CC BY
33
Перлик Максим Игоревич
Краснодарский университет МВД России (e-mail: maxkrd2014@mail.ru)
Особенности привлечения к уголовной ответственности заключенных, участвовавших в массовых неповиновениях в исправительно-трудовых лагерях
послевоенного времени
В статье исследуются вопросы квалификации и наказания общественно опасных действий, совершенных заключенными в рамках массовых неповиновений во время отбывания ими наказания в исправительно-трудовых лагерях НКВД СССР после окончания Великой Отечественной войны (1945-1953 гг.). Отмечается, что квалификация осуществлялась, как правило, по разряду «контрреволюционных» преступлений.
Ключевые слова: уголовная ответственность, заключенные, исправительно-трудовые лагеря, массовые неповиновения, преступление, лагерные суды.
M.I. Perlik, Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: maxkrd2014@mail.ru
Peculiarities of attracting to criminal responsibilities of prisoners, participants in mass non-conspiracies in post-war labor camps
The article examines the questions of qualification and punishment of socially dangerous acts committed by prisoners in the mass disobedience while serving their sentences in labor camps of the NKVD of the USSR after World War II (1945-1953). It is noted that the qualification was carried out as a rule under the category of «counter-revolutionary» crimes.
Key words: criminal responsibility, prisoners, correctional labor camps, mass disobedience, crime, camp courts.
Массовые неповиновения заключенных в ИТЛ в послевоенное время (19451953 гг.) включали в себя совокупность действий (бездействий) заключенных (как дисциплинарных проступков, так и преступлений), за каждый из которых предусматривалась юридическая ответственность. Уголовная ответственность, а речь идет именно об этом виде юридической ответственности, определялась прежде всего уголовным законом. В рассматриваемый период действовал Уголовный кодекс РСФСР от 22 ноября 1926 г. [1] с некоторыми изменениями, которые были приняты позже. Кроме того, действовал Указ Президиума Верховного Совета СССР от 19 апреля 1943 г. [2, с. 66]. Уголовные дела по абсолютному большинству преступлений, совершаемых заключенными в рамках массовых неповиновений, рассматривались специальными лагерными судами ИТЛ, а дела по наиболее тяжким контрреволюционным преступлениям (прежде всего, по ст. 58-1 УК РСФСР) рассматривались Особым совещанием при МВД-МГБ.
Протестные выступления заключенных в силу их относительной немногочисленности не смогли потрясти основы ГУЛАГа: эта система была достаточно прочна, и бунты довольно бы-
стро подавлялись правоохранительными органами (НКВД-МВД и НКГБ-МГБ) [3, с. 182].
Согласно ст. 20 УК РСФСР к преступникам могли быть применены следующие виды уголовных наказаний: «а) объявление врагом трудящихся с лишением гражданства Союза ССР и обязательным изгнанием из его пределов;
б) лишение свободы со строгой изоляцией;
в) лишение свободы без строгой изоляции;
г) принудительные работы без лишения свободы;
д) поражение политических и отдельных гражданских прав; е) удаление из пределов Союза ССР на срок; ж) удаление из пределов РСФСР или отдельной местности с обязательным поселением в иных местностях или без этого либо с запрещением проживания в отдельных местностях или без этого; з) увольнение от должности с запрещением занятия той или другой должности или без этого; и) запрещение занятия той или иной деятельностью или промыслом; к) общественное порицание; л) конфискация имущества, полная или частичная; м) денежный штраф; н) предостережение; о) возложение обязанности загладить причиненный вред» [1]. При определении мер наказания должны были учитываться отягчающие и смягчающие обстоятельства. К первым отно-
129
сились: «а) совершение преступления в целях восстановления власти буржуазии; б) совершение преступления лицом, в той или иной мере связанным с принадлежностью в прошлом или настоящем к классу лиц, эксплуатирующих чужой труд; в) возможность нанесения совершением преступления ущерба интересам государства или трудящихся, хотя бы преступление и не было направлено непосредственно против интересов государства или трудящихся; г) совершение преступления группой, бандой или повторно; д) совершение преступления из корыстных или иных низменных побуждений; е) совершение преступления с особой жестокостью, насилием или хитростью, или в отношении лиц, подчиненных преступнику, или находившихся на его попечении, или в особо беспомощном по возрасту или иным условиям состоянии» [1]. К числе смягчающих обстоятельств относились: «а) хотя и с превышением пределов необходимой обороны, но для защиты от посягательства на советскую власть, революционный правопорядок или личность и права обороняющегося или другого лица; б) рабочим или трудовым крестьянином; в) в первый раз; г) по мотивам, лишенным корысти или иных низменных побуждений; д) под влиянием угрозы, принуждения, служебной или материальной зависимости; е) под влиянием сильного душевного волнения; ж) в состоянии голода, нужды или под влиянием стечения тяжелых личных или семейных условий; з) по невежеству, несознательности или случайному стечению обстоятельств; и) лицом, не достигшим совершеннолетия, или женщиной в состоянии беременности» [1].
