Особенности романного мира Р. Солнцева Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

УДК 82.09 ББК 83.3 (2Р) 6-8

Шоломов Сергей Владимирович

соискатель г. Тобольск Sholomov Sergey Vladimirovich

Applicant for a Degree Tobolsk

Особенности романного мира Р. Солнцева R. Solntsev’s Novel World Peculiarities

В настоящей статье исследуется природа и специфика художественного мира писателя Романа Солнцева. Его роман «Свобода ночью» (2001) является образцом отечественной реалистической прозы, где текущая актуальная проблематика сочетается с поиском ответов на вечные и самые сокровенные вопросы человеческой жизни. Такая актуализация границы между нехудожественным фактом и художественным образом есть особенность романного мира Р. Солнцева.

This article is devoted to the nature and the peculiarities of Roman Solntsev’s artistic world. His novel “Freedom at Night” (2001) is the example of native realistic prose where the present day problems are associated with the search of everlasting answers and the most mysterious questions of human life. This actualization of boundaries between a non-artistic fact and artistic image is the peculiarity of Solnt-sev’s novel world.

Ключевые слова: художественный мир, художественный факт, художественный образ, реалистическая проза, тайна личности человека.

Key words: artistic world, artistic fact, artistic image, realistic prose, the mystery of human life.

Художественный мир современного реалистического романа в отечественной литературе имеет свои специфические особенности, обусловленные как социально-политическими условиями развития русской, а затем на долгие годы советской культуры, так и литературной традицией. В конце ХХ столетия критики и литературоведы много писали и говорили о современном реалистическом романе, пытаясь обозначить его характерные признаки. Одним из главных признаков прозы писателей реалистов постсоветской поры, почти по единогласному мнению литературоведов, становится актуализация границы между художественным и нехудожественным словом, фактом и художественным образом.

Заметим, что аналогичные процессы происходили в русской литературе столетием раньше и определялись они общим идеологическим и культурным

фоном эпохи как интерес к фактам «текущей» действительности, стремлением художников отобразить логику (и смысл) современной им жизни как в слове публицистическом, так и романном. Наблюдая русскую прозу 70 - 80-х годов XIX в., В.Я. Кирпотин пришел к такому выводу: «Для создания романа большого стиля необходимо было, чтобы автор имел свое достаточно удовлетворительное объяснение ранящих душу противоречий, или же нужно было, чтобы в самой жизни наметились достаточно ясно те тенденции развития, которые, в конечном счете, могли бы вывести из переживших себя, ставших невыносимыми условий существования» [2, с.244]. И эта черта романной формы опять же получит в истории литературы массу подтверждений из литературного опыта писателей Х1Х века и уже ХХ-ого. Переход темы из очерка к роману в контексте творчества отдельного писателя - вопрос, который уже исследовался в отечественном литературоведении относительно последних романов И. С. Тургенева, Ф.М. Достоевского, но пока не стал поводом для серьёзного исследования произведений отечественной литературы ХХ века.

Продолжателем традиций реалистической прозы, в том числе и в жанре романа, можно считать красноярского писателя Романа Солнцева (настоящие фамилия и имя писателя - Ренат Суфеев). Выпускник Казанского университета, а затем друг и соратник В. Астафьева, вошел в отечественную литературу как яркий представитель реалистической традиции. Так, например, один из критиков современной литературы Павел Басинский убежден в принадлежности творческого наследия Р. Солнцева к реалистической традиции и прямо противопоставляет его прозу творческим поискам писателей постмодернистов, называя последних «заложниками современной литературной Пустоты» [1, с.213]. Рецензия на прозу Р. Солнцева звучит как своеобразный вызов в адрес читающих масс, пристрастившихся к новомодным тенденциям в литературе и культуре вообще, а творчество романа Солнцева критик называет «искусством нормативным и стабильным», но одновременно чрезвычайно рискованным там, где «никто не нуждается в полезных, позитивных выводах» [1, с.214]. Писательская озабоченность судьбой России, отсылающие к Достоевскому «стихийно-

русские искания» героев Романа Солнцева, по мнению П. Басинского, стали сегодня приметой старомодности и даже дурного вкуса. Так, определяя связь писателя с традицией, критик выходит и к проблеме популярности писателя-реалиста в современной России, забывающей о сокровенном опыте прошлого.

