CC BY
44
В.А. Воропанов ОСОБЕННОСТИ СТАНОВЛЕНИЯ И РАЗВИТИЯ СУДЕБНОЙ СИСТЕМЫ НА УРАЛЕ И В ЗАПАДНОЙ СИБИРИ В ХУ1-ХУШ вв.*
С момента трансформации Московского великого княжества в Российское государство верховная власть создавала системы местного управления с учетом присоединения территорий, геополитических, исторических, социокультурных особенностей и традиций областей, правового положения местных элит. Укрепление государства сопровождалось расширением судебной функции. Формирование судебной системы выражалось в определении круга полномочий, прав и обязанностей государевых слуг, а также в установлении многоуровневого контроля над осуществлением правовой деятельности .
Интеграционные процессы обусловили специфику организации судебной деятельности и осуществления юрисдикции государственных органов на территории Урала и Западной Сибири. Назначение наместников в городах стало первым этапом формального включения территорий и населения Восточного Поморья и Северного Приуралья в состав государства. Наместники в приуральских уездах, в отличие от Замосковного края, имели более широкие судебные полномочия, включая судебную власть над детьми бояр-2
скими , что соответствовало кругу специальных задач, поставленных перед представителями государевой власти в Вятке и Чердыни.
Отмена кормлений в Вятской земле и Перми Великой затянулась в сравнении с центральными уездами страны; в 1580-х гг. обязанности наместников в Северном Приуралье унаследовали воеводы - должностные лица, стабильно востребованные на окраинах. Воеводы изначально отвечали за гражданское управление как в Казанском крае, так и в Башкирии, Сибири. Приказная админи-
* Статья рекомендована к печати кандидатом юридических наук Н.Н. Ефремо-
1 Подробнее см.: АлексеевЮ.Г. Судебник Ивана III. Традиция и реформа. СПб., 2001. С. 191-195, 297-303; Пашкова Т.И. Местное управление в Русском государстве первой половины XVI века (наместники и волостели). М., 2000. С. 103-124.
2 См.: Аракчеев В.А. Наместники в России XVI в. // Вопросы истории. 2010. № 1. С. 8-9; Семенов О.В. Становление и эволюция системы местного управления на Урале во второй половине XV - первой половине XVII вв. Екатеринбург, 2006. С. 31-34.
196 Труды Института государства и права
Российской академии наук № 5/2013
страция гарантировала правопорядок, являясь необходимым арбитром в разрешении конфликтов разнородного населения и контролируя деятельность мирских организаций. Обязанности по обеспечению правосудия в бывших землях «татарских» ханств, Вятского Понизовья и Башкирии к концу XVI в. сосредоточились в специальном органе - Казанском дворце. Особое внимание составители наказов местным судьям уделяли защите прав и законных интересов коренного населения. Юрисдикция воевод в отношении туземцев ограничилась в пользу центральных властей, за деятельностью воевод осуществлялся формальный контроль правительства3.
Низшие органы приказного управления (слободчики, приказчики) наделялись судебными полномочиями в соответствии с социально-политическими и административно-территориальными условиями их деятельности. Становление местного судоустройства продолжалось в лице выборной администрации - членов губных и судных изб. Структура и компетенция местных органов определялись с учетом историко-культурных и социально-экономических особенностей провинций. Традиции выборного управления в Северном Приуралье предполагали широкое участие представителей мирских объединений в осуществлении правосудия в качестве судей и заседателей как на волостном, так и уездном уровне. Важную роль органов выборного управления в правовом регулировании общественных отношений следует признать одной из типологических особенностей осуществления судебно-юрисдикционной деятельности на территории Вятской земли и Перми Великой. Существенное влияние на царскую администрацию сохраняли общественные и сословно-корпоративные объединения в Сибири.
С 1610-х гг. в Северном Приуралье происходило усиление бюрократических начал в системе уездной администрации, в Сибири - развитие принципов централизованного управления. Удаленность от центра обусловила расширение полномочий воевод, подчиненных Казанскому дворцу и Сибирскому приказу, при осуществлении судебно-юрисдикционных функций, нацеленных как на скорое удовлетворение гражданских исков, так и на эффективное поддержание правопорядка. Соборное уложение зафиксирова-
3 См.: Ермолаев И.П. Среднее Поволжье во второй половине XVI-XVII вв. Казань, 1982. С. 167-168; Симачкова Н.Н. Становление воеводской системы управления в Сибири в конце XVI - начале XVII вв.: Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. Тюмень, 2002. С. 14-16.
