CC BY
70
УДК 821.512.157 DOI: 10.24411/1991-5497-2019-10176
Rumyantseva L.I., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, North-Eastern Federal University n.a. M.K. Ammosov (Yakutsk, Russia),
E-mail: [email protected]
Portnyagina L.A., postgraduate, North-Eastern Federal University n.a. M.K. Ammosov (Yakutsk, Russia), E-mail: [email protected]
FEATURES OF A. AKHMATOVA'S TRANSLATION OF POETRY OF A YAKUT POET L. POPOV. The article is the first research to consider the specifics of A. Akhmatova's translation of poems of a Yakut poet L. Popov in the context of the problem of interaction between the Russian and Yakut literary tradition. The analysis reveals such cases of transformation of the source text as rhythmic and stylistic replacement and addition, due to prosodic differences between the Russian and Yakut languages. It is revealed that A. Akhmatova finds equivalents typical for the rhythmics of her own poetry to convey the duration and length of Yakut Syllabics. Anna Akhmatov's method of translation is a combination of creative freedom with the accuracy of the content, spirit and stylistic originality of the original. Anna Akhmatova has preserved the rhythmic and national structure of the verse, semantic identity, subtle lyrical warehouse and original color of L. Popov's poetry. Akhmatova's translations belong to the recreating type of translations, i.e. reproducing with possible completeness and accuracy the content and form of the original text.
Key words: literary translation, translation reception, creative interpretation, text transformation, source text, prosody, Yakut syllabic verse.
Л.И. Румянцева, канд. филол. наук, доц., Северо-Восточный федеральный университет имени М.К. Аммосова, г. Якутск,
E-mail: [email protected]
Л.А. Портнягина, соискатель, Северо-Восточный федеральный университет имени М.К. Аммосова, г. Якутск, E-mail: [email protected]
ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДЧЕСКОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ А.А. АХМАТОВОЙ СТИХОТВОРЕНИЙ Л. ПОПОВА
В настоящей статье впервые рассматриваются особенности переводческой интерпретации А. Ахматовой стихотворений якутского поэта Л. Попова в русле проблемы взаимодействия русской и якутской литературной традиции. В ходе анализа выявлены такие случаи трансформации исходного текста, как ритмическая и стилистическая замена и добавление, обусловленные просодическими различиями русского и якутского языков. Установлено, что для передачи длительности, протяжности якутской силлабики А. Ахматова находит эквиваленты, характерные для ритмики ее собственной поэзии. Переводческий метод Анны Ахматовой заключается в сочетании творческой свободы с точностью передачи содержания, духа и стилевого своеобразия оригинала. Анна Ахматова сохранила ритмико-национальный строй стиха, смысловую идентичность, тонкий лирический склад и своеобразный колорит поэзии Л. Попова. Переводы Ахматовой относятся к воссоздающему типу переводов, т.е. воспроизводящему с возможной полнотой и точностью содержание и форму исходного текста.
Ключевые слова: художественный перевод, переводческая рецепция, творческая интерпретация, трансформация текста, исходный текст, просодия, якутский силлабический стих.
Одним из знаменательных фактов взаимодействия русской и якутской литератур являются переводы произведений якутского поэта Леонида Попова, выполненные А.А. Ахматовой. До сих пор этот материал не становился объектом научного осмысления, несмотря на то, что описание специфики освоения и интерпретации произведений якутской поэзии, особенностей сохранения и преобразования смыслов выдающимся мастером русской поэтической классики ХХ века представляется своевременным и актуальным. На наш взгляд, еще недостаточно изучена переводческая деятельность А.А. Ахматовой в целом. Вместе с тем ее переводы польских, чешских, болгарских, югославских поэтов и в особенности перевод сербского эпоса признаны шедеврами переводческого искусства. М.Л. Гаспаров обосновал теоретическую ценность изучения всякого перевода, поскольку он «предоставляет литературоведу редкостную возможность наблюдать форму и содержание текста не только в их слитности, но и в их раздельности» [1, с. 361]. В нашем случае сопоставление оригинала и перевода позволяет с достаточной полнотой охарактеризовать отклонение от исходного текста и степень проникновения в дух подлинника, соотнести замысел и воплощение, понимание и оформление.