Еще одна особенность привлечения заключенных к уголовной ответственности в рассматриваемый период заключается в том, что вплоть до начала 1950-х гг. квалификация действий заключенных была более жесткой (наказания осуществлялись по более жестким статьям уголовного закона). Так, в одном из отчетов заместителя министра внутренних дел о работе оперативно-чекистких отделов ИТЛ за 1945 г. речь идет преимущественно об ответственности за «повстанческую деятельность», т.е. за организацию преступных организаций, посягающих на советский государственный строй [4, с. 188-192]. И в этом смысле продолжалась правоприменительная практика, имевшая место еще в довоенное время [5, с. 173-176]. Вместе с тем, после окончания Великой Отечественной войны был сделан акцент на более строгое соблюдение принципа законности в деятельности правоохранительных структур. Например, о расстрелах за участие в массовых неповиновениях речь уже не шла, несмотря на то, что в рамках массовых неповиновений следственными органами заключенным нередко инкриминировалась среди прочих преступных деяний (бандитизм, при-
чинение вреда здоровью, умышленное уничтожение имущества, побеги и др.) ни много ни мало предусмотренная ст. 58-2 УК РСФСР «организация в контрреволюционных целях вооруженных восстаний или вторжения на советскую территорию вооруженных отрядов или банд, а равно участие во всякой попытке в тех же целях захватить власть в центре и на местах или насильственно отторгнуть от Р.С.Ф.С.Р. какую-либо часть ее территории или расторгнуть заключенные ею договоры» [1], за что могло быть назначено наказание в виде расстрела с конфискацией имущества или (при наличии смягчающих обстоятельств) лишение свободы со строгой изоляцией на срок не ниже пяти лет. При этом, однако, заключенные-организаторы неповиновений получали самые жесткие приговоры, особенно в первые послевоенные годы.
Так, в 1945 г., как следует из докладной записки заместителя министра внутренних дел СССР С.Н. Круглова, в ИТЛ была выявлена и ликвидирована 51 повстанческая организация и группа, которые подготавливали массовые организованные выступления заключенных, разоружение военизированной охраны, массовые побеги [4, с. 188-192]. В этом же акте указывается, что «в Тагильском лагере в мае 1945 г. ликвидирована антисоветская организация, состоявшая из заключенных латышей, готовившая восстание заключенных и вооруженный побег из лагеря. Руководителем организации являлся Дориньше П.К., бывший офицер латышской буржуазной армии, работавший в период оккупации Латвии немцами помощником начальника полицейского участка. Организация была разбита на отдельные группы, во главе каждой группы были поставлены наиболее надежные лица. Установлено, что руководители организации намеревались разоружить стрелков военизированной охраны, уничтожить администрацию лагеря, распустить заключенных, захватить автотранспорт и пробираться в Латвию для ведения подпольной антисоветской работы. По делу арестовано 25 чел. В Северо-Уральском лагере в июле 1945 г. вскрыта антисоветская группа, состоявшая из заключенных украинских националистов и именовавшая себя «Украинская народно-демократическая партия». Руководителем группы являлся заключенный Москаленко И.А., осужденный за измену Родине. Группа ставила своей задачей объединить всех содержащихся в лагере заключенных-украинских националистов, вовлечь их в организацию, подготовить групповой побег из лагеря и пробраться на Украину, вести активную борьбу против советской власти. Для осуществления этих задач был создан руководящий «комитет» и выработаны программа и устав. Арестованы 6 участников группы» [4, с. 189-190].
130
Арест означал уголовную репрессию, содержание которой в докладной записке не указывается (можно предположить, что участники повстанческих организаций осуждались по той же ст. 58-2 УК РСФСР с учетом ст. 19 УК РСФСР, где говорится об особенностях привлечения к уголовной ответственности за покушения на преступление и за приготовительные к преступлению действия. В 1945 г. за саботаж в ИТЛ было привлечено к уголовной ответственности 2095 заключенных и трудмобилизованных немцев [4, с. 192].
