CC BY
246
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 35 (173).
Филология. Искусствоведение. Вып. 37. С. 111-114.
Л. Н. Лунькова
ВОЗМОЖНЫЕ МИРЫ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
В статье обсуждаются некоторые философские, математические и лингвистические концепции возможных миров, а также проблемы текстового пространства в художественной литературе с точки зрения лингвистики и литературоведения, рассматривается существующая терминологическая система, предлагаются современные зарубежные и отечественные подходы к возможностям установления границ внутритекстовых пространств.
Ключевые слова: возможные миры, внутритекстовое пространство, рецентрирование.
Изучение текстового пространства в лингвистике и литературоведении имеет вполне определенные математические и философские корни. Но «языкознание - наука основная, выше математики», по А. Потебне, и в силу этого аккумулирует и адаптирует к своим целям знания и достижения других наук. Ученые давно спорят о том, что жизнь на Земле не является единственной во Вселенной, что есть другие обитаемые миры, Галактики, более того, наш земной мир также состоит из многих миров. Идея о множественности возможных миров сегодня очень популярна. Самое широкое обсуждение вопроса ведется в популярных телепередачах: многочисленные сенсационные происшествия, связанные с пересечением миров, комментируются и зачастую просто придумываются. Кинематограф, как самое массовое искусство, активно и всесторонне занимается «материализацией» параллельных темпоральных и пространственных миров. Художественная литература в наши дни часто обращается к постулатам философии и логики и находит в теории возможных миров источник вдохновения. Начиная с середины прошлого века, мировая художественная литература просто наполнена идеями возможных миров. Это и Р. Шекли, А. Азимов, С. Лем, Дж. Ффорд, К. Прист, А. Стругацкий и Б. Стругацкий и многие другие. Интересно то, что авторы в достаточной степени владеют научными достижениями из области физики, логики, философии и очень убедительно рассказывают о возможных мирах, так, как будто их существование даже не может быть подвержено сомнению.
Одни созданные воображением автора миры, как, например, у Р. Шекли, полностью соответствуют философской концепции Готфрида Лейбница о возможных мирах. Другие миры, как, например, у Дж. Ффорда, соответ-
ствуют, во-первых, современным эстетическим представлениям о возможных мирах в искусстве, во-вторых, бесспорно, соответствуют теории А. Эйнштейна о потенциальных возможностях деформации времени и пространства. С. Лем исповедует философскую «религию» индетерминизма. В мирах К. Приста время измеряется соответственно некоторым положениям физики, где единица времени - это время, за которое свет проходит один метр. (Герои К. Приста отсчитывают свой возраст в милях.)
Таким образом, интерес художественной литературы к теории возможных миров очевиден. Но для тех, кто читает такую литературу, и, более того, для тех, кто исследует ее, необходимым становится сама теоретическая подоплека. Иначе не произойдет адекватного декодирования со стороны читателя и адекватного анализа со стороны исследователя.
Итак, понятие возможных миров, прочно заняв свое место не только в художественной литературе, но и, как следствие, в литературоведении и лингвистике, заимствовано из философии. В начале XVIII века немецкий философ, математик, физик, языковед Г. Лейбниц предлагает идею «возможных миров»1. Он утверждает, что Бог, творя мир, имел возможность выбирать, в Его уме было много возможных миров, и каждый мог стать реальным, но Бог выбрал лучший из возможных миров. Г. Лейбниц вводит в философию алитиче-ские модальности необходимого, возможного и случайного. Согласно его рассуждениям, возможен любой мир, который внутренне непротиворечив, и даже Бог не может противоречивое сделать возможным. Философские изыскания Г. Лейбница нашли свое отражение в литературе с точки зрения пространственного перемещения. Однако нельзя не сказать и о возможностях временного перемещения в
художественной литературе и об истоках такового в той же логико-философской науке.
