CC BY
59
Лтаратура
1. Суперанская, А. В. Что такое топонимика? / А. В. Суперанская. - М. : Наука, 1984. - 182 с.
2. Шур, В. Беларусюя уласныя iMeHbi: бел. антрапашмжа i тапанiмiка : дапам. для настаушкау / В. Шур. - Мшск : Маст. лiт., 1998. - 239 с.
3. Мезенко, А. М. Экология топонимии и уроки переименований / А. М. Мезенко // Z badan nad wspolczesnymi j^zykami wschodnioslowianskimi i polskim / red. nauk. : B. Tichoniuk. - Zielona Gora, 2001. - С. 33-42.
4. Никитин, С. А. Лингвистические аспекты переименований географических объектов в России : дис. ... канд. филол. наук : 10.02.21 / С. А. Никитин. - Москва, 2003. - 220 л.
5. Поспелов, Е. М. Переименования городов и сел в СССР / Е. М. Поспелов // Топонимика СССР / АН СССР, Моск. Филиал географического общества ; под ред. Е. М. Поспелова [и др.]. - М., 1990. - С. 54-73.
6. Мурзаев, Э. М. Топонимика и география / Э. М. Мурзаев. - М. : Наука, 1995. - 302 с.
7. Отин, Е. С. О некоторых явлениях в топонимии Донбасса советского периода / Е. С. Отин // Труды по языкознанию / Е. С. Отин. - Донецк, 2005. - С. 248-255.
8. Бучко, Дз. Радянська дшсшсть i ойкошмшна система Украши / Дз. Бучко // Науковi записки Тернопшьського педушверситету. - Тернопшь, 2000. - Вип. 1 : Мовознавство. - С. 3-7.
9. Saparov, A. The alteration of place names and construction of national identity in Soviet Armenia / A. Saparov // Cahiers du monde russe, 2003. - Vol. 44, № 1. - Р. 179-198.
10. Kristof, S. O jednej skupine geografickych nazvov v SSR po roku 1945 / S. Kristof // Onomastica. Pismo poswiejone nazewnictwu geograficznemu i osobowemu. - Wroclaw-Warszawa-Krakow, 1982. - Rocznik XXVIII. - С. 71-90.
11. Лемцюгова, В. Роздум над лёсам i праватсам беларусюх уласных геаграфiчных назвау / В. Лемцюгова // Звязда. - 2002. - 3-5 крас. - С. 4.
12. Гапоненка, I. А. Назвы населеных пунктау Рэспублт Беларусь: Мш. вобл. : нармат. давед. / I. А. Гапоненка, I. Л. Капылоу ; пад агул. рэд. В. П. Лемцюговай. - Мшск : Тэхналопя, 2003. - 605 с.
13. Лыч, Л. М. Назвы зямлi беларускай / Л. М. Лыч. - Мшск : Ушверсггэцкае, 1994. - 128 с.
14. Рапанжч, Я. Новыя назвы населеных пунктау Беларуа / Я. Рапанжч // Весщ Акад. навук Беларускай ССР. Сер. грамадсюх навук. - 1982. - № 1. - С. 92-100.
15. Теория и методика ономастических исследований / А. В. Суперанская [и др.] ; под общ. ред. А. П. Непокупного. - М. : Наука, 1986. - 256 с.
16. Тлумачальны слоушк беларускай мовы : у 5 т. / рэдкал. : К. Атраховiч (гал. рэд.) [i шш.]. -Мшск : БелСЭ, 1977-1984. - Т. 5.
Summary
The article deals with one of the actual problems in Belarusian onomastics - the alteration of the place names in the XXth century. The semantic groups of the renamed onyms of the appellative origin are analyzed. The most typical appellatives, which denote symbols of the Soviet period, social events, fauna and flora, hydrographical and topographical terms etc. are described in the article. It is stated that the majority of such renamed oyconyms is formed against the toponymic norms and rules.