При этом массовые неповиновения бытового (неполитического) характера имели следствием лишение свободы виновных, заключенных на различные (далеко не предельные) сроки даже при реальном нападении на представителей лагерной администрации. Характерным является массовое неповиновение заключенных лагерного участка Челябметаллургстроя МВД СССР, которое имело место 13-14 июня 1946 г. Группа заключенных (Баранов, Недря-дин, Брехайло и др., всего около 20 человек) после отбоя ворвалась в четвертый барак с целью ограбить вновь прибывших заключенных. Своевременно прибывшие представители лагерной администрации предотвратили конфликт между заключенными, при этом были произведены задержания некоторых заключенных из числа грабителей. Часть заключенных успела скрыться (включая Баранова, Недрядина и др.), но затем в увеличенном составе они вернулись и потребовали у представителей лагерной администрации отпустить задержанных заключенных. Получив отказ, Баранов и другие заключенные стали бросать камни и кирпичи в представителей лагерной администрации, в результате чего было уничтожено некоторое имущество, а комендант Шведов получил ранения. Не добившись освобождения задержанных, нападавшие ушли в тридцатый барак, заперлись изнутри и отказались его покидать по требованию лагерной администрации. Подготовив внутри барака, в том числе путем уничтожения печей, нар и другого имущества, различные предметы (кирпичи, куски арматуры, доски и т.д.), они стали их бросать через оконные проемы в представителей лагерной администрации. Массовое неповиновение было прекращено только после ввода отряда военизированной охраны и нескольких предупредительных выстрелов [6, с. 193-194]. В итоге 13 заключенных были приговорены к различным срокам лишения свободы по ст. 59-3 УК РСФСР («Участие в беспорядках, не отягченных преступными действиями, указанными в ст. 59-2, но сопряженных с явным неповиновением законным требованиям властей или противодействием исполнению последними возложенных на них законом обязанностей или понуждением их к исполнению явно незаконных
требований, хотя бы неповиновение выразилось только в отказе прекратить угрожающее общественной безопасности скопление» [1]).
В дальнейшем лагерные суды стали более тщательно рассматривать дела по обвинению заключенных в преступлениях, совершаемых в процессе массовых неповиновений. В большей степени стали учитываться различные обстоятельства дела, показания самих обвиняемых, и обозначилась тенденция на оправдание некоторых обвиняемых. Характерным стало рассмотренное в конце 1950 г. уголовное дело по обвинению четырех заключенных Норильскла-га (Н.Н. Попова, М.И. Степанова, Е.Т. Иванова, Л.Л. Шахназарова). В приговоре было записано: «В судебном заседании никто из свидетелей не подтвердил участия в этом мятеже Шахназарова. Показания свидетеля Зеленского, данные на предварительном следствии, никто не подтвердил по отношению Шахназарова, тогда как этот же эпизод знают, но участие Шахназарова не подтверждают. Таким образом, суд находит, что Шахназаров должен быть по суду оправдан за недоказанностью состава преступления» [7, с. 209-210]. Такое решение являлось неординарным, поскольку обычно трактовки преступных событий и виновности их участников у следствия и суда совпадали. Этим же решением суда Попов был осужден по ст. 52-2 УК РСФСР на 25 лет лишения свободы с отбыванием в ИТЛ с поражением прав, предусмотренных пп. «а», «б», «в» ст. 31 УК РСФСР, сроком на 5 лет без конфискации имущества (за отсутствием такового). У Иванова была та же квалификация, но срок составил 10 лет лишения свободы. Степанову суд определил 8 лет лишения свободы. Шахназаров, как отмечалось, был оправдан. Учитывая, что к уголовной ответственности по этому делу было привлечено всего 3 заключенных из более чем 150 участвовавших в драке, можно предположить, что лагерная администрация не была заинтересована в привлечении внимания к этому делу. Кроме того, в вечернее время в массовой драке действительно весьма затруднительно было определить, кто конкретно, чем, кому, каким способом и в какую именно часть тела наносил удары, повлекшие ранения или смерть, а без такой детализации привлекать к уголовной ответственности было невозможно (разумеется, при условии соблюдения уголовно-процессуальной процедуры).
Итак, привлечение к уголовной ответственности заключенных, участвовавших в массовых неповиновениях в ИТЛ в рассматриваемый период советской истории, осуществлялось на основании УК РСФСР 1926 г. и Указа ПВС СССР 1943 г. В рамках массовых неповиновений заключенные, как правило, совершали деяния, квалифицируемые чаще всего как «контрреволюционные» преступления
131
и преступления против порядка управления. Наказание участникам массовых неповиновений назначалось в основном в виде лишения свободы, сроки которого прибавлялись к имеющимся срокам лишения свободы, но в общей сложности составляли не более 25 лет. В силу специфики массовых неповиновений в ИТЛ далеко не всегда удавалось выявлять виновных в совершении конкретных преступлений, не говоря уже о количестве лиц, которым долж-
но было быть предъявлено обвинение; кроме того, не всегда обвинение выдвигалось против заключенных, действительно совершивших преступления. Однако прокуратура и суды стали обращать на это повышенное внимание с 1952-1953 гг., когда обозначилась тенденция на укрепление принципа законности, в рамках которого суды более тщательно рассматривали жалобы на приговоры осужденных и даже имели место оправдательные приговоры.
