CC BY
69
гуманитарное направление
Н.Г. Ананьева, М.В. Зейц ОСОБЕННОСТИ ПРАВОНАРУШЕНИЙ И ЮРИДИЧЕСКОЙ ...
УДК 342
ОСОБЕННОСТИ ПРАВОНАРУШЕНИЙ И ЮРИДИЧЕСКОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ПО СУДЕБНИКУ
© 2014
Н.Г. Ананьева, старший преподаватель кафедры «Предпринимательского и трудового права»
М.В. Зейц, магистрантка института права
Тольяттинский государственный университет, Тольятти (Россия)
Аннотация: в статье рассматриваются вопросы создания Судебника, что было обусловлено целью исправления неудовлетворительного состояния Московской судебной системы, жалобы на которую поступали от всех слоёв общества. А система преступлений, в том виде, как она подаётся самим источником права, начинается с группы должностных преступлений.
Ключевые слова: судебник, система преступлений, источник права, неудовлетворительное состояние, должностные преступления.
Столкнувшись в XVI веке с кризисом государственности Московское государство, сформировало программу выхода из него, которая была разработана и начала реализовываться в годы самостоятельного правления Ивана IV. Создание Судебника было обусловлено целью исправления неудовлетворительного состояния Московской судебной системы, жалобы на которую поступали от всех слоёв общества. Система преступлений, в том виде, как она подаётся самим источником права, начинается с группы должностных преступлений. Учитывая то значение, которое уделяется этой группе преступлений составителями Судебника, представляется необходимым выделить их в качестве отдельной подгруппы, рассматриваемой независимо от группы преступлений против государства. Составляющие группы должностных преступлений отражены на рисунке 1.
Рисунок 1 - Составляющие группы должностных преступлений
Основным бичом в осуществлении правосудия в Московском государстве XVI века являлось взяточничество судей. Сигизмунд Герберштейн отмечал: «Хотя князь весьма строг, тем не менее, однако, все правосудие продажно, и это почти явно» [1]. Генрих Штаден также указывал на необыкновенное распространение произвола судебного центрального и высшего аппарата власти, нарушавшего установленные законы в пользу своих корыстных интересов, так что именно эта причина, по мнению Штадена, явилась главным побудительным мотивом для Ивана IV при учреждении опричнины: «Он хотел искоренить неправду правителей и приказных страны... Он хотел устроить так, чтобы новые правители, которых он посадит, судили бы по судебникам без подарков, дач и приносов» [2].
Посул как состав преступного деяния известен ряду источников русского средневекового права. В частности, впервые законодательный запрет на посулы был введён Псковской Судной грамотой, согласно которой судьям запрещалось брать «тайные посулы» (ст. 4): «А тайных посулов не имати ни князю, ни посаднику» [3]. Вслед за Псковской Судной грамотой запрет на посул вводится в Судебнике 1497 года (ст. 1): «А посулов боя-
ром, и околничим, и диаком от суда и от печалованиа не имати; також и всякому судие посула от суда не имати никому» [4]. Приведённая статья Судебника Ивана III, очевидно связанная своим происхождением с соответствующей статьёй Грамоты, была перенесена затем в Судебник 1550 года: «А судом не дружыти и не мстити никому, и посулу в суде не имати; також и всякому судье посулов в суде не имати» [5].
В связи с упомянутой статьёй Псковской Судной грамоты возникает проблема разграничения собственно посула и тайного посула. Здесь возможны разные точки зрения. С одной стороны, не исключено, что Грамота говорит о тайном посуле, просто конкретизируя единственный известный вид преступного деяния, который именовался в русском праве «посулом». На слово «тайный» делали акцент В.О. Ключевский и А.А. Зимин, полагавшие, что явный, «законный» гонорар чиновнику допускался, а Грамотой запрещался именно тайный посул, то есть взятка [6]. С другой стороны, возможно, что Грамота говорит об одном из видов данного деяния, которых, на самом деле, было несколько. В связи с такой постановкой проблемы большой интерес представляет точка зрения, высказанная В.Н. Татищевым.
В.Н. Татищев, один из первых комментаторов текста Судебника 1550 года, относительно посулов сделал весьма любопытные замечания. Василий Никитич различал два вида посула: лихоимство и безгрешный посул. Определяя лихоимство, В.Н. Татищев пишет: «... если сулит за то, чтобы его в неправде оправдать, и сие есть лихоимство против закона Божия, и как дающий, так емлющий равному наказанию повинны.» [5]. Этот выделяемый Татищевым вид посула можно соотнести с тем «тайным посулом», о котором позднее говорили Ключевский и Зимин, то есть собственно взяткой.