Пастуту у рэдакцыю 23.05.07.
УДК 81'37+81'38
Н. С. Касюк
ОСОБЕННОСТИ СИНТАГМАТИЧЕСКОЙ СЕМАНТИКИ ПРОСТРАНСТВЕННОЙ И ТЕМПОРАЛЬНОЙ ЛЕКСИКИ (НА МАТЕРИАЛЕ ПОЭЗИИ «СЕРЕБРЯНОГО» ВЕКА)
Введение
Изучение способов и приемов интерпретации авторской картины мира, воплощенной в слове писателя, является одной из фундаментальных научных проблем современной лингвопоэтики. Актуальность и новизна исследования обусловлена новейшей семасиологической проблематикой, связанной с изучением семантики слова в художественном тексте, интерпретацией и трансформацией слова и его компонентов в речевой деятельности. Цель данного исследования - проследить семантические процессы, способствующие формированию художественного значения слова, показать его отношение к значению узуальному.
Результаты иследования и их обсуждение
К проблеме интерпретации слова в художественном тексте. Современная теория лексической семантики рассматривает значение слова в художественном тексте как особый тип словесного значения [1, 78]. Смысл слова в произведении литературы не ограничен его прямым номинативно-предметным значением, оно всегда обрастает новыми смыслами. В поэтическом тексте эта тенденция представлена особенно ярко: ограниченное языковое пространство способствует тому, что слово становится семантически осложненным, а смысловые ассоциации углубляются.
При изучении единиц лексического уровня в художественном тексте важно обратить внимание на семантический аспект сочетаемости слов (синтагматическая семантика, или комбинаторная семасиология по М. В. Никитину). Текстовая синтагматика не только актуализирует имеющиеся выразительные возможности слов и их образный потенциал, но и формирует их, «обогащая и трансформируя» за счет сочетаемостных возможностей [2, 162].
Пространственная и темпоральная лексика в языке характеризуется высокой частотностью и употребительностью. Она актуальна в любой период развития языка, ей не характерны жанровые или стилевые ограничения. Однако слова с пространственным и темпоральным значением, обладающие многими признаками и характеризующиеся в объективной действительности с разных сторон, в узусе получают лишь частичное отражение. Анализируемая лексика активно используется в поэтическом контексте, поэтому неудивительно, что в процессе своего функционирования она подвергается семантическим трансформациям, репрезентируя оригинальность авторского идиостиля.
В художественном произведении (в поэтическом в большей степени) лексическая единица попадает в сильную зависимость от контекста, в какой-то степени теряет свою самостоятельность, вступает в такие связи и отношения, которые способны существенно изменить узуально присущие ему качества. В связи с этим поэтическое значение слова можно определить как контекстуально связанное или синтагматически закрепленное. Контекст выступает ключом к прочтению слова: он сужает слово, выдвигая, динамизируя одни его признаки за счет других, и одновременно расширяет слово, наращивая на него пласты ассоциаций [3, 10].
Некоторые приемы формирования художественного значения слова
1. Формой, реализующей стилистический смысл, может быть необычная дистрибуция компонентов высказывания. «Форма» в этом случае представлена в виде расположения слов. Необычная дистрибуция лексических единиц является материально-языковым выражением контекстуальных и окказиональных смыслов, реализующихся необычными синтаксическими связями, нарушением привычной валентности и установлением новых валентных связей [4, 332-333]: И ухал черный сад, как филин, /И город, смертно обессилен, /Был Трои в этот час древней («Шиповник цветет»: «В разбитом зеркале», Ахм.); И окаймив дугой ее огнистой, / Сребристожгучей, -/ Садится солнце краснозолотое («Закат», Бел.) и др. В основе рассматриваемого приема лежит намеренная ломка языковой симметрии. Умышленный окказиональный дисбаланс сочетания слов усиливает воздействие высказывания на адресата. Как полагает В. Б. Томашевский, «логическое ударение передвигается», в результате «слова звучат более выразительно, более веско» [5, 56].
