CC BY
71
ся конкретному лицу, поэтому наличие глагольных форм 2-го лица единственного и множественного числа будущего времени с отрицанием в речи коммуникантов характеризуют ситуацию межличностного официального и неофициального общения. В большинстве случаев субъектом речи, использующим в своих репликах данные словоформы, запрещаются физические действия адресата.
Например:
- ... Се барилира, нуни г1ур дус итала сорт ах1и х1ебалг1ас, - иб ч1умали Самурли.
- Хебирид ил сек1ал, сенах1енну гьачамлис ну сайра ишае председатель! - пурхурухъи диеайчиеад харчизур Мирза.
(Что бы ни случилось,, я е следующем году кроме его сорта не посею, -твердо сказал Самур.
- Не сделаешь ты этого, потому что пока я тут председатель! - вскочил с дивана Мирза.)
(А. Абу-Бакар, Чегери).
Реальным содержанием приведенной индикативной конструкции является категорическое волеизъявление. На это указывают, прежде всего, отношения субординации между коммуникантами. Будучи существенным моментом организации человеческого сообщества, социальный статус в той или иной форме закреплен в семантике многих языковых единиц [6].
Использование в обоих языках наименее маркированной во временном отношении формы кажется естественным, поскольку при повелении нет необходимости указывать на отношение времени действия к моменту речи. Соотношение же будущего, настоящего и прошедшего времен объясняется тем, что действие, к которому относится повеление, естественно, относится к будущему, поэтому форма будущего времени наиболее приемлема в таком контексте.
Г1ур нушачил еак1ибсини сунела плащ чебях1кайхъуну, х1уни илала кисали-зи ишди арц кадирхьид.
(Как только пришедший с нами повесит свой плащ, ты эти деньги положишь е его карман)
(Г. Юсупов, Мы еще посмотрим)
Следует заметить, что в даргинском языке в отличие от русского глагольное действие, выраженное формой 2-го лица, будущего времени, единственного или множественного числа в дискурсе может соотноситься с моментом речи, то есть употребляться в значении настоящего времени. При этом индикативная конструкция утрачивает оттенок категоричности при выражении побуждения. Например:
Х1ебиалли [г1инцбала кьям гьала гъамбирули] лерилра касес еируд! (Тогда [придвигая тарелку с яблоками ближе] все можешь взять!)
(Г. Юсупов, Мы еще посмотрим)
Невербальные действия адресанта, описанные в ремарке «придвигая тарелку с яблоками ближе» подтверждают отсутствие в волеизъявлении оттенка категоричности.
Рассмотрим другой пример:
- Хала гъайли гъайхЫикехЬ. Башир Ах1мадович. Х1у гъайик1ух1ели, ну х1еддиргалах1ерухъунра. Ну чичила гъайрик1улра, х1униункъли балулри...
(- Не будем говорить высокопарные слова, Башир Ахмедович. Когда вы разговаривали, я вам не мешала. Про кого я говорю, вы прекрасно знаете.)
(М-Р Расулов, А жизнь не ждет)
Библиографический список
Отрицательная глагольная форма в будущем времени множественного числа использована в значении императива. Дискурсивная функция такого индикатива направлена на реализацию призыва к совместному действию. Действие при этом соотносится с моментом речи. То есть глагольная форма гъайхIедикIехIе содержит в себе отрицательную оценку вербальному поведению собеседника, которое следует немедленно прекратить. Использование формы будущего времени в значении настоящего снимает категоричность с волеизъявления.
Рассмотрим еще пример:
- Мадисудая, ах1ерти, - сунела биса ца х1илх1и ташиули вик1ули сай Юсуп, дила узи-рузи, дисх!ейсех!е.
(М-Р. Расулов, А жизнь не ждет).
Дисх!ейсех!е в представленном контексте одинаково синонимична русским глагольным формам «не плачем» и «не будем плакать».
Индикатив в прошедшем и настоящем времени в даргинском языке, в отличие от русского, не может выступать функциональным синонимом императива.
