"; Её взгляд говорил «Останься, не уходи»). В исследовании показано, что не менее важным процессом в основе ФИ является построение перспективы: выражение, вербализующее ФИ, вводит новую точку зрения, изменяя временной и персональный дейксис, при этом перспектива остается внешней по отношению к доминантной точке зрения повествователя. Сходства, объясняемые когнитивной природой фиктивной интеракции, проявляются, главным образом, на более сложных языковых уровнях: дискурсивном, межфразовом, сентенциональном.
На более простых уровнях языка вербализация фиктивной интеракции в русском языке по сравнению с английским языком имеет свою специфику, диктуемую лексическими и грамматическими особенностями языка. В частности,
на подуровне придаточного предложения английскому индикатору ФИ like соответствуют сразу несколько индикаторов ФИ в русском языке: мол, дескать, де, типа, якобы (He was like «I don't know»; Он кивнул, дескать (мол, типа...), я тоже буду суп.). Кроме того, вариативность конструкций ФИ в русском языке на подуровнях словосочетаний и лексем имеет определенные ограничения. Так, предложная конструкция «через не х» или «по самое х» использует в качестве х лимитированное количество вариантов (например, через не могу). На лексемном уровне ФИ в русском языке вербализуется, главным образом, посредством субстантивации личных форм глагола и междометий (например, ваши «нехочу»; последнее прощай).
Ключевые слова: фиктивная интеракция; бленд фиктивной интеракции; перс-пективизация.
N. V. Alekseenko
Postgraduate Student, Department of General, and Comparative Linguistics, MSLU; Lecturer at the Department of Linguistics and Professional Communication in the Sphere of Media Technologies, Institute of International Relations and Social and Political Sciences, MSLU; e-mail: joqan@mail.ru
VERBALIZATION OF FICTIVE INTERACTION IN THE RUSSIAN LANGUAGE
The current work deals with the phenomenon of fictive interaction (FI), that has not received attention of Russian scholars so far. Although fictive interaction is investigated with reference to various genres and language phenomena, it has been studied mainly for the English language. The term was first introduced by E. Pascual at the beginning of 2000 to denote a certain way of construal of entities, i.e., in terms of a communicative act (e.g., He came out with the look"Why me?").
The present study is aimed at determining the peculiarities of FI in the Russian language and finding common universal characteristics of FI that hold true for different languages. Comparative analysis was made on the basis of both the existing materials concerning EL and the data that we found in the National Corpus of Russian Language regarding FI in Russian. The research is carried out on the basis of several subcorpora: the main subcorpus, as well as newspaper, oral conversation and poetic texts.
In line with the previous studies, the results of the analysis show that fictive interaction in English and Russian is guided by the same principles of conceptual integration (blending). For instance, the gaze, posture or eyes of a person are frequently construed as active participants of verbal interaction in both languages (His eyes said "Don't leave me!"). However, in this study we show the importance of another cognitive process underlying FI - i.e., viewpoint or perspective construction. FI expressions introduce a new viewpoint, changing temporal and personal deictic orientation, however, it remains external in reference to the dominant viewpoint of the narrator. The universal features of FI are manifested mainly at the levels of complex expressions: at the discursive, inter-sentential, and sentential levels.
On the LeveLs of smaLLer units FI in Russian as compared to EngLish is more specific, which is determined by its LexicaL and grammaticaL pecuLiarities. First, on the cLausaL LeveL the FI indicator like corresponds to that of mol, deskat', de, tipa,jakoby. Second, the variation of FI constructions on the LeveLs of phrases and LexicaL items appears to be more restricted. For instance, phrasaL FI represented by the prepositionaL constructions cerez ne x or po samoe x, has a Limited number of options for x (e.g. cerez ne mogu). At the LexicaL LeveL FI in Russian is verbaLized through the nominaLization of finite verb forms and interjections (e.g. vasi «ne hoy»; poslednee prosaj).