2. Еще одним способом реализации стилистического смысла выступает частотность появления слова. Одним из важнейших свойств дискретных единиц языка является их неравномерное распределение в речевых высказываниях по частоте употребления. Круг сочетаемости в текстах поэзии конкретного автора будет отличаться от совокупности сочетаний этих же слов в текстах других авторов. Как правило, слова, часто встречающиеся рядом в тексте, оказываются связанными между собой семантически, причем частотность совместного появления слов в заданном отрезке текста служит критерием для определения силы семантической связи между данными словами: чем чаще они встречаются, тем сильнее между ними семантическая связь и наоборот [6, 15]. Так, например, в творчестве А. Ахматовой тема дома связана с мотивами сиротства, скитальчества и бесприютности [7, 258], что на лексическом уровне реализуется соседством пространственного номинатора дом с лексикой, содержащей сему одиночества, бездомности: Тихий дом мой пуст и неприветлив («Бессонница»); Никого нет в мире бесприютней /И бездомнее, наверно, нет («Из трагедии «Пролог, или сон во сне»); Я пью за разоренный дом («Разрыв») и др. В подобных случаях смысловое содержание слова базируется на реальных языковых манифестациях, которые заключаются не в наращивании материальных частиц, а в изменении окружения текстовой единицы.
3. К способам обогащения содержания слова относится прием нарушения ожидания (обманутого ожидания) [5, 49].
Слово текста объективно подчинено некоторым закономерностям предсказуемости. Как правило, значение незнакомого или пропущенного слова читатель (слушатель) может осмыслить с помощью контекста. Эта возможность возникает благодаря тому, что контекст был сформирован под влиянием соответствующего лексического значения. Восприятию смысла отдельного слова, словосочетания предшествует ожидание смысловой завершенности.
Очевидно, что все нормативное, известное, привычное - менее выразительно, менее эмоционально, менее эффективно. Нарушение ожидания уже само по себе закономерно создает определенный стилистический эффект [4, 359-360].
На принципе нарушения ожидания основаны такие способы контекстуального обогащения слова, как семантическое и стилистическое несогласование, нарушение логической соотнесенности, в основе которых лежит использование языкового контраста.
В следующих фрагментах представлен прием семантического несогласования (семантический ассонанс): Сонные тучи осени синей, /По небу ясному мечется иней («Шествие осеней Пятигорска», Хлебн.); Разгневанно цветут каштаны («Бальзак», Паст.) и др. Образы строятся на отдаленных ассоциациях, «смутных аналогиях, порой совершенно нелогичных» (Ш. Балли) [5, 131].
Крайней степенью семантического ассонанса является нарушение логической соотнесенности. Данный прием предполагает создание автором нарочитой парадоксальности, абсурда: За ночь одну наступило лето / Так мы весны и не видали («У самого моря», Ахм.); Ночь в полдень, ливень - гребень ей! («Дождь», Паст.) и др. Образы, построенные на нарочитом неправдоподобии, алогизме, нередко усиленные гиперболой, авторы используют с целью показать противоречивость изображаемого объекта [5, 303-304].
Стилистическое несогласование можно проиллюстрировать следующим образом: Пентюх и головотяп, / Там, меж листьев, меж домов там /Машет галкою октябрь /По каракулевым кофтам («Зимнее утро», Паст.); По замашкам зимы замухрышки / Я игру в кошки-мышки пойму («Мейерхольдам», Паст.) и др. В данных примерах соседствуют диалектные, разговорные лексемы, пейоративы - слова с ярко выраженной коннотацией - и редкие книжные, стилистически возвышенные слова.
Функционирование слова в «чужой» стилистической среде приводит к стилистическому несогласованию, к появлению такой синтагматической сочетаемости, которая в системе языка ему не свойственна [4, 361].
