CC BY
11DOI 10.47643/1815-1329_2023_8_132 УДК 343.1
ОСОБЕННОСТИ ПРОВЕДЕНИЯ ДОПРОСОВ ПО ДЕЛАМ О ФАЛЬСИФИКАЦИИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ЭКСПЕРТОМ Features of conducting interrogations in cases of falsification of evidence by an expert СЕВОСТЬЯНОВА Светлана Олеговна,
аспирантка Воронежского государственного университета. 394018, Россия, Воронежская обл., г. Воронеж, Университетская пл., 1. E-mail: svetaseva@spbu.su;
Sevostyanova Svetlana Olegovna,
postgraduate student of Voronezh State University.
394018, Russia, Voronezh region, Voronezh, Universitetskaya pl., 1.
E-mail: svetaseva@spbu.su;
(научный руководитель - проф. М.О. Баев,
scientific supervisor - prof. M.O. Baev).
Краткая аннотация. В статье рассматриваются особенности производства допросов в отношении судебных экспертов, подозреваемых в совершении умышленной фальсификации доказательственной информации. Несмотря на прискорбную распространенность, тактика расследования подобных деяний мало изучена. Даются рекомендации по тактике задания вопросов и предъявления имеющихся у следствия доказательств, применимые также и при допросе свидетелей и потерпевших по подобным делам.
Abstract. The article discusses the features of the production of interrogations in relation to forensic experts suspected of committing deliberate falsification of evidentiary information. Despite the unfortunate prevalence, the tactics of investigating such acts is little studied. Specific recommendations are given on the tactics of asking questions and presenting the evidence available to the investigation, which are also applicable when interrogating witnesses and victims in such cases.
Ключевые слова: судебная экспертиза, фальсификация доказательств, допрос, тактика допроса.
Keywords: forensic examination, falsification of evidence, interrogation, interrogation tactics.
Для цитирования: Севостьянова С.О. Особенности проведения допросов по делам о фальсификации доказательств экспертом // Аграрное и земельное право. 2023. № 8(224). С. 132-134. http://doi.org/10.47643/1815-1329_2023_8_132.
For citation: Sevostyanova S.O. Features of conducting interrogations in cases of falsification of evidence by an expert // Agrarian and Land Law. 2023. No. 8(224). pp. 132-134. http://doi.org/10.47643/1815-1329_2023_8_132.
Статья поступила в редакцию: 27.04.2023
Особая важность таких вербальных следственных действий, как допрос с участием подозреваемого эксперта обусловлена их высокой значимостью для эффективности и перспектив всего дальнейшего расследования преступлений рассматриваемого вида1. Учитывая категорию субъекта фальсификации доказательственной информации, следует отметить особую сложность реализации допроса данного лица, так как, во-первых, эксперты обычно являются высокообразованными людьми, а зачастую, помимо основного профильного экспертного образования, также имеют и высшее юридическое образование, а нередко и ученую степень. Кроме того, многие из них работают в системе правоохранительных структур, в том числе, в составе экспертно-криминалистических центров, подразделений и групп, соответственно, имеют знания и понимание тактики и методов работы оперативного аппарата и органов, уполномоченных на проведение предварительного расследования.
Изложенное позволяет предположить, что эксперты-фальсификаторы имеют возможность разработать грамотную и эффективную стратегию и тактику своей защиты. При этом многие из них располагают друзьями, знакомыми и коллегами из числа работников правоохранительных структур, в том числе занимающими те или иные руководящие должности, которые, в свою очередь, также имеют уже свои "связи" из числа иных сотрудников правоохранительных органов, в том числе, прокуратуры, Следственного комитета и МВД.
