CC BY
20
Завьялова Наталья Юрьевна
Особенности правосубъектности социальных общностей, формируемых на основе общих духовных и культурных
факторов
Рассматриваются социальные общности как субъекты прав. Отмечается, что социальные структуры, возникшие на основе общих целей, задач и интересов отдельных лиц, обладают новыми социальными свойствами и качествами, и это качества второго порядка. Различия же в представлениях, целях, интересах отдельных представителей социальной общности способствуют ее внутренней упорядоченности и, как следствие, выработке системы ценностей социальной общности. Автор доказывает, что социальные общности, формируемые на основе общих духовных и культурных факторов, имеют как политическую, так и гражданскую правосубъектность. Реализация социальной общностью своих прав осуществляется посредством реализации отдельных правомочий этих прав индивидами данной общности. От имени социальной общности управление правами на отдельные объекты может быть поручено конкретному субъекту, например государству.
Ключевые слова: коллективные субъекты права, социальная общность, системы ценностей социальной общности, правосубъектность, правовые отношения с участием социальных общностей.
Features of the legal personality of social communities formed on the basis of common spiritual and cultural factors
The article examines social communities as subjects of rights. The author notes that social structures that have arisen on the basis of common goals, objectives and interests of individuals have new social properties and qualities, and these are qualities of the second order. Differences in the ideas, goals, interests of individual representatives of a social community contribute to its internal orderliness, and as a result the development of a system of values of the social community. The author proves that social communities formed on the basis of common spiritual and cultural factors have both political and civil legal personality. The realization of its rights by a social community is carried out by the implementation of individual powers of these rights by individuals of a given community. On behalf of the social community, the management of rights to individual objects can be entrusted to a specific entity, for example, the state.
Keywords: collective subjects of law, social community, value systems of a social community, legal personality, legal relations with the participation of social communities.
Среди субъектов права обычно указывают физических и юридических лиц, а также публичные образования (государства, международные организации, муниципальные образования, городские и сельские поселения, иные организованные публичные структуры). При этом публичные коллективные субъекты выступают в правоотношениях, проявляя качества юридических лиц. Так, правила п. 1 ст. 124 ГК РФ констатируют: «Российская Федерация, субъекты Российской Федерации: республики, края, области, города федерального значения, автономная область, автономные округа, а также городские, сельские поселения и другие муниципальные образования выступают в отношениях, регулируемых гражданским законодательством,
на равных началах с иными участниками этих отношений - гражданами и юридическими лицами» [1]. Это положение закона означает, что, как минимум, в гражданских правоотношениях государства и иные публичные образования, участвуя на равных началах с другой стороной правоотношения, проявляют аналогичные с ними качества. При этом, являясь коллективными субъектами, публичные образования могут сравниться только с иными коллективными субъектами - юридическими лицами. Однако есть определенные сложности, связанные с тем, что публичные образования участвуют не только в правоотношениях, но и в регламентирующем их правотворчестве, что вызывает некоторые сомнения в равенстве прав публичных и остальных субъектов в частноправовых
103
отношениях. Вместе с тем исследование этого вопроса не входит в заявленную проблематику, мы лишь хотим обратить внимание на неоднозначность правового статуса публичных образований как признанных субъектов права.
С недавних пор среди коллективных субъектов права стали называть и социальные общности - нации, народы, группы граждан, участвующие в выборах, референдумах, иных публичных мероприятиях, террористические организации и т.д. Однако есть и противники этого утверждения [см., например: 2, с. 166; 3, с. 71]. Вместе с тем отрицание правосубъектности социальных общностей не согласуется с положениями ст. 69 Конституции РФ [4], которая закрепила обязанность Российской Федерации устанавливать гарантии прав коренных малочисленных народов в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами Российской Федерации. По смыслу статьи уже понятно, что за коренными малочисленными народами (а это и есть одна из социальных общностей) признаются некоторые права. В развитие этого положения 30 апреля 1999 г. принят Федеральный закон «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» [5], что также свидетельствует о признании на государственном уровне указанной социальной общности как единого субъекта, обладающего правами.