Вне всяких сомнений, именно этот вид посула регулируется статьей 3: «А которой боярин, или дворецкой, или казначей, или дьак в суде посул возмет и обвинит не по суду, а обыщется то в правду, и на том боярине, или на дворецком, или на казначеи, или на дьяке взяти исцов иск, а пошлины царя и великого князя, и езд, и правда, и пересуд, и хоженое, и правои десяток, и пожелезное взятии втрое царь укажет» [5]. Статья регулирует случаи вынесения неправильного судебного решения в результате получения взятки. Судьи в таком случае несут уголовную ответственность и обязываются возместить истцу сумму иска и все судебные пошлины в троекратном размере.
Статья 4 Судебника 1550 года рассматривает также ситуацию с получением взятки, при этом дополняется ответственность вышестоящих лиц за своих подчинённых. Статьи 4 и 5 Судебника 1550 года в исследовательской литературе нередко толкуются именно как статьи, регулирующие ответственность дьяка и подьячего за подделку протокола судебного заседания в связи с получением взятки от одной из сторон. Ю.В. Оспенников при этом уточняет, со ссылкой на Генриха Штадена, что получение взятки осуществлялось без ведома самого лица, осуществлявшего суд (боярина, дворецкого, каз-
Н.Г. Ананьева, М.В. Зейц гуманитарное
ОСОБЕННОСТИ ПРАВОНАРУШЕНИЙ И ЮРИДИЧЕСКОЙ ... направление
начея) [7]. По мнению Оспенникова, практике фальсификаций судебных решений оказывала поддержку ст. 29 Судебника, запрещавшая присутствие сторон при переписывании протокола набело: «А которые дела судят бояре, и тот суд велети записывати перед собою; а исцом у записки не стояти; а будет надобе на которое дело истца или отвещика вспросити, ино его к собе позваты да, вопросив его, от записки отослати. А как дело их дьяк запишет, и того дела перед истцы не чести, а прочести его боярам» [5].
Второй вид посула, согласно Татищеву, не предполагает состава преступного деяния: «Посул есть безгрешной, когда судящийся, видя суперника коварнаго ябедника, и просит о своем охранении; или кто, не хотя долго за делом волочиться, имея другую неменьшую нужду, просит о скором решении» [8].
По мнению В.Н. Татищева, второй вид посула не содержит состава преступления и потому не должен подлежать наказанию, так как судья исполняет свои обязанности, не нарушая закона: «И хотя судья во обоих обстоятельствах по закону должен, однакож для своей пользы может большее прилежание показать, на примере в доме судья имеет от дел свободу; но когда хочет, то может, оставя свой домовной разпорядок, умалить своего покою, или веселия и забавы, а употребить то время к раз-смотрению дел просящих его: то уже взятое за труд и честь не лихоимство, но мзда должная, яко долгу; следственно ни дающий, ни емлющий не винен, противно тому, хотя бы ничего не взял, да непорядочно судил, и не по закону решил, есть яко законопреступник, достоин наказания» [8]. Этот вид посула уже есть тот самый явный посул, или гонорар судье, который, по мнению некоторых исследователей повсеместно допускался в средневековом русском праве.
Тем не менее, вторая из рассмотренных точек зрения остаётся преимущественно гипотезой, которая только ещё ждёт своего подтверждения, поскольку в источниках права ХУ-ХУ веков обнаружить случаи её явного проявления не удаётся. Крупнейшие источники права рассматриваемого периода - Псковская Судная грамота, Судебник 1497 г., Судебник 1550 г. - регулируют случаи посула и тайного посула, при этом разница между обоими понятиями не прослеживается. Этот факт позволяет утверждать, что право ХУ-ХУ веков не выделяло различные виды посула как состава преступного деяния, регулируя одну единственную его разновидность.
Исключение здесь составляет Московская губная запись, в которой можно усмотреть наличие «посула» как дозволенной законом судебной пошлины. Именно в таком смысле трактует «посул» Московской записи П. Мрочек-Дроздовский: «Все другие пошлины с суда зависели от соглашения судей с сторонами, т.е. с истцами и потерпевшими, и называются общим именем посула, т.е. обещания. Посул брали и с приговора, и с отдельных судебных действий, как равно и с действий, так сказать, досудебных, как заклич или объявление на торгу о пропаже имущества» [9]. Если принять толкование, предложенное Мрочек-Дроздовским, трактовка Московской записью «посула» всё равно отличается от трактовки остальных, значительно более важных источников права. Кроме того, Московская запись насыщена правовыми институтами, относящимися к гораздо более раннему времени, ещё ко временам Русской Правды. Соответственно, вполне допустимо предположение, что необычная трактовка «посула» сохранилась в Московской записи как явный анахронизм для рубежа ХУ-ХУ веков.