Способ, которым индикативные формы в дискурсе приобретают побудительное значение, кажется ясным. Повеление возможно только по отношению к такому действию, которое контролируется его исполнителем. Естественно, что о собственных контролируемых действиях субъект осведомлен лучше, чем кто-либо иной. Поэтому индикатив в форме будущего времени типа «Ты не сделаешь это» не может быть понята в своем прямом значении, как чисто информативное, потому что адресат лучше других знает, совершит он действие, о котором идет речь, или нет. Однако, он может понять это высказывание как обычное декларативное, предположив, что его контроль над действием неполон, и какие-то обстоятельства окажутся сильнее его воли. Такая интерпретация, по-видимому, всегда возможна и в соответствующей ситуации может быть реализована.
Вторая возможная интерпретация, безусловно, повелительная, то есть говорящий убежден, что слушающий совершит действие, которое он совершать не собирался. Заметим, что вторая интерпретация в меньшей степени нарушает ожидания слушающего: ему не приходится отказываться от мнения о том, что он контролирует действие. В отличие от первой, она оставляет реципиенту свободу выбора. Поэтому можно предположить, что при прочих равных условиях вторая интерпретация будет более вероятна, чем первая.
Сказанное распространяется на формы и настоящего, и будущего и прошедшего времен индикатива в русском языке и на форму будущего времени в даргинском. Объясняется это тем, что в даргинском языке распределение временных форм при дискурсивном употреблении индикативных конструкций следующее: чаще всего употребляется (как и в русском) будущее время, реже будущее время в переносном значении (в значении настоящего времени). То есть конструкции, в котором сказуемое представлено в форме изъявительного наклонения глагола в даргинском языке обозначают действие, которое либо должно происходить, либо будет происходить в момент речи. Индикативная форма в прошедшем и настоящемвремени в даргинском языке, в отличие от русского, для выражения волеизъявления не используется.
Правильное распределение временных форм при дискурсивном употреблении индикативных конструкций, как выяснилось, может определять исход общения.
1. Формановская Н.И. Речевое общение: коммуникативно-прагматический подход. Москва, 2002.
2. Гвоздев А.Н. Современный русский язык. Фонетика и морфология (теоретический курс). Москва, 2009.
3. Храковский В.С., Володин А.П. Семантика и типология императива. Русский императив. Ленинград, 1986.
4. Вердиева Н.Ф., Казимова Э.А. Выражение побуждения в русском языке. Махачкала, 2005.
5. Муталов Р.О. Глагол даргинского языка. Махачкала, 2002.
6. Карасик В.И. Язык социального статуса. Москва, 2002.
References
1. Formanovskaya N.I. Rechevoe obschenie: kommunikativno-pragmaticheskijpodhod. Moskva, 2002.
2. Gvozdev A.N. Sovremennyjrusskijyazyk. Fonetika imorfologiya (teoreticheskijkurs). Moskva, 2009.
3. Hrakovskij V.S., Volodin A.P. Semantika i tipologiya imperativa. Russkij imperativ. Leningrad, 1986.
4. Verdieva N.F., Kazimova 'E.A. Vyrazhenie pobuzhdeniya v russkom yazyke. Mahachkala, 2005.
5. Mutalov R.O. Glagol darginskogo yazyka. Mahachkala, 2002.
6. Karasik V.I. Yazyksocial'nogo statusa. Moskva, 2002.
Статья поступила в редакцию 06.11.18
УДК 81-2
Lebedeva V.V., senior teacher, North-Eastern Federal University n.a. M.K. Ammosov (Yakutsk, Russia), E-mail: [email protected] Khokholova I.S., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, North-Eastern Federal University n.a. M.K. Ammosov (Yakutsk, Russia), E-mail: [email protected]
FEATURES OF TRANSLATION AND TRANSLITERATION OF YAKUT PLACE NAMES INTO RUSSIAN. The study is conducted within the framework of the project 15-18-20047 Russian Scientific Foundation "Landscape ontology: semantics, semiotics and geographical modeling" (2015-2017). The paper discusses the specifics of translation and principles of the transmission of the Yakut names at Khangalassky Region of the Central Yakutia in the Russian language. The relevance of the study is determined by the unifying trends in the transmission of geotoponyms understanding of the region from the Yakut
language into Russian. Many place names in the transmission to the Russian language are subjected to phonological, phonemic and graphical errors that distort their semantic meaning and landscape conceptual integrity. These studies will identify language processes, contacts with other languages, related and unrelated.
Key words: transliteration, transcription, principles of translation, toponyms, landscape.
В.В. Лебедева, ст. преп., Институт зарубежной филологии и регионоведения Северо-Восточного федерального университета им. М.К. Аммосова,
г. Якутск, E-mail: [email protected]
И.С. Хохолова, канд. филол. наук, доц., Институт зарубежной филологии и регионоведения Северо-Восточного федерального университета
им. М.К. Аммосова, г. Якутск, E-mail: [email protected]
ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕВОДА И ТРАНСЛИТЕРАЦИИ ЯКУТСКИХ ТОПОНИМОВ НА РУССКИЙ ЯЗЫК
Настоящее исследование было проведено в рамках проекта 15-18-20047 РНФ «Онтология ландшафта: семантика, семиотика и географическое моделирование» (2015 - 2017 гг). В работе рассматриваются особенности перевода и принципы передачи якутских топонимов Хангаласского улуса Центральной Якутии на русский язык. Актуальность изучения определяется унифицирующими тенденциями к передаче геотопонимов региона с якутского языка на русский язык. Многие топонимы при передаче на русский язык были подвергнуты фонологическим, фонематическим и графическим ошибкам, которые искажают их семантическое значение и ландшафтную концептуальную целостность. Данные исследования позволят выявить языковые процессы, контакты с другими языками, родственными и неродственными.
Ключевые слова: транслитерация, транскрипция, принципы перевода, топонимы, ландшафт.
Одной из проблем в исследовании топонимов является выявление их семантического значения и идентификации предмета (географического объекта) в любой ситуации и в любом коллективном коллективе. Работа с определением значения того или иного топонима достаточно кропотливая, требующего от исследователя обращения к толковым словарям, к краеведческим работам, посвященным топонимии, при отсутствии словарного значения обращения к информаторам, местным жителям, иногда приходится опереться на свое собственное чутье.
«Географические названия - часть словарного состава языка и как все элементы языка они подчиняются лингвистическим законам. Одна из актуальных проблем изучения региональной ономастической лексики - передача на русский язык местных географических названий, которые нередко фиксируются с грубыми ошибками, искажающими исконные онимы» [1, с. 93].
При передаче на другой язык, возникает вопрос: в какой мере эти имена сохранили своеобразия исходного языка в переводном языке?
При исследовании топонимии Хангаласского улуса Центральной Якутии мы столкнулись с рядом проблем, связанных с передачей якутских топонимов на русский язык, поскольку ряд топонимов, отображенных на картах, были подвергнуты фонологическим, фонематическим и транскрипционным (графическим) ошибкам, которые искажают их семантическое значение и концептуальную целостность. Встречаются также одни и те же топонимы с различным фонематическим и графическим отображением, например, лимноним Эбэ дословно бабушка, ойконим Тит-Эбя (Тиит-Эбэ, дословно Лиственничный лес). Передача слова Эбэ - «бабушка» (употр. вместо слов «река», «озеро», «лес») двумя различными формами эбэ и эбя.
Иванов Н.М. отмечает, что «почти 10% из названий административно-территориальных единиц и отдельных населенных пунктов (их 1022, по Якутии -авт.), следовательно, одно название из десяти написано неправильно. Например, среди них семь названий Хангаласского улуса: Дьэр - Жерский, Дьеппен I - Жемконский I, Дьеппен II - Жемконский II, Немугу - Немюгинский, Ньуочаха - Нуочаха, бктем - Октёмцы, Yедэй - Едей, Хачыкаат - Качикатцы. Кроме того, находим еще массу других искажённых топонимов. Так, село Сиинэ при переводе на русский язык стало называться Синск. На карте справочника одноименная река называется Синяя. Эти примеры говорят о лингвистических недоработках в процессе нормализации географических названий» [там же, с. 98].
