CC BY
64
УДК 801.73
Лунькова Лариса Николаевна
Larisa Luncova
ОСОБЕННОСТИ ТЕКСТОВОГО ОТРАЖЕНИЯ В ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
ON FEATURES OF FICTION TEXT CONTENT
Рассматриваются проблемы внутритексто-вого пространства в художественной литературе в связи с логико -философской теорией воз -можных миров, анализируются подходы к внутреннему структурированию художественного текста с точки зрения лингвистики и литературоведения . Статья содержит анализ англоязычных и отечественных исследований
The article deals with the problems of text worlds in fiction in connection with logical and philosophical conception of possible worlds. The article studies different approaches to the text structure both in linguistics and literary poetics. It also contains the analysis of Russian and foreign sources
Ключевые слова: внутритекстовое пространство, Key words: text world, possible worlds, point of view, recen-возможные миры, точка зрения, рецентрирование tering
Начиная с середины ХХ вмировая художественная литература обращается к постулатам философии и логики и находит в теории возможных миров источник вдохновения. Литераторы в достаточной степени владеют научными достижениями физики, логики, философии и весьма убедительно повествуют о возможных мирах, как будто их существование даже не может быть подвержено сомнению. Прежде всего, это Р. Шекли, А. Азимов, С. Лем, Дж. Ффорде, К. Прист, А. Стругацкий и Б. Стругацкий и др.
Заимствованное из философии понятие возможных миров прочно заняло свое место не только в художественной литературе, но и, как следствие, в литературоведении и лингвистике. В XVIII в. немецкий философ, мате -матик, физик, языковед Г.В. Лейбниц предложил идею «возможных миров» и ввел понятие алитических модальностей необходимого,
возможного и случайного [4].
Одни (созданные воображением автора) миры, например, у Р. Шекли, полностью следуют философской концепции Г. Лейбница о возможных мирах. Другие миры, например, у Дж. Форде, соответствуют, во-первых, современным эстетическим представлениям о возможных мирах в искусстве, во-вторых, бесспорно, опираются на теорию А. Эйнштейна о потенциальных возможностях деформации времени и пространства. С. Лем исповедует философскую «религию» индетерминизма. В мирах К. Приста время измеряется в соответствии с положением физики, постулирующим единицу времени как время, за которое свет проходит один метр.
Таким образом, интерес художественной литературы к теории возможных миров очевиден. Но для тех, кто читает такую литературу, и, более того, для тех, кто исследует ее, необ-
ходимой становится сама теоретическая база. Иначе не произойдет адекватного декодирования текста со стороны читателя и адекватного анализа со стороны исследователя.
Осознание философских истоков совре-менной лингвистической теории возможных миров дает нам возможность понимания и интерпретации времени и пространства в лингвистике и литературоведении.
Понятие возможных миров в связи с по -нятиями необходимости и возможности было введено в семантику модальности (J. Lyons, T.A. van Dijk). C точки зрения логики пропозиций, это означало, что утверждение А необходимо, если оно истинно для всех возможных миров. Далее, утверждение А возможно, если оно истинно по крайней мере для одного из возможных миров. Так, в результате интеграции философии, логики, когнитологии, психологии, лингвистики, литературоведения возникает теория текстового пространства (R. Bradley, N. Swartz, E. Semino, P. Werth).
Понятие текстового пространства развивается из термина «возможный мир», как пишет Ю. Тэлеман [11; С. 199-208], и часто имеет очень размытую и неоднозначную трактовку. В лингвистике оно, главным образом, ассоциируется с двумя основными областями исследований: пропозиционной семантикой и теорией текста. В этой связи, по нашему мнению, к возможным мирам логически можно отнести и «когнитивное пространство» (термин В.В. Красных), которое «есть определенным образом структурированная совокупность всех знаний и представлений, присущих либо (1) конкретной языковой личности (ИКП [индивидуальное когнитивное пространство]), либо (2) тому или иному социуму (КПП [коллективное когнитивное пространство])» [3; C. 24].
Говоря о «художественном пространстве произведения» и «пространстве текста», Ю.М. Лотман не отождествляет их: «Следует решительно отказаться от представления о том, что текст и художественное произведение - одно и то же. Текст - один из компонентов художественного произведения ... . Художественное
пространство в литературном произведении -это континуум, в котором размещаются персонажи и совершается действие. Наивное восприятие постоянно подталкивает читателя к отождествлению художественного и физического пространства» [2; С. 258]. По Ю.М. Лот-ману, пространство текста является индивидуальной моделью мира автора.
