CC BY
58УДК: 327.8(5-191.2)
ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНЫХ СТРАТЕГИЙ ГОСУДАРСТВ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ В УСЛОВИЯХ ФОРМИРОВАНИЯ РЕГИОНАЛЬНОГО ГЕОПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА
Кандидат исторических наук, профессор, заведующий кафедрой международных отношений и права, Дипломатической Академии им. К.Дикамбаева Министерства иностранных дел Кыргызской Республики, Бишкек.
Джоробекова Айнур Эшимбековна ^тквга[email protected]. ги
Аннотация. В настоящей статье представлен субъективный взгляд на отдельные аспекты исторического статуса Евразии. Так, интересы стран Центральной Азии под воздействием националистических стереотипов принимают иррациональный характер. Любая смена политических элит или политический кризис в какой-либо стране региона ставит вопрос о её внешнеполитическом курсе на мировой политической арене. Дается краткий анализ геополитического и экономического присутствия внешних сил мирового и регионального уровня в регионе, где отмечается, что с одной стороны, данное положение дел способствует решению целого ряда экономических проблем молодых государств, а с другой стороны - не способствует их интеграции.
Ключевые слова. Евразия, иррациональный характер, геополитические координаты, безопасность, интеграция, националистические настроения.
Совокупность объективных процессов и субъективных действий оказывает свое влияние на формирование геополитических координат Евразии и ее региональных процессов. Пространство Центральной Азии является объектом внимания и действий различных акторов мировой политики. Их внимание можно объяснить как объективными, так и субъективными причинами - интересами этих акторов и интересами государств Центральной Азии. Ситуацию в Центральной Азии следует рассматривать с двух сторон. С одной стороны, у государств-участников СНГ есть совпадающие жизненно важные интересы и такие общие для них проблемы, как необходимость обеспечения безопасности, развития национальных экономик и интеграции в мировую экономику. С другой стороны, у каждого из государств Центральной Азии существуют специфические условия их развития и имеются свои особые интересы. Причем, последние не всегда рационально осознаются или порой под воздействием националистических стереотипов принимают иррациональный характер. Любая смена политических элит или политический кризис в той или иной стране региона, возможные внешние влияния иностранных держав (например, появление военных баз НАТО, США, Турции в Центральной Азии) автоматически ставят вопрос о будущем геополитическом курсе ряда государств региона.
Совокупность объективных и субъективных причин приводят к тому, что все государства Центральной Азии, начинают ориентироваться на развитие внешних связей преимущественно за пределами Евразии.
Изначально можно было ожидать, что распад сверхдержавы вызовет нарушение устойчивости системы международных отношений - изменение мирового геополитического баланса сил и региональных балансов по периферии Евразии. Это простимулирует процесс заполнения геополитического вакуума в Евразии субъектами мировой и региональной политики как способ восстановления устойчивости мировой международной системы. В свою очередь, глобализация интеграционных процессов предопределило втягивание в эти процессы самой Евразии. Вполне закономерно восстановление исторических и культурных связей евразийских периферий с соседними регионами, странами и народами.
В целом геополитическое и экономическое присутствие внешних сил мирового и регионального уровня, а также других государств, с одной стороны, способствует решению целого ряда экономических проблем молодых независимых государств Центральной Азии, а с другой - не способствует их интеграции. Напротив, ориентация на внешние силы стимулирует центробежные процессы и создает условия для изменения региональной конфигурации Евразии.
Связанные с глобализацией интеграционные процессы ставят вопрос о месте и роли национального государства в мировом пространстве. В настоящее время оно становится более открытым и имеет тенденцию к включению в региональные и трансрегиональные структуры. Но интенсификация интеграционных процессов в регионах не означает, что национальные государства имеют тенденцию к растворению в региональной общности. Напротив, сохранение национальных государств как субъектов международных отношений является необходимым условием для поддержания стабильности этой системы, если в этом случае рассматривать государство как один из институтов, организующих региональное пространство.
Причем, с одной стороны, им необходимо завершить процесс национальной консолидации и самореформирования, а с другой стороны -интегрироваться в мировое пространство и адаптироваться к процессам глобализации. Задача стоит далеко не простая, и она решается в ходе формирования национальных стратегий развития. Последние определяются культурно-цивилизационными и геополитическими факторами, а также особенностями переходного периода развития.
