Особенности мировоззренческих манифестаций элит традиционных обществ Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

В.А. Давыдов

ОСОБЕННОСТИ МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИХ МАНИФЕСТАЦИИ ЭЛИТ ТРАДИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВ

Анализируются мировоззренческие особенности сознания господствующих групп традиционного общества. Автор полагает, что представления об избранности, сакральности пирамидального общественного устройства были органичны для всех слоев этого типа социума. Элиты были подлинным мейнстримом исторического развития, а их идеологии определяли собой также основное содержание сознания масс. Иллюзии масс - остаточные и превращенные иллюзии элит предшествующих исторических периодов.

Любая характерная общность людей в процессе своей социально-исторической жизнедеятельности создает своеобразное мировоззрение, отражающее их опыт, особенности жизненного стиля, характер, особую эмоциональность и мораль. Затем на основе мировоззрения создаются и своя специфическая групповая мудрость, идеология, мораль и, наконец, философия. К жизненному опыту элит эти положения применимы еще в большей степени, исходя из их более высокой степени образования, специального воспитания, культивируемого в поколениях сознания собственной ответственности и высокой значимости. В данной работе мы намерены выявить особенности мировоззрения элит, складывавшихся на протяжении столетий до Нового времени, модернизации.

В широком смысле в традиционном обществе под элитой следует понимать высшие касты. Эти касты являются избранными по логике самой системы. Предполагается, что «элиты» имеют прямое «божественное происхождение»; для древних, сакральных систем под этим подразумевались родственные отношения с божеством. В элитах традиционного общества происходит прямой обмен между человеческим и сверхчеловеческим началом, поэтому такие элиты сакральны и структура власти основана на этой сакральности, проистекает из нее.

Устройство традиционного общества может быть уподоблено пирамиде: внизу количественный аспект (массы), вверху - качественный аспект (элиты). Чем выше место в этой пирамиде, тем меньше равных между собой элементов, тем больше качества, и наоборот. Так как качество, смысл, сакральность, власть в традиционном обществе совпадают, то его структура основывается на элите, концентрирует на ней свое внимание. Элиты, таким образом, представляют собой не только неотъемлемый, но и структурообразующий элемент традиционного общества.

В истории древних обществ высшими кастами, как известно, были касты жрецов и воинов, они-то и составляли ядро сакральной элиты. Поскольку в общей системе традиционного общества преобладали качественные стороны, в центре внимания были вопросы, связанные с элитами. История элит, ее диалектика, ее исторический выбор, ее эволюция или инволюция были синонимом истории народов, государств, культур, обществ.

Показательно в этом смысле использование термина «князь» (на иврите - Баг) в ветхозаветной традиции. Он имел в разных контекстах четыре значения:

- собственно «верховный правитель», персонифицированная власть;

- совокупное название элиты - до сих пор в ходу выражение «князья церкви», т.е. «жреческая элита»;

- символическое имя «ангел», т.е. божественный посланник, приставленный к народу и выражающий его сверхисторическую миссию, его суть;

- сам «народ» в его совокупном определении.

Таким образом, понятие «князь» приложимо к сакральной функции элиты во всех ее измерениях. Это и власть, и ее персонификация, и ее божественная миссия, и обобщение всей национальной истории, совокупное выражение того, что совершают поколения людей, принадлежащие к данному социально-политическому, историческому и этническому образованию.

Можно сказать, что сакральные элиты обобщали смысл существования государств и народов. Когда мы разбираем мифы, предания, хроники и обряды традиционного общества, мы имеем дело преимущественно с информацией, касающейся этих сакральных элит. Они отражают ускользающие от нас детали скрытых конфликтов, тонких идеологических и религиозных коллизий, кастовых противоречий, династических проблем, развертывавшихся внутри элит. Для других слоев населения - низших каст и сословий - эти же сюжеты воспринимались как архетипические парадигмы, как эпические предания, представляющие собой образец для подражания, изучения, эмоционального, психологического и нравственного соучастия.

Эти особенности показывают и другую сторону: «за кадром» картины мира сакрального общества остается жизнь «масс», «низших» каст и сословий. Количественно «массы» представляют собой большинство, но кастовая или сословная системы устроены таким образом, что описание и рассмотрение их жизни не считается в традиционном обществе насущной задачей. Иными словами, наличие в традиционном обществе низших каст, т.е. неэлиты, «массы» ровным счетом ничего не меняет в его содержательной стороне.