Key words: fictive interaction; fictive interaction bLends; viewpoint construction.
Введение
Вербальное взаимодействие говорящих при их непосредственном контакте является неотъемлемой частью становления языка в онтогенезе и филогенезе, что обусловливает его важность в современной социальной деятельности человека. Следовательно, закономерным является тот факт, что по своей природе человеческое мышление, структура языка и дискурса являются диалогическими. Данное положение подтверждается существованием феномена фиктивной интеракции (ФИ), при котором различные объекты и явления концептуализируются говорящим в терминах коммуникативного акта (e.g. this painting tells you a lot about...; он стоял с видом «Как я устал»).
Термин ФИ был предложен Э. Паскуаль, которая рассматривает данное явление как «проецирование фрейма реальной коммуникации на ментальную структуру текста, сверхфразового единства, целого предложения или его составную часть» (перевод наш. - Н. А.) [Pascual 2006, с. 245; Алексеенко 2017, с. 205].
Вербализация ФИ в английском языке: поуровневая классификация Э. Паскуаль
В своем исследовании ФИ Э. Паскуаль продемонстрировала, что данное явление характерно для англо-американского судебного дискурса, который имеет строго нормированный характер и накладывает жесткие ограничения на коммуникативное поведение участников судебного заседания. В рамках судебного заседания адвокаты нередко выстраивают свои монологические высказывания как реплику в вымышленном диалоге с противоположной стороной для того, чтобы повлиять на присяжных, представить улики и доказательства как сущности, способные к вербальной коммуникации (speaking evidence),
сконструировать вердикт как некое «послание» (verdict as an audible message) (подробнее см. [Pascual 2008]). При этом на когнитивном уровне происходит концептуальная интеграция, т. е. создается ментальное пространство (бленд) ФИ, в котором сливаются ментальное пространство референтной ситуации и пространство, структурированное «фреймом непосредственного диалогического общения1» (перевод наш. - Н. А.) [Pascual 2008, с. 80].
Исследователь отмечает, что ФИ вербализуется на различных языковых уровнях, среди которых выделяются: дискурсивный, межфразовый, сентенциональный уровни и уровень составной части предложения (например, грамматической конструкции2). На дискурсивном уровне фрейм диалогического общения лежит в основе построения целого текста или его отрывка, который позволяет представить любой объект (например, взгляд, позу и др.), в качестве активного вербального интерактанта (см. примеры 12, 13).
Под межфразовым уровнем Э. Паскуаль понимает «использование диалогического фрейма для передачи информационной структуры и взаимосвязи между независимыми или придаточными предложениями»3 (перевод наш. - Н. А.) Основой ФИ на данном уровне является классическая диалогическая вопросно-ответная модель (question-answer pattern), которая используется для введения новой темы (пример 1), фокуса высказывания (пример 2) или выражает условие (conditionally) (по типу конструкции Если...то...) (пример 3):
1. What do we know about modern literature. For sure we can say that...
2. And what do you think she told us? She said that.
3. Do you still have questions? Not a problem.
ФИ на уровне предложения, согласно Э. Паскуаль, соотносится с виртуальными речевыми актами (virtual speech acts) (см. подробнее
1 «Fictive interaction blends <...> are simplex blends resulting from the conceptual integration of a mental space with the frame of the face-to-face conversation» [Pascual 2008, p. 80].
2 Термин «грамматический» понимается здесь в широком смысле и характеризует структуру языкового материала.
3 «Inter-sentential fictive interaction ... deals with the use of conversation frame to present information structure and relations between sentences and clauses [Pascual 2014, p. 31].
в [Langacker 1999]). В этом случае фиктивность проявляется на уровне иллокуции. Таким образом, выделяют фиктивные утверждения, вопросы, команды, приветствия, этикетные фразы. Приведем для иллюстрации следующие примеры:
4. God knows where he has gone.
5. Who needs such problems? - Nobody.
6. Call me stupid, but I love this book.
7. Excuse me! Do you really mean what you say?
8. Thanks at least for your arrival.
Фиктивная интеракции также может манифестироваться на уровне отдельных структур внутри предложения. В этом случае конструкция ФИ представляет собой самодостаточную дискурсивную единицу, имеющую диалогический дейксис, которая концептуализируется вне коммуникативной ситуации и в синтаксическом и семантическом плане является частью более сложного синтаксического целого. В данном случае нередко употребляются дейктические единицы -особенно темпорального и местоименного дейксиса, свойственные диалогической речи: местоимения первого и второго лица, глаголы в настоящем времени без согласования с прошедшим временем и др. Выделяют следующие подуровни: придаточного предложения (пример 9), словосочетания (пример 10), лексемы (пример 11):
9. I felt like, okay, everything is going to be great.
10. You have to decide between I want it and I'm afraid of it.
11. That completely changes my I-don't-want-to-date-my-brother's-friends attitude.
Универсальные и специфические характеристики вербализации ФИ в русском языке
Хотя, начиная с начала 2000-х гг., фиктивная интеракция рассматривается в контексте разных языков: в испанском, каталанском, голландском языках, в языках Папуа Новой Гвинеи, жестовых языках (подробнее см. в [Pascual 2014]), количество изучаемых языков ограничено, а большинство работ посвящено особенностям реализации ФИ в английском языке. Вместе с тем вовлечение большего диапазона
языков позволило бы, во-первых, подтвердить статус ФИ как универсального дискурсивного явления, во-вторых, выявить как общие, так и универсальные особенности для каждого языка (или группы языков). Отметим, что в некоторых трудах приводятся отдельные примеры из славянских языков для иллюстрации отдельных проявлений интеракциональной фиктивности, в частности в привязке к категории эвиденциональности [см. Pascual 2014; Spronck 2016; Pascual, Królak 2018], однако на настоящий момент последовательного анализа ФИ в русском языке, насколько нам известно, проведено не было. В данной работе представлены некоторые особенности ФИ в русском языке на фоне английского с учетом грамматических и лексических различий между данными языками.
Основным источником примеров ФИ послужил Национальный корпус русского языка (www.ruscorpora.ru/). Причем исследование фокусируется не только на общем подкорпусе, включающем различные типы современных и ранних текстов (бытовые, деловые, религиозные, научные, художественную прозу и др.); были также проанализированы газетный корпус современных СМИ, подкорпусы поэтических текстов и устной речи, что, с нашей точки зрения, позволило составить общую картину частотности употребления конструкций ФИ в РЯ.
Прежде всего, анализ вышеупомянутых корпусов выявил универсальные свойства вербализации ФИ в русском языке на фоне тех характеристик, которые были выявлены для английского языка. Они, главным образом, обусловлены универсальной когнитивной природой феномена ФИ, связанной с диалогической сущностью мышления и языка и с общей способностью говорящего конструировать сущности как акты непосредственного вербального взаимодействии между людьми. Как мы покажем далее, когнитивная общность ФИ также проявляется не столько в образовании блендов (ср. с идеями Э. Пас-куаль), сколько в общих принципах построения перспективы. Универсальные свойства перспективизации в ФИ наблюдаются на всех уровнях - от дискурсивного до лексемного.
Рассмотрим следующие примеры:
12. Help me, that look said, we are all in this together [Atwood 2016, с. 200].
13. Он обнюхивал, подрагивая усами, и поднимал глаза. Взгляд говорил: «Приготовь. Сырой есть не буду» [Сенчин 2017].