Перевод топонимии занимает один из важных аспектов исследований топонимики, поскольку «древние топонимы как зеркало отражают язык населявших эти местности племен и родов, они являются частью духовной культуры населения и, подобно археологическим находкам и историческим памятникам, исконные названия не должны искажаться» [1, с. 92 - 99]. В переводоведении сложилась целая система классификации реалий и способов передачи их на другой язык. Выделяют два основных приемов перевода реалий: 1) транскрипция и 2) собственно перевод [2, с. 352]. Вторым основным способом передачи национальных реалий при переводе является способ нахождения соответствия, который включает в себя три приема: 1) калькирование; 2) приблизительный перевод; 3) объяснительный перевод (толкование), или экспликация.
Одним из распространенных способов передачи топонимов Якутии на русский язык является транскрибирование (транслитерация). Анализ топонимов показывает, что большинство топонимов передается средствами графики, то есть способом транскрипции и транслитерации. «Ономатикон, обладая национально-языковой принадлежностью, призван идентифицировать предмет в любой ситуации и любом языковом коллективе» [3]. Например, географические объекты, отражаясь в якутской топонимии и образуя их словарный фонд, передаются на русский язык при помощи транслитерации: урэх - юрях, уруйэ - юрюе, хайа -хайа, куел - кюель, арыы - ары.
Во избежание разных вариаций передачи на русский язык одних и тех же слов в составе якутских топонимов, представляется необходимым для начала составить единую систему транскрибирования якутских букв (звуков) на русский. Особенно касательно тех букв (звуков), которые отсутствуют в русском языке: 55, Кк, бе, 1-^, YY и т.п. Анализ топонимов показал, что особую сложность составляют такие якутские согласные как - к, дь; гласные - е, Y, э; дифтонг - Yе, которые при передаче на русский язык имеют два или три разные вариации.
Из таблицы 1 видно, что наиболее сложной и проблемной для транскрибирования является гласная [е] якутского языка. Наиболее похожий звук русского языка обозначается на письме буквой «ё», которая в последние годы получила тенденцию к исчезновению путем замены буквой «е». Здесь налицо стремление к упрощению графики - подобные случаи происходят время от времени в любом языке. Приравнивание «ё» к «е», т. е. исчезновение буквы, может, и будет безболезненно для русского языка (не считая правовых казусов для носителей фамилии с буквой ё), но для якутского языка это явление нежелательное [4, с. 108]. Было выявлено, что помимо «ё» и «е» якутский звук [е] в топонимах передается также буквами «о», «ю» и «я». Большинство этих вариантов передачи звуков якутского языка на русский язык не поддается логическому объяснению. Анализ показал, что следует пересмотреть якутские топонимы в русском переводе и сделать новый перевод по наиболее систематизированной унифицированной системе транскрипции топонимии Якутии на русский язык в целом.
Как отмечает Д.И Ермолович, «стремление сохранить за объектом уникальное имя подразумевает целый ряд задач. К сожалению, эти задачи не могут быть реализованы во всей полноте в силу ряда объективных ограничений, а также потому, что некоторые из этих задач в конкретных ситуациях заимствования противоречат другим» [5]. Чтобы понять сущность особенностей передачи топонимов с одного языка на другой, мы обратились к принципам перевода имен собственных на другие языки, предложенными Д.И. Ермолович.
Принцип графического подобия (транслитерация) и принцип фонетического подобия (транскрипция) не соблюдены в передаче многих якутских топонимов: например, ойконим бленнеех-Сайылык (от якут. елекнеех - поросший травой Сайылык - летник), Хахха на русский язык транслируется с фонологическими, фонематическими и графическими ошибками Олёкенех-Сайылык, Хаха и т. д. Мы предлагаем свою версию транслитерации топонимов Олённёх-Сайылык, Хахха. При транслитерации топонима Хаха не были предусмотрены правила двойного согласного в русском языке, в отличии от остальных наименований, где правила были соблюдены.