Концепция художественного пространства и времени нашла отражение в известной идее М.М. Бахтина о хронотопе [1]. Он понимал пространство текста как обобщённое отражение реального, изображаемого, описываемого в тексте пространства и занимался проблемой пространства, изображённого в тексте и обозначаемого текстом.
Для Б.А. Успенского слово и текст изначально обладают некими общими с пространством чертами. Прежде всего, «слово (текст) -пространственно (курсив наш. - Л.Л.) и по -стольку открыто, свободно» [6; С. 241]. Б.А. Успенский является автором концепции, согласно которой пространство текста понимается как результат взаимодействия множества точек зрения - автора, персонажа, получателя. Пространство текста - это пространство, описываемое в тексте с одной или всех названных точек зрения. Исследователь выделяет идеологическую, фразеологическую и психологическую точки зрения [6; С. 30]. Точки зрения могут как различаться, так и совпадать друг с другом.
В рамках теории текста принцип возможных миров может представлять текст как мыслительный конструкт. Р. де Бюгранд определяет текстовое пространство как «когнитивный коррелят знания, актуализирующегося в тексте . Таким образом, он существует только в голове пользователя языка» [7; С. 24].
Теория возможных миров в значительной степени повлияла на развитие дискуссии об онтологических свойствах вымышленных сущностей. Фактически она является альтернативой теории речевых актов применительно к художественной литературе. Теория речевых актов изучает характеристики, свойства и па-
раметры высказывания, представляя его как мегавысказывание, внутри вымышленного мира и внутри самого вымышленного текста. А теория возможных миров, применительно к изучению литературы, занимается установлением границ вымышленного мира и описанием его внутренних свойств. Так, Л. Долежел отмечает, что теория возможных миров рассматривает вымышленный мир в связи с двумя проблемами:
1) онтологический статус художественной литературы как несуществующего объекта;
2) логический статус образа.
Исследователь полагает, что в рамках
прагматических теорий эти проблемы решаются в терминах условности и ложных утверждений, теория возможных миров предлагает по -зицию, основанную на двух принципах :
1) возможные миры - это возможное со -стояние вещей;
2) количество вымышленных миров не ограничено и максимально разнообразно [8; С. 228-229].
Первый принцип решает проблему рефе -ренции к несуществующему объекту, т.к. референция будет возможна в рамках определенного мира, где и расположен этот объект. Например, Гамлет, как действующее лицо вымышленного мира, обладает разумом и референцией внутри определенного произведения, т. е. внутри данного мира.
Второй принцип учитывает возможность переформулировки теории возможных миров. Эта позиция определяется тем, что даже «реальный» или фактический мир, в котором мы существуем, является конструктом (U. Eco, D. Lewis, M.L. Ryan). Это означает, что он также определяется как возможный среди прочих: «Каждый мир - это реальный мир для тех, кто находится внутри него» [10; С. 182-189]. Данное утверждение влечет за собой важные уточнения в отношениях между вымыслом и реальностью. Б. Мак Хейл (B.McHale) утверждает, что теория возможных миров, во-первых, усложняет понимание внутренней онтологической структуры художественного про-
изведения, во-вторых, размывает внешние границы, которые отделяют вымысел от реальности. Тем не менее, функциональное применение теории возможных миров к пониманию литературы - это исключительная и единственная возможность адекватно объяснить , чем и насколько возможный мир отличается от реального [10; С. 182-189].
Ключевой момент теории возможных миров относительно художественной литературы для М.Л. Райан (M.L. Rayan) состоит в том, что вымышленный мир в рамках этой теории рассматривается как один из возможных миров. Она разрабатывает модель, основанную на идее о том, что текст, как семантическая сфера, не является единственным миром, но, более того, он создает систему миров или вселенную, центром которой является текстовый реальный мир. (В отечественной традиции - фактическое текстовое пространство, по Ю.М. Лотману). Мыслительные процессы действующих лиц, актуализированные в их желаниях, мечтах, убеждениях, фантазиях и пр., создают альтернативные возможные миры внутри текстовой системы.
