CC BY
38
XXI МЕЖДУНАРОДНАЯ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ
зяйство). В 2010 году в России одиноко проживало 9,2 млн пожилых людей в возрасте 50 лет и старше, из них 6,7 млн - в городе и 2,5 млн - в сельской местности. По сравнению с переписью 2002 года доля одиноко проживающих пожилых увеличилась, в среднем, на 0,9 процентных пункта для села и на 2,8 процентных пунктов для города [1, С. 628]. И здесь рельефно проявляется противоречие: с одной стороны, с возрастом пожилые люди все больше нуждаются в заботе, в доступе к поддержке в случае возникновения немощи и инвалидности в старости, с другой - становится все больше одиноко проживающих пожилых людей. При дефиците институциональной заботы, коммерциализации социальной сферы, особенно в здравоохранении, неоднозначном восприятии принятых социальных реформ, касающихся непосредственно пожилых людей, коммодификации различных персональных услуг, составляющих экономику заботы, приоритетной становится помощь, предоставляемая родственниками.
Задача исследования: идентифицировать причины недостатка или отсутствия помощи со стороны родственников, по мнению пожилых людей. Для решения этой задачи мы провели качественное исследование. Было проведено 23 глубинных интервью. Критериями выборки служили: возраст (60 лет и старше), форма проживания (отдельное проживание) и отрицательный ответ на вопрос-фильтр: «Удовлетворены ли Вы помощью со стороны Ваших родственников?». Количество респондентов обусловлено насыщением кодировоч-ных категорий (интервью с новыми респондентами не дают исследователям нового понимания для раскрытия темы). Все интервью с респондентами проводились по месту их жительства.
В качестве причин недостатка или отсутствия помощи были названы следующие.
1. Отсутствие материальной возможности
Р.: «Яживу одна, муж умер два года назад. Еле дотягиваю от одной пенсии до другой. На всем экономлю. У сына семья, маленькая дочь. Он бы и хотел помочь, но вот уже три месяца, как без работы. Их образовательные учреждения объединили, а сотрудников сократили. Работает сейчас только его жена. Им самим нужна помощь» (жен., 67 лет).
В условиях системного кризиса пожилые люди помощи от детей могут не дождаться. Не потому, что, постарев, окажутся в высокодоходной группе как в Японии или других странах, а потому, что дети будут еще беднее [2, С. 5-16].
2. Дефицит времени.
По мнению информантов, нередко родные и близкие нацелены на предоставление какой-то конкретной помощи, а «просто общение, когда можно говорить о разных вещах» они воспринимают как нецелевое взаимодействие и стараются как можно скорее прервать контакты
Р.: «У них одна отговорка - не успеваем, нет времени. Да, могу согласиться, работа, что-то надо сделать по хозяйству, дети...» (муж., 71 год).
Информанты подчеркивали, что даже при плотном временном графике современного человека при желании можно найти время и для родителей. Для этого нужно желание и умение продуктивно организовывать личное время.
3. Конфликтные отношения.
Традиционные ролевые позиции старшего поколения не изменились: старший по возрасту, независимо от возраста других членов семейно-родственного союза, в конечном счете, несет всю полноту ответственности за все удачи и неудачи. Кроме того существует разная эмоциональная вовлеченность, разная степень эмоционального исполнения. Традиционно глубокая вовлеченность в дела своих родственников - признак старшего поколения. Но когда ситуация меняется объективно, когда пожилой родственник начинает нуждаться в помощи и поддержке, младшим членам семьи субъективно сложно принять ответственность за эмоциональную составляющую взаимодействия, что может привести к субъективному отчуждению
Р.: «Знаете, мы не можем даже нормально разговаривать. Моя дочь меня не слушает, я говорю о том, что меня волнует, а ей абсолютно безразлично. Она считает, что ее проблемы самые важные, а у меня не должны быть проблемы, так как я уже старая и мне ничего не надо. Она, видимо, права...» (жен., 70 лет).
Информанты указали и на факт прихода детей к пожилым родителям в день получения пенсии с целью забрать деньги. И даже в этом случае родители находили оправдание такому поведению.
4. Состояние здоровья.
Р.: «Конечно, мне стало одному тяжело, и стирать, и убирать, и готовить. Болят ноги, плохо хожу. Сын живет рядом с семьей. Но у него был инсульт. Он плохо говорит. На него нет надежды, он не может помочь» (муж., 78 лет).
Пожилые люди в подобных случаях оказываются в ситуации, когда сложно что-либо делать без посторонней помощи, когда некому «подать стакан воды», когда страшно, что никого не окажется рядом в «момент сердечного приступа».
5. Изменения семейных ценностных ориентаций - ценностей супружества, родительства, родства.
По мнению наших респондентов, их молодые родственники не рассматривают свою жизнь в терминах необходимости рождения ребенка и обеспечения его будущего, а также в контексте предоставления заботы пожилым.