Принцип этимологического соответствия (транспозиция). «Транспозиция заключается в том, что имена собственные в разных языках, которые различаются по форме, но имеют общее лингвистическое происхождение, используются для передачи друг друга. В одних случаях транспозиция применяется регулярно, в других — эпизодически». Бабылыкы-Ары, от якутского арыы - остров, Ба-былыкы (якут. Баабылыкы) - имя собственное Павел, либо Павлов, дословно остров Павлова, Павлов остров. Баабылыкы от русского Павел, где происходит фонетический переход «п» на «б». Или, например, урочище Назар-Олёнгнёгё протранскрибированное от якутского НаГшр-блекнее5е, где якутское прилагательное елекнеех - поросший, покрытый травой, Назар - имя собственное, т.е. поросшая травой местность, связанная с именем Назар. С русского языка «з» (с) переходит в якутском в якутском языке в «Ь> в интервокальной позиции.
Учет национально-языковой принадлежности имени мы находим в ойкони-мах - летник Бётё-Сюреге, сурэх от якутского - сердце 1. геогр. об., стоящий обособленно, отделенный от основной массы (напр., гора); 2. острог оконечность геогр. об.; мыс (напр., горы, леса) округлой формы; мыс, выступающий между двумя сходящимися реками. 3. главный центр чего-л. 4. самая дорогая для чело-
Таблица 1
Передача якутских топонимов на русский язык
Якутская буква Передача на русский язык Топоним на якутском языке Передача на русский язык
1 н нг Сын^алаах Кэнэрдиилээх Куру н Кэнкэмэ Сынгасалах Кенгердилях Курунг Кенгкеме
н Онкучах Куру н-Харчах Хатын-Арыы YHKYP Онкучах Курун-Харчах Хатын-Ары Юнкюр
2 дь дж Дьокудай Дьелле Былдьаана Бэрдьигэмиир-Ойооhо Джогудай Джелле Былджана Берджигемир-Ойосо
д Бэрдьигэстээх ДьeлYe Кытыл-Дьураа Бердигестях Делуо Кытыл-Дюра
я Дьаам-Арыыта Ям-Арыта
3 е о внер^рэ^э ©нугэстээх- Баhа 0hYтTYГэн Онер-Юряге Онюгестях-Баса Осюттюген
ё Дееде Дёдя
е внер^рэ^э Тещргэстээх Онер-Юряге Тенюргестях
ю КемYк-Yрэх Кюмюк-Юрях
я Дееде Дёдя
4 Y у Yчyгэй-Ypэх YHKYP Учугэй-Юрях Ункюр
ю YhkYP Эhэлээх-Yрэх Эбэ^руйэ Тенургэстээх КУрУлУУр Юнкюр Эселях-Юрях Эбе-Юрюе Тенюргестях Кюрюлюр
5 э э Тиит- Эбэ Эбэ Элбэх КыЬыл-ЭлэЬин Илгэ-Кумах Тит-Эбя Эбэ Элбэх Кысыл-Элэсин Илгэ-Кумах
е Бэстээх Yeдэй Кэнэрдиилээх Хайа Yp^s Эбэ Бэс-^ел Кэрэкэй Бэрдьигэмиир-ОйооЬз Бестях Едей Кенгердилях Хая-Юрде Эбе Бес-Кюель Керекей Берджигемир-Ойосо
я Тэтиннээх Тиит- Эбэ Бээтэй Мээчэй сйв Тиэтэй ДYЛYн-Ypэх Теттинях Тит-Эбя Бятей Мячей-Сисе Тетяй Дюлюнг-Юрях
6 Ye юе Элбэх-Куеллээх Куех-Хайа Эльбех-Кюельях Кюех-Хая
Уэ Yел-Салаа Yедэй-Сокуpуу-Салаа Архип-Yеhэ Уэль-Сала Уэдей-Согуру-Сала Архип-Уэсе
юэ КYPyелээх Кюрюэлях
века, жителей местность.» [БС СМГТ, с. 235], Бете - мужское имя транскрибировано на Бётё. Дословно острог мыс Бете/ Бётё. Далее, летник Нохой - это род по отцовской линии, дословно от монгольского означает собака.
Принцип благозвучия в передаче якутского языка на русский осложняется наличием таких звуков как «е», чаще всего передается через максимально приближенное в русском языке «ё», но иногда передается через «о», в других случаях как «е». Например, якутское блгеку транслируется на Олгёкю, где первое «е» передано как «о», второе как «ё». Якутское поселение Техтур от якутского - «бугорок, неровность, бугорчатый, неровный», передается как Техтюр. Или дифтонг уе передается как «юе», например, в слове куел, озеро передается как кюель. Якутский звук «Ь> передается в русском языке через «с», например, вместо якутского КыИыл- ЭлэИин (дословно Красный- Песок) - Кысыл-Элэсин.
Принцип адаптации имени к грамматической системе принимающего языка используется в топонимах. Например, якутский ойконим бктем - название села в долине Эркээни в картографии отмечается по правилам грамматики русского
Библиографический список
языка Октёмцы, где -цы является формантом топонимов в русском языке, обозначающих поселение. Потамоним Аллах отсутствием в русском языке двойных гласных теряет две двойные -а в двух местах Ааллаах. Слово Аллах вызывает у не знающих людей этимологию слова некоторое не понимание, поскольку «Аллах» можно дословно понимать, как восточное слово, «в арабском языке -термин обозначающий слово «Бог», творец мира и господин судного дня» ^к. academic.ru]. На наш взгляд, якутское Ааллаах (дословно имеющий плот) имеет историческое символическое происхождение по заселению Хангаласского улуса тюркскими племенами.
Таким образом, способы и принципы передачи имен собственных должны служить сохранению за объектом уникального имени. Появляется необходимость пересмотра системы транскрибирования топонимии Якутии на русский язык, чтобы передача на русский язык топонимов имело не частичный, а унифицированный характер. Данные исследования позволят выявить языковые процессы, контакты с другими языками, родственными и неродственными.
1. Иванов Н.М. Функционирование топонимов в Республике Саха (Якутия). ВЕСТНИК СВФУ. 2014; Том 11; № 1: 92 - 99. Available at: https://cyberleninka.ru/article/v/ funktsionirovanie-toponimov-v-respublike-saha-yakutiya
2. Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. Москва: «Международные отношения», 1980.
3. Азнабаева А.Ф. Современное состояние и тенденции имя наречения в полиэтническом социуме. Диссертация ... кандидата филологических наук. Уфа, 2006 Available at: http://dlib.rsl.ru/rsl01002000000/rsl01002934000/rsl01002934881/rsl01002934881.pdf
4. Васильева А.А. Основные приемы якутско-русского перевода. Вестник Северо-Восточного федерального университета им. М.К. Аммосова. 2011; Т. 8. № 2: 105 - 112.
5. Ермолович Д.И. Имена собственные на стыке языков и культур. Москва: Р Валент, 2001. Available at: https://studfiles.net/preview/402224/page:3/
References
1. Ivanov N.M. Funkcionirovanie toponimov v Respublike Saha (Yakutiya). VESTNIKSVFU. 2014; Tom 11; № 1: 92 - 99. Available at: https://cyberleninka.ru/article/v/funktsionirovanie-toponimov-v-respublike-saha-yakutiya
2. Vlahov S., Florin S. Neperevodimoe vperevode. Moskva: «Mezhdunarodnye otnosheniya», 1980.
3. Aznabaeva A.F. Sovremennoe sostoyanie i tendencii imya narecheniya v poli'etnicheskom sociume. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Ufa, 2006 Available at: http:// dlib.rsl.ru/rsl01002000000/rsl01002934000/rsl01002934881/rsl01002934881.pdf
4. Vasil'eva A.A. Osnovnye priemy yakutsko-russkogo perevoda. Vestnik Severo-Vostochnogo federal'nogo universiteta im. M.K. Ammosova. 2011; T. 8. № 2: 105 - 112.