М.Л. Райан вводит понятие рецентриро-вания (recentering) [9]. Оно подразумевает, что возможный мир временно становится реальным миром, подобно тому, как это происходит во сне, в галлюцинациях или в детской игре «верю-не верю». В этих случаях происходит временное перемещение параметров реально -го мира в сторону альтернативного возможного мира. Отсюда следует, что с точки зрения обитателей этих миров, возможный мир - это всегда реальный мир. Понятие рецентрирования позволяет также пересмотреть ту точку зрения, что существует только один фактический мир, в смысле «реальный мир», и заставляет признать тот факт, что вымышленные миры, кото -рые фактически являются альтернативными возможными мирами, могут рассматриваться так, как будто они сами являются временными реальными мирами. «Художественная литература характеризуется открытым рецентрированием, посредством которого в центр концеп-
туальной вселенной помещается альтернативный возможный мир» [9; С. 556].
Степень подобия/отличия текстового мира и реальности, как утверждает М.Л. Райан, зависит от определенных признаков, их девять : идентичность свойств, идентичность наполнения, совместимость наполнения, временная совместимость, физическая совместимость, таксономическая совместимость, логическая совместимость, аналитическая совместимость, лингвистическая совместимость [9; С. 558-559].
Тексты различной жанровой принадлежности могут характеризоваться соблюдением или несоблюдением одного или нескольких принципов. В частности, нарушение законов природы наблюдается в литературе о призраках и приведениях; нарушение таксономической совместимости всегда присутствует в сказках с их волшебниками, драконами и пр. Лингвистическая несовместимость проявляется в текстах, где персонажи говорят на вымышленных языках и т.д. Однако важно то, что всегда остается еще нечто, что не совпадает. Это отправитель текста, который всегда находится в реальном мире [9; С. 558-559].
Согласно П. Верту, текстовое пространство не может определяться как статичная данность, независимая от коммуникантов. Напротив, это динамическое явление, которое не -прерывно изменяется. В этом смысле тексто-вое пространство можно определить как «материализацию когнитивного пространства, совместно создаваемого автором и читателем» [9; С. 558-559]. Текстовое пространство подвержено постоянным изменениям, поскольку и читатель, и сам текст изменяются во времени.
Рассуждая о коммуникации, П. Верт дает определение тому, что он называет коллективным знанием говорящего и слушающего. Коллективное знание разделяется на общее и взаимное, где общее включает культурную и лингвистическую сферу, а взаимное включает совместный опыт и восприятие участников коммуникации. Таким образом, то, что П. Верт называет коллективным знанием по своему
семантическому объему, совпадает с когнитивным пространством и его компонентами
B.В. Красных [3].
Текстовое пространство, по П. Верту, со -стоит из уровней, которые выделяются на основе текстовой предикации, а также слов и выражений, создающих внутритекстовые субпространства. Текстовое пространство определяется дейктически и отражает точку зрения отправителя, а внутритекстовые субпространства строятся посредством модальностей. Типичные элементы, участвующие в построении внутритекстового пространства, по П. Верту, это «модальности, маркеры вероятности, глаголы, выражающие предположение и отношение, определения, относящиеся к области воображения, воображаемых и предполагаемых ситуаций и т.п.» [3; С. 106]. П. Верт систематизировал типы таких субпространств и выделил: когнитивное, интенциональное, репрезентаци-онное, гипотетическое, гносеологическое субпространства текста [3; С. 106].
Текстовые пространства, по П. Верту, определяются, прежде всего, дейктической информацией места и времени - главным «строительным» элементом текстового пространства. Внутритекстовые субпространства способны модифицировать дейктическую информацию или могут вводить дополнительные сферы в текстовый мир. Кроме того, автор особенно выделяет ведущую роль фреймов знания в построении возможных миров, поскольку эти фреймы существенным образом «расширяют и обогащают текстовые миры» [3;
C. 187].
Три основные способа модификации внутритекстового субпространства, предложенные П. Вертом:
1) дейктические изменения (изменения в пространстве и во времени);
2) пропозиции (идеи главных героев, включающие их желания, убеждения, цели и пр.);
3) гносеологические изменения (утверждения, сделанные либо участниками коммуникации, либо главными героями, и обяза-
тельно содержащие модальность).
Все эти элементы участвуют в создании текстовых пространств и субпространств и отличны от элементов, участвующих в построении и развитии самого сюжета. В целом П. Верт пишет, что «мир становится материальным через знание» [9; С. 109].