Р.: «Мой взрослый сын в вечном поиске себя, чем он только не пробовал заниматься, и бизнесом, и учился то в одном вузе, то в другом, «качался», театральную студию посещал. Половина жизни прошла, а семьи и детей нет. А про меня и вовсе забывает. Раз или два в год позвонит...» (муж., 73 лет).
При таком стиле жизни, основанном на выстраивании собственных индивидуальных биографий с фокусированием на «самоосуществлении», «поиске идентичности», «развитии личных способностей», на периферию вытесняется жизнь пожилых родственников.
ЛИТЕРАТУРА
1. Варламова М.А., Синявская О.В. Портрет пожилого населения России. Демоскоп Weekly. 2015. № 627-628. URL: http://demoscope.ru/weekly/
2015/0627/demoscope627.pdf (дата обращения 12.05.2016).
2. Елютина М.Э., Мельникова Н.П., Смирнова Т.В. и др. Социогеронтологические проблемы в контексте современного развития. Старость в
современном российском обществе: интеробъективный и интерсубъективный контексты. Саратов: Сарат. гос. техн. ун-т. 2010. 255 с.
Сведения об авторе:
Елютина Марина Эдуардовна - д-р соц. наук, зав. кафедрой социологии социальной работы, профессор Саратовского национального исследовательского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского. 410012, г. Саратов, ул. Астраханская, 83. Тел. (8452) 502704. E-mail: elutina133@mail.ru
ОСОБЕННОСТИ ПЕРВИЧНОЙ ИНВАЛИДНОСТИ У ЛИЦ РАЗНОГО ВОЗРАСТА А.Е. Ермакова, М.Н. Киндрас
Курский государственный медицинский университет, г. Курск
В работе представлен анализ первичной инвалидности лиц трудоспособного и пенсионного возраста. Изучены тендерные особенности, причины, степень тяжести инвалидности у лиц разного возраста.
Ключевые слова: первичная инвалидность, возрастная структура инвалидности, гендерные особенности инвалидности, причины инвалидности
КЛИНИЧЕСКАЯ ГЕРОНТОЛОГИЯ, 9-10, 2016
FEATURES OF PRIMARY DISABILITY IN PEOPLE OF DIFFERENT AGE A.E. Ermakova, M.N. Kindras
Kursk State Medical University, Kursk
This paper presents an analysis of primary disability persons of working and retirement age. Studied gender differences, causes, severity of disability among persons indifferent age. The high demand of persons with disabilities in measures of social rehabilitation.
Key words: primary disability, age structure of disability, gender characteristics of disability, causes of disability
Ухудшение медико-социальных и санитарно-гигиенических показателей здоровья населения Российской Федерации ассоциировано с ростом хронических социально-значимых заболеваний, приводящих к стойкой утрате трудоспособности. В настоящее время в России, как и в большинстве стран мирового сообщества, продолжается перераспределение демографической нагрузки в пользу граждан старшего возраста [4]. Нарушение функций организма на фоне полиморбидности у лиц старшего возраста в сочетании с ограничением основных видов жизнедеятельности приводят к психологической дезадаптации и социальной дезинтеграции [2]. Уровень заболеваемости у пожилых людей в 2,4 раза, а в старческом возрасте - в 6 раз выше в сравнении с уровнем заболеваемости лиц среднего возраста. Более 70% лиц старшего возраста имеют пять-шесть хронических заболеваний и нуждаются в медицинской и социальной помощи, что ведет к росту инвалидности как в целом по стране, так и в регионе [1,3].
Цель работы: анализ возрастной, гендерной структуры первичной инвалидности и ее причин.
Материалы и методы: проведен анализ амбулаторных карт (УФ-025-у) лиц пожилого и старческого возраста, впервые признанных инвалидами (ВПИ). Вычислялся индекс полиморбидности (Лазебник Л.Б., 2000). Выборочно определялся уровень независимой активности (Katz, 1989). В работе использовались карты обследования лиц старшего возраста (Горшунова Н.К. с соавт., 2001).
