CC BY
123
4. Современный образовательный процесс: основные термины и понятия / авт.-сост. М. Ю. Олешков, В. М. Уваров // Режим доступа: http://www.psyoffice.ru/6- 1008-&уегееп!по81;-myshlenija.htm (дата обращения: 15.08.2014).
5. Бердяев, Н. А. Смысл творчества: Опыт оправдания человека \ Н. А. Бердяев. - Париж : ИМКА-ПРЕСС, 1985. - С. 289.
6. Бердяев, Н. А. Спасение и творчество. Два понимания христианства // Режим доступа: http://www.vehi.net/berdyaev/spasenie.html (дата обращения: 15.08.2014).
7. Хализев, В. Е. Теория литературы / В. Е. Хализев. - М. : Высшая школа, 2000. - С. 346.
8. Скафтымов, А. П. К вопросу о соотношении теоретического и исторического рассмотрения в истории литературы / А. П. Скафтымов // Введение в литературоведение. Хрестоматия. -М., 1988. - С. 148-149.
9. Дырдин, А. А. Проза Леонида Леонова: метафизика мысли / А. Дырдин. - М. : Издательский Дом «СИНЕРГИЯ», 2012. - С. 17.
Крошнева Марина Евгеньевна, кандидат филологических наук, доцент кафедры ФИДР УлГТУ.
Шейко Леонид Николаевич, кандидат философских наук, доцент кафедры гуманитарных и социальных дисциплин федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Ульяновское высшее авиационное училище гражданской авиации (институт)». Область научных интересов - философия культуры.
УДК 882.09
М. А. САМСОНОВА
ОСОБЕННОСТИ ПОВЕСТВОВАНИЯ В РОМАНЕ К. К. ВАГИНОВА «ТРУДЫ И ДНИ СВИСТОНОВА»
Рассматривается субъектная организация романа К.К. Вагинова «Труды и дни Свистонова». Выдвинута гипотеза о наличии в тексте этого произведения признаков мениппеи - рода литературы, в котором особая роль отводится фигуре «подставного автора» - рассказчика, формирующего свою, не совпадающую с авторской точку зрения на события и героев.
Ключевые слова: жанр литературы, мениппея, повествователь, рассказчик, род литературы, субъект речи, титульный автор.
«Труды и дни Свистонова» - это роман о писателе, который пишет роман. Оценка заглавного героя, его творческих возможностей с самого начала удивительно противоречива. Он то изображается как сочинитель весьма средний, который едва ли не компилирует свои произведения из отрывков из других книг и газетных статей: «... все его вещи возникали из безобразных заметок на полях книг, из украденных сравнений, из умело переписанных страниц, из подслушанных разговоров, из повернутых сплетен» [1, 29].
То, наоборот, говорится о наличии у него творческого дара: «Ему, откровенно говоря, не о чем было писать. Он просто брал человека и переводил его. Но так как он обладал талантом,
© Самсонова М. А., 2014
и так как для него не было принципиального различия между живыми и мёртвыми, и так как у него был свой мир идей, то получалось всё в невиданном и странном освещении» [1, 50 ]. Да и тот факт, что Свистонову удалось создать текст, поглотивший в конце концов реальный мир и самого его творца, свидетельствует о том, что у него есть талант. В повествовании о Свистонове, особенно в самом его начале, явно ощущается присутствие рассказчика и его ирония по отношению к главному герою. Рассказчик буквально не упускает возможности принизить Свистонова в глазах читателя. Однако в дальнейшем эта ирония практически исчезает, следовательно, либо рассказчик по какой-то причине меняет своё отношение к герою, либо, что гораздо логичнее предположить, что повествование в романе К. К. Вагинова ведут сразу два лица, оценки которых не совпадают.
Это второе после рассказчика повествующее лицо лишено личностной определённости. Мы, как правило, почти не замечаем его присутствия в тексте романа в отличие от рассказчика, который, как уже говорилось выше, окрашивает своим субъективным отношением весь текст. Поэтому его правильнее будет назвать повествователем, то есть субъектом речи, который стоит гораздо ближе к автору, но открыто в тексте себя не проявляет.
Появление в тексте этого повествователя маркировано прежде всего сменой ритма. Например: «Сидя на фоне давно не раскрываемых книг, начал писать следующую главу Свистонов.<...> В этот момент он в высшей степени любил своих героев. Светлыми они казались ему» (глава 3-я) [1, 52]. Подобный литературный стиль с инверсиями и явственно ощутимым ритмом абсолютно чужд рассказчику, склонному более к снижено-разговорной манере речи. Повествователь только раз открыто обнаруживает своё присутствие в тексте: в сцене визита Свистонова к «советскому Калиостро» Психачёву он заявляет: «О чём говорили в этот вечер гость и хозяин, читателю знать не надо, но только на пороге они жарко расцеловались, и гость скрылся в ночной темноте» [1, 72]. Причём оказывается, что он наделён авторским правом прямого обращения к читателю и знает гораздо больше, чем рассказчик. Он находится где-то за границами повествования о Свистонове, то есть он метатекстуален. Можно предположить, что он, в свою очередь, является автором произведения, но уже не только о Свистонове. Объект его изображения - литературная и окололитературная жизнь Петербурга-Петрограда 1920-х годов. Основной вопрос, который его занимает - судьба писателя и литературы в новую эпоху. Таким образом, рассказчик и повествователь создают, по сути, два разных сюжета романа: внешний - процесс создания писателем Свистоновым его романа и внутренний: настоящее и будущее писателя и литературы. Повествователь, однако, тоже не чужд иронии, которая направлена уже на рассказчика как автора романа о Свистонове. Пародируется, прежде всего, стиль его романа. Например, в той же главе о Психачёве не может не обратить на себя внимания нарочито небрежная фраза: «Снег падал за окном превосходными хлопьями. Превосходные портреты висели над головами играющих» [1, 70]. Наличие подобных нарочитых погрешностей стиля является, по мнению многих исследователей, признаком мениппеи. Как известно, термин этот был введён в научный обиход М. М.