Нельзя не обратить внимания на то, на -сколько представления П. Верта о реальном мире схожи с пониманием реального мира Д. Беркли, английского философа XVIII в., учение которого стало впоследствии источником им-пириокритицизма, прагматизма, неопозитивизма. Основной постулат Дж. Беркли: «Существовать значит быть воспринимаемым» [4], в «Трактате о началах человеческого знания» (1710) он утверждал, что внешний мир не существует независимо от восприятия и мышления, а бытие всех вещей состоит в их воспринимаемости.
Следуя этой логике, можно, таким образом, утверждать, что любое литературное произведение , будучи воспринимаемым, во-первых, существует, во-вторых, представляет собой альтернативный существующий мир. Этот мир существует в воображении и отличается от реального некоторым набором признаков, но не может существовать вне пределов последнего.
Тогда литературные произведения и все,
1. Бахтин, М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа [Текст] / М.М. Бахтин. - М.: Искусство, 1979. - 421с.
2. Лотман, Ю.М. Структура художественного текста [Текст] / Ю.М. Лотман. - М.: Искусство, 1970. - 464 с.
3. Прохоров, Ю Е. Действительность.
Текст. Дискурс [Текст] / Ю.Е. Прохоров. - М.: Флинта: Наука, 2006. - 224 с.
4. Советский энциклопедический словарь / Гл. ред. А.М. Прохоров. - 4-е изд. - М.: Сов. энциклопедия, 1989. -1632 с.
5. Степанов, Ю.С. В трехмерном пространстве языка: Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства [Текст]/Ю.С. Сте-
что в них описывается (будь то в сказках, фантастике, детективах), представляет собой лишь возможные миры. Они создаются средствами языка и состоят из предметов, индивидов, сущностей, соответствующих интенсиона-лам какого-либо языка [5]. В «возможных мирах» художественной литературы снимаются многие запреты, имеющие место при описании реальных событий и явлений: там снимается закон противоречия, и все может претерпевать разнообразные превращения; все может становиться одушевленным либо материализоваться; могут создаваться любые произвольные комбинации интенсионалов, что не наблюдается в реальной действительности.
Лингвистика, безусловно, признает мно-жественность текстовых миров, их различную природу и констатирует, что попытки установить однозначные границы внутритекстовых миров далеко не всегда осуществимы и тем более успешны. Однако следует принять как руководство к действию высказывание Ю. Эко об оправданности и необходимости функционального использования теории возможных миров применительно к пониманию литературы, как исключительную и единственную возможность адекватно объяснить, чем и насколько возможный мир отличается от реального.
___________________________________Литература
панов. - М.: Наука, 1985. - 335 с.
6. Успенский, Б А. Поэтика композиции ¡Текст] / Б.А. Успенский. - М.: Школа «Языки русской культуры», 1995. - 357 с.
7. Beaugrande, R. Critical discourse: a survey of literary theorists / Robert de Beaugrande. - Norwood (N.J.): Ablex, Cop., 1988. - 472 p.
8. Dolezel, L. Possible worlds and literary fic-tions.In Allen (Ed.), Possible worlds in the humanities, arts, sciences: Proceedings of the nobel symposium 65. New York and Berlin: Mouton de Gruyter 1989. -303 p.
9. Downing, L. H. Negation, Text Words, and Discourse: the Pragmatics of Fiction. - Stamford, Connecticut: Ablex Publishing Corporation, 2000. -225 p.
1З2
10. Lewis, D. On the plurality of worlds. - Oxford; New York.: Blackwell, 1986. - 276 p.
11. Teleman, U. The world of words - and pictures. In Allen (Ed.), Possible worlds in the humanities,
Коротко об авторе______________________________________
Лунькова Л.Н., канд. филол. наук, доцент кафедры английского языка факультета иностранных языков, Коломенский государственный педагогический институт (КГПИ)
Тел.: 8 496 615 51 66
arts, sciences: Proceedings of the Nobel symposium 65. New York and Berlin: Mouton de Gruyter, 1989. -257 p.
__________________________________Briefly about author
L. Luncova, candidate of science (philology), associate professor, department of English Language, Kolomna State Teacher-training Institute
Научные интересы: язык художественной литературы, интертекстуальность
Research interests: fiction language, intertextuality
