CC BY
159
УДК 821.161.1.0
© О.Д. Постовалова
Особенности пространственных образов в автобиографической повести В.А. Осеевой «Динка»
Рассмотрены основные сюжетообразующие локусы автобиографической повести В.А. Осеевой «Динка» (1959), выявлена их семантика на реалистическом и мифологическом уровнях осмысления.
Ключевые слова: картина мира, дом, река, крыльцо, остров, пещера, мифопоэтическая традиция.
O.D. Postovalova
Features of space images in the autobiographical narrative «Dinka» by V.A. Oseeva
The purpose of this article is to consider the main space loci which are plot forming in the autobiographical narrative «Dinka», written by V.A. Oseeva and to reveal their semantics at realistic and mythological levels of interpretation.
Keywords: world picture, house, river, porch, island, cave, of myth and poetic tradition.
Многие произведения советских детских писателей в настоящее время незаслуженно забыты. Такова судьба многих книг В.А. Осеевой, хотя еще в прошлом столетии ими буквально зачитывались дети. Исключением является автобиографическая повесть «Динка» (1959), которая близка и понятна и современному читателю, несмотря на то что в ней описываются события далекого 1905 г. Валентина Александровна предельно откровенна с читателем, в книге нет излишней поучительности и морализаторства, напротив, поступки главной героини, столь непонятные и вызывающие осуждение взрослых, объясняются с позиции непоседливого, озорного и любознательного ребенка. Несомненно, такая форма общения автора с читателем вызывает интерес и у современных детей.
Автобиографическая повесть о детстве как новая жанровая форма выделилась только в Х1Х-ХХ вв. Обращаясь к понятию жанра в литературе, Н.А. Николина отмечает, что появление и развитие любого жанра «связано со становлением определенных композиционно-речевых форм обладающих значительной степенью устойчивости». Для выявления этих форм, по мнению исследователя, наряду с другими моментами очень важно учитывать «общий принцип пространственно-временной организации, лежащий в основе данной жанровой формы» [Николина, с. 5]. Далее, рассматривая жанрооб-разующие признаки, которые представляют собой прежде всего систему речевых средств, повторяющихся в произведениях одного жанра, Н.А. Николина выделяет пять групп лексико-семантических средств, среди которых важное место занимают те, которые связаны с хронотопом, характерным для того или иного жанра. Таким образом, время и место произведения наряду с другими средствами играют важную роль в определении жанра. Пространственно-временная организация автобиографических произведений о детстве также имеет свою специфику, в чем можно убедиться, если проанализировать пространственные образы автобиографической повести В.А. Осеевой «Динка».
Повесть открывается традиционно - образом дома. Но в отличие от произведений писателей Х1Х в. - это не идиллическое родовое поместье, а съемная дача на время летних каникул детей. У семьи Арсеньевых нет своего дома. И в Самаре, и в Киеве они живут на съемных квартирах. Это чужое пространство, временно обжитое героями. В связи с этим, на наш взгляд, автор не акцентирует внимание на описании дома, фактически нет ностальгических воспоминаний о его любимых уголках. В памяти героини остаются лишь предметы, которые путешествуют из дома в дом вместе с Арсенье-выми. С особой теплотой и любовью Динка вспоминает рояль, вокруг которого так любит вечерами собираться вся семья. Музыка в произведении играет важную роль в раскрытии душевного состояния героев. Динку она заставляет с болью и стыдом вспоминать о своих поступках и принимать верные решения, музыка возвышает героиню над обыденностью и показывает мещанскую сущность богатых дачников, считающих себя культурными и образованными.
Замкнутое пространство жилища не раз встречается в тексте. Общая любимица семьи Арсеньевых - Марьяшка вынуждена жить с матерью в тесной, душной сторожке богатых дачников. Маленькая Марьяшка целыми днями сидит одна в мрачной и темной комнате. Друг Леньки, Степан, живет в ма-
ленькой грязной комнате на чердаке. И наконец, в повести возникает образ тюрьмы. Об ужасных условиях тюремной жизни Динка слышит из разговора взрослых, в сознании ребенка тюрьма является самым страшным и несправедливым наказанием на свете, потому что туда попадают, по ее мнению, невинные люди.
Пространству дома в повести противопоставляется открытое пространство природы. Закрытое пространство дома угнетает главную героиню, не случайно она так характеризует себя: «Я в гостях всегда тихенькая, у меня даже рот не разжимается. Я там больной делаюсь.
- Зато дома ты здоровая! - острит Алина.
- Не дома, а на воле... На воле, когда ревешь, так и ветер ревет: у-у-у!.. А смеешься - и ветер смеется: ха-ха-ха!» [Осеева, с. 311; далее ссылки на данное издание даны в тексте в круглых скобках].
Жизнь главной героини в единстве с природой носит мифологический характер и подчеркивается на протяжении всего текста повести. Вообще, для многих образов повести характерна мифологическая семантика, поскольку развитие жанра автобиографической повести о детстве «определяется поисками средств передачи особой картины мира, принципиально отличной от картины мира взрослых, и усилением внимания к конкретно-чувственному или мифологическому мышлению» [Николина, с. 193]. Детская картина мира сохраняет мифологические элементы, столь близкие сознанию ребенка. Не случайно природа оживает в сознании героини: «Весна зеленым кольцом охватила Киев, весна сделала его нарядным, цветущим, но уже скоро-скоро она должна была встретиться с летом и уступить ему дорогу.» (с. 711).
Динка осознает свою неразрывную связь с природой. К встрече с весенними первоцветами она готовится так же, как и к встрече с близкими и дорогими людьми: тщательно приводит себя в порядок, надевает нарядный школьный фартук. Увидев первоцветы на берегу реки, героиня ведет с ними разговор: «Здравствуйте, здравствуйте! Мохнатенькие, пушистые! Мы к вам в гости приехали» (с. 683). Мир природы - это мир волшебства, столь близкого сознанию ребенка. Весенний Киев сравнивается Динкой со сказочной невестой, Днепр - со сказочным красавцем, из вод Днепра в воображении девочки на берег выходит русалка.
Близость героини к миру природы подчеркивается и образом птицы, который постоянно сопутствует Динке. Слушая свою любимую «Песню жаворонка» она, как птица, «тоже поднимается вверх и падает вниз.» (с. 82). В сознании других героев Динка также ассоциируется с птицей. Лина, узнав об очередном побеге героини с дачи, произносит: «Улетела птичка в далекие края!» (с. 26).
К пространству дома относится и крыльцо. Здесь больше всего любит собираться семья Арсенье-вых: «Посидеть вечерком на крылечке, тесно прижавшись к маме, такой уютной, тесной кучкой, слушать тихий мамин голос, когда она что-нибудь рассказывала о папе, о том, как они жили раньше и какие они были маленькими. Такие счастливые эти вечера на крылечке» (с. 235). В литературе хронотоп порога и «смежные с ним хронотопы лестницы, передней и коридора», по мнению М.М. Бахтина, являются метафоричными и символичными [Бахтин, с. 182-183]. Порог, как отмечает исследователь (в нашем случае - крыльцо), символизирует кризис, перелом в жизни героев. Именно в такой кризисный момент предстает перед читателями семья Арсеньевых. Жизнь их полна тревоги и волнения. Никто из героев не знает, что ожидает их завтра, но каждый из них стоит перед выбором. Так, Динка пытается решить для себя, что лучше: быть правдивым человеком и отвечать за свои поступки или жить как тебе удобно и причинять боль окружающим людям. А младшая сестра матери - Катя, как и кухарка Лина, должна выбрать между чувством к любимому человеку и привязанностью к семье Арсеньевых.
Нельзя не отметить и мифологическое значение образа крыльца в произведении. В мифопоэтиче-ской традиции крыльцо, порог - это граница между своим пространством и чужим, это место встречи и расставания. За пределами дачи - чужое враждебное пространство для семьи Арсеньевых. Они живут в постоянном ожидании дурных вестей. Страх за отца, который живет в чужой неведомой для Динки стране, создает атмосферу тревоги, даже какой-то безысходности. Пограничный образ крыльца еще более усиливает ощущение зыбкости бытия семьи, нет той преемственности поколений, которая характерна для автобиографических произведений Л.Н. Толстого, С.Т. Аксакова, Н.Г. Гарина-Михайловского. О родословной отца фактически ничего неизвестно. Не было полноценной семьи у матери героини: с ранних лет она воспитывалась мачехой, а затем старшим братом. Постепенно из семьи уходят близкие люди: выходят замуж Катя и Лина. Для Динки - это невосполнимая потеря, которая оставила глубокий след в детском сердце.
Одним из важнейших пространственных локусов в повести является река Волга. Мы можем выделить несколько уровней осмысления данного пространственного образа в тексте произведения. Первый уровень осмысления - конкретно-исторический. Волга - это реальный географический объект, это торговая артерия России: «Плывут по Волге баржи, перегоняют их пароходы. Около пристани стоит пароход "Надежда". Это дальний пароход, он всегда долго стоит, нагружается... А вон идет пароход "Гоголь". Это мамин пароход. Он каждый день возит маму с Барбашиной Поляны в Самару» (с. 27). Жизнь Волги продолжается своим чередом, независимо от чувств и переживаний Динки, она лишь наблюдает за мирным течением жизни реки и не в силах его изменить. Эта неизменность подчеркивается на протяжении всего текста: «Осеннее солнце золотило темные волны; по-прежнему шли по реке баржи, тащились нагруженные плоты, стрекотал буксирный пароходик» (с. 567).
Второй план осмысления образа реки - мифологический. Волга - это река-матушка, перед которой преклоняется Динка. Отсюда олицетворение Волги, появление черт мифологического героя в ее описании: «Закудрявились гребни волн белой пеною, словно сама матушка седою головой покачала.». Именно в этот момент получает главная героиня наказ Волги: «Пусть придет ко мне с чистой совестью, с теплым сердцем, к чужому горю отзывчивым с трудовыми руками, а с не с барскими ручками, чтоб все люди сказали: хорошая девочка Динка, не посрамила она свою матушку Волгу» (с. 687) и выполняет его, из озорной и неусидчивой девочки превратившись в первую ученицу класса.
Мифологический уровень осмысления Волги в повести проявляется в пограничной функции данного образа. Вода издавна - «не только особенная пространственная сфера, но и граница между мирами: небом, землей, потусторонним миром» [Шуклин, с. 86]. Волга в произведении - это граница между миром своим и чужим. Она отделяет мир природы, столь близкий героине, от чуждого и враждебного мира города. Описание урбанистического пейзажа в тексте подчеркнуто натуралистично: «Перед глазами Динки открылась грязная площадь с телегами и распряженными лошадьми; повсюду валялись солома, огрызки недоеденных огурцов, гнилых фруктов и овощей. Между возами ходили люди, торгуя картофель и яблоки. Тут же продавались лопаты, грабли, табуретки.» (с. 221). Рядом с роскошью и богатством соседствует угнетающая душу человека нищета. Эти картины настолько проникают в душу главной героини, что ее не радует даже катание на карусели - любимом развлечении детей.
Образ реки в повести символизирует и дорогу, путь, где «пересекаются в одной временной и пространственной точке пространственные и временные пути многоразличнейших людей - представителей всех сословий, состояний, вероисповеданий, национальностей, возрастов» [Бахтин, с. 177]. На Волге Динка знакомится с огромным количеством людей, делает свои первые выводы о мире, нелегкой судьбе русского народа. Всех окружающих Динка делит на «чистую публику» (дачников) и простой народ, среди которых мужики и бабы, торговки, цыгане, татары. С особой теплотой и состраданием героиня относится к грузчикам, уважая их нелегкий труд: «Лица у грузчиков черные, потные, ноги худые, синими жилами, рубахи рваные, истлевшие от грязи и пота» (с. 100). Здесь она встречает Леньку, который со временем становится самым близким другом и открывает героине мир социальной несправедливости, изменивший ее взгляды на жизнь.
Образ дороги пронизывает всю повесть В.А. Осеевой и связан не только с образом Волги. Семья Арсеньевых постоянно переезжает с места на место, поэтому пространство произведения строится по принципу расширения: сначала это маленькая дача, затем дачный поселок, по которому путешествует Динка вместе со старым шарманщиком. Глазами главной героини мы видим Самару, вместе с Ленькой путешествуем по Казани, слышим рассказы взрослых о суровом климате Тобольска, куда уезжает Катя вслед за сосланным мужем. Наконец долгая дорога скитаний приводит семью Арсеньевых в Киев, где Динка поступает в гимназию. Такое постепенное расширение пространства, смена закрытого пространства открытым, как отмечает Н.А. Николина, характерно для автобиографических произведений и «отражает углубление опыта повествователя и может быть связано не только с его взрослением, но и с развитием его исторической памяти» [Николина, с. 334].
