CC BY
388
Прокопьева A.A.
Екатеринбург
ОСОБЕННОСТИ ПЕРЕДАЧИ МЕТАФОР ПРИ ПЕРЕВОДЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ В.В. НАБОКОВА
При переводе художественного произведения неизбежно возникает необходимость передачи использованных автором тропов, в том числе метафор, сравнений, метонимических переносов и т.д. Встречая в тексте тот или иной троп, переводчик должен решить, стоит ли воспроизводить соответствующую конструкцию в переводе или опустить ее и компенсировать каким-либо другим способом. Выбор обычно зависит от прагматических целей перевода. Во многих случаях цель коммуникации -передать ту или иную идею, а фигуры речи воспринимаются как своего рода излишество, роскошь, без которой можно обойтись. Когда "a skeleton in the family cupboard" («скелет в шкафу») превращается в «постыдную семейную тайну», происходит, несомненно, некоторая утрата экспрессивности, но основной смысл, тем не менее, сохраняется. В художественном тексте поэтический или стилистический эффект не менее важен, чем сама идея, что особенно важно, когда переводчик встречается с игрой слов или развернутой метафорой. В таких случаях утрата фигу-
ры речи может привести к тому, что часть текста потеряет смысл, поэтому сохранение метафорического значения становится необычайно важным.
В теории перевода различают конвенциональные (общеупотребительные) и авторские (креативные) метафоры и сравнения [Комиссаров, Кораллова 1990: 115-116]. Конвенциональные фигуры речи часто используются носителями языка и могут рассматриваться как идиомы или фразеологические единицы. Так же, как в случае с идиомами, русские эквиваленты для таких метафор могут основываться на том же самом образе:
- broken English - ломаный английский
I could have telephoned but fearing my voice might go out of control and lapse into coy croaks of broken English... (V. Nabokov, Lolita)
Я мог бы позвонить, но, боясь, что потеряю власть над голосом и разражусь жеманным кваканием на ломаном английском языке... (В. Набоков, «Лолита»);
- barking laugh - лающий смех
Her lips were like large crimson polyps, and when she emitted her special barking laugh, she showed large dull teeth and pale gums (V. Nabokov, Lolita)
Ее губы были как большие пунцовые слизни, и когда она разражалась своим характерным лающим смехом, то показывала крупные, тусклые зубы и бескровные десны (В. Набоков, «Лолита»).
Возможны случаи, когда при переводе метафора основывается на ином схожем образе:
- hot thunder of wisper - горячий гул шепота
... but for quite a while my mind could not separate into words the hot thunder of her whisper (V. Nabokov, Lolita);
. но рассудок мой долго не мог разбить на слова жаркий гул ее шепота (В. Набоков, «Лолита»).
- as black as a sin - черен как грех
We did not see any next traffic light - in fact, The Park was as black as the sins it concealed (V. Nabokov, Lolita);
Никакого светофора мы не нашли - парк был черен как гDex. которому он служил прикрытием (В. Набоков, «Лолита»).
В то же время существуют случаи, когда значение метафорического выражения может быть передано только с помощью неметафорического объяснения:
- as large as life - в натуральную величину (рост)
I kept telling myself, as I wielded my brand-new large-as-life wife, that biologically this was the nearest I could get to Lolita (V. Nabokov, Lolita);
Я все повторял себе, меж тем как орудовал моей только что сфабрикованной, в натуральный рост женой, что в биологическом смысле она собой представляет максимально доступное мне приближение к Лолите (В. Набоков, «Лолита).
Проблема передачи индивидуальных, креативных тропов, созданных воображением автора на языке оригинала, является гораздо более сложной. Такие метафоры представляют собой часть авторского стиля и обычно передаются дословно. Тем не менее, некоторые оригинальные образы не могут быть адекватно представлены в переводящем языке, в таком случае переводчику приходится подыскивать подходящее окказиональное соответствие, как в следующем примере:
In order to break some pattern of fate in which I obscurely felt myself being enmeshed, I had decided — despite Lo's visible annoyance - to spend another night at Chestnut Court (V. Nabokov, Lolita).
"Pattern" обычно переводится как «узор, рисунок», но узор в русском языке невозможно сломать (break) или запутать (enmesh). В таком случае переводчику нужно подыскивать соответствующий эквивалент в русском языке:
Желая разорвать сеть судьбы, которая, как я смутно чувствовал, опутывала меня, я решил (несмотря на нескрываемую досаду Лолиты) провести лишнюю ночь в “Каштановых Коттеджах” (В. Набоков, «Лолита»).