Очевидно, что в данных ситуациях с высокой долей вероятности следствие столкнется с серьезным сопротивлением расследованию, причем как со стороны самого подозреваемого эксперта, так и его коллег, а также друзей этих коллег, которые тоже могут работать в экспертных организациях либо правоохранительных структурах. Полагаем, что в таких случаях определенный эффект может дать тактика наступательности и неожиданности в допросах. Не следует подозреваемому лицу сразу предъявлять имеющиеся и выявленные факты и доказательства, но постепенно и порционно - по мере получения признательных показаний либо иных важных сведений от допрашиваемого лица [2].
Также рекомендуем дезориентировать допрашиваемого субъекта об истинных целях допроса, а также уже найденной в отношении его вины доказательственной базы. Например, допустимо сообщить ему лишь о том, что произошедшее событие (выявленные те или иные его факты), по мнению допрашивающего лица, говорят лишь об экспертной ошибке, а не о чем-либо ином. При этом самому допрашивающему рекомендуется постараться расположить к себе эксперта, выразить ему внешнее сочувствие и желание помочь выйти из сложной ситуации, упомянув при этом, что возбуждение уголовного дела и (или) производство расследования нежелательно, но пострадавшее от «экспертной ошибки» лицо настаивает на этом, а также на проведении как можно более тщательного и всестороннего расследования [3]. В данной ситуации допрашивающий может попросить у подозреваемого эксперта дать пояснение по обстоятельствам уже выявленных фактов, которые предварительно следствие ему может предъявить.
Логично ожидать, что подозреваемый в фальсификации доказательственной информации в такой ситуации, скорее всего, зацепится за предложенную ему версию об "ошибке" и будет давать пояснения о том, что произошла именно она. При этом вопросы и замечания следователя, который будет рекомендовать включить в пояснение те или иные аспекты, могут помочь прояснить многие важные детали и обстоятельства произошедшего, которые в дальнейшем могут лечь в основание самой доказательственной базы и в обвинительное заключение по уголовному делу [5].
1 Излагаемые в работе рекомендации могут оказаться полезны и при проведении опросов до возбуждения уголовного дела.
Уголовно-правовые науки
Кроме того, допрашивающий может попросить эксперта «как коллегу» помочь ему - дать как можно более детальные и развернутые объяснения относительно происхождения выявленных следствием фактов.
Также допрашивающий может попросить соответствующего субъекта дать подробное описание всех предшествующих и сопутствующих этому событий, а также обстановки (в том числе, места и времени), в которой эксперт допустил «случайную экспертную ошибку» [4].
Помимо прочего, хороший эффект может дать и просьба к допрашиваемому лицу ответить на вопрос о том, кто, по его мнению, из его коллег или иных лиц, в том числе из сотрудников правоохранительных органов, которые пересекались с ним по служебной деятельности, может подтвердить его невиновность, отсутствие умысла и прочие важные сведения, которые необходимы для того, чтобы уголовное дело в отношении заподозренного не было возбуждено либо прекратилось уже начатое в отношении него уголовное преследование [6; 7].
В случае, если настороженность эксперта-фальсификатора будет демпфирована внешне доброжелательным отношением допрашивающего лица, заподозренный, подозреваемый или обвиняемый в фальсификации доказательственной информации субъект может в первую очередь назвать имена своих возможных «покровителей», которые в дальнейшем могли бы оказать сильное противодействие расследованию.
Очевидно, что данная информация может оказаться весьма полезной для следствия. Кроме того, субъект фальсификации доказательственной информации в качестве лиц, которые могут подтвердить его невиновность или отсутствие умысла, может назвать и фамилии тех, которые в действительности были его соучастниками - в рамках тех или иных, в том числе сложных и многослойных преступных схем. Причем указать на них он может по причине своей уверенности в том, что именно они ему будут оказывать всякую помощь и поддержку, для того чтобы защитить его от возможного уголовного преследования, дабы он не выдал их следствию в дальнейшем. В свою очередь, лицо, производящее опрос или допрос, должно фиксировать происходящий разговор, в ходе которого возможны и другие проговорки субъекта фальсификации доказательственной информации[8; 9].
Также определенный эффект может дать прием, заключающийся в задавании с разными промежутками времени одного и того же по смысловому наполнению вопроса, причем в разной формулировке. Получение же на него отличающихся ответов, данных допрашиваемым лицом, может косвенно свидетельствовать о ложности тех или иных его показаний.
Когда же подозреваемый эксперт успокоится, даст пояснения относительно выявленных и предъявленных ему следствием фактов, имеет смысл наступательно и последовательно предъявлять ему "порциями" всё новые известные следствию доказательства, в том числе по другим эпизодам его предположительно противоправной деятельности, ожидая от него всё новых и новых показаний и пояснений.
Неожиданность таких поворотов в ходе допроса может привести к тому, что допрашиваемый, попав в стрессовую ситуацию, растеряется, что может привести его к даче важных для следствия проговорок. Идеальной для следствия может стать ситуация, когда говоря о своих "случайных ошибках", он фактически опишет полный преступный состав произведенных им фальсификаций доказательственной информации [1]. При этом допрашивающему лицу следует помнить, что наиболее сложно в разбирательствах по исследуемой категории уголовных дел доказать именно умышленность нарушений эксперта, так как известно, что без доказательства его умысла соответствующие деяния могут быть квалифицированы лишь как халатность (ст. 293 УК РФ) либо вообще быть признаны простой экспертной ошибкой, имеющей некриминальный характер.
Для выявления же и доказывания умысла эксперта, в ходе допроса следователь может попытаться проявить сочувствие «низким зарплатам» коллег (сотрудников правоохранительных органов и экспертов), указав на то, что он "всё понимает" и совершенно не осуждает любое поведение эксперта. Именно в этот момент, растерявшийся от стрессовой и постоянно меняющейся обстановки допроса и поведения допрашивающего лица, эксперт-фальсификатор может сделать случайные проговорки уже о своем умысле и истинных мотивах, а возможно - и о полученном им материальном «вознаграждении» за нужные кому-то «выводы», либо поведает следствию о давлении на него со стороны начальства, принудившего его, например, совершить ту или иную «случайную ошибку» или целый комплекс таковых.
В описанной ситуации, повторим, особенно важной является видео- фиксация производимого допроса, так как проговорившийся случайно о своем умысле и (или) о соучастниках эксперт, немного отойдя от стресса и осознав «оплошность», может в дальнейшем отказаться подписать протокол самого допроса, что представляется вполне возможным и вероятным продолжением его линии поведения.
Однако не только грамотный, стратегически и тактически хорошо продуманный допрос предположительно виновного эксперта, но также допрос пострадавшего лица, в том числе являющегося официальным заявителем о преступлении, также имеет не менее важное значение и может оказаться особенно полезным в раскрытии преступлений исследуемого вида. Именно пострадавшие, в том числе выступающие в качестве заявителей, чаще всего высказывают наиболее подробно и эмоционально свои версии относительно произошедших событий и предполагаемой вины эксперта. Рекомендуется очень внимательно выслушать их, не перебивая, но задавая как можно больше дополнительных и уточняющих вопросов, которые бы прояснили видение ситуации данной категорией лиц. Именно их показания могут лечь в основу выдвигаемых первичных следственных версий относительно произошедших событий (преступлений), их отдельных эпизодов, а также возможных соучастников заподозренного лица.
Однако следует иметь в виду, что иногда пострадавшим и (или) заявителям может быть выгодным преувеличить те или иные известные им факты, а также предполагаемую вину самого заподозренного в фальсификации доказательственной информации эксперта. Кроме того, возможна и намеренная дача ложных показаний. Также следует иметь в виду, что они могут неумышленно, но в силу особенностей индивидуального восприятия, а также общего эмоционального напряжения и обиды, исказить те или иные сведения об известных им событиях. Эффективной мерой для преодоления отмеченных негативных явлений может стать запись всего проводимого допроса и его многократное прослушивание следователем при одновременном поиске возможных нестыковок, противоречий и иных важных для объективного расследования аспектов.
Чтобы произведенный опрос или допрос стал как можно более информативным и полезным, как и при допросе подозреваемого в фальсификации доказательственной информации эксперта, рекомендуется использовать уже описанный выше прием, заключающийся в задава-
нии с разными промежутками времени одного и того же по смысловому наполнению вопроса, причем в разной формулировке. Полученные на него отличающиеся ответы, данные допрашиваемым лицом, могут косвенно свидетельствовать о ложности предоставляемых им тех или иных сведений и показаний. В то же время на практике встречаются случаи, когда сами лица, выступающие в качестве экспертов по уголовным, гражданским или арбитражным делам, представляя экспертные заключения, содержащие ложные сведения, не являются виновными в фальсификации доказательственной информации, несмотря на то, что на их предполагаемую вину активно указывают заявители. Речь здесь идет о случаях, когда действительно имели место только экспертные ошибки, не повлекшие крупного ущерба и тяжких последствий для какого-либо лица, при этом эксперт не имел ни умысла, ни намерения исказить те или иные сведения в данном им экспертном заключении или показании.
Также это относится к случаям, когда сами объекты исследования экспертов изначально были изменены, повреждены, сфальсифицированы иными лицами (например, работниками правоохранительных структур, следователями, ведущими расследование по уголовным делам (ст. 303 УК РФ) либо самими обвиняемыми, подозреваемыми, либо теми или иными лицами, представляющими стороны по гражданским, арбитражным делам и т.д.). В этих случаях эксперт мог действительно не знать о предшествующем подлоге доказательственной информации другими лицами, а мог лишь исследовать и делать выводы по предоставленным ему для исследования объектам.
Известны и случаи намеренного перекладывания вины, когда заподозренное в совершении фальсификации доказательств то или иное лицо, умышленно реализует соответствующие стратегию поведения. Эффект перекладывания вины может заключаться в том, что сам эксперт может настаивать на том, что именно в таком виде он получил материалы/предметы для своего исследования. В свою очередь, заподозренные в преступлении, квалифицируемом по ст. 303 УК РФ, работники правоохранительных органов также могут настаивать на том, что их вины в изменении, уничтожении или иной форме фальсификации того или иного вещественного доказательства или следа не имеется, так как именно в таком виде предметы и материалы для экспертного исследования были найдены на месте преступления, в подтверждении чего они могут приводить показания понятых, протокол осмотра места происшествия и т.д. Данная стратегия поведения (эффект перекладывания вины) может быть типичной для юристов, в том числе находящихся в статусе адвокатов, которые могут выступать в качестве защитников и представителей по уголовным, гражданским и арбитражным делам. В данных случаях эффект перекладывания будет проявляться в том, что юрист/адвокат/представитель будет утверждать, что сфальсифицированные доказательства, находящиеся в материалах дела, были получены от других заинтересованных в его исходе лиц. Он же их только передал либо озвучил. При этом адвокат может говорить правду и действительно не иметь никакого понятия о подложности переданных ему доказательств, а может - намеренно вводить следствие и (или) суд в заблуждение.
Эффект перекладывания, о котором говорилось выше, зачастую выступает в качестве сильного средства противодействия расследованию по делам о фальсификации доказательственной информации. При этом следует иметь в виду, что если подложные доказательства были переданы через представителя, как правило, данное лицо будет утверждать, что не осознавало и не понимало всей общественной опасности деяния, не могло предвидеть и неизбежность либо возможность наступления опасных последствий, не желая наступления таковых.
Позиция же самих заподозренных экспертов в подобных ситуациях, как правило, типична. Обычно они утверждают, что работали именно с тем материалом (предметом), который им был передан для проведения экспертизы уполномоченным на то лицом. Если же следствие ставит их перед каким-либо конкретным фактом, например, наличием недостоверных сведений в экспертном заключении или экспертной документации промежуточного характера, то, как правило, заподозренные эксперты изначально пытаются убедить следствие, что имела место просто ошибка - без каких-либо признаков уголовно наказуемых составов.
Библиография:
1. Балгимбеков Д., Каржасова Г., Оспанов А.С., Кабжанов А.Б. Особенности планирования расследования преступлений связанных с торговлей людьми / Д. Балгимбеков [и др.] // Актуальные проблемы современности. - 2017. - №1 (15). - С. 37-41.
2. Белкин А.Р. УПК РФ: отменить нельзя поправить? В 2 тт. Том 2. Досудебное производство. - М.: Юрайт, 2017. - С.198-204.
3. Владимиров В.Ю. Наука «на службе» следствия. Печальный опыт чёрной криминалистики / В.Ю. Владимиров // Юридическая наука: история и современность. - 2018. - № 8. - С. 154-156.
4. Кудинова Н.С. Актуальные вопросы экспертной этики / Н.С. Кудинова // Наука и общество. - 2020. - № 1(36). - С. 18-24.
5. Хрусталев В.Н. Как обеспечить достоверность доказательств, получаемых экспертным путем? / В.Н. Хрусталев // Судебная экспертиза. - 2016. - №3(47). -
С.150-171.
6. Cutler B., Findley K., Loney D. (2014) Expert testimony on interrogation and false confession. UMKC law review. 82(3): 589-622.
7. Kim D.V., Gorshkova V.S. Revisiting the tactics of interrogation of an expert in the trial / D.V. Kim, V.S. Gorshkova // Journal of the Siberian Federal University. -2020. - №1. - P.61-67.
8. Jones, A.M., Blinkhorn, A.M., & Hawley, A.M. (2021). Sensitivity to Psychologically Coercive Interrogations: A Comparison of Instructions and Expert Testimony to Improve Juror Decision-Making. Journal of Forensic Psychology Research and Practice, 1-22. doi: 10.1080/24732850.2021.1892438
9. Leo R.A. (2014). The Justice Gap and the Promise of Criminological Research, Criminology, Criminal Justice, Law & Society, 15 (3): 1-37.
References:
1. Balgimbekov D., Karzhasova G., Ospanov A.S., Kabzhanov A.B. Features of planning the investigation of crimes related to human trafficking / D. Balgimbekov [et al.] // Actual problems of modernity. - 2017. - №1 (15). - Pp. 37-41.
2. Belkin A.R. The Code of Criminal Procedure of the Russian Federation: can't it be canceled or corrected? In 2 tt . Volume 2. Pre-trial proceedings. - Moscow: Yurayt, 2017. - pp.198-204.
3. Vladimirov V.Yu. Science "at the service" of the investigation. Sad experience of black criminalistics / V.Y. Vladimirov // Legal science: history and modernity. - 2018. - No. 8. - pp. 154-156.
4. Kudinova N.S. Topical issues of expert ethics / N.S. Kudinova // Science and Society. - 2020. - № 1(36). - Pp. 18-24.
5. Khrustalev V.N. How to ensure the reliability of evidence obtained by expert means? / V.N. Khrustalev // Judicial expertise. - 2016. - №3(47). - Pp.150-171.
6. Cutler B., Findley K., Loney D. (2014) Expert testimony on interrogation and false confession. UMKC law review. 82(3): 589-622.
7. Kim D.V., Gorshkova V.S. Revisiting the tactics of interrogation of an expert in the trial / D.V. Kim, V.S. Gorshkova // Journal of the Siberian Federal University. -2020. - №1. - P.61-67.
8. Jones, A.M., Blinkhorn, A.M., & Hawley, A.M. (2021). Sensitivity to Psychologically Coercive Interrogations: A Comparison of Instructions and Expert Testimony to Improve Juror Decision-Making. Journal of Forensic Psychology Research and Practice, 1-22. doi: 10.1080/24732850.2021.1892438
9. Leo R.A. (2014). The Justice Gap and the Promise of Criminological Research, Criminology, Criminal Justice, Law & Society, 15 (3): 1-37.