С образом Волги связан еще один пространственный образ в повести - образ утеса Стеньки Разина. Впервые он возникает в народной песне, услышанной Динкой от дяди Леки. А затем он материализуется в конкретный пространственный локус на реке Волге - место, где скрывается близкий друг Динки - сирота Ленька: «Один только шаг отделяет их с Ленькой от глубокой пропасти. Земля в этом месте круто обрывается, и огромный как остров, кусок обрыва стоит совсем отдельно, окруженный со всех сторон широкими провалами. В середине его - пожелтевший от времени и поросший диким мхом утес» (с. 174).
Образ острова-утеса амбивалентен в тексте, как и в мифологическом мировоззрении. С одной стороны, остров - «это образ первозданной суши, возникшей из глубин мирового океана» [Энциклопедический словарь., с. 296]. Именно с этим его значением связывается восприятие острова как райской земли, символа спасения. В русском фольклоре последовательным воплощением островного рая стало Беловодье. Это место обитания святых: «... на Беловодье, на море, на островах, живут святые люди; если попасть туда, то можно живым сделаться святым» [Криничная, с. 877]. И для героев повести утес - святое место, а образ Разина вырастает до образа былинного богатыря, которому стоило только крикнуть: «Сарынь на кичку!» - и враг был повержен. Волшебный разинский призыв прибавляет силы и храбрости героям в ответственные моменты жизни.
С другой стороны, утес воспринимается как иное, ирреальное пространство. Острова в мифологической традиции нередко являлись «обителью забвения и смерти» [Энциклопедический словарь., с.297]. Они являлись образом мира умерших. Не случайно путь на утес в повести в представлении главной героини охраняется «мертвецом»: «Рядом с ним (с утесом) лежит поваленное грозой дерево, голые ветки его простираются над берегом и тянутся к воде, словно черные высохшие руки мертвеца» (с. 174). Утес, с одной стороны, близок героине, с другой - является чужим пугающим пространством.
С образом утеса сопряжен и образ пещеры, которая стала убежищем для друга Динки. Ленька -круглый сирота, предпочитающий жизнь отшельника на утесе полуголодному существованию на барже отчима. Пещера для Леньки «замещает дом, но в ней, скорее, спасаются от опасности, чем живут.» [Мифы народов мира, с. 311]. На эту мифологическую семантику образа пещеры накладывается и более поздняя - христианская. «Идеал пещерно- и пустынножительства заповеден уже священным писанием: "Те, которых весь мир не достоин скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущелиям земли"» [Криничная, с. 840]. Подобно героям народных легенд образ Леньки идеализирован: он отличается от других беспризорников. честен, щедр, храбр и жертвенно служит людям, обладает обостренным чувством справедливости. С первых дней появления в семье Арсеньевых необразованный и невоспитанный мальчик завоевывает непререкаемый авторитет. На него равняется не только Динка, но и ее сестры.
Таким образом, основные пространственные локусы в автобиографической повести В. А. Осеевой «Динка» имеют не только конкретно-исторический план, но и более глубинный - мифологический. Конкретно-исторический план позволяет создать в тексте реальную картину мира, соответствующую определенному историческому отрезку времени. Мы видим жизнь семьи Арсеньевых, вписанную в историю России начала ХХ в. Все пространственные образы построены по принципу расширения, что связано с взрослением героини и углублением ее жизненного опыта. Мифологическая семантика образов позволяет придать пространственным локусам повести вневременный, универсальный характер и вписать их в общекультурную картину мира, а также выявить систему ценностных ориентаций главной героини и автора повести.
Литература
1. Бахтин М.М. Эпос и роман. - СПб.: Азбука, 2000.
2. Криничная Н.А. Русская мифология: мир образов фольклора. - М.: Акад. проект: Гаудеамус, 2004 .
3. Мифы народов мира: энциклопедия: в 2 т. / гл. ред. С.А. Токарев. - М.: Сов. энциклопедия, 1991. - Т. 2.
4. Николина Н.А. Поэтика русской автобиографической прозы: учеб. пособие. - М.: Флинта: Наука, 2002.
5. Осеева В.А. Динка. - М.: АСТ: Астрель: Транзикнига, 2006.
6. Шуклин В.В. Мифы русского. - Екатеринбург: Банк культ. информ., 1995.
7. Энциклопедический словарь символов / сост. Н.А. Истомина. - М.: АСТ: Астрель, 2003.
Постовалова Ольга Дмитриевна, доцент кафедры истории литературы и фольклора Курганского государственного университета, кандидат филологических наук.
Postovalova Olga Dmitrievna, associate professor, department of history of literature and folklore, Kurgan State University, candidate of philological sciences. Те1.: 89068831042; e-mail: OGribanova@yandex.ru