Некоторые исследователи относят социальные общности к юридическим лицам или организациям [6, с. 148]. Иногда в отечественной правовой науке можно встретить мнение о наличии исключительно политической правосубъектности социальных общностей [7, с. 148]; об этих структурах как участниках неполитических правовых отношений отечественные авторы упоминают мало.
Чтобы исследовать вопрос о том, способны ли социальные общности вступать в правоотношения и в какие именно, нужно прежде всего определить круг лиц, входящих в категорию «социальная общность». Из числа этих структур исключим такие, которые зарегистрированы в качестве юридических лиц (хотя в широком смысле их также можно было бы считать общностями), поскольку они уже являются признанными законом субъектами права, имеющими четкие временные границы своего бытия. Мы же рассмотрим только те образования, появление и прекращение существования которых неоднозначно. Помимо неопределенности моментов начала и окончания бытия этих общностей, нестабильным является и их
состав, на который большое влияние оказывают процессы миграции, рождаемости, смертности, правосознания и др.
Исследуя природу социальных общностей, Ю.А. Дроздова и Ж.С. Мартинсон указали на то, что «социальная общность - это не просто совокупность людей, объединенная общностью крови, родственных связей, деятельности, ценностей, территорией проживания <...>. Для социальной общности важно чувство идентичности и, самое главное, интенсивные взаимодействия между субъектами социального действия» [8, с. 88].
Вместе с тем эти авторы разграничивают понятия «социальная общность» и «социальная группа», считая социальную группу разновидностью социальной общности, причем более сплоченной и структурированной. Представляется, что здесь подразумевается понимание социальной общности в узком смысле, в широком смысле понятия «общность» и «группа» являются синонимами. Не вдаваясь в эту дискуссию в рамках исследуемой проблематики, отметим, что в настоящей работе мы подразумеваем такие социальные общности, которые предполагают прочную солидаризацию инди-видумов, исключая стихийные или случайные структуры, не имеющие долгосрочных общих целей и интересов.
Итак, общность выделяется из всего социума по каким-либо социальным качествам: ее представители должны проявлять схожие интересы, цели, взгляды, установки и проч. Схожесть этих качеств у разных представителей общности порождает новые качественные проявления всей совокупности индивидуумов социальной общности, причем это не «среднее арифметическое», новообразованные цели, интересы и прочие качества всей общности могут отличаться от целей и интересов каждого представителя социальной общности. Иначе говоря, социальные структуры, возникшие на основе общих целей, задач и интересов отдельных лиц, обладают новыми социальными свойствами и качествами, и это качества второго порядка.
Различия же в представлениях, целях, интересах отдельных представителей социальной общности способствует ее внутреннему структурированию и упорядоченности и,как следствие, организованности и выработке общей системы ценностей, их иерархии. Именно новая иерархия ценностей детерминирует у всей общности первоочередные и второстепенные цели и задачи, интересы, а также средства и способы их достижения и удовлетворения. Подтверждение
104
нашим размышлениям мы находим у Г. Олпор-та, который указал на то, что «новый социальный субъект формируется на основе единства эмоционального и рационального аспектов в жизнедеятельности индивидов. Так, любая социальная группа или общность будет создаваться на основе сходства преддиспозиций, т.е. предварительных установок, которые включают и рациональные и эмоциональные компоненты (оценки, ценности, стереотипы, значения и т.д.)» [цит. по: 9, с. 217].
Любой субъект права, чтобы обладать качеством правосубъектности, должен быть право-, дее- и деликтоспособным. Иными словами, субъект должен иметь потенциальную возможность обладать правами и нести обязанности, а также должен быть способен самостоятельно, от своего имени реализовывать свои права и обязанности, в том числе нести юридическую ответственность.