5. Ermolovich D.I. Imena sobstvennye na styke yazykov ikul'tur. Moskva: R. Valent, 2001. Available at: https://studfiles.net/preview/402224/page:3/
Статья поступила в редакцию 17.11.18
УДК 821
Magdilova R.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Dagestan languages, DSU (Makhachkala, Russia), E-mail: [email protected]
COMPARATIVE ANALYSIS OF LINGUISTIC MEANS OF ACTUALIZATION OF THE CONCEPT "SPACE" IN THE ARCHAEAN AND AVAR PHRASEOLOGICAL PICTURE OF THE WORLD. The article provides a comparative analysis of phraseological units forming the concept of "space" in the non-written Archaean and Avar literary languages. The nuclear (basic) and peripheral components of the concept "space" are identified and described. For a number of phraseological units of the Archaean and Avar languages national-cultural components at denotative and connotative levels are revealed. The described phraseological material helps to create a picture of the aesthetic identity of the compared languages, speaks of their philosophical orientation, linguocultural and ethno-linguistic identity. The author comes to the conclusion that the phraseological units are a source of cultural information.
Key words: Archaean and Avar languages, concept "space", phraseological units, national-cultural components, fragment of language picture of the world.
Р.А. Магдилова, канд. филол. наук, доц. каф. дагестанского языка, Дагестанский государственный университет, г. Махачкала,
E-mail: [email protected]
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ЯЗЫКОВЫХ СРЕДСТВ АКТУАЛИЗАЦИИ КОНЦЕПТА «ПРОСТРАНСТВО» В АРЧИНСКОЙ И АВАРСКОЙ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКОЙ КАРТИНЕ МИРА
В статье дается сравнительный анализ фразеологических единиц формирующих концепт «пространство» в бесписьменном арчинском и аварском литературном языках. Выявляются и описываются ядерные (основные) и периферийные компоненты концепта «пространство». Для ряда фразеологических единиц исследуемых языков выявляются национально-культурные компоненты на денотативном и коннотативном уровнях. Рассмотренный в статье фразеологический материал помогает создать картину эстетического своеобразия сравниваемых языков, говорит об их философской направленности, лингвокультурологической и этнолингвистической самобытности. Автор приходит к выводу о том, что рассматриваемые фразеологические единицы являются источником этнокультурной информации.
Ключевые слова: арчинский и аварский языки, концепт «пространство», фразеологизмы, национально-культурные компоненты, фрагмент языковой картины мира.
Понимание любой культуры невозможно без осмысления категории пространства как средства репрезентации национальной картины мира [1, с. 122].
Пространство как одна из двух форм существования материи играет большую роль в формировании представлений народа об окружающем мире, о чем свидетельствует иллюстративный материал данной статьи. Фрагменты языковой картины мира получают языковое выражение на денотативном и коннотативном уровнях. Особую роль в передаче мировосприятия играют фразеологические средства языка [2; 3]. Это связано с тем, что историческое развитие народа, его трудовая деятельность, общественные отношения людей, быт, нравы, традиции,
своеобразные условия жизни накладывают отпечаток на национальную специфику образных средств языка. В связи с этим фразеологизмы рассматриваются как хранители этнокультурной информации [4, с. 129].
В языковом сознании как арчинцев, так и аварцев образ пространства представляет собой горизонтальное движение: вширь, вдаль, вокруг, свидетельством чему являются фразеологические единицы с соответствующей семантикой. В арчинском языке: ба1щдак экъис «в ста местах побывать», дуннилинссебек «на край земли, ср. русск. «на край света», эбкъит1уву дакьдахаувли«все четыре двери открыты (в значении «иди куда хочешь»).В аварском: Алазанраг1алде «к