1. О введении в действие Уголовного Кодекса Р.С.Ф.С.Р. редакции 1926 года: постановление ВЦИК от 22 нояб. 1926 г. (вместе с «Уголовным Кодексом Р.С.Ф.С.Р.») // СУ РСФСР. 1926. № 80. Ст. 600.
2. О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов и изменников Родины из числа советских граждан и их пособников: указ ПВС СССР от 19 апр. 1943 г. // Сб. за-конодат. и норм. актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий. М., 1993.
3. Перлик М.И. Политико-правовая характеристика протестных выступлений заключенных в исправительно-трудовых лагерях МВД СССР послевоенного времени // Вестн. Краснодар. ун-та МВД России. 2016. № 3.
4. Проект докладной записки Министра вну-треннихделСССРС.Н. Круглова, адресованной И. В. Сталину, об итогах работы оперативно-чекистских отделов ИТЛ и К в 1945 году от 24 апр. 1946 г. // История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х - первая половина 1950-хгодов:сб. документов:в 7т. Т. 6/отв. ред. В.А. Козлов. М, 2004.
5. Игнатьков А.А. Уголовная ответственность за преступления против государства в довоенное время и особенности квалификации участников протестных выступлений заключенных в исправительно-трудовых лагерях // Общество и право. 2011. № 5.
6. Приговор лагерного суда ИТЛК МВД Челябинской области по обвинению М.П. Баранова, Н.П. Недрядина и других заключенных в организации массовых беспорядков заключенных 1 лагучастка Челябметаллургстроя МВД СССР от 17 сент. 1946 г. // История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х - первая половина 1950-х годов: сб. документов: в 7 т. Т. 6 / отв. ред. В. А. Козлов. М, 2004.
7. Приговор лагерного суда Норильского ИТЛ по обвинению Н.Н. Попова, М.И. Степанова, Е. Т. Иванова, Л.Л. Шахназарова в организации массовых беспорядков заключенных от 25.11.1950 г. // История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х - первая половина 1950-х годов: сб. документов: в 7 т. Т. 6 / отв. ред. В.А. Козлов. М., 2004.
1. On the introduction of the Criminal Code of the RSFSR of the 1926 edition: resolution of the All-Russian Central Executive Committee d.d. Nov. 22, 1926 (together with the «Criminal Code of the RSFSR») // SU of the RSFSR. 1926. № 80. Art. 600.
2. On measures of punishment for German-fascist villains, guilty of murders and tortures of the Soviet civilian population and captured Red Army men, for spies and traitors of the Motherland from among Soviet citizens and their collaborators: decree of the USSR PVS d.d. Apr. 19, 1943 // Legislatures and norms of acts on repression and rehabilitation of victims of political repression. Moscow, 1993.
3. Perlik M.I. Political and legal characteristics of prisoners protests in the corrective labour camps of the Ministry of the Interior of the USSR in the postwar period // Bull. of Krasnodar University of Russian MIA. 2016. № 3.
4. Draft memorandum of the Minister of Internal Affairs of the USSR, S.N. Kruglov, addressed to I. V. Stalin, on the results of the operative-chekist departments ITL and K in 1945 d.d. Apr. 24,1946 // History of Stalin's GULAG. The end of the 1920s -the first half of the 1950-s: coll. of documents: in 7 vol. Vol. 6 / resp. ed. by V.A. Kozlov. Moscow, 2004.
5. Ignatkov A.A. Criminal responsibility for crimes against the state in the pre-war period and features of the qualifications of participants in protest demonstrations of prisoners in forced labor camps // Society and law. 2011. № 5.
6. The verdict of the camp trial of the ITLK MVD of the Chelyabinsk region on charges of M.P. Baranova, N.P. Nedryadin and other prisoners in the organization of mass riots of prisoners of the 1 stag of the Chelyabmetallurgstroy of the USSR Ministry of the Interior d.d. Sept. 17, 1946 // History of the Stalin GULAG. The end of the 1920s -the first half of the 1950s: coll. of documents: in 7 vol. Vol. 6 /resp. ed. by V.A. Kozlov. Moscow, 2004.
7. The verdict of the camp trial of the Norilsk ITL on charges of N.N. Popova, M.I. Stepanova, E.T. Ivanova, L.L. Shakhnazarov in the organization of mass riots of prisoners from 25.11.1950 // History of Stalin's GULAG. The end of the 1920s -the first half of the 1950s: coll. of documents: in 7 vol. Vol. 6 / resp. ed. by V.A. Kozlov. Moscow, 2004.
132