Бахтиным в его работе «Проблемы поэтики Достоевского» (1963) [2]. Но учёный, по сути, не видел существенной разницы между жанром менипповой сатиры и современной мениппей. Поэтому круг произведений, попадающих у М. М. Бахтина под определение этого жанра, чрезвычайно широк: от средневековых мистерий до произведений Ф.М. Достоевского. Так что вполне естественной была негативная реакция некоторых исследователей, например, М. Л. Гаспарова, который утверждал, что мениппея существовала только в теоретических выкладках М. Бахтина [3]. Но древняя и современная мениппея - это вовсе не тождественные понятия. Мениппова сатира - сатирический жанр античной литературы со своими специфическими особенностями. Современная мениппея, безусловно, сохраняет с нею некоторые «родственные связи». Так в некоторых произведениях этого жанра автор мог выступать в качестве действующего лица своего произведения. Так построены, например, сатиры римского писателя и философа Варрона (1 в. до н.э.), которому, кстати, и принадлежит авторство термина «мениппова сатира». Своеобразное понимание термина «мениппея» изложено в работах А. Баркова. У этого исследователя оно существенно отличается от того, который вкладывал в него М. М. Бахтин. Для него мениппея - это не жанр, а самостоятельный род литературы, к которому он относит очень широкий круг «непрочитанных», по его мнению, произведений мировой литературы, от «Гамлета» Шекспира до «Мастера и Маргариты» М. Булгакова. Ошибочное истолкование объясняется тем, что их авторы якобы сознательно исказили, зашифровали истинный смысл своих шедевров. Мениппея - это произведение со сложной внутренней структурой. Основными признаками произведения с подобной внутренней структурой, по его мнению, являются:
1) наличие скрытого сюжета, в мениппее их всегда как минимум два: истинный и ложный;
2) наличие рассказчика, который сознательно искажает авторскую позицию и формирует «ложный сюжет» и который и является главным героем мениппеи;
3) наличие «метасюжета», причём скрытая авторская идея заложена именно в метасюжете.
На наш взгляд, роман К. Вагинова о Свистонове соответствует если не всем, то многим из этих признаков. В первую очередь, в его тексте присутствует тот самый рассказчик, «подставной автор», о котором говорилось выше. Автор (титульный) преднамеренно наделяет
этого персонажа правом создавать «ложную» фабулу или «фабулу сказа». «Основная фабула» при этом описывает процесс создания этим рассказчиком «его» произведения. Структура романа Вагинова может быть представлена следующим образом: некий Автор (Рассказчик) предлагает читателю роман о писателе Свистонове, который пишет роман. Но этот Рассказчик, в свою очередь, является объектом изображения Автора, который ставит под сомнение его точку зрения на героя. Автор пародирует неуклюжую манеру повествования этого рассказчика, допуская намеренные погрешности стиля. Авторское повествование и повествование Рассказчика настолько плавно переходят одно в другое, что подчас просто не представляется возможным точно определить границы этого перехода. Рассказчик и Автор отличаются, прежде всего, своими взглядами на искусство, творческий процесс. Для Рассказчика творчество - это ремесло, доступное едва ли не любому. Для Автора - это сотворение мира, способного соперничать с миром реальным, а сам Свистонов - некое высшее существо, творец-демиург, не совладавший в конце концов с силами, вызванными к жизни им же самим, и поглощённый навсегда своим романом. Но этот, истинный смысл романа «Труды и дни Свистонова» намеренно скрыт автором, «зашифрован» им в структуре мениппеи.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Вагинов, К. Козлиная песнь. Труды и дни Свистонова. Бамбочада / К. Вагинов. - М. : Художественная литература, 1989.
2. Бахтин, М. М. Проблемы поэтики Достоевского / М. М. Бахтин. - М., 1979. - С. 134.
3. Гаспаров, М. Л. История литературы как творчество и исследование: случай Бахтина [Электронный ресурс] // Вестн. гуманитарной науки / Российский государственный гуманитарный университет. Электрон. журн. 2004. №6 (78). Режим доступа: http://vestnik.rsuh.ru/article. html?id=54924, свободный (дата обращения: 15.11.2014).
4. Махлин, В. Мениппея // Литературная энциклопедия терминов и понятий / В. Махлин; гл. ред. и сост. А. Н. Николюкин. - М., 2001.
Самсонова Марина Александровна, преподаватель русского языка и литературы Ульяновского городского лицея при УлГТУ. Аспирант кафедры «Филология, издательское дело и редактирование». Научный руководитель - профессор, доктор филологических наук Дырдин А. А.