Действительно, мир прозы Романа Солнцева полон обычных житейских забот. Его герои пытаются стать бизнесменами, пишут диссертации, влюбляются, теряют любовь и увольняются с работы, забывают о чем-то значительном, а потом вдруг находят однажды утраченное счастье. Фоном для этих обычных и столь знакомых каждому человеку событий становятся (опять же до боли знакомые) тесные квартирки и улицы маленьких провинциальных городов, глухие деревушки без надежд на будущее и многие другие места, отмеченные неустроенностью, но очень родные.

Мир провинциального городка - значимый фактор в существовании героев романа Р. Солнцева «Свобода ночью». Это одно из самых известных произведений писателя, опубликованное в журнале «Нева» в 2001 году, наполнено проблемами жизни нестоличного жителя в условиях перестройки. Именно конец ХХ века и начало нового столетия - период возникновения нового типа общественного деятеля и одновременно нового типа героя - отразился в этом произведении писателя концептуально и в ситуации предельного герменевтического напряжения.

Интрига вокруг человека, который в мире Романа Солнцева есть безусловная ценность и загадка, формируется уже с первых строк произведения. Собирание герменевтической позиции осуществляется сначала в специальном фрагменте «От автора», где обозначается значимая константа художественного мира Р. Солнцева - сосредоточенность на человеке как загадке, затем в эпиграфе: «и явится лихой человек» [3, с 6]. Таким образом, уже в начале книги оформляется особая интрига по распознанию человека: кто он, герой романа, так заинтересовавший героя-повествователя: «лихой человек», которого стоит опасаться, или человек-загадка, которого стоит узнать.

В этом же вступительном авторском слове обозначается позиция читателя - опять же ценностного полюса жизни и творчества самого художника. Автор вводит читателя в представленную здесь герменевтическую ситуацию: «... и вместе с вами, мой незримый читатель, если, на мое счастье, когда-нибудь в своей суетной жизни вы снизойдете до меня, мы окончательно утвердимся, каким он был, этот человек..» [3, с.6]. Кроме того, в романе мы можем обнаружить и соответствующую установленному герменевтическому пути номинацию первых глав: «По дороге к нему», «Начало знакомства». Последующие главы номинируются в русле угадываемой хронологии событий жизни героя-повествователя, пытающегося разгадать встретившегося на его пути человека-загадку.

Объект герменевтического напряжения героя-повествователя - Константин Константинович Чаянов, богатый человек, владелец заводов и рудников, о прошлом которого известно следующее: «имел раньше банк, разорился, прошел огни и воды, даже в иркутской тюрьме побывал...» [3, с.23]. Примечательно, что описание личного пространства (дом, комната) этого героя дается здесь в стилистике разоблачений: в лучших традициях публицистического слога описаны роскошь особняка, в котором поселился предприниматель, его отношения с прислугой и подчиненными. Герой-повествователь с ярко выраженным пафосом публициста замечает: «ныне все считают за честь дружить с господином Чаяновым, встречаться - и новый губернатор, и начальник областного УВД Ко-ломиец... не говоря уж о местной нищей интеллигенции» [3, с.23].

Следует сказать, что тип такого человека, как Чаянов, был хорошо известен читателям отечественных СМИ в конце 1990-х годов, о таких людях спорили, над ними шутили, им завидовали, т. е. пытались понять их место и роль в общественной жизни страны, переживающей период реформ. Писатель Р. Солнцев в романе «Свобода ночью» умело сочетает публицистическую актуальность темы и героя с литературностью обобщений и наблюдений. Так, например, эпизоды, посвященные описанию убранства дома героя, отсылают к проблемам текущей действительности, где тип такого человека, как Чаянов, -

герой нового времени, и одновременно по-гоголевски многозначны, насыщены неслучайными деталями: картины на стенах свидетельствуют о художественных пристрастиях героя, спрятанный в книжном шкафу динамик - о его материальном достатке и т.д.

По мере того, как развиваются отношения меду героем-повествователем и Чаяновым, в произведении формируются два герменевтических полюса или даже два семантических пространства, в масштабах которых распределяются положительные и отрицательные черты чаяновской натуры, его поступки (плохие и хорошие), его жесты, слова и т.п. Соответственно, обозначается некий комплекс тем и ценностей, сближающих людей или, напротив, указывающих на преграды между ними. Среди таких точек пересечения в мире Романа Солнцева на первом месте оказывается любовь к искусству, чувство прекрасного.

Все положительные герои Романа Солнцева (или те, которым автор симпатизирует) слушают классику, читают книги. Это одно из условий для сближения с героем-повествователем. Например, возлюбленная героя Лена цитирует стихи поэтов серебряного века и любит слушать классическую музыку. В гостях у своей подруги герой-повествователь утверждается в мысли сделать ей предложение, заметив в квартире «хороший магнитофон, прекрасные лазерные записи классики» [4, с. 78]. В мире Р. Солнцева много читают, цитируют Ахматову, Анненского и особенно трепетно относятся к Маяковскому (по-видимому, за бунтарский характер его стихов и их гражданский пафос). Именно поэзия, музыка и живопись - факторы сближения героя-повествователя с новым русским Чаяновым. Уже после первого знакомства герой размышляет: «Он мне и внешне очень понравился. Смешливый, значит, добрый. Интеллигент. Где-то в спрятанных между книжными шкафами динамиках играет тихая сладостная музыка... я этот фортепьянный концерт №21 Моцарта обожаю... Озираясь, увидел на стене два ярких, тонко выписанных пейзажа Сибири (кедровая тайга с белыми гольцами в сверкающем небе и река, вьющаяся в низине, как золотой локон) и отдельно - прекрасную копию (не оригинал же!) одной из любимых мною картин Ренуара (две девушки... курсистки?.. в черном)» [3, 26].

По мере чтения романа убеждаешься в том, что общее пространство героя-повествователя с Чаяновым предельно литературно, переполнено цитатами: «“Когда в столице стригут ногти, в провинции рубят пальцы”. А у Сократа спросили, читал, нет?.. “Почему на твоем челе нет никогда тени печали?” -“Потому что я не обладаю ничем, о чем стоило бы пожалеть, если бы я его утратил”. - И Чаянов снова засмеялся, став краснолицым, счастливым. Он подмигнул мне. - Наверное, думаешь, к чему я все это? Может, ни к чему, а может, и к чему» [3, с. 44]. Кроме того, оба постоянно вспоминают Маяковского, дарят друг другу книги. Герой-повествователь обращает внимание и на афористичность речи своего кумира и даже определяет источники повышенной афористичности: Константин Константинович Чаянов специально читает сборники мудрых фраз и анекдотов, чтобы произвести впечатление. Примечательно и то, что литературный контекст включается постоянно, при первой мысли о Чаянове. Например, герой размышляет о последствиях одного события: «Что же теперь будет? Мое головотяпство вызовет у Чаянова дикий гнев. О, как верно говорил Грибоедов: “Минуй нас пуще всех печалей... ”» [4, 63].

Но если искусство сближает людей, то повседневные проблемы - основание для конфликта между ними. К числу таких проблем следует отнести факты, свидетельствующие о стиле жизни богача Чаянова, а также сплетни относительно того, что «все обидевшие когда-либо Чаянова люди самым странным образом исчезли - кто утонул.» [3, с. 48]. Разоблачение и оправдание своего покровителя Чаянова - два основных мотива поведения героя-повествователя -правдолюбца, интеллигента, журналиста.

На наш взгляд не случайно, одна из главных проблем, создающих интригу вокруг образа Чаянова, обусловлена знаковой для самого писателя Романа Солнцева экологической проблемой. Завод, которым владеет Чаянов, загрязняет окружающую среду. Герой-повествователь предпринимает собственное журналистское расследование и выступает здесь в качестве двойника самого писателя, который на протяжении нескольких лет боролся за экологию в Краснодарском крае совместно с В. Астафьевым. Соответственно, публицистиче-

ФИЛОЛОГИЯ

ский пафос этих фрагментов романа, связанных с экологической проблематикой, закономерным образом отсылает нас к опыту Р.Солнцева-журналиста и общественного деятеля. Истоки экологической темы следует искать в фактах самой текущей жизни, но способы воплощения, принципы включение текущего материала в ткань художественного текста осуществляется здесь по законам художественности. Приметы надвигающейся экологической катастрофы в городе, где живут герои романа Солнцева, - дополнительные факторы в сложном процессе распознания личной позиции человека в мире, где не существует точных критериев пользы и вреда, добра и зла.

Следы публицистического можно разглядеть и в эпизоде романа, где цитируется исповедь Чаянова, которому грозит тюрьма или даже гибель. В своей речи он и объясняет позицию таких, как он сам, людей с достатком, и разоблачает саму систему, заставляющую талантливых ученых бросать науку и идти в коммерцию (в прошлом он сам был физиком). Исповедь богача напоминает публичную речь: «Я все оправдываюсь, почему хотел стать человеком богатым?.. А чтобы быть более или менее свободным, ездить куда хочу, покупать хорошие картины, музыку, дарить подарки. Но с другой стороны, как патриот, я несомненно желал именно ради нашей родины работать.» [4, с.105]. В свою очередь, читатель в героях Р. Солнцева может распознать некоторые черты «русских мальчиков» Ф.М.Достоевского, только представлены теперь они в новом обличие, но по-прежнему озабоченные судьбами России. Самые актуальные проблемы проникают в исповедальную статью героя-богача, наполняя роман живым словом о текущей жизни. Герой спрашивает и разоблачает: «Куда же шли все отнятые деньги?... Так были похоронены великие открытия.. Конечно, тут же нырнул в коммерцию... Но оказалось, здесь не ум нужен, а какие-то другие, странные качества... чужестранные ...» [4, с. 106]. В связи с этими высказываниями у знатоков творчества Романа Солнцева может возникнуть ассоциация с другими произведениями писателя. Например, с рассказом «Иностранцы» (1997), где главным героем является фермер, пытающийся строить жизнь в деревне по новым рыночным отношениям, но не понятый жителями глубинки.

На фоне интриги - разгадывания личности Чаянова - происходит формирование ценностно-онтологической позиции героя-повествователя, жизненная история которого оказалась тесно переплетена с судьбой богача, ставшего его меценатом, спонсором, покровителем и даже поводырем. Уже с первых страниц романа читатель видит в этом герое романа Солнцева типичного представителя провинциальной интеллигенции. Герой-повествователь называет свое имя только однажды, на 15 странице романа: «я Камышев Анатолий Михайлович».

Герой-повествователь - это талантливый журналист и человек, способный очаровываться талантами и заслугами окружающих его людей. Романтик и правдолюбец, он страстно пытается понять суть Чаянова, с которым его столкнула судьба самым не случайным образом. На фоне типичной для провинциального города разрухи и безденежья герой Р. Солнцева находит для себя дополнительный заработок в качестве личного журналиста самого обеспеченного в этих местах человека. Но главным мотивом в профессиональном выборе этого героя являются не столько деньги, сколько желание защитить себя, свой талант от нападок со стороны тех, кому обычно мешают талантливые и активные журналисты (например, в романе таким персонажем являются директор городского телецентра, губернатор и ближайшие к нему чиновники). Уже при первой встречи с Чаяновым герой мечтает: «И если бы мне судьба определила в покровители человека честного, умного, сильного... Не для того, чтобы он с барского плеча бросал мне шубы, а чтобы никто из бездарных не посмел меня рядом с ним тронуть» [3, 23].

Примечательно, что герой Р. Солнцева напоминает справедливых и немного сентиментальных героев В. Астафьева и страдающих от одиночества персонажей В. Маканина. Кроме того, важной приметой героя в мире Р. Солнцева является его особая интеллектуальность и даже погруженность в литературу. Так, в размышлениях героя-рассказчика встречаются постоянные отсылки к мудрости А.С. Пушкина: «“Мечты, мечты... где ваша сладость? Где ты, где ты, ночная радость?” Так писал юный Пушкин. И был прав» [4, 102]. Кроме того, он внимательно следит за собственной речью и особенностями речи своих со-

беседников. Например, при первом знакомстве с Чаяновым он делает следующие наблюдения: «Мне понравилось это “обождут”. Наверное, не такой уж неприступный человек. Язык у него русский» [3, с.25].

Пытаясь дойти до сути в открывшихся противоречивых фактах относительно личности Чаянова, герой-повествователь не только активен как журналист-профессионал, собирающий факты, но и как человек, причастный к судьбе другого человека, ответственный за свои решения и поступки. Он постоянно сомневается в порядочности своего покровителя, но даже в самые критические минуты терзается загадкой этого человека, осознает значительность чаяновской натуры: «А жизнь - сама покажет, кто стоит любви и поклонения, а кто нет. Чаянов, я уверен, - не смотря ни на что - один самых необходимых людей в России. Вот выйдет из тюрьмы - увидите... Лишь бы ему вырваться оттуда. Только я ему никогда больше руки не подам. К чертовой матери!» [4, 101]. Более того, герой-повествователь мифологизирует образ своего покровителя в высказываниях типа: «Потому что душу продал дьяволу...» [3, 53]

Тайна личности человека - самый устойчивый лейтмотив этого романа, не проходящий даже в финале. Герой-повествователь пишет роман о Чаянове, мотивируя это занятие тем, что «люди должны узнать правду». Именно правда -своеобразная отсылка в адрес публицистического фона всего романа, иллюзия и установка, настолько типичная для журналистской практики, внезапно обрывается новыми сомнениями героя, который в финале книги уже мечтает о свободе от соглядатаев и доносчиков, от авторитетных начальников и услужливых чиновников. Но эта намеренная публицистичность концовки романа (здесь даже встречаются типичные для газетного слога фразы о низкой зарплате учителей и врачей) нивелируется несколькими словами, в которых звучит искреннее, по-настоящему романное сомнение (роман с открытым финалом, незавершенность жанровой формы и т.п.): «Чаянов, я не забуду тебя! Если ты жив, я вызволю тебя! Ты, ты герой нашего времени, ты светлый человек, я верю тебе!... И все-таки ужасная мысль порою пугает меня: а вдруг я наивный идиот? И все не так, как я думаю?» [4, 129].

Знаком художественного обобщения является заглавие романа, объединяющее сквозные мотивы повествования: мотивы ночи, тьмы и свободы мелькают в репликах героев на протяжении всей книги. Герои бродят по ночному городу, смотрят в темноту окон, ездят по ночам друг к другу с визитами, называют время, в котором живут, «темным», а людей, что живут рядом, «светлыми», мечтают о какой-то особенной свободе и сетуют на её отсутствие. Название романа отсылает читателя к центральной идее романа: к поиску нравственного стержня, к ответственности за себя и свои поступки. В последней главе герой-повествователь вспоминает сцену прощания с Чаяновым и, по сути, интерпретирует собственные поиски ответов на вопросы, которые возникают в жизни каждого человека: «Время сейчас смутное, темное, - на прощание сказал Чаянов. - Можно сказать, ночь. Но знаете, чем отличается хороший человек от дурного? Тем, что он в темноте, когда его никто не видит, не делает ничего того, что он не стал бы делать на свету. - Константин Константинович весело рассмеялся. - Все мои счета открыты. Как и мое сердце» [4, с. 126].

Специфика реалистического романа середины-конца ХХ века, каким является роман Р. Солнцева «Свобода ночью», определяется сосредоточенным вниманием к внутреннему миру человека переходного времени, периода социально-политических реформ, когда максимально обостряется проблема нравственного выбора. Сама же меняющаяся действительность заставляет художника-реалиста писать о «текущем», срываться на публицистичность, но по-прежнему верить в спасительную силу художественного слова.

Библиографический список

1. Басинский, П. Сквозь шум [Текст] / П. Басинский // Новый мир. - 1998. - №3. - С. 213216.

2. Кирпотин, В.Я. Типология русского романа [Текст] / В. Я. Кирпотин // Ф. Достоевский - художник. - М.: Просвещение, 1972. - С. 112-248.

3. Солнцев, Р. Свобода ночью: Роман [Текст] / Р. Солнцев // Нева. - 2001. - №5. - С. 6-55.

4. Солнцев Р. Свобода ночью: Роман [Текст] / Р. Солнцев // Нева. - 2001. - №6. - С. 34-129.

Bibliography

1. Basinsky, P. Through Noise [Text] / P. Basinsky // New World. - 1998. - №3. - P. 213-216.

2. Kirpotin, V. Ya. The Typology of the Russian Novel [Text] / V. Ya. Kirpotin // F.Dostoevskiy - Artist. - М.: Prosveshchenie, 1972. - P. 112-248.

3. Solntsev, R. Freedom at Night: Novel [Text] / R. Solntsev // Neva. - 2001. - №5. - P. 6-55.

4. Solntsev, R. Freedom at Night: Novel [Text] / R. Solntsev // Neva. - 2001. - №6. - P. 34-129.