Таким образом, в теории перевода можно выделить следующие способы передачи метафорических выражений:
1) подыскивание образного аналога в языке перевода;
2) создание дословного эквивалента;
3) описательный перевод;
4) замена образа оригинала на принятый в языке перевода образ.
Однако в когнитивной лингвистике существует принципиально иной подход к пониманию метафоры, которая рассматривается как основная мыслительная операция, важный способ категоризации и концептуализации мира. При этом метафора не ограничивается простым переносом значения, а представляет собой структурирование одной области опыта (концепта) в терминах другой области. В данном случае на первый план выходит
не поиск языкового переводческого соответствия единицы исходного языка, а поиск соответствующего соотношения концептов в концептосферах исходной и принимающей культур. Важной теоретической проблемой является проблема национальной специфики концептов. В концептуальной сфере разных народов наблюдается значительно больше сходств, чем в языковой сфере. Именно общность значительной части концептосфер обеспечивает переводимость с одного языка на другой -переводчик постигает концепт языка оригинала, а затем старается подобрать языковые средства, наиболее адекватно передающие этот концепт в переводе. Принципиальная переводимость текстов одного языка на другой - свидетельство существенной общности концептосфер народов, особенно стоящих на близком уровне социально-экономического развития [Вежбицкая 1997: 28].
Известно, однако, что в языках есть лакуны, то есть отсутствуют лексемы для тех или иных концептов, а также есть безэк-вивалентные единицы, которые присущи только данной языковой системе и отсутствующие в других языковых системах. Без-эквивалентные единицы свидетельствуют о наличии национального концепта. Например, в сознании европейских народов отсутствуют концепты, обозначаемые русскими безэквивалент-ными единицами «земляк», «пошлость», «автолюбитель» и т.д. Лакуна - отсутствие лексемы при наличии концепта в лексикосемантической системе языка. Так, в русском языке нет лексемы для обозначения лиц, давно состоящих в браке, в отличие от молодоженов, хотя данный концепт, несомненно, существует [Вежбицкая 1997: 25].
Анализ репрезентации одного и того же концепта в разных языках позволяет выявить национальную специфику языковых систем. Эта специфика проявляется в разных способах репрезентации одного и того же концепта, в степени потребности или обобщенности репрезентации концепта в разных языках, в количестве и наборе лексем, фразеологических сочетаний, репрезентирующих концепт, в уровне абстракции, на котором концепт представлен в том или ином языке. Хороший пример существования таких специфических культурных концептов дает непереводимое русское слово «пошлый» и его производные («пошлость», «пошляк»), подробному рассмотрению которых
В.В. Набоков посвятил много страниц (V. Nabokov 1961):
«На русском языке при помощи одного беспощадного слова можно выразить суть широко распространенного порока, для
которого три друга знакомых мне европейских языка не имеют специального обозначения. Некоторые, хотя далеко не все оттенки пошлости выражаются, например, английскими словами cheap, sham, common, smutty, pink-and-blue, high falutin', in bad taste. Но все они предполагают лишь определенные виды фальши, для обнаружения которых не требуется особой проницательности. На самом деле они, эти слова, скорее, дают лежащую на поверхности классификацию ценностей для отдельного исторического периода; но то, что русские называют пошлостью, очаровательным образом неподвластно времени и так хитро разукрашено в защитные цвета, что часто не удается обнаружить ее (в книге, в душе, в общественном установлений и в тысяче других мест)» [цит. по: Вежбицкая 2001: 15-17].
Таким образом, некоторые национальные концепты принципиально не могут быть адекватно отображены в языке другой культуры. Каждая культура обладает определенным набором концептов, составляющих концептосферу народа и организованных в связную систему. Метафорическая модель соединяет две части (два концепта) этой системы путем переосмысления области-цели относительно области-источника. Очевидно, что при отсутствии одной из частей опыта (области-цели или области-источника) в концептосфере принимающей культуры воссоздание оригинальной метафоры невозможно.
В теории концептуальной метафоры Дж. Лакоффа и М. Джонсона существует, помимо общепринятого деления на конвенциональные и авторские, классификация метафор на основании концептов, входящих в состав модели. Дж. Лакофф и М. Джонсон выделяют, таким образом, структурные метафоры, ориентационные метафоры и онтологические метафоры [Ла-кофф, Джонсон 2005]. Каждой разновидности метафор соответствуют различные способы перевода.