ло исключительное право уездных властей, подотчетных Казанскому дворцу, решать имущественные дела независимо от цены иска4. Коренное население Урала и Сибири имело доступ к официальному правосудию посредством толмачей и переводчиков, находившихся на «государственной» службе. Выделением подсудности на основании культурно-языковых и религиозных признаков были отмечены служилые люди в бывших областях «постордынских» государств, включая титульную этническую группу бывшего Сибирского ханства5. Ограничения вмешательства приказной администрации в судебные дела туземного населения Сибири завершились в конце XVII в. формальным запретом применять пытки в ходе следственных действий и высшую меру наказания6. Ни в Уфимской, ни в Тобольской провинциях, являвшихся неотъемлемой частью губернских территорий, не был использован опыт смешанных судов.
Формирование отечественной судебной системы в первой четверти XVIII в. подчинялось объективным условиям государственного развития: юрисдикция Тобольского и Енисейского надворных судов охватывала наиболее протяженные территории империи, включая Северное Приуралье. Прерогативы сибирских судей губернского уровня в уголовно-правовой сфере являлись традиционно расширенными. Полномочия местных органов юстиции (воевод, комендантов, обер-комендантов, комиссаров) устанавливались и изменялись в процессе административно-правовой организации областей Урала и Сибири. Традиции общественного управления в Северном Приуралье последовательно вытеснялись растущей бюрократической централизацией7. После определения законодателем оптимальной модели имперского судоустройства в восточных уездах (дистриктах) потребовалось ввести дополнительные звенья судебной системы в лице судебных комиссаров и при-
4 См.: Соборное уложение 1649 года. Л., 1987. Гл. XIII. Ст. 3; Котошихин Г.К. О России в царствование Алексея Михайловича // История России и Дома Романовых в мемуарах современников. XVII-XX вв. Московия и Европа. М., 2000. С. 105.
5 См.: Валеев Ф.Т. Сибирские татары. Культура и быт. Казань, 1993. С. 58-59.
6 См.: ПСЗ РИ. Собр. I. Т. III. № 1526.
7 См.: Редин Д.А. Административные структуры и бюрократия Урала в эпоху петровских реформ (западные уезды Сибирской губернии в 1711-1727 гг.). Екатеринбург, 2007. С. 197-203.
казчиков8. Тобольский надворный суд самостоятельно индивидуализировал структуру местной судебной системы и регулировал деятельность низших судей9. Ряд дистриктных судей подчинялись
10 -г.
отраслевой «региональной» администрации . В свою очередь, обособленный доступ к правосудию являлся одним из условий невмешательства губернской администрации и в дела городовых об-
11
щин .
С 1727 г. верховная власть восстановила в России обновленную иерархию органов административной юстиции. Судебные правомочия сибирского губернатора, закрепленные в особой инструкции, изданной в 1741 г., сохранили преемственно эксклюзивный характер12. Выделенным статусом и специфической юрисдикцией пользовался уфимский провинциальный воевода, участвовавший в регулировании общественных отношений башкир13 и подотчетный с 1728 г. Сенату14. Во второй половине 1730-х гг. руководство Оренбургского края готовилось к введению смешанных судов с участием чиновников и башкирской знати15, однако вооруженное сопротивление башкир Оренбургской комиссии и, как следствие, подавление государством политической воли этнической элиты ускорило административно-правовое развитие Южного Урала.
8 См.: ПСЗ РИ. Собр. I. Т. VI. № 3935; Миненко Н.А. Русская крестьянская община в Западной Сибири. ХЖП-ХГХ в. Новосибирск, 1991. С. 127.
9 См.: ПСЗ РИ. Собр. I. Т. VII. № 5015; Бородина Е.В. Проведение судебной реформы в 20-х гг. XVIII в. на Урале и в Западной Сибири: Автореф. дисс. ... канд. ист. наук. Екатеринбург, 2008. С. 19.