4. Контекстуальные смыслы - результат реализации соответствующего потенциала слова. Процесс создания контекстуальных или окказиональных семантико-стилистических смыслов может характеризоваться как сохранением качественного и количественного состава семантической структуры слова в языке и речи, так и сопровождением изменениями в семантической структуре реализуемого слова.
Семное варьирование, как отмечает И. А. Стернин, осуществляется на уровне отдельного значения (семемы). Данный процесс связан «... с выбором семантических компонентов, подлежащих актуализации в связи с определенной коммуникативной задачей, и осуществляется посредством ряда семантических процессов, действующих в семеме на уровне отдельных сем» [8, 106-107].
Изменения в семной структуре слова представлены актуализацией сем, которая сводится к коммуникативно обусловленному выделению тех или иных сем в структуре значения слова. В поэтических текстах «серебряного» века можно отметить актуализацию коннотативной семы лексической единицы. Данный способ обусловлен узуальными связями слова и ассоциативной сопряженностью с контекстом. Пространственные и темпоральные номинаторы, не имеющие коннотаций, в контексте могут их приобретать: Однажды осенью / Совсем монастырской осенью, /Когда в грустнеющей и шепотной просини вод / Успокоение... («Слезы мертвых ночей», Сев.); И тогда уже - скомкав фонарей одеяла - / ночь излюбилась, похабна и пьяна, / а за солнцами улиц где-то ковыляла / никому не нужная, дряблая луна («Адище города», Маяк.) и др. При формировании художественного образа в силу индивидуальности его конструкции автор не может обойтись без выражения оценки изображаемого объекта, которая передает эмоциональное отношение автора к созданному им образу [9, 78].
Одним из приемов экспрессивно-семантического обогащения значения слова является одномоментное перераспределением сем, когда в пределах семантической структуры слова одни
семы активизируются за счет приглушения других. Контекстуальное перераспределение сем характеризуется следующими основными тенденциями: «выдвижение» одних сем за счет «приглушения» других или их контекстуальное уничтожение [4, 253]. Данный прием характеризуется актуализацией потенциальных (вероятностных) сем, проявляющихся в контексте.
В следующих примерах рассматриваемый прием реализуется в актуализации имплицитной семы одушевленности: Не часто я у памяти в гостях, /Да и она всегда меня морочит («Подвал памяти», Ахм.); Но мы с ним (мужем) такое заслужим, / Что смутится Двадцатый Век («Третье и последнее», Ахм.) и др. Данный прием обусловливает функционирование многочисленных метафор-олицетворений в рассматриваемых идиолектах. Абстрактные понятия наделяются свойствами конкретного объекта (предмета, животного, лица и т. п.). Усиление «скрытого» вещественного значения представлено в следующих фрагментах поэтического текста: Это ведь значит обнять небосвод, /Руки оплесть вкруг Геракла громадного («Сложа весла», Паст.); Из памяти твоей я выну этот день («Из памяти твоей я выну этот день», Ахм.) и др. Абстрактные понятия приобретают свойства конкретного объекта. Чаще всего абстрактные значения «материализуются» с помощью глагола, означающего какие-либо действия [5, 157]. Не имея наглядно-сенсорных образов, отвлеченные понятия получают их в результате опредмечивания.
В основе всех вышеперечисленных приемов лежит категориальный сдвиг. Нередко подобные лексико-семантические трансформации сопровождаются грамматическими изменениями: И возникают беги дней, / Существований перемены, / Как брызги бешеных огней / В водоворотах белой пены («Карма», Бел.); Вновь придут апрели, марты («Строят дом... », Кузм.) и др.