Ориентационные метафоры основаны в основном на физическом опыте. Поскольку любому человеку любой культуры присуще тело определенной формы, взаимодействующее с окружающим миром, ориентационные метафоры в большинстве случаев переводятся дословно. В частности, как в англоязычной, так и в русскоязычной культуре существуют метафорические модели: MORE IS UP (БОЛЬШЕ ОРИЕНТИРОВАНО НАВЕРХ) LESS IS DOWN (МЕНЬШЕ - ВНИЗ). Поэтому возможны варианты перевода:
Her weekly allowance, paid to her under condition she fulfill her
basic obligations, was twenty-one cents at the start of the Beardsley era - and went up to one dollar five before its end (V. Nabokov, Lolita).
Ее недельное жалование, выплачиваемое ей при условии, что она будет исполнять трижды в сутки основные свои обязанности, было, в начале Бердслейской эры, двадцать один цент (к концу этой эры оно дошло до доллара и пяти центов) (В. Набоков, «Лолита»).
I slowed down from a blind seventy to a purblind fifty (V. Nabokov, Lolita).
Я перешел со слепой скорости в семьдесят миль в час на полуслепую в пятьдесят (В. Набоков, «Лолита»).
Основу онтологических метафор составляет представление некоторой недискретной сущности в виде более конкретной сущности. В данном случае при переводе главную роль играет наличие соответствующего концепта в принимающей культуре. Чаще всего приходится подыскивать эквивалентный концепт, в большей или меньшей степени схожий с понятием исходной культуры. Например, английскую метафору
MIND IS A CONTAINER невозможно перевести дословно и однозначно, поскольку в русском отсутствует однословное понятие, соответствующее английскому MlND, которое в различных контекстах понимается либо как «ум», «разум», либо как «дух», «душа». Кроме того, понятийные области, структурируемые соответствующими понятиями, не совсем совпадают:
Now, in perusing what follows, the reader should bear in mind not only the general circuit as adumbrated above (V. Nabokov, Lolita).
Просматривая следующие страницы, читатель должен считаться не только с общим маршрутом, намеченным выше (В. Набоков, «Лолита»)
В английском языке возможно «носить в уме» (bear in mind) некоторые сведения, в русском этому понятию соответствует неметафорический концепт «считаться с чем-либо».
Let's explore your mind (V. Nabokov, Lolita).
Посмотрим, насколько вы сообразительны (В. Набоков, «Лолита»).
Тем не менее, существуют случаи, когда концептуальные системы в английском и русском полностью совпадают:
There was but one thing in my mind and pulse (V. Nabokov, Lolita).
У меня было всего лишь одно на уме и в крови (В. Набоков, «Лолита»).
Структурные метафоры, соотносящие два концепта при структурировании одного в терминах другого, как правило, культурно обусловлены, поэтому при переводе таких метафор необходимо учитывать наличие такого же способа представления опыта в принимающей культуре. И в российской, и в европейской культуре существует традиция рассматривать ЖИЗНЬ как ХРУПКИЙ ОБЪЕКТ, что делает возможным переводы:
I leaf again and again through these miserable memories, and keep asking myself, was it then, in the glitter of that remote summer, that the rift in my life began (V. Nabokov, Lolita).
Снова и снова перелистываю эти жалкие воспоминания и все допытываюсь у самого себя, не оттуда ли, не из блеска ли того далекого лета пошла трещина через всю мою жизнь (В. Набоков, «Лолита»).
"You are ruining my life and yours," I said quietly (V. Nabokov, Lolita).
“Ты разбиваешь и мою жизнь и свою", - сказал я спокойно (В. Набоков, «Лолита»).
Тем не менее, если в культуре не принято рассматривать жизнь как нечто хрупкое, дословный перевод такого английского предложения будет невозможен.
Таким образом, при переводе метафорических выражений необходимо учитывать достижения когнитивной лингвистики в области соотношения концептов в различных культурах, что позволит достигнуть большей адекватности перевода.
ЛИТЕРАТУРА
1. Вежбицкая А. Понимание культур через посредство ключевых слов. М., 2001.
2. Комиссаров В.Н., Кораллова А.Л. Практикум по переводу с английского языка на русский. - М., 1990.
3. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем.
- М., 2005.
4. Набоков В.В.Приглашение на казнь. Лолита. - М., 1994.
5. Nabokov V. Lolita. На англ. яз. - М., 2004.
© Прокопьева А.А., 2006