Исторически представления о времени, естественно, менялись. Индейцы, к примеру, имели циклическое летоисчисление, Христианство предлагало линейную структуру с четкой точкой отсчета. На сегодняшний день в философии существует понятие о статической и динамической временных шкалах. С точки зрения современной философской науки, перемещения во времени невозможны, и утверждение о том, что «история не имеет сослагательного наклонения», вполне укладывается в эти рамки.
Таким образом, представления о времени логиков, физиков, математиков и философов прошлого являются основой для воображения литераторов, и «материализуются» во временных перемещениях литературных героев, являясь естественной составляющей их жизни.
Краткий экскурс к философским истокам современной лингвистической теории возможных миров дает нам возможность перейти непосредственно к трактовке и пониманию времени и пространства в лингвистике и литературоведении.
В XX веке понятие возможных миров было введено в семантику модальности в связи с понятиями необходимости и возможности (J. Lyons, T A. Van Dijk ). C точки зрения пропозици-онной логики это означало, что утверждение А необходимо и истинно, если утверждение А истинно для всех возможных миров (или, по-другому, если оно верно в любой ситуации, которую мы можем себе представить). Далее, утверждение А возможно, если оно истинно по крайней мере для одного из возможных миров. Отсюда следует, что возможный мир может быть идентифицирован с помощью истинных для него утверждений, т. е. возможный мир может быть представлен в рамках интуитивного восприятия и воображения как возможная или существующая ситуация. Поэтому возможный мир - это абстрактный конструкт, о котором предположительно существует определенное количество истинных утверждений. И, наоборот, истинность утверждения А может определяться посредством существования возможного мира, где оно истинно. Тогда любое утверждение представляет собой набор возможных миров, для которых оно верно.
В результате тесного взаимодействия и взаимопроникновения философии, логики, когнитологии, психологии, лингвистики, лите-
ратуроведения возникает теория текстового пространства (R. Bradley, N. Swartz, E. Sem-ino, P. Werth).
Ю. Тэлеман утверждает, что понятие текстового пространства, которое развивается из термина «возможный мир»2, часто имеет очень размытую и неоднозначную трактовку. В лингвистике оно, главным образом, ассоциируется с двумя основными областями исследований: пропозиционной семантикой и теорией текста.
В этой связи, по нашему мнению, к возможным мирам логически можно отнести и «когнитивное пространство» (термин В. В. Красных), которое «есть определенным образом структурированная совокупность всех знаний и представлений, присущих либо (1) конкретной языковой личности (ИКП [индивидуальное когнитивное пространство]), либо (2) тому или иному социуму (КПП [коллективное когнитивное пространство])»3.
Логика возможных миров очень продуктивна в изучении синтаксических и семантических свойств модальных глаголов, условных придаточных предложений, придаточных предложений с предикатами возможных миров хотеть, полагать и др., видовременных форм глагола и пр. А. Л. Блинов полагает, что «основной задачей, разрешение которой осуществляется средствами семантики возможных миров, является интерпретация формул с модальными операторами» алитических модальностей. Однако он делает важное замечание о том, что «невозможно заранее ограничить список понятий и конструкций естественного языка, адекватный логический анализ которых требует обращения к семантике возможных миров»4.
Так, Ю. М. Лотман говорит в своих работах о «художественном пространстве произведения» и «пространстве текста» и об их нетождественности. «Следует решительно отказаться от представления о том, что текст и художественное произведение - одно и то же. Текст - один из компонентов художественного произведения <...> Художественное пространство в литературном произведении - это континуум, в котором размещаются персонажи и совершается действие»5. Соотношение пространства произведения и пространства реального мира неоднозначно. «Наивное восприятие постоянно подталкивает читателя к отождествлению художественного и физического пространства»6. По Ю. М. Лотману, пространство текста, к тому же, является ин-
дивидуальной моделью мира в его пространственном представлении, которая выражается в художественном тексте.