Представляется, что не все из указанных в юридической литературе социальных общностей выступают в правоотношениях как единое целое. Так, молодежь, будучи социальной структурой, являет собой некое синергетиче-ское образование, структурируемое по объективным законам природы, в данном случае по возрастному (или физиологическому) критерию, но в этой системе каждый индивидуум выступает от собственного имени. Иначе говоря, молодежь не является субъектом права, хотя и выделяется из всего социума едиными качествами - взглядами, интересами, готовностью к выполнению социально значимых функций при отсутствии жизненного опыта и др. Заметим, что возрастной критерий не зависит от воли или сознания ни самой молодежи, ни всего социума, содержащего молодежь. Таковы юридические качества и иных подобных обществ - детей, женщин, пожилых людей, инвалидов и т.д.
Иначе ведут себя такие социальные общности, как народ, нация, население отдельного муниципального образования и т.п. Эти общности формируются на основе общих духовных и культурных факторов (мировоззрение, религия, своеобразие обычаев и проч.), т.е. таких, которые имеют социальную природу. Для удобства будем называть их социальными общностями второго типа. Внимательное изучение указанных социальных общностей позволяет констатировать наличие у них как минимум политической правосубъектности. Так, данные субъекты участвуют в государственном устройстве, принимая государственную конституцию, устав субъекта федерации (конфедерации), муници-
пального образования, принимая решения на референдуме, а также могут иметь закрепленные законом права сецессии, самоопределения и т.п. На политическую правосубъектность данных структур указывают И.В. Шахновская, Э.В. Сухов и другие авторы [7, 10]. М.А. Южанин обращает внимание на то, что в ряде международных договоров прямо упоминаются культурные, коллективные, экономические права, присущие такой социальной общности, как народ: «право народов на мир», «право на здоровую окружающую среду», «право на развитие», «право на развитие культуры» и «право народов на пользование природными ресурсами» [11, с. 107]. Следовательно, народ, реализуя эти права, может вступать в правовые отношения. Представляется, что второй стороной в этих правоотношениях могут выступать иные народы, нации, государства, а также юридические и физические лица, т.е. любые субъекты права. С мнением о том, что это могут быть политические правовые отношения, нельзя не согласиться, об этом мы уже упоминали ранее.
Мы же беремся утверждать, что данные общности помимо политической имеют также и гражданскую правосубъектность. Известно, что предметом гражданского права являются имущественные и личные неимущественные отношения. Применительно к социальным общностям второго типа следует признать наличие у них наименования, отграничивающего их от подобных структур, например: русская нация, население Краснодарского края. Следовательно, эти общности могут вступать в личные неимущественные отношения. Подтверждением тому является признанное законодательно право на такое средство индивидуализации, как наименование места происхождения товара («географические указания»). В соответствии со ст. 1516 части IV ГК РФ [12] наименование места происхождения товара (НМПТ) - это «обозначение, представляющее собой либо содержащее современное или историческое, официальное или неофициальное, полное или сокращенное наименование страны, городского или сельского поселения, местности или другого географического объекта, а также обозначение, производное от такого наименования и ставшее известным в результате его использования в отношении товара, особые свойства которого исключительно или главным образом определяются характерными для данного географического объекта природными условиями и (или) людскими факторами», например оренбургский платок, хохлом-ская роспись, тульский пряник и т.п. К людским
105
факторам здесь следует относить традиции и обычаи производства товаров, характерные именно для данной местности. Как указали А.А. Семенова, М.В. Трифонов и С.М. Оплач-ко [13, с. 38], «НМПТ имеет не только экономическое, но и социальное значение, так как данное средство индивидуализации связано преимущественно с традиционными товарами, сопровождающими объекты культурного наследия России». Правом использования наименований мест происхождения товаров «могут обладать не один, а все производители аналогичных товаров в границах данной местности или географической территории» [14, с. 71]. При этом «право использования наименования места происхождения товара не возникает автоматически в силу факта его создания творцом, оно появляется после его государственной регистрации» [15, ст. 1517]. Следовательно, потенциальную возможность использовать наименование своей местности имеет все население этой местности, но только при соблюдении определенных законом условий: при регистрации представителя населения в качестве юридического лица или предпринимателя, его обращении в патентное ведомство (в России - в Роспатент) и получении охранного документа (патента). Однако право использования наименований мест происхождения товаров, принадлежащее такой социальной общности, как население определенной местности, реализуют отдельные представители этой общности, вступая в соответствующие правоотношения от своего имени, самостоятельно. Считаем, что это противоречие можно устранить следующим образом. Социальная общность в виде населения определенной территории обладает гражданской правоспособностью использовать такой объект, как наименование места происхождения товаров, который, как мы указывали выше, имеет экономическое и социальное значение. Представляется, что рассматриваемая общность как единое целое реализует только социальный аспект этого объекта; претворение же его экономического аспекта воплощается волевыми усилиями отдельных членов этой общности после официального признания такой возможности в виде выдачи патента. Таким образом, социальная общность имеет правоспособность и частичную (социальную) дееспособность; остальная часть дееспособности (а вместе с ней и деликтоспособность) может быть реализована отдельными представителями этой общности от своего имени.