При жизни Анны Ахматовой были опубликованы несколько сборников ее переводов: «Корейская классическая поэзия» (1956), «Китайская классическая поэзия» (1956), «Лирика Древнего Египта» (1965), «Голоса поэтов» (1965).
Поэтесса и переводчица М.С. Петровых, близко знавшая А.А. Ахматову, утверждала, что Анна Андреевна склонялась к мысли о принципиальной непереводимости поэзии, но вынуждена была переводить в силу биографических и исторических обстоятельств. Вместе с тем существует немало свидетельств о том, что к своим переводам она подходила с истинным профессионализмом и добросовестностью. В записных книжках Ахматовой 1950-х годов найдены черновики, отражающие этапы работы Ахматовой-переводчика. В 1950 - 1960-е годы А.А. Ахматова отдает много сил переводам поэзии народов России.
История творческого сотрудничества Анны Ахматовой и Леонида Попова началась в 1947 году, когда якутский поэт был участником одного из Всесоюзных совещаний молодых советских писателей. Он попал на семинар С.Я. Маршака, который тепло отнесся к стихам молодого якутского поэта и порекомендовал его рукописи для перевода на русский язык А.А. Ахматовой.
Известно, что Анна Ахматова заключила договор с Якутским книжным издательством, датированный 30 июля 1952 года, по которому она взяла на себя обязательство перевести произведения якутского поэта Леонида Попова.
Цикл из девяти ахматовских переводов стихотворений Л. Попова был опубликован в 1952 году в журнале "Дружба народов" ("Земля якута", "Москвичи в Якутской тайге", "Весна в Якутии", "Утро на Лене", "Поэту", "Ночь простерла покрывало", "Вечерняя Лена", "Свет над тайгой", "Грядущее"). В 1953 году все эти стихи вошли в сборник "Утро над Леной", вышедший в Якутском книжном издательстве на русском языке. В этом же году выходит сборник стихов и поэм "Свет над тайгой" в Московском издательстве "Советский писатель", который
включал всего шесть переводов А.А. Ахматовой. В 1963 году государственным издательством "Художественная литература" осуществлено издание стихов и поэм Л. Попова "Снегопад", где А. Ахматовой принадлежат переводы четырех стихотворений - "Весна в Якутии", "Утро на Лене ", "Свет над тайгой ", "Москвичи в якутской тайге".
В «Записках об Анне Ахматовой» Л.К. Чуковская зафиксировала начало ее работы над стихами Л. Попова: «Анна Андреевна, стараясь двигаться как можно осторожнее, достала из-под подушки сумку, из сумки листок и прочитала мне подстрочник одного маленького стихотворения. Якутский поэт. О тайге.
- Слышите, какая наивность, какая сила, не знаю, удастся ли мне...» [2].
Действительно, творчество Леонида Попова отличает, на наш взгляд, особый, проникновенный лиризм, самобытная образность, идущая от фольклорных и мифологических начал, что подтверждается на уровне тематических особенностей, образных, языковых, ритмико-интонационных конструкций произведений. Важнейшей чертой поэтики Л. Попова является воссоздание национального пейзажа, обобщенной картины суровой, но прекрасной природы северного края. Безусловно, как представителю своего поколения ему не удалось избежать штампов советской риторики. Однако благодаря свидетельству Л.К. Чуковской мы понимаем, что А.А. Ахматова глубоко чувствовала искренность лиризма якутского поэта, охарактеризованную ею как «наивность», что может трактоваться как синоним «простоты», «ясности».
Трудность в установлении эквивалентности между структурой оригинала и структурой перевода заключалась в метрической природе якутского стиха, обусловленной фонологической невыраженностью ударных слогов в якутском языке. В связи с этим наиболее значимым ритмическим фактором якутского литературного стиха является силлабический принцип с акцентированием концевой рифмы, выделением аллитерации как исконной особенности инструментовки и звукописи, закрепленной в традиции фольклорного стиха.
Опыт работы с силлабическим стихом был освоен А.А. Ахматовой в процессе перевода классической китайской и корейской поэзии. Ее предшественники ввиду невозможности в точности воспроизвести ритмические определители корейского стиха старались передать их приблизительными аналогами: метризованной прозой, упрощённой имитацией арабских бейтов или более привычными для отечественного читателя формами силлабо-тоники и тоники. По справедливому замечанию С.И. Кормилова и ГА. Амановой, Ахматова гениально решала возникающие перед ней просодические проблемы, отдавая предпочтение формам классического русского силлабо-тонического стиха, отказываясь от эквилибристики в версификации [3]. Наиболее часты в ее переводах ямбические размеры с разной стопностью, четырех- и трехстопные амфибрахии, пятистопный хорей. Преобладающей строфической формой являются четверостишия с разной конфигурацией рифмовки, редки астрофические и безрифменные строки. В целом, по оценке стиховедов, переводческую манеру Ахматовой отличают сдержанность и стремление сохранять тонкие смысловые нюансы оригинала [4].
Рассмотрим особенности переводческой интерпретации произведений якутского поэта А. Ахматовой на отдельных примерах.
Стихотворение Л. Попова «Земля якута» («Сахаларсирдэрэ») написано силлабическим 11-сложником, с постоянной цезурой (3+8, 4+7). Представляет собой пять четверостиший с преобладанием перекрестной рифмовки с чередованием мужских и женских окончаний (аБаБ) и парной рифмовкой с мужскими окончаниями в четвертой строфе (аабб). Манна дьон сирэ суох эрэйдэнэрэ, Здесь люди без земли горевали, Оттон сир дьоно суо5уттан ытыыра. А земля плакала без людей. Ол кэмнэ сахаларга Саха сирэ В то время для якутов Якутия
Маачаха ийэ5э маарынныыра. На мачеху была похожа [5, с. 125].
Отметим, что здесь и далее буквальный перевод выполнен Л.А. Портня-гиной.
Перевод А. Ахматовой осуществлен «длинным» шестистопным ямбом с цезурой после шестого слога.
Здесь люди без земли когда-то горевали, А без людских трудов земля была пустой.
Но для якутов те столетья миновали,
Когда им край родной был мачехою злой [6, с. 12].
Шестистопный ямб в русской поэтической традиции известен как наиболее адекватный при воспроизведении французского александрийского стиха, часто использовался при создании оды, элегии, эпической поэмы, то есть звучал неторопливо, торжественно и именовался героическим стихом. Французский силлабический двенадцатисложник обыкновенно имел парную рифму. По замечанию К.Ф. Тарановского, уже в пушкинскую эпоху этот размер воспринимался как старомодный, звучал архаично и употреблялся для стихов с античными мотивами [7, с. 110]. Выбор именно этой метрической формы, на наш взгляд, является наиболее удачным для передачи звукового и смыслового единства якутского оригинала, уместной является и ассоциация с героическим классицистским стихом, подчеркивающей архаическую основу якутской силлабики. Кроме того, данный факт свидетельствует о том, что А. Ахматова не старалась модернизировать метрику исходного текста, придерживалась укорененной в русском поэтическом сознании литературной традиции освоения иноязычного материала.
В стихотворении «Свет над тайгой» 10-сложная силлабическая структура передана рифмованным, строфическим пятистопным ямбом, с пиррихиями на второй и третьей стопе, имеющим постоянную цезуру. Тымныыттан ке5ердехтере буолуо От холода, наверно, посинели Бу хайа5а маарынныыр хомурахтар. Эти на горы похожие сугробы [5, с. 130].
У Ахматовой:
Здесь горы снега, и на нем искрится
От лютого мороза синева [6, с. 125].
Этот размер для русского стиха является довольно редким и его появление также связывали с переводами и подражаниями иностранной поэзии, главным образом, французских образцов. Однако, как указывает М.Л. Гаспаров, в эволюции оригинального стиха Ахматовой позиция 5-стопного и 6-стопного ямба заметно усиливается в период зрелого творчества в реализации патетической интонации [8]. Следовательно, отбор поэтических средств в оригинальном и переводном творчестве для Ахматовой не имел существенных отличий. Для передачи длительности, протяжности якутской просодии она находит эквиваленты, характерные для неторопливой, величественной ритмики ее собственной поэзии.
Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти...
Таким же образом поступает Ахматова-переводчик и при интерпретации более короткого 9-сложного, а, следовательно, более подвижного стиха («Вечерняя Лена»), в этом случае применен трехстопный анапест, имеющий особенное значение в метрическом репертуаре ее оригинальной поэзии.
Анырдар аймана кетеллер, Цапли крича взлетают.
Им тиhэx сырдыга умуллар, Заката последний луч гаснет;
Уеhэттэн сулустар туГюллэр С неба падают звезды
влуенэ уоЬугэр умсаллар. И ныряют вглубь Лены [5, с. 93].
У Ахматовой:
Это цапли взлетели крича.
Блеск закатного гаснет луча;
От небес отрываясь мгновенно,
Звезды падают в темную Лену... [9, с. 21].
В частности, узнаваемый ритм «Поэмы без героя» создается использованием полновесного трехстопного анапеста и экспериментального стиха, определенного М.Л. Гаспаровым как трехударный дольник с анапестической анакрузой [10].
С детства ряженых я боялась, Мне всегда почему-то казалось, Что какая-то лишняя тень
Среди них «без лица и названья» Затесалась...
Рассмотренные выше примеры показывают, что в переводах, как правило, А. Ахматова сохраняет композиционную и строфическую структуру оригинала. Переработке подверглись некоторые другие аспекты текста. Часто переводчик избегает восклицательных предложений, публицистических клише, излишней политизированности. Пафос финальных строк стихотворения «Земля якута»
корректируется более нейтральным словосочетанием «колхозный путь» вместо «коммунизм суола» (дорога коммунизма), вместо «баарбыппыт» (желания) - то, о чем «мечтал и пел народ». В другом случае, напротив, вводится восклицание или лексический повтор, усиливающий экспрессивность исходного текста («Вечерняя Лена», «Свет над тайгой»):
На осенней недоброй реке
Удержи-ка ты весла в руке! («Вечерняя Лена») [9, с. 21].
вместо
Белуехпут, хойдубут далайы Загустевшую речную гладь
Эрдиилэр быЬыта баттыыллар. Режут весла [5, с. 93].
Тайга, тайга... Здесь могут заблудиться
Не только звери, но и дерева («Свет над тайгой») [9, с. 125].
вместо
Маннык тыа5а, кыыллаа5ар буолуох, В таком лесу не только звери, Мастар да мунуох курдуктар. Но и деревья могут заблудиться
[5, с. 130].
Также обращает внимание факт замены общепринятой поэтической лексикой национальных наименований («князек» вместо «баай» (богач), «юрта» вместо «балаан»), по-видимому, для того, чтобы избежать неуместной ассоциации, укорененной в сознании русскоязычного читателя. Ол ыыр устун тон бала5ан киhитэ По той тропе выйдя из холодного
бала5ана
Мастыы, бултуу баайдарга барара. Шел человек рубить дрова и охотиться
для богачей [5, с. 130].
У Ахматовой:
Якуты-бедняки своим князькам служили -
Для них охотились, рубили им дрова... [11, с. 125].
Наиболее значительной поэтической переработке подвергся текст стихотворения «Свет над тайгой», который сама Ахматова отметила как лучший из тех, что были ей предложены для перевода. Художественная значимость этого текста подчеркнута тем, что московское издание 1953 года получает заглавие по названию этого стихотворения. В результате особого внимания переводчика и тщательной работы над оригиналом появляется впечатление, что сквозь строки якутского поэта «сквозит» специфическая ахматовская интонация. Это касается не только замены отдельных словосочетаний (вместо «колхозуота» (свет колхоза) - «луч Ильича»). Стилистика стихотворения Попова при всей метафоричности более нейтральна, в то время как этот фрагмент в переводе А. Ахматовой звучит торжественно и усилен приемами с украшающей функцией: «алмазная пыль», «дерева» вместо «деревья». Например, заметно выделяется характерная замена якутских слов «бэс» (сосна), «харыйа» (ель) на «кедр» в строках: «Тонкыырпахтар, муусиннэлэр / Бэскэ, харыйа5а кылбачь^аллар» (Мерзлые крупинки, ледяные иглы/ на сосне, на ели сверкают), в переводе - «Алмазной пылью, ледяной иглою / Сверкают ветви кедров вековых» [11, с. 125].
Сосна и ель - более естественные и привычные для якутского пейзажа -заменены возвышенным «кедр». Исследователи восточных переводов А.А. Ахматовой аналогичную замену объясняют тем, что «Ахматова, сохраняя поэтическую образность корейских лириков, вносит тем не менее «европейское» сознание в мир восточной поэзии» [12]. Вместе с тем «кедр» может быть отнесен к значимым лейтмотивам оригинальной поэзии А. Ахматовой. О роли этого мотива в дешифровке библейского подтекста в свое время писал РД. Тименчик: «Каждый читатель Библии нередко может встретить в ней частые и весьма поэтические указания на кедры, на этих поистине величественных представителей царства растительного. Они невольно поражают его воображение впечатлением громадной высоты, симметрии, толщины и благовония» [13, с. 202]. По мнению исследователя, «кедр» в поэтике Ахматовой - замаскированная до полной неразличимости отсылка к Библии, насыщаемая в ее стихах «интимным биографическим опытом» [13]. Появление этого мотива в переводе стихотворения Л. Попова, на наш взгляд выявляет особенности переводческой стратегии Ахматовой и позволяет обнаружить соотношение "своего" и "чужого" как в поэзии, так и в переводах.
Таким образом, в заключение следует отметить, что А. Ахматова кропотливо работала над переводами стихотворений Л. Попова, стараясь делать свой перевод понятным и близким для русскоязычного читателя. Анализ оригиналов и переводов выявляет высокое мастерство Ахматовой-переводчика, которое отличают тонкая поэтическая интуиция, художественный вкус, исключительное умение использования подстрочников.
Переводы Ахматовой относятся к воссоздающему типу переводов, т.е. воспроизводящему с возможной полнотой и точностью содержание и форму исходного текста. Переводческий метод Анны Ахматовой заключается в сочетании творческой свободы с точностью передачи содержания, духа и стилевого своеобразия оригинала. Анна Ахматова сохранила ритмико-национальный строй стиха, смысловую идентичность, тонкий лирический склад и своеобразный колорит поэзии Л. Попова. Перевод с якутского на русский язык является эквивалентным и адекватным для восприятия читателями. Наиболее популярные типы трансформации, используемые Ахматовой-переводчиком, - это замена и добавления, обусловленные необходимостью сохранения ритма, конфигурации рифмовки. В случае ритмической замены переводчик пользуется приемами, закрепленными в практике русской классической силлабо-тоники, избегая модернистских стихо-
вых экспериментов. Автор следует одному из принципов перевода поэзии - стихотворение переводится стихотворением. Однако нередко переводчику приходилось менять ритм стихотворения, что объясняется просодическим различием строя двух языков. Якутский силлабический стих передается, главным образом, пятистопным и шестистопным ямбом, в метрическом репертуаре самой А. Ахматовой, связанным с поэмным и элегическим жанром, передающим патетическую, торжественную интонацию. На этом фоне выделяется факт использования трехстопного анапеста, значимого для воспроизведения личной, лирической интонации.
Как правило, Ахматова сохраняет характер рифмовки - перекрестная рифма в оригинале остается перекрестной и в переводе, однако нередко меняется тип рифмы при переводе: женская рифма меняется на мужскую рифму и наоборот.
Композиционная и строфическая организация стиха Л. Попова менее всего подверглась замене, стилистическая замена и добавления в большинстве слу-
Библиографический список
чаев не влияют на смысл или окраску стихотворений. Исключение представляет многозначительная замена «сосна», «ель» на «кедр» по нашему предположению свидетельствующая о факте органичного совпадения переводческой интенции и эстетики оригинала, в результате которого Ахматова сочла возможным обогатить исходный текст сокровенным подтекстом, восходящим к ее биографическому коду.