М. М. Бахтин понимал пространство текста как обобщённое отражение реального, изображаемого, описываемого в тексте пространства и занимался проблемой пространства, изображённого в тексте и обозначаемого текстом. Концепция художественного пространства и времени нашла отражение в его известной идее о хронотопе7.
Для Б. А. Успенского слово и текст изначально обладают некими общими с пространством чертами. Прежде всего, «слово (текст) - пространственно [курсив наш. - Л. Л.] и постольку открыто, свободно. Оно принципиально может быть образом самого пространства, его произведением <...> В этом смысле можно говорить о пространстве, сжимающем само себя, о части, которая говорит про целое, которому она принадлежит»8. Б. А. Успенский также является автором концепции, в которой пространство текста понимается как результат взаимодействия множества точек зрения - автора, персонажа, получателя. Пространство текста - это пространство, описываемое в тексте с одной или всех названных точек зрения.
В. Н. Топоров рассматривает пространство как категорию предельного обобщения, которой объединены реальность, человек, текст и слово. В соответствии с архаичной мифологической моделью мира пространство понимается как одухотворенное, геометрически нелинейное и качественно разнородное9.
В рамках теории текста принцип возможных миров может рассматривать текст как мыслительный конструкт. Р. де Бюгранд определяет текстовое пространство как «когнитивный коррелят знания, актуализирующегося в тексте. Таким образом, он существует только в голове пользователя языка».
Применение теории возможных миров для исследования внутреннего пространства текста привело к тому, что логические принципы (напр. логическая необходимость и логическая вероятность) были заменены на когнитивные принципы, которые, в свою очередь, оказались более созвучными с процессами производства и понимания текста. Это повлияло, как минимум, на характеристику двух основных аспектов текста:
1. Текстопроизводство (аспект, не входящий в формальную теорию возможных миров, но входящий в теорию внутритекстового про-
странства. В рамках этой теории текстопроиз-водство рассматривается с точки зрения когерентности и в связи с процессами накопления, обработки и воспроизведения знания.)
2. Внутренняя структура текстового пространства (где понятие досягаемости пришло на смену понятию вероятности. С помощью него можно объяснить внутреннюю структуру текстовых миров и вселенных, их отличия от реального мира и центрального мира в тексте)10.
Эти принципы были применены к анализу вымышленных миров внутри текста, что привело к разработке их описания и созданию классификации.
Теория возможных миров в значительной степени повлияла на развитие дискуссии об онтологических свойствах вымышленных сущностей. Применительно к литературе, теория возможных миров, занимается установлением границ вымышленного мира и описанием внутренних свойств этого мира. «Каждый мир - это реальный мир для тех, кто находится внутри него»11. Данное утверждение влечет за собой важные уточнения в отношениях между вымыслом и реальностью. Б. МакХейл (В. МсНа1е) утверждает, что теория возможных миров, во-первых, усложняет понимание внутренней онтологической структуры художественного произведения, во-вторых, размывает внешние границы, которые отделяют вымысел от реальности. Теория возможных миров приводит к тому, что границы между разными мирами ослабевают, она выводит на первый план проблемы слияния и пересечения вымысла и реальности.
Ю. Эко (и. Есо) полагает, что функциональное использование теории возможных миров применительно к пониманию литературы - это исключительная и единственная возможность адекватно объяснить, чем и насколько возможный мир отличается от реального12.
Ключевой момент теории возможных миров относительно художественной литературы для М. Л. Райан (М. Ь. Яауап) состоит в том, что вымышленный мир в рамках этой теории рассматривается как один из возможных миров, и где реальность, то есть наш реальный мир, также может являться одним из возможных миров во всей вселенной возможных ми-ров13.