Одним из важнейших гражданских прав является право собственности. Рассмотрим, как
оно может быть реализовано социальными общностями.
Представляется, что социальные общности, структурированные на основе социально значимых факторов (выше мы назвали их социальными общностями второго типа), могут иметь общую собственность, отграниченную от прочих объектов. Например, в качестве таковой можно признать национальное достояние, которое, даже судя по названию, принадлежит всей нации, а не отдельным ее лицам. Воспользуемся определением, предложенным А.П. Бибаровым-Государевым: «Национальное достояние - это принадлежащая народу универсальная совокупность определенных неотчуждаемых материальных, духовных и интеллектуальных ресурсов и ценностей, имеющих общенациональное значение, признанных обществом уникальными» [16, с. 22]. Например, к объектам национального достояния народов России можно отнести природу и ее богатства, так как они являются «естественной основой их устойчивого социально-экономического развития и благосостояния человека» [17]. Народы России в лице отдельных их представителей могут иметь права собственников в отношении вышеназванного объекта, как минимум иметь правомочие пользования этими объектами. Анализ законодательства, называющего эти и иные объекты национального (или народного) достояния, дает основание утверждать, что при пользовании отдельными лицами общенародным (или национальным) достоянием не должна уменьшаться ценность этого достояния. В этом мы видим специфику реализации права собственности, принадлежащей социальным общностям.
Управление общенародным (или национальным) достоянием может быть поручено конкретным субъектам права. Так, Конституция СССР 1977 г. упоминала об общенародной собственности, отождествляя ее с государственной: «Государственная собственность - общее достояние всего советского народа, основная форма социалистической собственности» (далее в Конституции приведен подробный перечень объектов этой собственности) [18, ст. 11].
К сожалению, в рамках заданного объема статьи нет возможности привести иные аргументы наличия гражданской правосубъектности социальных общностей.
Тот факт, что рассматриваемые социальные общности способны вступать в такие правовые отношения, которые регулируются и императивным, и диспозитивным методами правового регулирования, позволяет сделать вывод о
106
возможности участия этих структур и в иных правоотношениях, регулируемых посредством сочетания этих методов.
Итак, подведем итог изложенному.
1. Социальные структуры, возникшие на основе общих целей, задач и интересов отдельных лиц, обладают новыми социальными свойствами и качествами, и это качества второго порядка. Различия же в представлениях, целях, интересах отдельных представителей социальной общности способствуют ее внутренней упорядоченности и, соответсвенно, выработке общей системы ценностей, их иерархии. Именно новая иерархия ценностей детерминирует у всей общности первоочередные и второстепенные цели и задачи, интересы, а также средства и способы их достижения и удовлетворения.
2. Социальная общность, структурируемая по социальному критерию, может иметь как политические, так и гражданские права на отдельные объекты (например, право на наиме-
1. Часть первая Гражданского кодекса Российской Федерации: федер. закон от 30 нояб. 1994 г. № 51-ФЗ (в ред. от 1 июля 2021 г.)) // Собр. законодательства РФ. 1994. № 32. Ст. 3301.
2. Малько А. В. Теория государства и права в вопросах и ответах. М., 1999.