Данные отрывки из художественных произведений иллюстрируют ФИ на дискурсивном уровне. В обоих случаях объект look или взгляд, неспособный к вербальной коммуникации, конструируется как обладающий такой способностью. Особенностью ФИ данного уровня, с точки зрения Э. Паскуаль и Э. Круляк, является то, что смена дейксиса не сопровождается сменой перспективы [Pascual, Krolak 2018]. Несмотря на то, что в контексте присутствуют персональный и временной дейксис героя (см. формы повелительного наклонения help me и приготовь, местоимения первого лица we, я), общей смены перспективы не происходит, поскольку перспектива персонажа подчиняется перспективе рассказчика. Таким образом, точка зрения, вводимая посредством ФИ, остается внешней по отношению к точке зрения рассказчика, которая является доминантной. На иерархию перспектив указывают такие средства вербализации фиктивности, как оформление «интеракциональных» свойств взгляда в виде прямой (пример 13) или несобственно прямой речи (пример 12). Поиск в четырех подкорпусах предполагаемых показателей ФИ, характеризующих фиктивного адресанта, выявил следующие результаты:
- глаза говорили:12 вхождений из 61 являются ФИ;
- глаза говорят: 12 из 50;
- взгляд говорил: 5 из 16;
- взгляд говорит: 2 из 32;
- словно говорили:13 из 17;
- будто говорит: 103 из 140;
- как бы говорили: 34 из 44.
На межфразовых и сентенциональных уровнях в обоих языках характерно использование вопросно-ответной модели для конструирования предложений, вводящих новую тему, обозначающих фокус высказывания или передающих условность; реализация иллокутивной фиктивности также весьма частотна. Сравним, например, высказывания 14-16, демонстрирующие ФИ на межфразовом уровне, с высказываниями 1-3, а также примеры 17-21 с высказываниями 4-8, вербализующими ФИ на уровне предложения:
14. Что же интересует сегодняшнюю молодежь? Ничего.
15. И что, ты думаешь, случилось потом? Приехали родители и...
16. Остались вопросы? Свяжитесь с нами по телефону.
17. Бог знает, куда они делись.
18. Кому нравится делать уроки каждый день? - Никому.
19. Думай всё, что угодно, но я не пойду туда.
20. Простите! Кого вы назвали глупым?
21. И на том спасибо.
В наибольшей степени специфика вербализации ФИ наблюдаются на уровне более мелких единиц, а именно - составных частей предложения, в силу грамматических и лексических особенностей языков. Так, например, на подуровне придаточного предложения в английском языке конструкция ФИ, вводимая лексемой like, является весьма частотной (пример 9). Данный показатель ФИ можно соотнести с группой индикаторов в русском языке - таких как мол, дескать, де, якобы, за которыми следуют конструкции ФИ:
22. Даже не заиграл, а только попробовал, только показал: здесь, мол, я (НКРЯ: Юрий Коваль. Лесник Булыга. 1985).
23. Он спросил спокойно, хотя в голосе читалась насмешка, дескать «я тебя поймал» (НКРЯ: Алексей Иванов (Алексей Маврин). Псоглавцы. Гл. 21-39. 2011).
24. Некоторые верят из глупой, детской, храбрости: боится мальчуган темноты, но лезет в нее, стыдясь товарищей, ломая себя, дабы показать: я-де не трус! (НКРЯ: Максим Горький. Жизнь Клима Самгина. Часть 1. 1925).
25. Как только я укладываюсь под одеяло, он вскакивает ко мне на постель и скромно примащивается в ногах, якобы - я тут с краю, незаметно. Я вас не обременю (НКРЯ: Дина Рубина. Я и ты под персиковыми облаками. 2001).
В синтаксическом плане ФИ выражается обособленными конструкциями с функцией уточнения, дополнения, обстоятельства, однако, в отличие от обособлений, не содержащих ФИ, на письме они сопровождаются знаками препинания, характерными для прямой речи, - двоеточием, кавычками, тире, восклицанием и пр.
В отношении ФИ на подуровне словосочетания, отметим, что они не столь продуктивны в русском языке. Анализ контекстов из НКРЯ показал, что такие конструкции по большей части имеют устойчивый характер и вводятся посредством предлога. Рассмотрим следующие случаи:
26. Всегда, через не хочу - хамил, бил в лицо, кидался, ощетинившись (НКРЯ: Захар Прилепин. Санька. 2006).