Правоприменительные акты также упоминают о «посуле» в том же значении. Например, в грамоте Ивана IV от 10 августа 1548 г. «прикащики» обвиняются в том, что незаконно, в нарушение тарханной грамоты, требовали повинности с крестьян, бросили их в тюрьму и взяли с них «посул»: «Да на техъ же де еси монастыр-скихъ крестьянехъ напередъ сего взялъ посулу полтора рубля» [10]. В грамоте нет прямого указания на «тай-8
ный посул» и можно было бы предположить, что как раз здесь мы встречаем тот самый «безгрешный посул» В.Н. Татищева. Однако дальнейший текст грамоты недвусмысленно показывает, что взятие посула чиновником ставится в один ряд с другими его противозаконными поступками: «И ты то чинишь негораздо, грамотъ на-шихъ не слушаешь, а емлешь посулы и крестьянъ продаешь» [10].
В другой грамоте от 1558 года посул опять упоминается именно в смысле взятки должностному лицу и расценивается как противозаконное деяние: «А писали бы естя и пашню мерили и обыскивали прямо по нашему крестному целованию, и живущаго бы есте въ пустее не написали, а посуловъ бы естя и поминковъ отъ того ни у кого ничего не имали ни которыми делы» [10]. Дальше в грамоте указывается и неизбежное наказание за взятие посула: «А учнете писати и пашню мерити не прямо, или живущее въ пустее напишите, или посулы или поминки учнете имати, и вамъ отъ меня царя и великаго князя быти кажненнымъ».
Другим полюсом того же явления было ложное обвинение должностного судебного лица в неправосудии: «А кто виноватый солжет на боярина или на околничего, или на дворецкого, или на казначея, или на дьяка, или на подьячего, а обыщетца то в правду, что он солгал, и того жалобника, сверх его вины, казнити торговою казнью, бити кнутьем, да вкинути в тюрму» [5]. В научной литературе встречается точка зрения, что наказание за ложное обвинение должностных лиц вводится в Судебнике впервые [6]. Однако уже Судебник 1497 года знает такое преступление, как ябедничество, а история становления этого состава преступного деяния, по мнению исследователей, насчитывает не одно столетие [9].
В научной литературе предпринимались попытки конкретизировать и расширить понятие «ябедничества» за счёт включения в его состав других преступлений. Например, С.В. Васильев предложил следующее понимание «ябедничества»: «Ябедничество представляется особым видом корыстного преступления, сродни мошенничеству, а также злостному вымогательству, сопряженному нередко с откровенным насилием и ложными обвинениями... Ябедничество, вероятно, являлось «профессиональным» занятием» [9]. При такой трактовке ябедничество смешивается с мошенничеством, вымогательством, разбоем и грабежом, хотя многочисленные конкретно-исторические примеры периода ХУ века доказывают, что эти преступления довольно чётко осознавались как самостоятельные виды преступных деяний.
Напротив, хотя и весьма обширное, но близкое к тексту источника права определение предложил первый исследователь Судебника В.Н. Татищев: «Ябеда разумеется какое-либо в суде коварство, яко затемнение суда неясными или непринадлежащими речьми, приведение суперника в смятение, оттяганием суда непотребными справками и подкупанием на неправду судей.» [9]. Это определение близко к тексту источника, а расширено за счёт конкретно-исторических примеров и опыта самого В.Н. Татищева в качестве судьи.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Герберштейн С. Записки о московитских делах // Россия Х'УТ века. Воспоминания иностранцев. Смоленск, 2003. С. 213.
2. Штаден Г. Страна и правление московитов (записки немца-опричника) // Россия XVI века. Воспоминания иностранцев. Смоленск, 2003. С. 415.
3. Псковская Судная грамота // Российское законодательство Х-ХХ вв. Т.1. М., 1984. С. 332.
4. Судебник 1497 г. // Российское законодательство Х-ХХ вв. Т.2. М., 1985. С. 54.
5. Судебник 1550 г. // Российское законодательство Х-ХХ вв. Т.2. М., 1985. С. 97.
6. Российское законодательство Х-ХХ вв. Т.1. М., 1984. С.348.
гуманитарное направление
Н.Г. Ананьева, М.В. Зейц ОСОБЕННОСТИ ПРАВОНАРУШЕНИЙ И ЮРИДИЧЕСКОЙ ...
7. Оспенников Ю.В. Московская судебная система по «Запискам» Генриха Штадена // Право и государство: теория и практика. 2010. № 11 (71). С. 93.
8. Судебник государя царя и великого князя Иоанна Васильевича, и некоторые сего государя и ближних его преемников указы, собранные и примечаниями изъяс-
ненные покойным
9. Мрочек-Дроздовский П. Памятники русского права времени местных законов. М., 1901. С. 77.