3. Алексеев С. С. Право: азбука, теория, философия: опыт комплексного исследования. М., 1999.
4. Конституция Российской Федерации [Электронный ресурс]: принята всенародным голосованием 12 дек. 1993 г. URL: http://constitution. kremlin.ru/(дата обращения: 31.08.2021).
5. О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации: федер. закон от 30 апр. 1999 г. № 82-ФЗ (в ред. от 13 июля 2020 г.) // Собр. законодательства РФ. 1999. № 18. Ст. 2208.
6. Шахновская И. В. Подходы к понятию «социальная общность» в правоведении и иных социальных науках // Вестник Полоцкого государственного университета. Сер. D: Экономические и юридические науки. 2015. № 5. С. 148-152.
7. Шахновская И. В. Правоспособность социальных общностей в конституционном праве // Весц Нацыянальнай акадэмП навук Беларуси Серыя гумантарных навук. 2016. № 2. С. 95-99.
8. Дроздова Ю.А., Мартинсон Ж. С. «Разобщенность близких душ»: социальная аномия территориальной общности в период социальных трансформаций // Logos et Praxis. 2020. Т. 19, № 1. С. 87-96.
9. Банных Г.А., Товмасян Н.Д. Роль стиля профессиональной деятельности чиновника в формировании социально-профессиональной общности государственных и муници-
нование места происхождения товара («географические указания»), право собственности на национальное (народное) достояние). Следовательно, социальные общности, структурируемые по социальному критерию, имеют не только политическую, но и гражданскую правосубъектность и способны вступать в разнообразные правовые отношения, регулируемые как императивным, так и диспозитивным методами правового регулирования, а также сочетанием этих методов.
3. Реализация социальной общностью своих прав осуществляется посредством реализации отдельных правомочий этих прав индивидами, принадлежащими данной общности. При этом пользование индивидами правами не должно уменьшать ценности объекта права социальной общности. От имени социальной общности управление правами на отдельные объекты может быть поручено конкретному субъекту, например государству.
1. Part One of the Civil Code of the Russian Federation: fed. law d.d. Nov. 30, 1994 No. 51-FL (as amended on July 1, 2021) // Coll. of legislation of the Russian Federation. 1994. No. 32. Art. 3301.
2. Malko, A.V. Theory of state and law in questions and answers. Moscow, 1999.
3. Alekseev, S.S. Law:ABC, Theory, Philosophy: The Experience of Comprehensive Research. Moscow, 1999.
4. Constitution of the Russian Federation ) [Electronic resource]: adopted by popular vote on Dec. 12, 1993. URL: http://constitution.kremlin.ru/ (date of access: 31.08.2021).
5. On guarantees of the rights of indigenous peoples of the Russian Federation: fed. law d.d. Apr. 30, 1999 No. 82-FL (as amended on July 13, 2020) // Coll. of legislation of the Russian Federation. 1999. No. 18. Art. 2208.
6. Shakhnovskaya, I.V. Approaches to the concept of "social community" in jurisprudence and other social sciences // Bulletin of Polotsk State University. D series: Economic and legal sciences . 2015. No. 5. P. 148-152.
7. Shakhnovskaya, I.V. Legal capacity of social communities in constitutional law // Bulletin of the National Academy of Sciences of Belarus. The Humanities Series. 2016. No. 2. P. 95-99.
8. Drozdova, Yu.A., Martinson, Zh.S. "Disunity of close souls": social anomie of a territorial community in the period of social transformations // Logos et Praxis. 2020. Vol. 19, No. 1. P. 87-96.
9. Bannykh, G.A., Tovmasyan, N.D. The role of the style of professional activity of an official in the formation of the social and professional community of state and municipal employees // Humanities and social sciences. 2011. No. 2. P. 214-222.
107
пальных служащих // Гуманитарные и социальные науки. 2011. № 2. С. 214-222.
10. Сухов Э.В. Проблема определения правового статуса национальных меньшинств // Современные тенденции развития науки и технологий. 2015. № 1-6. С. 49-51.