М. Л. Райан вводит понятие рецентрирования (гесеМеит^). Оно подразумевает, что возможный мир временно становится реаль-
ным миром, подобно тому, как это происходит во сне, в галлюцинациях или в детской игре «верю-не-верю». Во всех этих случаях происходит временное перемещение параметров реального мира в сторону альтернативного возможного мира. Отсюда следует, что с точки зрения обитателей этих миров, возможный мир - это всегда реальный мир. Понятие рецентрирования позволяет также пересмотреть точку зрения, что существует только один фактический мир, в смысле «реальный мир», и заставляет принять тот факт, что вымышленные миры, которые фактически являются альтернативными возможными мирами, могут рассматриваться как будто они сами являются временными реальными мирами.
Такая модель рецентрирования основана на разграничении трех модальных систем: (а) реальный мир (РМ), (б) система текстовых миров, в центре которой реальный текстовый мир (ТМ), (в) референтный текстовый мир (РТМ). Далее Райан анализирует отношения между ними и, в частности, степень возможного отчуждения каждого элемента друг от друга. Различия и расхождения, главным образом, сосредоточены на отношениях реального мира (РМ) и системы текстовых миров (ТМ) или референтного текстового мира (РТМ) в разных жанрах. В художественной литературе основное отчуждение происходит с системой текстовых миров (ТМ). Она взаимодействует не с реальным миром (РМ), но напрямую с референтным текстовым миром (РТМ).
«Художественная литература характеризуется открытым рецентрированием, посредством которого в центр концептуальной вселенной помещается альтернативный возможный мир. Этот альтернативный возможный мир становится референтным миром. Мир-выдумка, порождаемый текстом, отличается от реального мира, но не в настоящей литературе <...> он в точности воспроизводит собственный референтный мир, РТМ, так как последний не существует отдельно от собственной репрезентации. ТМ становится неотделим от собственного референта»14.
Таким образом, из вышесказанного следует, что, во-первых, лингвистами безусловно признается множественность текстовых миров и разная их природа. Во-вторых, очевидно, что попытки установить однозначные границы внутритекстовых миров не всегда успешны. Кроме того, на наш взгляд, перспективной и плодотворной представляется идея
рецентрирования, поскольку возможность перемещения фокуса в литературном произведение трудно отрицать. Кроме того, такая идея не противоречит утверждению Д. Льюиса о том, что каждый мир - это реальный мир для тех, кто находится внутри него. И, наконец, мы принимаем как теоретическую основу для дальнейших исследований высказывание У Эко об оправданности и необходимости функционального использования теории возможных миров применительно к пониманию литературы, как исключительную и единственную возможность адекватно объяснить, чем и насколько возможный мир отличается от реального.
Примечания
1 Советский энциклопедический словарь / гл. ред. А. М. Прохоров. 4-е изд. М., 1989.
С.705.
2 Teleman, U. The world of words - and pictures // Possible worlds in the humanities, arts, sciences. N.-Y. ; Berlin, 1989. Р 199-208.
3 См.: Прохоров, Ю. Е. Действительность. Текст. Дискурс. М., 2006. С. 109.
4 Блинов, А. Л. Семантика и теория игр. Новосибирск, 1983.
5 Лотман, Ю. М. Структура художественного текста. М., 1970. С. 24.
6 Там же. С. 258.
7 Бахтин, М. М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа. М., 1979.
8 Успенский, Б. А. Поэтика композиции. М., 1995. С. 241.
9 Исследования в области славянских древностей. Лексические и фразеологические вопросы реконструкции текстов / В. Н. Топоров [и др.]. М., 1974.
10 Beaugrande, R. Critical discourse : a survey of literary theorists. Norwood, 1988. Р. 24, 96.
11 Lewis, D. On the plurality of worlds. Oxford ; N.-Y., 1986. Р 182-189.
12 См.: Downing, L. H. Negation, Text Worlds, and Discourse : the Pragmatics of Fiction. Stamford, 2000.Р 102.
13 Rayan, M. L. Possible worlds and accessibility relations : A semantic typology of fiction // Poetics today. 1991. Vol. 12 (3). P. 553.
14 Ibid. P. 556.