Результаты исследования: среди 349 человек, первично направленных на освидетельствование в бюро медико-социальной экспертизы и признанных инвалидами - 171 (49,0%) человек были трудоспособного возраста (мужчин - 109, женщин - 62), 178 (51,0%) -нетрудоспособного возраста (54 мужчины, 124 - женщины). Из них 120 (34,4%) - лица пожилого возраста (мужчин - 39, женщин - 81) и 58 - старческого возраста (16,6%): мужчин - 15, женщин - 43. Анализ первичной инвалидности в зависимости от возраста имели свои характерные особенности. Наименьший показатель первичной инвалидности отмечался у лиц молодого возраста (до 44 лет) - 32 человека. В структуре первичной инвалидности лиц трудоспособного возраста преобладали мужчины в соотношении 2:1. У лиц пожилого и старческого возраста среди лиц с ограниченными возможностями преобладали женщины, 2:1 и 3:1 соответственно, вероятно, в связи с тем, что меньше мужчин, чем женщин доживают до этого возраста. Анализ данных по тяжести инвалидности показал, что преимущественно устанавливалась III группа инвалидности у лиц молодого возраста (в 76% случаев), среднего возраста (в 69% случаев) и у 54,2% пациентов пожилого возраста. Инвалидами III группы были признаны лишь 17,3% лиц старческого возраста. Прослеживалось преобладание инвалидности высокой степени (I и II группы) у лиц старше 75 лет (82,7% случаев). При определении I и II групп инвалидности наиболее социально значимыми были значительно выраженные ограничения или невозможность привычной жизнедеятельности. Индекс тяжести первичной инвалидности среди геронтов составил 68,7 - на 10 000 населения. В структуре первичной инвалидности у лиц трудоспособного возраста ведущее место принадлежало заболеваниям системы кровообращения - 33,5%, болезни костно-мышечной системы, в том числе посттравматические повреждения, составляли 26,3%, злокачественные новообразования - 19,3%, прочие заболевания - 20,9%. Среди причин инвалидности лиц пожилого возраста первое ранговое место занимали заболевания системы кровообращения (37,0%), среди которых доминировали ИБС (постинфарктный кардиосклероз, стабильная стенокардия III-IV ФК, нарушения сердечного ритма, осложненные сердечной недостаточностью), артериальная гипертония и церебро-васкулярные заболевания. Злокачественные новообразования занимали второе ранговое место (31,4%). У мужчин чаще к инвалидности приводил рак желудочно-кишечного тракта, легких и ротоглотки, почек и мочевыводящих путей. У женщин чаще встречался рак молочной железы, женских половых органов, кишечника. Заболевания костно-мышечной системы и инволютивные изменения опорно-двигательного аппарата вызывали стойкие функциональные расстройства у 10,2% больных. Четвертое ранговое место среди причин инвалидности у лиц старшего возраста занимали заболевания органа зрения (5,0%), прочие заболевания среди причин инвалидности составляли 16,4%. В структуре патологии лиц старческого возраста, приведшей к инвалидности, ведущее место принадлежало цереброваскулярной патологии (инсультам, хронической ишемии мозга) - 41,0% злокачественным новообразованиям - 27,3%, заболеваниям сердца и сосудов - 11,0%, инволютивным изменениям опорно-двигательного аппарата, посттравматическим повреждениям - 11,4%, заболеваниям органа зрения, слуха - 7,0%, прочим заболеваниям - 2,3%. Выявлена обратно-пропорциональная связь между возрастом и полиморбидностью. Индекс полиморбидности у лиц пожилого возраста составил 5,43 ± 0,7 заболеваний/один больной, а в группе лиц старческого возраста - 3,06 ± 0,4 заболеваний/один больной. Для суждения об ограничении дееспособности, уровня самообслуживания, дифференциации степени ухода у 76 пациентов определяли величину индекса независимой активности. Индекс повседневной активности равный 3-6 баллам установлен у 12,3% мужчин и 21,2% женщин, 7-13 баллам - у 23,1% мужчин и 27,4% женщин; 14 баллам у мужчин -6,8%, женщин - 9,2%. Следовательно, большинство мужчин (35,4%) и женщин (48,6%) нуждались в эпизодическом или постоянном постороннем уходе.
Выводы: среди впервые признанных инвалидами преобладали лица трудоспособного возраста. В гендерной структуре первичной инвалидности пациентов трудоспособного возраста лидировали мужчины, среди лиц с ограниченными возможностями пожилого и старческого возраста преобладали женщины. III группа инвалидности доминировала у лиц молодого, среднего и пожилого возраста, I и II группы - у лиц старше 75 лет.
ЛИТЕРАТУРА
1. Гришина Л.П., Лунев В.П., Кардаков Н.Л., Байраков В.И. Анализ первичной инвалидности взрослого населения в Российской Федерации за
2003-2004 гг. Мед.-соц. экспертиза и реабилитация. 2006. № 3. С. 17-22.
2. Ермакова А.Е., Горшунова Н.К., Киндрас М.Н., Мутов В.Я. Анализ первичной инвалидности лиц старшего возраста с полиморбидностью.
Матер. VI Всерос. Науч.-практ. конф. »Общество, государство и медицина для пожилых», 3-4 декабря 2009 г., Москва, С. 22-23.
3. Сафарова Г.Л. Демографические аспекты старения населения России. Отечественные записки. 2005. № 3. С. 110-123.
4. Шабалин В.Н. Организация работы геронтологической службы в условиях прогрессирующего демографического старения населения Российской Федерации. Успехи геронтол. 2009. Т. 22. № 1. С. 185-195.
Сведения об авторах:
Ермакова Алла Евгеньевна - ассистент кафедры поликлинической терапии и общей врачебной практики Курского государственного медицинского университета. 305041, г. Курск, К. Маркса, 3. Тел.: 4712-26-36-90. E-mail: ae.yermakova@yandex.ru
Киндрас Мария Николаевна - доцент кафедры поликлинической терапии и общей врачебной практики Курского государственного медицинского университета. 305041, г. Курск, К. Маркса, 3. Тел.: 4712-26-36-90. E-mail: kindrasmariya@ya.ru