11. Южанин М.А. «Коллективные права» этнических общностей: анализ социально-правовой концепции // МИР (Модернизация. Инновации. Развитие). 2011. № 7. С. 105-110.
12. Часть четвертая Гражданского кодекса Российской Федерации: федер. закон от 18 дек. 2006 г. № 230-Ф3 (в ред. от 11 июля 2021 г.) // Собр. законодательства РФ. 2006. № 22, ч. I. Ст. 5496.
13. Семенова A.A., Трифонов М.В., Оплачко С.М. К вопросу о правовой охране наименований мест происхождения товаров // Все о мясе. 2011. № 6. С. 38-41.
14. Щербачева Л.В., Кубышко М.В. Государственная регистрация наименования места происхождения товара // Вестник Московского университета МВД России. 2012. № 8. С. 69-71.
15. Борисов А. Б. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть четвертая (постатейный) [Электронный ресурс]. Специально для системы «Консуль-тантПлюс», 2011 г. URL: http://www.consultant. ru/(дата обращения: 30.08.2021).
16. Бибаров-Государев А. П. Национальное достояние как категория интегральной юриспруденции // Юридическая наука и практика: история и современность: сб. материалов II Междунар. науч.-практ. конф.; Филиал МИГУП в Рязанской области / под ред. И. В. Пантюхи-ной. Рязань, 2014. С. 20-22.
17. Об одобрении экологической доктрины Российской Федерации: распоряжение Правительства РФ от 31 авг. 2002 г. № 1225-р // Собр. законодательства РФ. 2002. № 36. Ст. 3510.
18. Конституция СССР 1977 г. [Электронный ресурс]. URL: https:// constitution.garant.ru/history/ ussr-rsfsr/1977/(дата обращения: 19.02.2020).
10. Sukhov, E.V. The problem of determining the legal status of national minorities // Modern trends in the development of science and technology. 2015. No. 1-6. P. 49-51.
11. Yuzhanin, M.A. "Collective rights" of ethnic communities: analysis of the social and legal concept // MIR (Modernization. Innovation. Development). 2011. No. 7. P. 105-110.
12. Part Fourth of the Civil Code of the Russian Federation: fed. law d.d. Dec. 18, 2006 No. 230-FL (as amended on July 11, 2021) // Coll. of legislation of the Russian Federation. 2006. No. 22. pt. I. Art. 5496.
13. Semenova,A.A., Trifonov, M.V., Paylchko, S.M. On the issue of legal protection of appellations of origin of goods // All about meat. 2011. No. 6. P. 38-41.
14. Shcherbacheva, L.V., Kubyshko, M.V. State registration of the appellation of origin of goods // Bulletin of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2012. No. 8. P. 69-71.
15. Borisov, A.B. Commentary on the Civil Code of the Russian Federation. Part Four (itemized) [Electronic resource]. Especially for the "ConsultantPlus" system, 2011. URL: http://www. consultant.ru/ (date of access: 30.08.2021).
16. Bibarov-Gosudarev, A.P. National heritage as a category of integral jurisprudence // Legal science and practice: history and modernity: proc. of the II Intern. sci. and practical conf.; Branch of MIGUP in the Ryazan region / ed. by I.V. Pantyukhina. Ryazan, 2014. P. 20-22.
17. On the approval of the environmental doctrine of the Russian Federation: order of the Government of the Russian Federation d.d. Aug. 31, 2002 No. 1225-r // Coll. of legislation of the Russian Federation. 2002. No. 36. Art. 3510.
18. The Constitution of the USSR 1977 [Electronic resource]. URL: https://constitution. garant.ru/history/ussr-rsfsr/1977/ (date of access: 19.02.2020).
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Завьялова Наталья Юрьевна, кандидат юридических наук, доцент кафедры специальных дисциплин Краснодарского университета МВД России; е-mail: zavyalovan1@rambler.ru
INFORMATION ABOUT AUTHOR
N.Yu. Zavyalova, Candidate of Law, Associate Professor of the Department of Special Disciplines, Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; е-mail: zavyalovan1@rambler.ru
108