«Низшие касты», «массы», те слои традиционного общества, которые не попадают в элиту, сами отождествляют свое бытие не со своей кастой, а именно с элитой. Простой крестьянин (простой труженик) в таком обществе переживает и осмысляет себя как персонаж мифа, культа или королевских хроник. В какой-то мере он соучаствует в жизни элит через мифологизированную и архетипическую информацию о ней. Марксисты называли бы это «отсутствием классового самосознания» у низших слоев, у масс. Массы в традиционном обществе не сознают себя как массы, они воспринимают себя как «продолжение элиты».

Это, к примеру, отражено в православной символике брака: в ходе венчания над женихом и невестой держат царские короны - откуда и слова «венчание», «венец» (т.е. «корона»). В православном таинстве бра-

ка человек любого сословия, даже самый низший и обездоленный, выступает в своем архетипическом -царском, княжеском, элитарном качестве; он ритуально отождествляется с властелином.

В индуизме, где кастовая теория развита полнее и обстоятельнее всего, существует учение о трех «гунах» (качествах): гуна чистого света, бытия - «саттва»; гуна распространения, растяжения - «раджас» и гуна мрака - «тамас». Кастовое учение предполагает, что гуна «саттва», гуна чистого света, соответствует касте брахманов; гуна «раджас», или «гуна экспансии», «огненная гунна» - касте кшатриев, а гуна «тамас» - телу, тьме, материи, количеству, вещам, соответствует низшим кастам, т.е. три уровня: чистый свет, огонь (помутненный свет), тьма.

Элита (в индуистском понимании) есть проявление света в двух своих аспектах: световом и огненном; свет светит, огонь жжет, пожирает, распространяется. Точно так же брахман своим кастовым сознанием освещает; кшатрий, движимый дуалистическим сознанием, жжет, несет свет; внизу же пребывает неподвижный холод и мрак пассивных «масс». В третьей касте - вайшьи -сосуществуют два начала: «раджас» - огненное, и «та-мас» - темное. Они образуют «темный огонь» - в нем преобладает жар, а свет умален и тускл. Соответственно, все положительное в касте вайшьев связано со следами «кшатрийского огня». Идеальный вайшья - это максимальное приближение к касте воинов, поэтому из крестьян и простолюдинов воины и набирали свои войска. То, что в касте вайшьев (третье сословие) есть собственного и отличного от высших каст, выражено в чистой инерции, в пассивности, в грубости и материальности, т.е. в негативных качествах, по существу, ничего не добавляющих к структуре архетипа. Вайшья переживает на более низком уровне драматические сюжеты именно воинской касты, а в некоторых случаях и жреческой. Но это переживание протекает в замутненном, отложенном режиме, опосредовано материей и ее сопротивлением. Подобно истории с пещерой Платона: третье сословие наблюдает тени, воины - предметы, а жрецы - сами идеи в их полной солнечной раз-воплощенности.

Сама «материя» (гуна «тамас») качественно ничего не добавляет к такой мировоззренческой структуре сакрального общества, степень проникнутости ею лишь откладывает дистанцию от центра к периферии, от смысловой и содержательной прозрачности бытия элит к смутной невразумительности рассеянного и инерциального бытия масс.

Данная система легко объясняет, почему в традиционном обществе фактор большинства, количества, множества не имел практически никакого значения. Множественность - это отличительная черта массы и периферии, которые уже по этой причине находятся на противоположном полюсе от истины и центра. Жрецы и воины, составлявшие элиту общества, всегда были в меньшинстве, и в этом воплощалась сама онтологическая логика сакральной политики. Предельное выражение эта идея находит в «единовластии», «самодержавии», «монархическом строе».

Массы представляли собой чистый изъян, недостаток, искажение. Они приобретали самосознание, значе-

ние и содержание по мере восхождения, вступления в элиту, но в этом процессе (который был во многих традиционных обществах открытым и доступным через духовные школы, монашеские общины и т.д.) они переставали быть собственно массами, экзальтируя в своем внутреннем бытии качественные стороны.

Сакральное общество может быть названо «элито-центричным», в нем «элиты» рассматриваются как онтологический и духовный элемент, соединяющий материю с духом, землю с небом.

Поскольку кастовые и сословные принципы общественного устройства являются социальным воплощением бытийных, онтологических принципов определенных практических мировоззрений, а потом и философий, попыткой их фиксации, такую систему можно назвать «онтократией» (от гр. оп1;о7 - «бытие» и кга1ю7 - «сила»).

Онтократия с точки зрения кастовых принципов означает, что человек рождается в той или иной касте, связанной с онтологическим началом, не потому, что это «историческая случайность», а потому, что это «духовная предопределенность»; так проявляет себя через природу личностной, индивидуальной души более высокая надличностная, бессмертная духовная инстанция; соответственно, с точки зрения традиционного сознания, здесь нет никакой «несправедливости». Если добавить к этому учение о реинкарнации, метемпсихозе, т.е. признание возможности последующего перевоплощения в других кастах, снимающее некоторую безысходность этой концепции, то легко можно понять психологию низших каст - почему не-элита мирится с существованием элиты, почему она признает содержательную сторону элитоцентризма и с ним солидарна.

На этом принципе основывается в традиционном обществе почитание царя. В Древней Руси бытие царя, «жизнь за царя», центра и символа элиты, были оправданием существования большинства русских людей: и знатных, и простых холопов. Или другой пример понимания исходной диспозиции мировоззрения низших каст приводит современная исследовательница Индии Савитри Дэви Мухерджи. Однажды она спросила у мальчика из касты шудр: «Почему ты, шудр, лишенный всех прав, считающийся полным мусором в этой кастовой системе, принимаешь такое разделение?» На это мальчик ей ответил: «Это соответствует высшей божественной справедливости. Если я буду хорошо исполнять свою миссию слуги, шудры - выносить мусор, убирать грязь, чистить обувь хозяев, - и проведу порядочную жизнь в низшей касте, то после смерти я смогу воплотиться в другом мире в более высокой касте, например, вайшьев и так далее. Если я буду выполнять свою карму, свое предназначение, я достигну в одной из жизней высших ступеней иерархии, в каком-то мире буду брахманом и сольюсь с Абсолютом, реализую высшее тождество» [1. С. 287].

Он говорил так разумно и в то же время смиренно потому, что возможность достижения высших ступеней иерархии в учении индуизма остается для него открытой. Таким образом, представитель низшей касты отождествляет себя в своем сознании с тем, что происходит в высшей касте.

Для анализа мировоззрений традиционного общества нам часто достаточно рассмотреть идеологии элит, пото-

му что никакой иной, более или менее связной и систематической, идеологии там практически не существовало. Мы берем элиту, внимательно рассматриваем и описываем ее, исследуем все, что в ней происходит, и получаем фундаментальную социально-политическую модель, остальное вычисляется достаточно простыми методами.

Историки считают, что восстания крестьян или городской бедноты в Древнем мире происходили по причине того, что простолюдинов морили голодом, угнетали господа и донимали поборами и несправедливостями чиновники, на самом деле внимательный анализ показывает, что за этими событиями всегда стояли те или иные представители элиты, заигрывавшие с массами и использовавшие их. Известна любопытная социологическая закономерность: все крупные народные бунты и восстания, попавшие в летописные хроники, происходят, как правило, в период ослабления центральной государственной власти: либо из-за борьбы властных аристократических группировок друг с другом, либо из-за столкновения различных идеологических течений. Нет ни одной революции, ни одного политического переворота или восстания (формально осуществленных народными, крестьянскими массами, представителями низших слоев), за которыми не стояли бы представители элиты.

Если в традиционном обществе мы видим крестьянское восстание, которое выражает интересы крестьян, на самом деле за ним обязательно отыщутся представители элиты: например, сын императора, которому не достался трон, представитель какой-нибудь религиозной секты или духовного течения. Если вождь народного восстания сам происходит из низов, он, как правило, вооружается мифом о своем избранничестве -часто о царском происхождении (например, донской казак Емельян Пугачев, поднявший в августе 1773 г. восстание яицких казаков, в полутрадиционной России XVIII в. выступает под именем «императора» Петра III). Без этой элитарной подоплеки (значение которой всячески умаляла марксистская историография) ни одного серьезного политического события в традиционном обществе произойти не может.

Пренебрежение изучением элитного фактора в социологии традиционного общества характерно для тех исторических школ и направлений в политологии, которые заражены «экономизмом», т.е. выделением в качестве основных двигателей истории материально-хозяйственных факторов, связанных с массами. Такой подход характерен не только для марксистов, но и для либералов, видящих в кастовой системе лишь идеологическое прикрытие для перераспределения материальных благ.

Центральная роль представителей элит во всех политических катаклизмах обнаруживается не только в традиционных обществах. Если мы внимательно изучим эпоху перехода к обществу современному, бурную историю буржуазных и даже пролетарских революций, мы обязательно встретим повсюду представителей высших сословий - экстравагантных князей и графов, дигнитариев масонских лож, священников-отступ-ников, «еретиков» и «гностиков», исповедующих какие-нибудь сектантские или просто экстравагантные культы и верования. Если принять элитоцентричность общества за постоянную величину, за выражение самой социально-психологической особенности полити-

ческой организации, укорененной в логике истории, то это существенно облегчит нам адекватный анализ политических систем.

Обычно, когда говорят о термине «элита», ему противопоставляют термин «массы». Элита и массы - это классическая пара в социологии, социальной философии и философии истории.

Сам термин «масса» есть атрибут материи, множества, количества, это следует из самой этимологии. Мы видели, что концепция массы в традиционном обществе не несет в себе никакой качественной нагрузки, и поэтому рассмотрение фактора масс затруднено и довольно бессодержательно. В сакральной цивилизации все качества, которые мы опознаем у масс как свойственные им, при внимательном анализе оказываются лишь видоизмененными проекциями качеств элит, адаптированными к более грубой и плотной среде. Мифы, верования, обряды, организации низших каст, по сути, повторяют на своем уровне эти же свойства элит.

Народ не складывает песен и не порождает верований и преданий - он вбирает, впитывает в себя духовные учения жрецов и воинов и бережно хранит их в течение веков при том, что сами элиты подчас их утрачивают. Так возникает иллюзия наличия у низших каст и сословий своей собственной традиции, отличной от традиции элит. На самом же деле это, как правило, лишь проявления более древних духовных и мировоззренческих систем, которые были по тем или иным причинам либо отброшены правящими элитами, либо существенно переработаны.

Все это можно применить к анализу политических организаций, претендующих на мобилизацию масс. Все они уходят корнями в некоторые элитарные духовные учения, которые в определенный момент могут войти в резонанс с «параллельной религиозностью» народных слоев; к данному, например можно отнести Кодекс «Бусидо», где самурай должен быть не только примерным сыном, но и верноподданным. Вот, к примеру, наиболее характерные его максимы.

Самурай не оставит господина даже в том случае, если число врагов кратно превосходит их силы.

Самурай должен всегда помнить - днем и ночью, с того дня, когда он берет в руки палочки, находясь в предвкушении новогодней трапезы, до последней ночи уходящего года, когда он платит оставшиеся долги, - о том, что его предназначение - смерть.

Истинная храбрость заключается в том, чтобы жить, когда правомерно жить, и умереть, когда правомерно умереть.

К смерти следует идти с ясным сознанием того, что надлежит делать самураю и что унижает его достоинство.

Следует взвешивать каждое слово и неизменно задавать себе вопрос, правда ли то, что собираешься сказать.

Верность, справедливость и мужество суть три природные добродетели самурая [2. С. 26].

Если взять область фольклора, которую рассматривают как собственно народное творчество, мы увидим, что большинство сюжетов повествует о событиях, связанных с царями, царевичами, князьями, героями, мудрецами и богами. Причем эти же фигуры угадываются и под более приземленными образами кузнецов, купцов, простецов и т.д.

Более того, даже в самых архаических сюжетах про сказочных зверей, антропоморфных чудищ, болота, теремки и т.д. зашифрованы фрагменты цельного холистского сакрального знания, перешедшего к массам от очень древних элит, причем часто ключ к расшифровке этих духовных историй безвозвратно утерян. Это не что иное, как

фрагменты повествования о подлинной структуре реальности, которая некогда была достоянием дневного и прозрачного знания элит, но потом перешло на уровень сумеречного, ночного бытия, стало туманным и сновиденческим. Иллюзии масс - остаточные и превращенные иллюзии элит предшествующих исторических периодов.

ЛИТЕРАТУРА

1. ЕршоваЕ. Ученые России в смятении // Религия и общество. 2005. № 12.

2. Чиркин В.Е. Конституционное право Японии. М.: Юрист, 2003.

Статья поступила в редакцию журнала 11 декабря 2006 г., принята к печати 18 декабря 2006 г.