CC BY
22
2. Bolotov V. I. Jemocional'nost' teksta v aspekte jazykovoj i nejazykovoj variativnosti (Osnovy jemotivnoj stilistiki teksta) [The emotionality of the text in the aspect of verbal and non-verbal variability (Fundamentals emotive style of the text)] / V. I. Bolotov. - Tashkent : FAN, 1981. - 116 p. [in Russian]
3. Den'gina T. V. Formal'no-sintaksicheskie i funkcional'no-semanticheskie osobennosti vosklicatel'nyh predlozhenij v sovremennom russkom jazyke : diss. ... kand. filol. nauk [Formal syntactic and functional-semantic features of exclamatory sentences in modern-rated Russian : Diss. ... Cand. Philol. Sciences] / T. V. Den'gina. - Stavropol', 1999. - 187 p. [in Russian]
4. Dimitrova S. Aktualizacija predlozhenija i ee zavisimost' ot stepeni osvedomlennosti adresata [Actualization offers and its dependence on the level of knowledge of addressee] / S. Dimitrova // Novoe v zarubezhnoj lingvistike [New in foreign linguistics]. - M., 1985. - P. 535-546. [in Russian]
5. Dolgova O. V. Sintaksis kak nauka o postroenii rechi [Syntax as the science of forming speech] / O. V. Dolgova. - M., 1980. - 171 p. [in Russian]
6. Zolotova G. A. Kommunikativnye aspekty russkogo sintaksisa [Communicative aspects of Russian syntax] / G. A. Zolotova. -M., 1982. - 368 p. [in Russian]
7. Ozhegov S. I., Shvedova N. Ju. Tolkovyj slovar' russkogo jazyka [Explanatory Dictionary of the Russian language] / S. I. Ozhegov, N. Ju. Shvedova. - M. : AZ, 1994. - 928 p. [in Russian]
8. Ostin Dzh. L. Slovo kak dejstvie [Word as an action] / Dzh. L. Ostin // Novoe v zarubezhnoj lingvistike [New in foreign linguistics]. - Vol. 17. - M. : Progress, 1989. - P. 22-130. [in Russian]
9. Chernova L. V. Strukturno-sintaksicheskie i semanticheskie osobennosti konstrukcij, oformlennyh mestoimennymi i mestoimenno-narechnymi slovami s kvalificirujushhim znacheniem : diss. ... kand. filol. nauk [Structural and syntactic and semantic singularity of constructs designed pronouns and pronouns, adverbial words with qualifying value : Diss. ... Cand. Philol. Sciences] / L. V. Chernova. - Stavropol', 2002. - 231 p. [in Russian]
DOI: 10.23670/IRJ.2017.56.062 Джамалова М.К.
ORCID: 0000-0002-4185-8455, Кандидат филологических наук, Дагестанский государственный университет ОСОБЕННОСТИ СИНТАКСИЧЕКОЙ СТРУКТУРЫ СТИХОТВОРЕНИЙ ГЕННАДИЯ АЙГИ
Аннотация
В поэзии Айги отсутствие графических способов выделения синтаксических структур выступает как композиционно-стилистический принцип построения текста и его смысловая доминанта, выполняющая особые экспрессивно-стилистические функции. Средства экспрессивного синтаксиса сочетаются с другими стилистическими приёмами: с лексическим повтором, антитезой, анафорой, сравнением. Употребление с односоставных конструкций с экспрессивной целью заслуживает особого внимания. Нерасчлененность синтаксических структур в стихотворениях Айги увеличивает их семантическую ёмкость.
Ключевые слова: синтаксическая структура, экспрессивность, стилистический прием, оценочность.
Dzhamalova M.K.
ORCID: 0000-0002-4185-8455, PhD in Philology, Dagestan State University FEATURES OF SINTACTIC STRUCTURE IN POEMS BY GENNADY AYGY
Abstract
In the Aygy's poetry absence of graphic ways of allocation of syntactic structures acts as the composite and stylistic principle of the text construction and its semantic dominant performing special expressional and stylistic functions. Facilities of expressional syntax are combined with other stylistic methods: with a lexical iteration, an antithesis, an anaphora and comparison. Using mononuclear constructions with the expressional purpose deserves a special attention. The indivisibility of syntactic structures in poems by Aygi increases their semantic capacity.
Keywords: syntactic structure, expressivity, stylistic method, estimation.
Поэзия Геннадия Айги отличается необычным синтаксическим построением, так как своеобразные «тексты-вампиры», по определению Д. Бавильского, непременно требуют домысливания и неоднократного прочтения. На наш взгляд, это обусловлено прежде всего отсутствием знаков препинания и заглавных букв.
В стихотворении «Тишина» в трех композиционно разграниченных автором частях возникают антитетичные противопоставления черное - белое и я - мир, определяющие ядерное понятие произведения - одиночество: «...где-то в овраге один (о как это было когда-то одиноко и чисто лишь я и поле как мир)». Синтагматическая нерасчлененность обуславливает поиски аллюзивного смысла, когда авторские сравнительные обороты лишь усиливают степень недосказанности: «я и поле как мир», «облеплен насмешками словно репейником», «и в криках как будто годами во мне утоптанных», «связей ищу как прожилок». При этом особенно интересны два последних сравнения, существующие в тексте поэтического произведения нерасчлененно: «и в криках как будто годами во мне утоптанных связей ищу как прожилок». Сравнивая связи с многочисленными разветвленными прожилками, а сдавленный крик с утаптываемой много лет землей, Айги создает сложно переплетенные ассоциативные ряды, где нерасчленимы сравнительный оборот и сложное предложение. Эта немыслимая для других поэтов новейшей поэзии синтаксическая структура способствует созданию особого набора стилистических средств выражения образности. Предлагаемый читателю сплошной текст актуализирует субъективную модальность, придавая интенсивность антитезам, сравнениям и однокоренному экспрессивному повтору (один - одиноко).
Особого внимания заслуживает употребление с экспрессивной целью односоставных конструкций [1]. Первая часть стихотворения начинается двусоставным предложением, затем следует неопределенно-личное предложение,
безличное и вновь двусоставное. Во второй части неопределенно-личное предложение находится в интерпозиции по отношению к двусоставному. Третья часть, начинаясь неопределенно-личным предложением, продолжается номинативным, определенно-личным и придаточным времени, осложняясь вставной конструкцией. Неопределенно-личные предложения, входящие в каждую часть стихотворения как центр актуализации смысла, подчеркивают отсутствие необходимости субъекта действия [2]. Недосказанность, привносимая в общий контекст этими синтаксическими структурами, только усиливает субъективную авторскую и читательскую модальность. Интенсивность создается номинативными и определенно-личными структурами. При этом последние создают личностный план, когда диалогическое звучание поэтической речи заставляет читателя поверить, что и проблемы у них с автором одинаковые: «связей ищу как прожилок». Стихотворение, начинающееся как монолог, в третьей части перерастает в диалог, чему способствуют односоставные предложения.
Слова с ярко выраженной отрицательной оценочностью («бить», «боль», «удар», «крик», «насмешки») еще более актуализируют отмеченное выше ядерное понятие одиночество. Отсутствие оценочности во второй части стихотворения усиливает ярко выраженный отрицательный характер третьей части. Нейтральная оценочность присуща монологическому повествованию Айги, отрицательная или положительная - диалогическому.
Это стихотворение перекликается с другим произведением Айги «Здесь». Синтаксические конструкции в этом стихотворении также графически не обозначены. Размытость границ словно усиливает размытость понятия «здесь». Айги дает собственное определение данному понятию: здесь - это жизнь. Автор использует антитезы, противопоставляющие конкретные понятия (я - мы, нас - их, ветки - тени), признаки (белых - черных), локативные характеристики (над снегом - на снегу, здесь - там), темпоральные характеристики (до нас - после нас), абстрактные понятия (земля - небо, тень - явь («то, что мы видим воочию»), откровенное - сокровенное («то, чем делиться в стихах не могу»), загадка бессмертия - разгадка освещенного куста). В последнем случае возникает реминисценция с неопалимой купиной, увиденной Моисеем, потому оправданы и последующие сложные прилагательные и наречия «первозданно-высоким», «высоко-необязанно», «сверхчисловая». И уже понятно, чьи «скорбные фигуры» обнимают «распятого в вечер несчастья». Яркая положительная оценочность произведения формируется именно при помощи этих ассоциативных рядов [3]. Авторская интенция придает всем стилистическим приемам, используемым в стихотворениях Айги, особую интенсивность.
Экспрессивный лексический повтор в пределах необозначенных синтаксических структур актуализирует авторскую модальность: «как отвечает - всегда высоко-необязанно - жизни сверхчисловая свободная часть смежной неуничтожаемой части смежной и неуничтожаемой части здесь на концах ветром сломанных рук притихшего сада». Здесь, как и в предыдущем стихотворении, интонационный и ритмический рисунок произведения в целом формируется только в соответствии с субъективной читательской интенцией. Но это только часть контекста, а границы синтаксических структур каждый читатель определяет самостоятельно.
Айги использует лексический повтор союза «и», что вновь отсылает нас к прецедентному тексту - Библии. Лексический повтор усиливает синтаксический параллелизм: «и то что в тени и то что мы видим воочию и то чем делиться в стихах не могу»; «здесь мы живем и прекрасны мы здесь и здесь умолкая смущаем мы явь».
Непрестанный повтор наречия «здесь», вынесенного в название, местоимений «наш», «нам», «нас», «мы», однокоренных слов «жизнь», «жить», «живем» формирует положительную оценочность стихотворения, придавая особую интенсивность коннотативным оттенкам. Всем используемым в стихотворении «Здесь» языковым средствам присуща яркая образность, которая прежде всего основана на неспешности и напевности интонации библейского повествования, а также нанизывании слов в нерасчлененном синтагматическом ряду.
Поэт создает необычные сравнительные обороты метафорического характера «жизнь уходила в себя как дорога в леса», «жизнь - как от самой же себя нам неслышная весть», «от нас отодвинувшись словно в воде отраженье куста».
В данном стихотворении Айги использует синтаксическую синонимию двусоставных и параллельных им определенно-личных предложений. Последняя часть представляет собой сложное предложение с однородным присоединением придаточных цели, что подтверждается синтаксическим параллелизмом.
Сравнивая синтаксические структуры стихотворений «Тишина» и «Здесь», стоит отметить их общий непрерывный характер, нерасчлененность простых и сложных предложений, средств осложнения простого предложения и сложных предложений. Синтаксические структуры в произведениях Айги имеют инверсионное построение с вынесением на первый план ремы. Иногда тема одного предложения становится ремой другого, что, на наш взгляд, определяет авторский почерк Айги. Поэту характерно тяготение к такой форме речи, как диалог.
Рубленый стих Айги, столь близкий сложной ассоциативностью и емкостью формы японским хокку, не может не привлечь внимание современного читателя.
Сравнивая стихотворения Айги с поэтическими произведениями других поэтов новейшего периода, можно отметить, что чем меньше в тексте графических способов выделения синтаксических структур, тем выше его семантическая емкость [4].
Список литературы / References
1. Вертаева Л.В. Антитеза как принцип организации художественного текста (на материале современного английского языка): автореф. дис. канд. филол. наук: 10.02.04 / Вертаева Л.В. - Минск, 1984. - 22 с.
2. Колшанский Г.В.Контекстная семантика. - М., 2009.- 320 с.
3. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. - М., 2009.- 230 с.
4. Джамалова М. К. Функции антитезы в поэзии Юрия Визбора [Электронный ресурс] / М.К. Джамалова // Международный научно-исследовательский журнал. - № 12 (54) - Часть 2 - 2016. - Режим доступа - http://research-journal.org/wp-content/uploads/2011/10/12-2-54.pdf
Список литературы на английском языке / References in English
1. Vertaeva L.V. Antiteza kak princip organizacii hudozhestvennogo teksta (na materiale sovremennogo anglijskogo jazyka) [Antithesis as a principle of organization of the literary text (on the material of contemporary English): Katege. DICs]. - Minsk, 1984. - P. 22. [in Russian]
2. Kolshanskij G.V. Kontekstnaja semantika. [Contextual semantics]. -М., 2009. - P. 320. [in Russian]
3. Halperin I.R. Tekst kak object lingvisticheskogo issledovanija. [Text as object of linguistic research]. - М., 2009. - P. 230. [in Russian]
4. Dzhamalova M. K. Funkcii antitezy v pojezii Jurija Vizbora [Function of antithesis in Yuri Visbore's poetri]. / M. K. Dzhamalova // International research journal. - № 12 (54) - Part 2 - 2016. - URL: http://research-journal.org/wp-content/uploads/2011/10/12-2-54.pdf - website: www.research-journal.org [in Russian]
DOI: 10.23670/IRJ.2017.56.060 Дубовицкая М.А.
Преподаватель, аспирант, Московский Государственный Институт Международных Отношений КОНЦЕПТ «ПУТЕШЕСТВИЕ» В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ АРАБО-АМЕРИКАНСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ
Аннотация
В статье рассматривается реализация концепта «Путешествие» в произведениях арабо-американских писателей. Для раскрытия его концептуального смысла предпринимается «мотивный» анализ на основе интертекстуального подхода. С этой целью стимулируются его ассоциативно-смысловые поля и выявляются текстовые ассоциаты, которые актуализируются в сознании. Данный метод дает ключ к пониманию экстралингвистических и этнокультурных составляющих сложного концепта, который является частью художественной картины мира.
Ключевые слова: художественный концепт, текстовый ассоциат, ассоциативно-смысловое поле концепта, номинант концепта, мультикультурная литература.
Dubovitskaya M.A.
Lecturer, Postgraduate student, Moscow State Institute of International Relations THE CONCEPT "TRAVEL" IN THE WORKS OF ARAB AMERICAN WRITERS
Abstract
The article analyses the concept "Travel" which takes place in the works of Arab American writers. "Motive" analysis on an intertextual basis is used to reveal the conceptual meaning of "Travel" in multicultural literature. To his end the associative semantic fields of the concept are stimulated and its textual associates are brought to light. This method is key to grasping some extra linguistic and ethnocultural components of a complex concept which is part of the literary world-image of a writer.
Keywords: literary concept, textual associate, associative semantic field of the concept, nominate of the concept, multicultural literature.
Молодое поколение эмигрантов из Ливана испытало на себе влияние трех культур: американской, е вропейской и арабской. Контраст между тихой арабской провинцией и огромным мегаполисом подтолкнул арабов-интеллектуалов к критическому переосмыслению. «Пророк» Джебрана Халиля Джебрана, «Книга Халида» Амина Рейхани, а также «Книга Мирдада» Михаил Нуайме схожи в своих философско-этических представлениях о месте человека в мире, об истине и идеалах. Несмотря на то, что стилистика произведений очень разная: вопрос духовного самоопределения и поиск ответов на вопросы о смысле жизни занимают важное место в произведениях. В произведениях Нуайме, Джебрана и Рейхани явно угадывается профетическая миссия, которая реализуется через язык поэзии в прозе. Они стремились занять нишу востоковедов, аргументируя, что они как никто другой может рассказать о своей культуре. Будучи вооруженными арабским и английским языками, имея глубокие знания о европейских литературных традициях, имея признание в литературных кругах на родине, они действительно могли претендовать на роль переводчиков культур. Художественный жанр путешествия или «рихля» имеет давние традиции в арабской литературе. Одним из самых известных произведений такого рода можно считать «Крупицы золота в достопримечательностях Парижа» Рифаата ат-Тахтауи. Это знаменитое арабское путешествие XIX века, предпринятое для ознакомления с цивилизацией Запада, вылилось в рассуждения о Египте, а не о Париже. Такого рода произведения в арабской литературной традиции предпринимают попытку исследования себя через изобретение «другого», а пребывание в другой стране нужно, прежде всего, для познания себя. Упомянутые писатели первой половины XX века осуществление синтеза «своего» и «чужого. Согласно П. Рикеру, «я», «свое» осмысливается «только опосредованно, окольными путями, через различные культурные знаки всех видов, которые озвучиваются на основе символических медитаций» (Ricoeur, P.(1991) Narrative Identity//On Paul Ricoeur: Narrative and Interpretation/ed. By D. Wood. L.; N.Y.: Routledge. P. 188-199. P.198).
Рассмотрение произведений художественной литературы, принадлежащих одной эпохе и культуре, объединенных одним замыслом, хоть и отличных по способу реализации в языке, позволяет говорить об определенном способе отражения действительности. Эта информация извлекается путем концептуального анализа, т.е. художественных концептов. Художественный концепт имеет целенаправленное выражение и определяется как «мысленное