10 См.: Редин Д.А. Указ. соч. С. 266, 269, 271.
11 См.: ПСЗ РИ. Собр. I. Т. VI. № 3832.
12 См.: Акишин М.О. Российский абсолютизм и управление Сибири XVIII века: организация и состав государственного аппарата. М.; Новосибирск, 2003. С. 159-162; Рафиенко Л.С. Инструкция сибирскому губернатору 1741 г. // Археографический ежегодник за 1973 год. М., 1974. С. 58-67; она же. Компетенция сибирского губернатора в XVIII в. // Русское население Поморья и Сибири (период феодализма). М., 1973. С. 364-380.
13 См.: Материалы по истории Башкирской АССР. Т. I. М.; Л., 1936. С. 122123.
14 См.: Законы Российской империи о башкирах, мишарях, тептярях и бобылях / Сост., автор вступ. ст. и примеч. Ф.Х. Гумеров. Уфа, 1999. С. 29.
15 См.: Смирнов Ю.Н. Сборник экстрактов именных указов 1734-1741 гг. (в комплексе материалов Оренбургской комиссии - источников по истории отношений России с народами Средней Азии) // Сборник русского исторического общества. № 5 (153). М., 2002. С. 19.
В 1740-1744 гг. исключительными прерогативами в отношении башкир был наделен экстраординарный провинциальный руководитель - уфимский вице-губернатор, непосредственно подчиняв-
16
шийся высшим государственным органам .
Наделение губернских и воеводских канцелярий судебно-юрисдикционными функциями оправдывало делегирование судебных полномочий органам специальной административной юстиции в Екатеринбурге и Барнауле17. Ведомственная подсудность служащих, мастеровых и рабочих людей, приписных крестьян заводов
Урала и Алтая отвечала интересам организации горно-
18
металлургического производства .
Развитие на Урале и в Сибири системы городовых судов - магистратов и ратуш обусловливалось колонизационными, демографическими, социально-экономическими успехами областей. После 1743 г. магистраты возникли в сибирских городах, в 1751-1754 гг. географию городских судов пополнили крупные центры Зауралья -Екатеринбург и Челябинск, основанные соответственно в 1723 и 1736 гг. На юге Урала судебная система включала Оренбургский городовой магистрат, наделенный в целях стимулирования торгово-экономических отношений в крае исключительной юрисдикци-ей19. Распространение органов городского общественного управления на территории Урала и Западной Сибири означало неуклонное расширение зон и интенсификацию этнокультурных контактов, укрепление основ гражданской общности в осваиваемых областях, складывание условий для ослабления административного произвола.
Система официального правосудия опиралась на традиционную юстицию. Верховная власть санкционировала самостоятельность в решении судебных дел родоплеменных коллективов, рассеянных на просторах Сибири. На Южном Урале процесс огосударствления охватил волостной (улусный) уровень башкирской
16 См.: Биккулов И.Н. Аксаков - воевода и вице-губернатор Уфимской провинции. Уфа, 2009. С. 101-109.
17 См.: Соболева Т.Н., Разгон В.Н. Очерки истории Кабинетского хозяйства на Алтае (вторая половина XVIII - первая половина XIX в.). Барнаул, 1997. С. 2628, 40.
18 См.: Смирнов С.С. Приписные крестьяне на горных заводах Урала. Челябинск, 1994. С. 61-66; Тулисов Е.С. Организация управления горнозаводской промышленностью Урала во второй половине XVIII века. Екатеринбург, 1999. С. 39-67.
19 См.: ПСЗ РИ. Собр. I. Т. IX. № 6584. 200
самоорганизации, функции низшего суда в крае делегировались этнической администрации, ставшей проводником элементов имперского правопорядка. Решения шариатских судов в крае обеспечивались при необходимости силой государственного принужде-ния20. Наконец, способом ускоренного введения периферийного населения в имперское правовое поле являлась вероисповедная политика. Создание усилиями правительственных чиновников для православных служилых калмыков в Ставрополе-на-Волге «калмыцкого суда», подотчетного Оренбургской губернской канцелярии, явилось результатом искусственной трансформации кочевых 21
традиций .