Хотя Ахматова не ставила свои переводы в общий ряд с собственными стихотворениями, как это делали Пушкин и Лермонтов, но никогда не переводила равнодушно, ее внутренний отклик мог быть сильнее или слабее, но чувствуется он в каждом переводе. По собственному признанию, Анна Ахматова не имела переводческого честолюбия, считала перевод трудным и благородным искусством и не стремилась подыскивать материал, близкий по духу и поэтике, однако в случае переводческой интерпретации произведений якутского поэта Л. Попова видим, что ей удалось далекий, на первый взгляд, материал сделать понятней и ближе.
1. Гаспаров М.Л. Подстрочник и мера точности. О русской поэзии. Анализы. Интерпретации. Характеристики. Москва: Азбука, 2001: 361 - 372.
2. Чуковская Л.К. Записки об Анне Ахматовой. Available at: http://www.rulit.me/books/zapiski-ob-anne-ahmatovoj-1952-1962-litres-read-212379-16.html
3. Кормилов С.И., Аманова ГА. Метрика, рифма и строфика в русских переводах из корейской поэзии (А.А. Ахматова, А.Л. Жовтис, Г.Б. Ярославцев). Вестник Московского университета. Серия Филология. 2013; № 4: 92 - 115.
4. Кормилов С.И., Аманова Г.А. Стих русских переводов из корейской поэзии (1950-1980-е годы). Известия РАН. Серия литературы и языка. 2015; Т. 74, № 2: 2 - 27.
5. Попов Л.А. Талыллыбытайымньылар. Якутск: Якутскай: Саха сиринээдикиннигэиздательствота, 1969.
6. Попов Л.А. Утро над Леной. Стихи и поэмы. Авторизованный перевод с якутского. Москва - Якутск: Якутское книжное изд-во, 1953.
7. Тарановский К.Ф. Русские двусложные размеры. Статьи о стихе. Москва: Языки славянской культуры, 2010.
8. Гаспаров М.Л. Стих Ахматовой: четыре его этапа. Available at: http://ahmatova.niv.ru/ahmatova/kritika/gasparov-stih-ahmatovoj-chetyre-ego-etapa.htm
9. Попов Л.А. Свет над тайгой: Стихотворения и поэмы. Авторизованный перевод с якутского. Москва: Сов. писатель, 1953.
10. Гаспаров М. Русский трехударный дольник ХХ в. Теория стиха. Ленинград: Издательство Академии наук СССР 1968: 60 - 61. Available at: http://biblio.imli.ru/images/ abook/teoriya/Teoriya_stiha_1968.pdf
11. Попов Л.А. Снегопад. Стихи и поэмы. Перевод с якутского. Москва: ГИХЛ, 1963.
12. Козубовская Г.П., Малышева Е.В. Восточные переводы А. Ахматовой. Available at: https://cyberleninka.rU/article/n/vostochnye-perevody-a-ahmatovoy
13. Тименчик РД. О «Библейской» тайнописи у Ахматовой. Звезда. 1995; № 10: 201 - 207.
References
1. Gasparov M.L. Podstrochnik i mera tochnosti. O russkoj po'ezii. Analizy. Interpretacii. Harakieristiki. Moskva: Azbuka, 2001: 361 - 372.
2. Chukovskaya L.K. Zapiskiob Anne Ahmatovoj. Available at: http://www.rulit.me/books/zapiski-ob-anne-ahmatovoj-1952-1962-litres-read-212379-16.html
3. Kormilov S.I., Amanova G.A. Metrika, rifma i strofika v russkih perevodah iz korejskoj po'ezii (A.A. Ahmatova, A.L. Zhovtis, G.B. Yaroslavcev). Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya Filologiya. 2013; № 4: 92 - 115.
4. Kormilov S.I., Amanova G.A. Stih russkih perevodov iz korejskoj po'ezii (1950-1980-e gody). Izvestiya RAN. Seriya literatury i yazyka. 2015; T. 74, № 2: 2 - 27.
5. Popov L.A. Talyllybytajymn'ylar. Yakutsk: Yakutskaj: Saha sirin'e'egikinnig'eizdatel'stvota, 1969.
6. Popov L.A. Utro nad Lenoj. Stihi i po'emy. Avtorizovannyj perevod s yakutskogo. Moskva - Yakutsk: Yakutskoe knizhnoe izd-vo, 1953.