10. Дьяконов М.А. Акты, относящиеся к истории тяглого населения в Московском государстве. Вып. II. Грамоты и записи. Юрьев, 1897. №14. С. 11.
FEATURES OFFENCES AND LEGAL RESPONSIBILITY ACCORDING TO LAW CODE
© 2014
N.G. Ananjeva, senior lecturer the Department of Business and employment law" M.V. Seitz, student of the Institute of law
Togliatti State University, Togliatti (Russia)
Annotation: the article considers the issues of creating a code of law that was determined to correct the unsatisfactory condition of the Moscow judicial system, complaints which were received from all sectors of society. And the crime, as it is served by the source of law, begins with a group of misconduct.
Keywords: code of law, the system of the crimes, the source of law, poor condition, malfeasance.
УДК 34
ГОСУДАРСТВЕННО-ЧАСТНОЕ ПАРТНЕРСТВО В РОССИИ И РЕГИОНАХ КАК ФОРМА СОТРУДНИЧЕСТВА ГОСУДАРСТВА И ЧАСТНЫХ СУБЪЕКТОВ
© 2014
Н.Н. Гончарова, кандидат юридических наук, доцент кафедры «Международного и европейского права»
Институт экономики, управления и права, Казань (Россия)
Аннотация: В статье проводится анализ института частно-государственного партнерства в России, субъектах РФ и национальной практике зарубежных государств. Рассматриваются вопросы правового регулирования частно-государственного партнерства. Даётся оценка частно-государственного партнерства на примерах существующей практики субъектов Российской Федерации и Европы.
Ключевые слова: Партнерство, государственно-частное партнерство, государство, частные субъекты, сотрудничество.
Одной из новых для России форм сотрудничества государства и частных лиц является государственно-частное партнерство. В результате запуска достаточно сложного механизма государственно-частного партнерства путем подписания соответствующего контракта достигается эффективная реализация экономических, социальных и иных проектов.
На данный момент в законодательстве России нет четкого определения термину «Государственно-частное партнерство». Однако можно выделить ряд обязательных признаков:
1. Это форма долгосрочного сотрудничества сторонами, которого являются государство и частные субъекты - юридические и физические лица.
2. Сотрудничество всегда имеет правовую форму -контракт.
3. Участники партнерства занимают равные позиции и взаимно осуществляют вклад с целью решения общественных задач.
4. Все риски распределяются между сторонами на условиях контракта.
5. Условия партнерства являются взаимовыгодными.
Таким образом «государство перекладывает часть
рисков на компании частного сектора, одновременно пользуясь опытом и творческими возможностями последнего. Дополнительным преимуществом такого партнерства для государства может быть сокращение потребностей в бюджетном финансировании проектов. В свою очередь, частные компании получают новых заказчиков и потребителей или даже целые рынки сбыта, обычно более стабильные по сравнению с традиционными рыночными нишами».[1]
Несмотря ни на что, государственно-частное партнерство является механизмом развития государства и общества и нацелено на решение трудоемких, затратных и достаточно рискованных программ национального и международного значения.
Исходя из перечисленных признаков, можно сформулировать общее определение: государственно-частное партнерство - это форма долгосрочного сотрудничества
государства и частных лиц, заключивших контракт на взаимовыгодных условиях с целью решения общественных (публичных) задач при распределении рисков и затрат в заранее утвержденных пропорциях.
Важно отметить, что для права Российской Федерации термин государственно-частное партнерство является новым и обсуждаемым с 2005 года.
Ввиду незрелости данного правового института в России отсутствует единый закон, который бы содержал определение и порядок действия механизма сотрудничества государства и частных лиц, хотя отдельные вопросы такого партнерства регулируются гражданским, налоговым, бюджетным законодательством, Федеральным законом от 21 июля 2005 года «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд» и другими актами.
Кроме того, Правительство РФ своим распоряжением утвердило «Концепцию долгосрочного социально-экономического развития РФ на период до 2020 года» от 17 ноября 2008 года, где одним из направлений развития выбрано «содействие повышению конкурентоспособности ведущих отраслей экономики путем использования механизмов государственно-частного партнерства, улучшение условий доступа российских компаний к источникам долгосрочных инвестиций . с учетом международной практики в данной области».
Хотя на федеральном уровне вопрос с универсальным регулированием не решен, правовые формы государственно-частного партнерства, предусмотренные в законах субъектов Российской Федерации, многообразны.
Так, согласно статье 3 Закона Челябинской области от 24.09.2009 №475-30 «Об участии Челябинской области в государственно-частном партнерстве» Челябинская область на условиях соглашений и (или) в соответствии с законодательством Российской Федерации и Челябинской области может участвовать в государственно-частном партнерстве за счет средств областного бюджета в следующих формах:
