CC BY
46
АСПЕКТЫ ИЗУЧЕНИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА ASPECTS OF RESEARCHING OF FICTION
УДК 808. 2
Воронежский государственный архитектурно-строительный университет Кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и межкультурной коммуникации Ревякина Т.Л. Россия, г. Воронеж, тел. +7(473) 271-50-48; e-mail: kafedra rus
Voronezh state university of architecture and civil engineering
The chair of Russian language and cross-cultural communication, PhD, associate professor Revyakina T. L. Russia, Voronezh, tel. +7(473) 271-50-48; e-mail: kafedra_rus
Т.Л. Ревякина
ОСОБЕННОСТИ СЕМАНТИЧЕСКОЙ ПОЭТИКИ О.Э. МАНДЕЛЬШТАМА
В статье с целью выявления особенностей семантической поэтики О.Мандельштама анализируются стихотворения поэта, которые являются вольными переводами сонетов Ф.Петрарки. Подчеркивается, что в данных произведениях формируется особое лингвокультурное пространство, выражаемое на всех уровнях организации поэтического текста.
Ключевые слова: семантическая поэтика, перевод, лингвокультурное пространство, мировая культура, традиция, поэтический текст.
ТХ. Revyakina
SPECIFICITY OF SEMANTIC POETIC OF O.E. MANDELSTAM
To achieve the research aim we analyze Mandelstam's liberal translations of Petrarch's sonnets. We emphasize that in these pieces special linguistic and cultural space is formed which is expressed at all the levels of organization of the poetic text.
Key words: semantic poetic, translation, linguistic and cultural space, world culture, tradition, poetic text.
Творчество О.Э. Мандельштама как представителя так называемой «семантической поэтики» сознательно ориентировано на диалог с текстами мировой культуры, открыто для различного рода влияний и перекличек. Четыре сонета Ф.Петрарки, переведенные О.Э.Мандельштамом, представляют собой особый интерес для исследования.
Произведения Франческо Петрарки всегда являлись для русских поэтов одной из вершин мировой поэзии, однако большинство известных поэтических переводов его сонетов на русский язык было сделано в начале и в первой половине XX столетия, что можно объяснить особенностью культурной ситуации, сложившейся в России в этот период. Увеличение числа образованных людей как в городах, так и в провинции, стремительный рост интереса к разным жанрам искусства, в особенности к литературе, желание деятелей искусства осознать и ввести русскую культуру и тип русской духовности в общемировой культурный контекст (см., Например, речь Ф.М.Достоевского произнесенную им в честь открытия в Москве памятника А.С.Пушкину) провоцировало появление многочисленных переводов произведений мировой литературы.
© Ревякина Т.Л., 2013
На русский язык переводятся как отдельные значимые для развития мировой литературы тексты (Например, «Божественная комедия» Данте, «Гильгамеш», «Песнь о Гайявате», «Гамлет», «Макбет» и другие драмы Шекспира, представленные по-русски в нескольких вариантах), так и предпринимаются попытки перевода всего корпуса произведений того или иного автора (Например, Шекспира, Петрарки, Бокаччио, Ронсара, Гюго, Верлена и др.). Переводчики - в основном, сами являвшиеся оригинальными поэтами, - преследовали самые разнообразные цели. Некоторые рассматривали свой труд переводчика как возможность ознакомить с иностранной литературой русскоязычного читателя, другие стремились обогатить и усложнить форму русского стиха в процессе поиска адекватных способов передачи чужого текста. Третьи отрабатывали заказ издателей. Четвертые обращались к переложению на русский язык чужого иноязычного текста по каким-либо личным причинам (вольный перевод). Сообразно задачам, стоящим перед переводчиком, подбирались стилистические и образные средства, акцентировалось то или иное семантическое наполнение оригинального текста.
Перевод, который делает в 1934 году Осип Мандельштам, является вольным. По мнению некоторых исследователей, поэт не приближается к Петрарке, а приближает Петрарку к своей поэтике, в которой поэтический текст характеризуется «чудовищно уплотненной реальностью». Любое слово подобного текста «является пучком и смысл торчит из него в разные стороны, а не устремляется в одну точку» («Разговор о Данте»). Образуется поэтическое пространство, каждый элемент которого взаимодействуя с другими, максимально раскрывает свое значение и порождает огромное количество ассоциаций (языковых, семантических, звуковых, культурных и т.п.). Особо интересным становится при таком подходе обращение к чужой стилистической системе, отдаленной во времени и в пространстве (географическом и культурном) [1; с. 78-85].
Создавая варианты сонета, переводчики пытались передать свое понимание особенностей поэтики Ф.Петрарки и делали это на всех уровнях организации поэтического текста.
1. Фоника. В переводе О.Мандельштама музыкальность многочисленных сонорных чередуется с резким шипением и клекотом свистящих и заднеязычных, нагнетанием непривычных и неудобных для русского произношения звуковых сочетаний (плачу-чи, зернится скорбь в гнезде былых веселий, мощь воды морской зефир колышет). В других русских переводах (Например, Вяч. Иванова и А.Эфроса) звучание стихотворных строф предельно напевно: частотны сочетания сонорных и гласных. Очевидно, это делалось для передачи устоявшегося в европейской традиции мнения об итальянском языке как о языке, идеально подходящем для пения.
2. Рифмовка. О.Мандельштам катрены рифмует традиционно - АБАБ, а в терцетах прибегает к нетрадиционной для сонета опоясывающей рифмовке: ВГВ ВГВ. Отметим, что Мандельштам в своем переводе использовал только женские рифмы, что является типичным для стихотворений, созданных на итальянском языке, т.к. большинство слов в нем имеет окончание на предпоследнем слоге.
3. Ритмика. Силлабический итальянский стих Вяч.Иванов и А.Эфрос традиционно для русских переводчиков передают 5-стопным ямбом, что формирует у читателя ассоциацию с классическими образцами русской философской поэзии или драмы. О.Мандельштам позволяет себе чередовать пятистопный ямб с силлабическими строками. Отметим, что число слогов в каждой строке мандельштамовского перевода равно 11, в двенадцати из четырнадцати строк ударными являются 4-ый и/или 6-ой слоги. Эта ритмическая организация строки в точности соответствует итальянской силлабике. В некоторых случаях ритмика нарушается: Например, выбиваются две строки в терцетах СССХ1 сонета - первая строка первого терцета О радужная оболочка страха! и последняя строка сонета Ресничного недолговечней взмаха, т.к. именно эти строки являются смысловыми центрами сонета[2; с. 92-103].
4. Стилистическая окраска. О. Мандельштам вводит в текст наряду с устаревшими словами (очи, плачучи, нудит, мыто, краса, лебяжий, зефир, днесь, веселия, себе на диво, наго, тлен, ужели, дол) разговорные (по-над, всю-то, щекочет, люлька, птаха, распухший,, чую, на самом деле, ватага, тяга) и слова, относящиеся к терминам: пернатый, силок, радужная оболочка, эфир, зернистый гранит, полужестка (о воде), семицветный мир (призма, разлагающая солнечный свет на 7 спектров), сухожилия, очаг лазури. Мандельштам использует в своих переводах окказионализмы: сонеты CCCI и CCCXI содержат слова промуравленный и муравит, которые в данных поэтических контекстах приобретают значение заставляет искать неведомый таинственный путь, сохраняя на периферии общеязыковое значение покрывать глазурью, придавать окончательный блеск изделию из глины, (текст заставляет читателя вспомнить, что по библейской легенде Адам создан из глины, а творчество, по мысли поэта, завершает формирование человеческой личности), а также через звуковую ассоциацию со словом мурава, идти по траве за городом, вне цивилизации. В сонете CLXIV окказионализм сверхобычно использован как элемент осовременивания текста: созданный по принципам официально-делового стиля он несет на себе важную семантическую нагрузку: абсолютно невозможный в действительности процесс многократного умирания-воскресения документально протоколируется, т.е. подтверждается его абсолютная истинность. Можно также отметить окказиональные словосочетания, в изобилии встречающиеся в мандельштамовских переводах сонетов: каленый шепот, силой любви затверженные глыбы, радужная оболочка страха, горящая пряжа ночи, вода разноречива - полужестка, полусладка, семицветный мир лживых явлений. Смешением стилистически разнородной лексики поэт в своем переводе добивается создания образа неустоявшегося, неочищенного, свежего поэтического языка, создающего стихи «бог знает, из какого сора» [3; 4].
5. Смешение традиций. В переводах Мандельштама создается особое культурное пространство, характеризующееся смешением множества традиций (или философий): античной/фольклорной (образ пряхи, вытягивающей из хаотического скопление шерсти нить человеческой судьбы, параллелизм: соотношение мира природы и мира человеческой души (соловей, звери, олени)), христианской (наличие тленного мира и нетленной лазури, возможность воскресения после смерти, посмертное вознесение праведной души в обитель блаженных), ренессансной (возлюбленная является высшим существом и через любовь к ней возможно приобщение к высшей истине (эфир очей, глядевших вглубь эфира)). Используются поэтом обращения к произведениям русской литературы: например, в сонете CCCXIX встречается словосочетание печаль жирна, что является цитатой из «Слова о полку Игореве». В сонете CLXIV можно усмотреть аллюзию на пушкинское стихотворение «Ночной зефир струит эфир...». Помимо литературных отсылок, встречаются аллюзии на культурные произведения. Например, в терцете CCCXIX сонета И я догадываюсь, брови хмуря: / Как хороша? К какой толпе пристала?/ Как там клубится легких складок буря? идет отсылка к живописным и графическим работам художников итальянского Ренессанса, в особенности Алессандро Боттичелли, Рафаэля, Микелянджело. Использование научных терминов также значительно расширяет пространство художественного текста, придавая ему особую достоверность.
Что касается соответствия рассматриваемых переводов принципам поэтики Петрарки, то тут надо отметить следующее. Все переводчики его сонетов так или иначе соотносят стилистику своих произведений со своим пониманием особенностей поэтики Возрождения. Позиции Вяч. Иванова и Эфроса во многом сходны: стилистика ренес-сансного текста передается при помощи стилистических средств того исторического периода развития русской культуры, который многими мыслителями осмысливался и осмысливается как русский эквивалент Ренессанса - начало XIX века, «золотой век»
русской поэзии. Использование, например, Вяч. Ивановым романтических, а А.Эфросом сентименталистских или библейских речевых клише расширяет историко-культурную перспективу перевода: и романтизм, и сентиментализм, и библейские тексты были изначально восприняты русской культурой извне, «переведены» вместе со своими стилистическими штампами.
0.Мандельштам также ориентируется в своем переводе на «золотой век» русской культуры, однако направление его взгляда принципиально отлично от направления взглядов Вяч. Иванова и А.Эфроса. Представляется возможным утверждать, что именно перевод Мандельштама, считающийся вольным и самим поэтом вводившимся в общий корпус собственных стихотворений, наиболее точно отражает новаторство Петрарки: стремление к народности поэтического языка, увод его от готовых поэтических схем, навязанных Средневековьем, «истончение» поэтической маски, передача личного чувства. Мандельштам следует в своем переводе за Пушкиным - создателем русского литературного языка: смешение разнообразных стилистических пластов, смелая игра ритмических конструкций, сложное звукоподражание, придание известному слову новых значений дает читателю возможность почувствовать страстность и оригинальность поэзии Петрарки, понять, чем именно его творчество так значимо для европейской и мировой литературы, осознать, что в период Возрождения действительно происходила ломка старой стилистической системы и формирование национальных поэтик и языков.
Таким образом, для Осипа Мандельштама создание нового поэтического языка, который был бы в состоянии передать все оттенки мысли и чувства человека середины XX века, обогащенного опытом развития мировой цивилизации и участвующего, вольно или невольно, в фантастических по своим масштабам социальных процессах, было основной творческой задачей.
Библиографический список
1. Буркхарт Д. Автор, лирический субъект и текст у Осипа Мандельштама // Автор и текст: Сборник статей. СПб.: Издательство С.-Петербургского университета, 1996. С. 408-428.
2. Левин Ю.И., Сегал Д.М., Тименчик Р.Д., Топоров В.Н., Цивьян Т.В. Русская семантическая поэтика как потенциальная культурная парадигма. М., 2001. С.305.
3. Мандельштам О.Э. Сочинения в двух томах. М., 1990.
4.Палий О.В. Структурно-семантическая организация поэтического макротекста в книге стихов Осипа Мандельштама 1916 - 1920 гг. « Tristia» : Дисс...канд. филол. наук. Воронеж, 2003.
References
1. Bourkhart D. Author, lyrical subject and text in O. Mandelstam's poetry // Author and text. SPb., 1996. P. 408-428.
2. Levin J.I., Segal DM., Timenchik R.D., Toporov V.N., Tsivyan XV. Russian semantic poetic as a potential cultural paradygm. М., 2001. P.305.
3. Mandelstam O. E. Poetic works in 2 vol. М., 1990.
4.Palij О .V. Structural and semantic arrangement of poetic macrotext in the book "Tristia" by O.E. Mandelstam (1916 - 1920 ^.^Voronezh, 2003.