В последней трети XVIII в. законотворчество правительства Екатерины II укрепило сословную организацию населения России. Неравный объем субъективных прав подданных верховная власть компенсировала гарантиями их безусловной защиты. Социально-правовая дифференциация была призвана ослабить межсословные противоречия, сблизить «россиян» с коренными жителями периферийных областей. Формируя основы бюрократического права, законодатель возместил объективные слабости и недостатки государственного аппарата развитием системы выборных органов. Абсолютная монархия выстраивала принципиально новый правоприменительный механизм. Штаты местных государственных органов форсированно увеличились.
Губернские преобразования охватили территорию империи, свидетельствуя об усилении унификационных и интеграционных процессов. При формировании системы местных государственных органов законодатель учитывал исторические, демографические, языкокультурные, языковые, религиозные особенности каждой провинции, способствуя успешной реализации судебно-административной реформы и развитию общественного строя в периферийных областях, включая наместничества Урала и Сибири. Унифицируя тип организации судов, верховная власть сохраняла значение исторических источников права, устоявшийся язык дело-производств, включая тюркский. В аппарате судов предусматрива-
20 См.: Материалы по истории Башкирской АССР. Т. I. С. 515, 559-560.
21 См.: ПСЗ РИ. Собр. I. Т. XXVII. № 21025; Рычков П.И. Топография Оренбургской губернии. Уфа, 1999. С. 67-68.
лись должности переводчиков (делопроизводителей) и толмачей, обеспечивавших свободный доступ к правосудию22.
Судебная реформа, завершенная на Урале и в Западной Сибири к 1785 г., прежде всего учла численность сословий в провинциях и уездах, особенности правового положения отдельных групп населения, наконец, размеры наместничеств. Территориальная юрисдикция уездных судов на Урале носила сугубо окружной характер: в Вятской губернии был открыт один суд для лиц дворянского сословия, их крепостных, а также разночинцев23, в Пермском наместничестве - четыре суда24, в Уфимском наместничестве - пять25. В качестве сословных судов второй инстанции законодатель счел достаточным образовать на Урале четыре верхних земских суда. Верхние земские суды появились в Уфе и Оренбурге. В Сибири ввиду сверхнизкого удельного веса крепостных людей и наличия слоя табельных и низших государственных служащих законодатель заменил уездные и верхние земские суды нижними и верхними надворными судами, созданными в Тобольске, Колывани и Иркутске по аналогии с особыми потребностями двух столиц, а также крупных портовых городов - Архангельска и Астрахани, принимавших разнообразный контингент гостей и поселенцев26. Полномочия отсутствующих органов дворянского самоуправления по отбору кандидатов на должности судей в Вятском и Пермском наместничествах, в областях Сибири перешли к «коронной» адми-
27
нистрации .
Формируя предпосылки для продуктивного развития торгово-промышленной и финансовой деятельности городских слоев, верховная власть ускорила градостроительство, стимулировала регулируемый приток населения в города, наконец, объединила городские сословия, предоставив им усовершенствованную систему выборных должностей. В юрисдикцию городовых магистратов и ра-
22 См.: Государственный архив Кировской области (ГАКО). Ф. 583. Оп. 4. Д. 82. Л. 128; Д. 949. Л. 6; Государственный архив Пермской области (ГАПО). Ф. 316. Оп. 1. Д. 67. Л. 5-8.
23 См.: Бехтерев Н. Открытие Вятского наместничества // Столетие Вятской губернии. 1780-1880. К истории Вятского края. Вятка, 1880. С. 27-28.
24 См.: РГАДА. Ф. 24. Оп. 1. Д. 60. Л. 143 об.
25 См.: ОГАЧО. Ф. И-115. Оп. 1. Д. 99. Л. 3.
26 См.: ПСЗ РИ. Собр. I. Т. XXII. № 16059.
27 См.: ГАКО. Ф. 1321. Оп. 1. Д. 490. Л. 3; ГАПО. Ф. 316. Оп. 1. Д. 76. Л. 26; Д. 112. Л. 151 об.; РГАДА. Ф. 24. Оп. 1. Д. 60. Л. 37.