В политическом плане следует также учитывать, что в общественных и политических кругах названных стран присутствуют как пророссийские, так и антироссийские настроения. Они отражают не только типичные для начального периода становления государства подъем национальных чувств и рост амбиций элит. Существует попытка восстановить прежние исторические связи с сопредельными странами, которые рассматриваются как более предпочтительные, нежели отношения с Россией, с точки зрения желаемой идентификации и экономической и политической конъюнктуры.
Стратегия стран Центральной Азии определяется геополитической ситуацией в своих субрегионах, где издавна пересекались интересы целого ряда великих исторических империй, а в настоящее время - интересы региональных и мировых держав. При этом политически, экономически и в культурном отношении
новые независимые государства Центральной Азии продолжают оставаться частью евразийского пространства и сохраняют определенную зависимость от России.
Нельзя не учитывать, что у некоторых политических элит центральноазиатских государств присутствуют националистические настроения, характерные для всех молодых государств, проходящих начальный этап утверждения своего суверенитета и опасающихся реставрации «империи». Суть позиции представителей таких взглядов сводится к тому, что экономическая интеграция на территории Евразии ослабит суверенитет их стран и затруднит развитие отношений с другими регионами земного шара.
Государства Центральной Азии имеют соглашения с Россией и западными государствами, в которых гарантии их независимости присутствуют.
Следует отметить и то, что США и западноевропейские государства рассматриваются в странах Центральной Азии как дополнительный гарант их независимости от России, а также как спонсор их национальных экономик.
Общей стратегией всех государственных режимов Центральной Азии стала нейтрализация политической составляющей исламского движения. Очевиден факт присутствия исламского компонента в современных культурных, социальных и политических процессах ЦА. Исламский ренессанс на постсоветском пространстве не является чем-то исключительным, а вписывается в общемировую тенденцию и представляет собой часть глобализации.
Возможности исламского возрождения в Евразии в процессах нациостроительства были сравнительно быстро исчерпаны. В этой конкурентной борьбе рождаются новые региональные элиты, а некоторые старые приобретают новые качества. Речь идет о новой философии национальной стратегии развития и внешней политике. В ее формировании начинают участвовать различные экономические элиты, имеющие отношение к разработке и транспортировке нефти и газа на внешние рынки.
Новизна современной международной среды в Центральной Азии состоит в освобождении малых и средних стран региона от пассивной роли объектов воздействия со стороны крупных держав. За два десятилетия после распада СССР малые и средние страны Центральной Азии прошли большой путь к формированию рациональной внешней политики. Большинство из них смогло сформулировать более или менее убедительные внешнеполитические концепции, даже если не всем им был придан официальный статус — будь то различающиеся между собой версии постоянного нейтралитета Туркменистана и Киргизии, варианты доктрин регионального лидерства Казахстана и Узбекистана или концепция национальной безопасности Таджикистан.
Он сочетается с их возможностями и спецификой международных условий, в которых они развиваются. Главное из этих условий (благоприятных, но и затратных для малых стран) — рыхлая международная среда, в которой в течение 20 лет Россия, Китай и США не имели возможности и желания жестко привязать местные страны к своей военно-политической стратегии.
Руководствуясь осторожностью или представлениями о достойном поведении государства Центральной Азии избегают перегибов. Дистанцируясь от России и образов «частей бывшего СССР», страны региона избежали соблазна провозгласить себя «частью Запада». Увлечение сначала Турцией, а потом Китаем
не спровоцировало их ни на «следование Китаю», ни на путь превращения в элементы «пан-туранского пространства».
Ограничив влияние России, страны региона не допустили деградации отношений с ней, сохранив возможность при необходимости прибегать к ее ресурсам (финансовым, технологическим, людским, политико-дипломатическим и иногда военным). Взамен они позволяют России пользоваться своим потенциалом — пространственно-геополитическим и отчасти энергосырьевым. Местный национализм, окрасившийся колоритом ислама и местных доисламских культур, в целом не отлился ни в религиозный экстремизм, ни в светскую ксенофобию и шовинизм. Позитивную роль в этом смысле сыграли мощное советское просветительское и культурно-атеистическое наследие, присущая СССР традиция надэтничной социально-групповой солидарности в сочетании с оазисной культурой терпимости к говорящим на ином языке.