7. Taranovskij K.F. Russkie dvuslozhnye razmery. Stat'i o stihe. Moskva: Yazyki slavyanskoj kul'tury, 2010.
8. Gasparov M.L. Stih Ahmatovoj: chetyre ego 'etapa. Available at: http://ahmatova.niv.ru/ahmatova/kritika/gasparov-stih-ahmatovoj-chetyre-ego-etapa.htm
9. Popov L.A. Svet nad tajgoj: Stihotvoreniya ipo'emy. Avtorizovannyj perevod s yakutskogo. Moskva: Sov. pisatel', 1953.
10. Gasparov M. Russkij trehudarnyj dol'nik HH v. Teoriya stiha. Leningrad: Izdatel'stvo Akademii nauk SSSR, 1968: 60 - 61. Available at: http://biblio.imli.ru/images/abook/teoriya/ Teoriya_stiha_1968.pdf
11. Popov L.A. Snegopad. Stihiipo'emy. Perevod s yakutskogo. Moskva: GIHL, 1963.
12. Kozubovskaya G.P., Malysheva E.V. Vostochnye perevody A. Ahmatovoj. Available at: https://cyberleninka.ru/article/n/vostochnye-perevody-a-ahmatovoy
13. Timenchik R.D. O «Biblejskoj» tajnopisi u Ahmatovoj. Zvezda. 1995; № 10: 201 - 207.
Статья поступила в редакцию 11.11.19
УДК 80 DOI: 10.24411/1991-5497-2019-10177
Yastremskaya Yu.A., Cand. of Sciences (Philology), Shadrinsk State Pedagogical University (Shadrinsk, Russia), E-mail: [email protected]
Shupletsova Yu.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Shadrinsk State Pedagogical University (Shadrinsk, Russia), E-mail: [email protected]
CONTRAST AS THE MAIN RHETORICAL DEVICE TO GIVE PUBLICITY TO ACCIDENTS. Media coverage of emergency events are most difficult aspect of journalism. The subject of this research is accident pieces, where the reader's emotional engagement with the text is studied. The results of the analysis of publications about the events of January 2019 in Magnitogorsk after the explosion of household gas are presented in this research. The key device to form this engagement is contrast, which is considered to be not just a rhetorical device, but mainly the basis of dualistic view of life. The work gives expression in mass media texts in two ways: figurative and linguistic. The contrast in the article is viewed in its time dynamics. It is also considered how the author's attitude alters to keep readers interested in world events, with information changing fast. Social and political topics are added to the tragedy's facts with time. The contrast "we (the country) - they (the state)" rises in publications: "we act - they watch and discuss".
Key words: mass media, accidents, contrast, figurative contrast, linguistic contrast.
Ю.А. Ястремская, канд. филол. наук, Шадринский государственный педагогический университет, г. Шадринск, E-mail: [email protected]
Ю.А. Шуплецова, канд. филол. наук, доц., Шадринский государственный педагогический университет, г. Шадринск, E-mail: [email protected]
КОНТРАСТ КАК ОСНОВНОЙ ПРИЕМ ОСВЕЩЕНИЯ ЧРЕЗВЫЧАЙНЫХ ПРОИСШЕСТВИЙ В МЕДИА
Освещение в СМИ чрезвычайных событий - самый сложный аспект журналистики. Объектом настоящего исследования стали материалы о чрезвычайных происшествиях, которые рассматриваются с позиций создания эмоциональной вовлеченности читателя в текст Материалом для анализа стали медийные тексты, освещающие события января 2019 года в г Магнитогорске после взрыва бытового газа. Основой для ее формирования становится популярный прием контраста не просто как художественный прием, но, прежде всего, как основа дуалистического восприятия мира, что в свою очередь выражается в медийных текстах на нескольких уровнях: образном и языковом. В статье контраст раскрывается в его временной динамике и смене векторов отражения авторской позиции с целью сохранения внимания аудитории, теряющей интерес к событиям в мире, где смена информации стремительна и неудержима. Социальные и политические темы со временем добавляются к фактам трагедии. Контраст «мы (страна) - они (государство)» повышается в публикациях: мы действуем, они смотрят и обсуждают.
Ключевые слова: медиа, чрезвычайные происшествия, контраст, образный контраст, языковой контраст.