туш входили жители малых городов. Таким образом, в частности, в
Южном Приуралье (Уфимском наместничестве) городские сосло-
28
вия судились в четырех судах первой инстанции . В силу незавершенности колонизационных процессов компетенция городовых судебных органов в Сибири охватывала не только малые центры, но и сельскую местность.
Смешение и привычное соседство народов исключало необходимость формирования этнокорпоративных органов управления и суда в городах, расположенных восточнее Волги. Организация правосудия, служившая механизмом обеспечения государственно-правового единства Российской империи, учитывала не только многообразие, но и функциональные обязанности, статусные привилегии отдельных групп подданных. Сословная обособленность влекла необходимость представительства по делам смешанной юрисдикции, гарантируя как подданным, так и иммигрантам действенную правозащиту. Община торговых татар Сеитовского посада под Оренбургом, являвшаяся частью южноуральского социума, получила поддержку в виде узкосословных органов выборного управления29. «Татарская» ратуша применяла нормы общего законодательства, убыстряя процессы социальной и правовой эволюции в обществе. Поступательная адаптация этносословных групп подданных в общественный строй России обеспечивалась легитимным значением традиционных судебных процедур, применением правовых обычаев и норм шариата в мусульманской среде. Торговые гости, проживавшие в среде тюркоязычного населения Западной Сибири, удовлетворились невмешательством «коронной» администрации в свои внутренние дела, не реализовав права на создание особого судебного органа30.
Над городовыми судами монарх учредил в качестве ревизующих и апелляционных инстанций губернские магистраты, открытые в каждом областном центре с целью облегчить частным лицам подачу исковых заявлений и контроль над ходом судебных следствий и разбирательств ввиду протяженности наместничеств, образованных на Урале и в Западной Сибири.
Наконец, губернское руководство обеспечило для этнических общин условия равного представительства в нижних и верхних
28 См.: Государственный архив Оренбургской области. Ф. 6. Оп. 6. Д. 12808. Л. 2.
29 См.: ПСЗ РИ. Собр. I. Т. XXII. № 16089.
30 См.: ПСЗ РИ. Собр. I. Т. XXII. № 16593.
расправах. В Южном Приуралье законодатель указал на особенности правового положения и культуры служилых народов - башкир и мещеряков, разделив штаты «первых» и «вторых» нижних расправ31. В Сибири с учетом площадей уездов монарх санкционировал практически полный штат нижних расправ: государственная юстиция не коснулась северных уездов Тобольского наместничества, населенных автохтонами32. В Сибири нижние расправы стали основным типом судов первой инстанции, получив расширенную компетенцию, преемственно эксклюзивную для местных судебных органов, позволявшую усиливать властное воздействие государства на общественные отношения. Нижние расправы осуществляли юрисдикцию над служилыми людьми престижных категорий, разночинцами, иными лицами, неподведомственными аналогичным судам в европейской части России, фактически входя в подсистему надворных судов33. Верхние расправы действовали во всех областных центрах Урала и Сибири.
Законодатель консолидировал судебные прерогативы, последовательно лишив функций правосудия органы центральной, губернской и низшей администрации. Выборные и коронные носители судебных полномочий были призваны неукоснительно исполнять волю законодателя, обеспечивая утверждение и защиту прав и законных интересов подданных. Судебные органы в полной мере оставались частью единой системы местных государственных органов, подчинявшихся губернскому начальству в общем или надзорном порядке, выполняя многопрофильные обязанности по налаживанию общественных отношений и обеспечению безопасности. Часть исполнительных полномочий сословных судов носила преемственный характер.
Вспомогательную роль в осуществлении правосудия исполняли специальные органы - полицейской администрации, опеки, совестные, духовные, городские словесные, волостные и сельские, родовые суды. Обеспечивая целостность судоустройства, монархия стремилась к законодательному и практическому включению традиционных видов осуществления правосудия в государственную
31 См.: ПСЗ РИ. Собр. I. Т. XXI. № 15324; ОГАЧО. Ф. И-44. Оп. 1. Д. 38. Л. 6; ЦГИА Республики Башкортостан. Ф. 346. Оп. 3. Д. 1. Л. 3.
32 См.: РГАДА. Ф. 24. Оп. 1. Д. 60. Л. 209-210.