Следующим способом формирования художественного значения в заданных контекстах является одномоментное индуцирование сем в пределах словарных значений контекстуально связанных между собой лексических единиц. Суть этого приема состоит в процессе коммуникативного внесения семы в значение слова. Примером наведения сем является функционирование в поэтической системе Б. Пастернака лексемы февраль. Так, во фрагменте Февраль. Достать чернил и плакать! /Писать о феврале навзрыд, /Пока грохочущая слякоть /Весною черною горит («Февраль. Достать чернил и плакать!... », Паст.) к узуальному значению отрезок календарного времени добавляется сема состояние вдохновения, когда «стихи слагаются навзрыд». В следующем контексте к словарному значению этой же лексической единицы приращивается сема болезненности, немощности, слабости: Февраль нищал и стал неряшлив, /Бывало, крякнет, кровь откашляв, /И сплюнет, и пойдет тишком... («Высокая болезнь», Паст.).
Разновидностью процесса индуцирования сем является поляризация сем. Этот семантический процесс связан с нейтрализацией узуальной семы и наведением полярного ей компонента [10, 184]. В поэтическом тексте слова могут подвергаться коренным изменениям. В языке выбранных для анализа произведений можно обнаружить такие случаи семантических трансформаций пространственной и темпоральной лексики, когда одна и та же лексема перестает быть равной самой себе или даже оказывается собственным антонимом: Дом - так мало домашний... («Дом», Цв.); И живая ласточка упала / На горячие снега («Чуть мерцает призрачная сцена.», Манд.); Мгновенье длился этот миг, /Но он и вечность бы затмил («Тема с вариациями», Паст.); Гроза, моментальная навек («Гроза, моментальная навек», Паст.) и др. Слова актуализируют противоречащие их узуальной семантике ассоциативно-смысловые связи. Поляризация сем представляет собой крайнюю степень изменения семантики слова, художественно детерминированное ее коренное «искажение», предпринятое автором для создания уникального эстетического смысла. Погашающий контекст поддерживает значение единицы, не совпадающее с ее узуальным значением.
Процесс смещения сем представляет собой окказиональное изменение дифференциальных сем в пределах архисемы. При смещении сем происходит «сдвиг референции». Синтаксические связи смещенного элемента не совпадают с семантическими связями, так что по смыслу он относится не к тому слову, с которым связан синтаксически [5, 175]: Лес растает весеннее и молодо (Я вспомню нежные песни. », Кузм.) - вместо растает весной; Живет по-прежнему Париж, /Грассирующий и нарядный («Первое письмо», Сев.) - вместо грассирующие и нарядные парижане и др.
Семное варьирование значения в поэтическом тексте представлено процессом усиления (повторения) сем: Одни дома длиною до звезд, / другие - длиной до луны («Бродвей», Маяк.);
Асфальт - стекло. /Иду и звеню. /Леса и травинки - сбриты. /На север с юга идут авеню, / на запад с востока - /стриты («Бродвей», Маяк.) и др.
5. Обогащение пространственно-временных сем в поэтических текстах рассматриваемого периода представлено речевой полисемией. Поэтический текст организуется таким образом, что он не только не уточняет семантику слова, фразы, а, напротив, углубляет полисемантизм. Таким образом создается возможность одновременной реализации двух или нескольких отдельных значений и, соответственно, - неоднозначной интерпретации слова. Примером подобного семантического преобразования может быть фрагмент стихотворения «Золото моих волос... » М. Цветаевой. В строках Золото моих волос / Тихо переходит в седость окказионализм седость не поддается однозначной трактовке, его образный потенциал многоаспектен. Данная лексема соотносится и с сединой в волосах, старостью, и с определенными явлениями природы (изморозь, холодный туман, дымка), и с соответствующим цветом (пепельный, стальной цвет) [2, 167].
Используя недостаточность контекста в художественных целях, авторы имеют возможность выразить все, что «не укладывается» в понятийно-предметном значении языковой единицы. В подобных случаях интенсифицирующий контекст стимулирует неоднозначную трактовку лексемы, усиливает нарочитую неясность, а не снимает полисемию языковой единицы
Выводы
1. Как показало проведенное исследование, пространственная и темпоральная лексика обладает значительным потенциалом семантическо-стилистического преобразования. Семантико-стилистические трансформации на базе темпоральной и пространственной лексики в поэзии представлены шире и ярче, чем в узусе, в силу образности художественной речи.
2. Поэтическое словоупотребление авторов «серебряного» века отличается уникальностью, нестандартностью, яркостью ассоциирования и смыслопорождения. Это связано с нарушением обычных сфер употребления языковых единиц, расширением ассоциативных связей, выдвижением фоновых компонентов коммуникативного потенциала слова вплоть до его коренного переосмысления.
3. Семантические процессы, позволяющие авторам преобразовывать значение слова в соответствии с эстетическими мотивами, свидетельствуют о закономерностях создания речевых образов в поэтической речи. Каждый из рассмотренных типов семантико-стилистических преобразований (необычная дистрибуция компонентов высказывания, частотность появления слова, прием нарушения ожидания, изменения в семантической структуре слова, речевая полисемия) представляет собой некую обобщенную модель, реализующую интенции автора. Знание основных семантических процессов позволяет понять механизм контекстуальных модификаций слова и, следовательно, формирования его художественного значения.
Литература
1. Поцепня, Д. М. Образ мира в слове писателя / Д. М. Поцепня. - СПб. : Изд-во С.-Петербург. ун-та. - 1997. - 264 с.
2. Болотнова, Н. С. Художественный текст в коммуникативном аспекте и комплексный анализ единиц лексического уровня / Н. С. Болотнова. - Томск : Изд-во Том. ун-та, 1992. - 312 с.
3. Гинзбург, Л. Я. О лирике / Л. Я. Гинзбург. - 2-е изд, доп. - Л. : Сов. писатель, Ленингр. отд-ние, 1974. - 408 с.
4. Азнаурова, Э. С. Очерки по стилистике слова / Э. С. Азнаурова. - Ташкент : Фан. - 1973. - 405 с.
5. Москвин, В. П. Стилистика русского языка. Теоретический курс / В. П. Москвин. - 4-е изд., перераб. и доп. - Ростов н/Д : Феникс, 2006. - 630 с.
6. Плотников, Б. А. Дистрибутивно-статистический анализ лексических значений / Б. А. Плотников ; под ред. А. Е. Супруна. - Минск : Выш. школа, 1979. - 136 с.
7. Касюк, Н. С. К проблеме индивидуальной языковой картины мира: фрагменты время и пространство (на материале поэзии Анны Ахматовой) / Н. С. Касюк // Acta albaruthenika, rossika, polonika. VII М!жнар. навук. канф. «Беларуска-руска-польскае супастауляльнае мовазнаусгва, лпаратуразнауства, культуралопя» : зб. навук. артыкулау ; пад агул. рэд. Г. М. Мезенка. - Вщебск : Выдавецтва УА «ВДУ iмя П. М. Машэрава», 2006. - С. 256-259.
8. Стернин, И. А. Лексическое значение слова в речи / И. А. Стернин. - Воронеж : Изд-во Воронеж. ун-та, 1985. - 169 с.
9. Рождественский, Ю. В. Лекции по общему языкознанию : учеб. пособие для филол. спец. ун-тов / Ю. В. Рождественский. - М. : Высш. шк., 1990. - 381 с.
10. Петрова, Л. А. Культура народов Причерноморья / Л. А. Петрова [Электронный ресурс]. - 2004. -Т. 2, № 48. - С. 180-186. - 2004. - Режим доступа : http://www/nbuv.gov.ua/Articles/2004/knp48/180-186/pdf. -Дата доступа : 04.03.2007.
Summary
The text deals with the problem of interprétation the word in a feature text. We regard a number of semantic transformations of lexeme structure in a poetic context. The materials of investigation is poetry language of Silver century.
Поступила в редакцию 28.05.07.