Местные страны освоили и продолжают осваивать тактику поведения государств нейтралистского и условно нейтралистского типа.
Отчасти сходным образом страны Центральной Азии добиваются уменьшения зависимости от России как покупателя и транспортировщика их энергоносителей. Но это не мешает им желать оставаться под «зонтиком» ОДКБ, которая остается скорее политическим, чем военным институтом.
В целом ситуация ориентирует малые и средние государства на политику, характеристиками которой являются прагматизм, гибкость, дипломатическое лавирование, уход от обременительных внешних обязательств, стремление привлечь помощь более богатых стран. Ради нее они торгуются по поводу встречных уступок — с Россией, США, Индией, Китаем или богатыми исламскими государствами. Центральноазиатские государства в то время хотели увеличения пространства свободы рук в отношениях с Москвой, а не полного отделения от России.
Прагматизм в политике стран Центральной Азии соседствует с исторической памятью, в которой негативные ассоциации уравновешиваются весомым комплексом представлений о позитивном наследии отношений с Россией. Взлет культурного и образовательного уровня, создание систем охраны здоровья, создание основ, на которых возможно формирование современной политической системы, — плоды пребывания центральноазиатских стран в составе СССР.
Советская система действовала в Центральной Азии так же деспотично, как и на всем остальном пространстве Советского Союза. В этом смысле она — общий источник бед всех народов СССР. Но, при всех пороках, она хорошо подготовила Центральную Азию для избирательного и дозированного восприятия новаций 1990-х годов, когда бывшие союзные республики стали независимыми государствами.
Однако и в таком восприятии региона превалирует «объектное» отношение к малым и средним странам. Американские и евросоюзовские политики и ученые оценивают ситуацию в этой части мира через призму того, что выгодного или опасного она может сулить. Немалая часть российских и китайских государственных деятелей и экспертов фактически остается на такой же позиции, с
соответствующими поправками на Россию и Китай. В качестве субъектов международной политики малые и средние государства до сих пор мало кого интересовали.
Исследователи в лучшем случае стремились оценить, насколько они могут помешать или поспособствовать реализации целей больших держав. При этом каждая крупная страна старалась составить представление о том, при помощи каких рычагов можно расширить влияние на региональную ситуацию. Американским аналитикам всемогущим инструментом казалась демократизация, в том числе революционная — сначала «исламско-демократическая», а потом «майданно-площадная». Российские и китайские ученые выступали за консервативные версии реформ экономических систем центральноазиатских стран и их политического устройства. Оптимальным вариантом стабилизации ситуации при благоприятном для России и Китая ее протекании казался умеренно-реформистский курс при балансировании между избирательной политической либерализацией или использованием рыночных механизмов под контролем государства.
Малые и средние страны вынуждены лавировать. Однако вектор маневрирования не исчерпывал смысл их внешних политик. Местные государства тяготеют к нейтрализму. В 1990-х годах о нем официально попытались заявить Туркменистан и Кыргызстан. Правда, о классическом нейтралитете Швейцарии и Швеции в местном контексте говорить не приходится. В регионе сохраняются источники угроз — со стороны Афганистана, экстремистов в Фергане и потенциальной нестабильности в исламских регионах Китая. Опыт Узбекистана, Таджикистана и самой Кыргызстана свидетельствует в пользу иллюзорности классического нейтрализма в этой части мира. Нейтралистскими являются внешнеполитические концепции всех центральноазиатских стран. Таковы доктрины «многовекторной политики» и политики «открытых дверей» в Таджикистане, концепции «дипломатии шелкового пути» и региональной безъядерной зоны в Кыргызстане, нейтралитета Туркменистана, «евразийства» Казахстана. Узбекистан придерживается логики «свободы рук и союзов», которая тоже представляет собой вариант «потенциального нейтрализма».