33 См.: ПСЗ РИ. Собр. I. Т. XXII. № 16165; Государственный архив Тюменской области (ГАТО). Ф. И-111. Оп. 1. Д. 58. Л. 6, 56 об., 115 (об.).
систему, сближая организацию, регламентируя деятельность низшей юстиции, устанавливая общие правила наделения полномочиями, порядок наступления юридической ответственности для должностных лиц, приступив к систематизации правовых обычаев. Западная Сибирь виделась Екатерине II одной из наиболее удобных окраинных, колонизуемых областей для внедрения унифицирован-
34
ного волостного звена местного управления .
Анализ комплекса разноплановых исторических и историко-юридических источников позволяет сделать следующие выводы.
1. Области Урала и Западной Сибири с момента присоединения входили в юрисдикцию специальных судебных органов в виде территориальных приказов, обеспечивших их правовую и административную адаптацию в систему государства. Особый статус провинций, созданных на основе Вятской земли, Перми Великой, Башкирии и Сибирского ханства обусловил юридическое закрепление расширенных полномочий местных судей, стабильно представлявших государеву власть в периферийных областях.
2. Одним из обязательных требований воеводских наказов являлось соблюдение прав и законных интересов коренного населения провинций («держать к ним ласку и привет»). Удовлетворению исков коренного населения способствовал найм толмачей. На Урале и в Западной Сибири не был официально востребован институт смешанных судов; русское население в Южном Приуралье -Уфимском уезде (Башкирии) преимущественно составляли служилые люди. Исключительное выделение подсудности коснулось титульной в Западной Сибири этнокорпоративной группы служилых татар - части социально-политической элиты.
3. Альтернативу центральным и местным правительственным органам в осуществлении правосудия в XVI - начале XVIII в. как на Урале, так и в Западной Сибири представляли органы общественного и племенного самоуправления, выборного управления.
4. Индивидуализация судоустройства на Урале и в Западной Сибири в 1720-1730-е гг. была обусловлена удаленностью от столицы и протяженностью восточных губерний, а также фискальными интересами правительства в крае и выражалась в расширении полномочий высших инстанций (Тобольского надворного суда, сибирского губернатора, уфимского вице-губернатора), создании дополнительных территориальных и отраслевых звеньев судебной
34 См.: ГАТО. Ф. И-10. Оп. 1. Д. 648. Л. 1-3 об.
системы (комиссаров и приказчиков, обер-бергампта и «горных» судей). Судебно-правовые реформы Петра I и его преемников подчинялись процессу формирования административно-территориальной системы.
5. Судебно-правовая реформа, реализованная в 1780-1785 гг., учла исторические, географические, демографические, социально-экономические и этнокультурные особенности областей Урала и Западной Сибири, усилив начала централизации и унификации на внутренней периферии государства. Принцип сословного представительства в судебных органах являлся ведущим фактором адаптации и интеграции локальных и местных социумов в единую общественную и формально-юридическую систему. Судебные представители исполняли роль государственных агентов, осваивая, реализуя и транслируя имперское законодательство. Разделение сословной юрисдикции судейских коллегий нивелировало социальный дисбаланс, возникший в связи с ростом в XVIII в. корпоративного самосознания и привилегий дворянства. Судебно-правовая реформа Екатерины II позволила существенно снизить уровень социальных противоречий в крае, накануне ввергнутом в гражданскую войну.
Н.М. Ширинкина ПРАВОВОЕ ОФОРМЛЕНИЕ ТИТУЛА ГЛАВЫ ГОСУДАРСТВА, ГОСУДАРСТВЕННОЙ СИМВОЛИКИ И РЕГАЛИЙ В ОСНОВНЫХ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ЗАКОНАХ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ 1832-1906 гг.*
Основные государственные законы Российской империи 1832 г. подвели итог развитию правового регулирования организаций верховной государственной власти в России первой четверти XIX столетия1. В них содержались положения о внешних атрибутах власти российского императора - описание титула главы государства, государственной символики, а также указывалось на основ-
* Статья рекомендована к печати доктором юридических наук, профессором С.В. Коданом.
1 См.: Основные государственные законы // Свод законов Российской империи. СПб., 1832. Т. 1. Ч. 1.