27. Видать подобные наезды со стороны флотских действительно не были редкостью и достали беднягу Терентьева по самое не могу (НКРЯ: Владимир Васильев. Шуруп. 2013).
Выражения не хочу, не могу имеют внутреннюю структуру диалогического высказывания, о чем свидетельствует согласование глагола по первому лицу единственного числа, однако в вышеперечисленных предложениях они лексикализуются (по самое не могу) и становятся частью устойчивого словосочетания с ограниченной вариативностью. Так, в частотной модели с «через не x» х в подавляющем большинстве случаев представлен интеракциональным выражением с глагольными формами первого лица единственного числа с модальным значением нежелания (не могу, не буду, не хочу), и реже - с глагольной конструкцией не хочется. Также нами было зафиксировано употребление фразы не имеете права в модели «по самое x», где x также может быть представлен фразами не балуйся, не балуй, и реже - здрасьте, нельзя, не улыбайся, ай-я-яй. В общей сложности, согласно корпусному анализу, из 258 зафиксированных вхождений модели «через не x» 199 являются случаями ФИ; из 273 вхождений конструкции «по самое x» 89 содержат ФИ.
В английском языке, как отмечают исследователи, употребление ФИ на рассматриваемом подуровне имеет характер свободных словосочетаний (см. в [Pascual 2014]). По-видимому, данное различие связано с типологическими особенностями русского языка, для которого характерно многоаспектное согласование членов предложения по роду, числу, лицу, наклонению и пр. Соответственно, рассогласование данных параметров нуждается в дополнительном «закреплении», что и происходит через фразеологизацию.
На лексемном уровне ФИ представляет собой распространенное явление в английском языке, в котором репликовый ход, выступающий в качестве самостоятельного существительного, глагола, прилагательного или наречия, является весьма продуктивным способом вербализации ФИ в силу того, что в данном языке с выраженным аналитизмом сложные синтаксические комплексы могут быть использованы препозитивно в роли сложного атрибута при имени существительном
(например, if-you-need-you-can-get-it spirit) и даже в отдельных случаях выступать в качестве корневой морфемы с различными суффиксами (например, I-don 't-want-ish) (подробнее см. [Pascual 2014]).
В русском языке вербализация ФИ на уровне лексемы весьма ограничена в силу невозможности использования сложных составных конструкций в роли морфемы и в препозиции к существительному (как с предлогом, так и без). Так, количественный анализ корпуса РЯ показал следующие результаты:
- ох да ах: 3 из 4 вхождений являются ФИ;
- ох да ох: 8 из 8;
- ах да ох: 14 из 15;
- ах да ах: 5 из 8;
- последнее прощай: 9 из 9;
- мне ваши: 1 из 276;
- эти ваши: ФИ не найдено;
- ваши эти: ФИ не найдено.
Отметим также, что лексическая ФИ в русском языке выражается, главным образом, через субстантивацию междометий и личных форм глаголов, как, например, в следующих высказываниях:
28. Вишь, потому еще жизнь-та в те поры красна и светла вспоминается, что сил душевных и телесных много было. А теперь все - ох да ох. Не живем, а колотимся, как навага о лед (НКРЯ: Б. В. Шергин. Из дневников. 1930-1960).
29. Или, может быть, сейчас, в притихшую минуту, в подвенечном платье, с листиками мирта на голове, она должна сказать через эти стекла последнее «прощай» всему былому, чтоб больше никогда сюда не возвратиться? (НКРЯ: К. А. Федин. Первые радости. 1943-1945).
30. А я хочу спать? Когда вы прекратите уже? Мы ему говорим, пожалуйста, потерпите еще немножко. А он: «Да не надо мне ваши «пожалуйста, я хочу спать» (НКРЯ: Стародубец Анатолий. Владимир Машков: В кино я люблю смеяться и плакать // Труд-7. 2004.06.29).