Вот почему в осмыслении перспектив нейтрализма центральноазиатские страны могут рассчитывать скорее на вариант «умеренно вооруженного нейтралитета». Такой вариант при определенных обстоятельствах мог бы устроить все страны региона, включая Казахстан и Туркмению. Но в силу военно-политических реалий такой вариант непригоден для немедленной реализации. Страны региона включены в многосторонние отношения с Россией через ОДКБ, а также с Россией и Китаем через ШОС. Правда, гибкость обязательств по этим договорам и неразработанность практики их применения позволяют входящим в них странам оставаться самостоятельными в сфере внешнеполитического поведения. Оба договора являются больше механизмами координации и профилактики угроз, чем боевыми организациями, способными к быстрой мобилизации ресурсов входящих в них стран.
В то же время наличие этих структур дает малым и средним странам желанные для них гарантии внутренней и международной безопасности. Причем они сохраняют возможность по своему усмотрению дозировать практическое
участие в сотрудничестве с Россией и Китаем, не отказываясь от балансирования и ориентации на нейтралитет в принципе.
Соединение во внешних политиках центральноазиатских стран линии на партнерство с Россией и Китаем, с одной стороны, и стремлением независимо от них развивать сотрудничество с США и ЕС, не участвуя в военном сотрудничестве вне пределов минимальной необходимости безопасности, характеризует тип внешнеполитического поведения, который можно назвать потенциальным или отложенным нейтралитетом. Этот принцип фактически стал после 1991 г. системообразующим элементом международных отношений в Центральной Азии.
Нельзя не учитывать целесообразность и неизбежность укрепления связей между всеми народами огромного Евроазиатского континента, поскольку обеспечить его политическую, экономическую и информационную безопасность без укрепления внешнеполитических и внешнеэкономических связей всех уровней просто невозможно.
В целом же можно говорить, что Евразия все более втягиваются в процессы мировой глобализации, роста взаимосвязанности стран, государств и регионов во времени и пространстве. Все это станет важным шагом на пути создания из евразийского пространства одного из наиболее перспективных регионов нового столетия - геополитического и геоэкономического звена мировой системы.
Так или иначе, но, очевидно, требуется определенная корректировка внешней политики стран региона и дополнительное согласование интересов с другими государствами Евразии. В какой-то степени исторический статус Евразии проходит дополнительную проверку.
Список используемой литературы:
1. Гарбузарова Е. Г. Центральная Азия в современных мирополитических процессах. Москва 2019 г. https://urss.ru/cgi-bin/db.
2. Европа и Россия: проблемы южного направления. М., 1999. С. 30.
3. Западная Азия, Центральная Азия и Закавказье: интеграция и конфликты. М., 1995. С. 112.
4. Кулматов К.Н. Приоритеты внешней политики России и современные международные отношения. М., С. 135 - 138, 144 - 145; Рудов Г.А. Нам суждено жить вечно в дружбе. М., 2002. С. 73 - 89.
5. Максименко В. Центральная Азия и Кавказ: основание геополитического единства. - Центральная Азия и Кавказ. 2000, № 3;
6. Малашенко А.В. Мусульманский мир в СНГ. С. 95-105; см. также: Трофимов Д. Исламский фактор и проблемы внутренней стабильности в Центральной Азии. М., Вестник МГУ Востоковедение.1996, №2.С.80.
7. Панкратьев В.П. Центральная Азия и Запад. - Центральная Азия в системе международных отношений. М,. 2004. С. 64 - 81.
8. Попов Д.С. Центральная Азия во внешней политике США 19912016 гг. Москва 2016 г. https://riss.ru/wp-content/uploads
9. Шодиев Х, Asia-Plus. Национальные стратегии новых государств Центральной Азии - какие они? -[Электронный ресурс]-Режим доступа: http://www.caportaLm/artide:49208
10.Хесс М. Центральная Азия: возвращение к идеям Маккиндера? -2004. № 1. С. 113 - 117.
11. Шоберлайн-Энгех Д. Перспективы становления национального самосознания узбеков. - Восток, 1997, № 3. С. 2, 53.
12.Чжэньпэн Лян, Троякова Т.Г. Эволюция политики КНР в отношении стран Центральной Азии (1990-2018 гг.) Москва 2018 г. https:// cyberleninka.ru