Обратим внимание, что на субстантивацию указывает также появление у подобных лексических конструкций ФИ согласовательных категориальных признаков рода (последнее «прощай») и числа (ваши «пожалуйста»).
Выводы
Таким образом, явление ФИ, позволяющее конструировать некое явление или объект в терминах коммуникативного взаимодействия, реализуется в русском языке на всех языковых уровнях и имеет как общие свойства, характерные для реализации ФИ в различных языках, так и индивидуальные особенности. Универсальные характеристики, связанные с общими когнитивными процессами в основе ФИ, которые были обнаружены при сравнении русского языка с английским, проявляются на более сложных языковых уровнях: дискурсивном, межфразовом и уровне предложения. Они проявляются не только в общности принципов конструирования блендов ФИ, но и в универсальных особенностях построения перспективы: новая точка зрения, которую вводит ФИ путем смены персонального и темпорального дейксиса, остается внешней по отношению к доминантной точки зрения рассказчика.
В то же время, в силу грамматических и лексических различий, существующих между русским и английским языками, ФИ на уровне составной части предложения имеет определенные особенности реализации в каждом из рассматриваемых языков. Прежде всего, отметим, что ФИ на уровне придаточного предложения в русском языке имеет целый ряд индикаторов (дескать, де, мол, якобы, типа), в то время как в английском языке им соответствует индикатор like.
Более того, поиск в НКРЯ выявил, что ФИ на подуровнях словосочетания и лексемы не является продуктивной для русского языка. В отношении словосочетаний отметим, что в русском ФИ представлена предложными конструкциями и имеет устойчивый характер: распространенными моделями являются «через не х» и «по самое х», где х может принимать ограниченное число глагольных форм: например, не могу, не хочу и др. На подуровне лексем ФИ проявляется, главным образом, в субстантивации междометий и личных форм глаголов и появлении у них категорий рода и (например, последнее прости) числа (например, ваши «я хочу спать»).
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Алексеенко Н. В. Феномен фиктивной коммуникации в полимодальном аспекте [Электронный ресурс] // Вестник Московский государственный лингвистический университет. Гуманитарные науки. 2017. Вып. 6 (777). С. 202-215. URL : libranet.linguanet.ru/prk/Vest/6_777.pdf
Сеничин Р. Постоянное напряжение (сборник). М. : Издательство «Э», 2017. 320 с.
Atwood M. The Handmaid's Tale. London : Vintage, 2016. 512 p.
Langacker R. W. Virtual reality // Studies in Linguistic Sciences 29(2). 1999. P. 77-103.
Pascual E. Fictive interaction within the sentence: A communicative type of fic-tivity in grammar // Cognitive Linguistics 17(2). Walter de Gruyter, 2006. P. 245-267.
Pascual E. Fictive interaction blends in everyday life and courtroom settings // Mental spaces in discourse and interaction / ed. by T. Oakley and A. Hou-gaard. Amsterdam / Philadelphia : John Benjamins, 2008. P. 79-109.
Pascual E. Fictive Interaction: the conversation Frame in thought language
and discourse // Human Cognitive Processing / Cognitive Foundations of Language structure in Use; 47 / Ed. by K.-U. Panther, L. Thornburg. Amsterdam / Philadelphia: John Benjamins, 2014. 243 p.
Pascual E., Krolak E. The 'listen to characters thinking' novel: Fictive interaction as narrative strategy in English literary bestsellers and their Spanish and Polish translations // Review of Cognitive Linguistics, vol. 16(2), 2018. URL : estherpascual.com/wp-content/uploads/2015/07/R..'listen-to-characters-thinking'-novel.pdf (дата обращения: 8.02.2018).
Spronck S. Evidential fictive interaction (in Ungarinyin and Russian) // The Conversation Frame: Forms and Functions of Fictive Interaction / Ed. E. Pascual, Sandler S. Amsterdam-Philadelphia : John Benjamins, 2016. P. 255-275.
