CC BY
143
СОВРЕМЕННАЯ ЛИНГВИСТИКА И ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
ОСОБЕННОСТИ МЕТАФОРИЗАЦИИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПРОСТРАНСТВА В РОМАНАХ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО
Н. А. АЗАРЕНКО
В статье анализируются субъективные авторские пространственные метафоры, являющиеся одним из основных способов познания картины мира Ф. М. Достоевского. Как показало исследование, в творчестве писателя метафоричны не только персонажи, но и пространство, элементы которого неизменно выступают в качестве символов-сигналов: все топообъ-екты в романах Достоевского эксплицитно или имплицитно выражают сакрализованную авторскую метафоричность, только посредством правильного прочтения которой возможно адекватное авторскому замыслу понимание произведений писателя.
Ключевые слова: метафора, метафоризация, художественное пространство.
В современной когнитивной лингвистике чрезвычайно частотны обращения к метафоре, которая представляется в качестве основной ментальной операции, как проявление аналоговых возможностей человеческого мышления, один из инструментов концептуализации мира, а значит, способ проникновения в процессы речемыслительной деятельности.
При наиболее общем подходе метафора рассматривается как видение одного объекта через другой и в этом смысле является одним из способов репрезентации знания в языковой форме [11].
Метафора как ментальная репрезентация представляет собой внутреннюю структуру, которая формируется в процессе жизни индивида и в которой представлена сложившаяся у него картина мира (социума и самого себя) [7]. Трасляция ментальной репрезентации рассматривается при этом как процесс речемыслительной деятельности, формирующий когнитивные представления о предметах. По мнению С. Л. Белых, метафору можно назвать одним из лучших средств трансляции значений и смыслов [5].
И языковая, и речевая номинации обращаются к метафоре столь часто, что это дает основания согласиться с тем, что метафоричность мировосприятия и мышления являются базовыми свойствами когнитивно-языковой обработки действительности [3; 14, 17, 18].
Итак, в настоящее время многоаспектность такого явления, как метафора, не подвергается сомнению. На современный момент разработаны даже методологии исследования метафоры в разных видах дискурса: политическом, юридическом, медицинском и др. Мы же пошли дальше и
применили этот метод к одному из наиболее сложных речеязыковых образований - художественному тексту. Думается, что это вполне правомерно в связи с расширившимся пониманием терминов «метафора» и «метафоризация».
В конечном итоге любая метафора служит для того, чтобы быть декодированной реципиентом. Таким образом, метафора - это всего лишь способ, посредством которого познается картина мира, в частности автора художественного произведения.
В творчестве Достоевского метафоричны не только персонажи, но и пространство, элементы которого неизменно выступают в качестве символов-сигналов. Так, например, еще не зная названия города, в котором происходят события «Братьев Карамазовых», читатель узнает о некоторых особенностях этого «земного града», в частности о том, что «весь город... пронизан канавками» [10]. Вода вообще, а мутная вода в особенности, в архаической модели мира и в русском сознании, нашедшем свое отражение и в творчестве великого русского писателя, символизирует собой угрозу или даже смерть, т. е. считается «дурным» местом. Данное слово в лексической системе языка нейтрально, но в культурном сознании наделено отрицательной коннотацией, и в романах Достоевского, которые, по мнению
В. Н. Топорова, построены по архаичным схемам мифологического мышления [19], имплицируется именно это негативно маркированное значение. Кроме того, мы узнаем, что город «пронизан мутной водой»: предикат, выраженный кратким страдательным причастием с экспрессивным элементом коннотации, вероятно, должен свидетельствовать о степени этой угрозы.
Комментируя ряд мест романа «Братья Карамазовы», вдова писателя А. Г. Достоевская отметила, что, описывая торговый городок Скотопри-гоньевск, где разворачивается действие «Бесов» и «Карамазовых», «Федор Михайлович говорит про Старую Руссу», где он подолгу жил в последние годы жизни [8]. Мы же считаем, что, несмотря на очевидные сходства внешних составляющих, о чем говорит А. Г. Достоевская, смысл, вложенный Достоевским и в город, и в его наименование, совершенно иной: он, как всегда, метафорический. Достоевский реальное название реального топо-объекта осмысливает в метафизическом аспекте с позиций православной религии. Топоним «Ското-пригоньевск» в тексте романа приобретает отрицательную коннотацию, называя место сомнения и неверия, порождающего зло вокруг себя. В религиозных представлениях Достоевского этот топоним становится обозначением места греха, отпадения от веры, что является первопричиной всех преступлений человечества.
Стоит сказать, что топонимы Достоевского детально исследованы многими исследователями, в частности М. С. Альтманом и Н. П. Анциферовым [1; 2]. Известно, что в произведениях Достоевского, наряду с подлинными историческими наименованиями географических объектов, имеется много названий, выдуманных самим писателем (как в случае со Скотопригоньевском), но иносказательный характер, тем не менее, присущ и тем, и другим, разница лишь в том, что придуманные названия, в отличие от реальных, например Петербурга, эксплицитно выражают метафоричность, в то время как реальные - только имплицитно.
Общепризнанной в науке является аксиома о том, что «для Достоевского выбор имен имел особый смысл» [2, с. 93], что индивидуальный стиль любого автора, авторский замысел, а в случае с Достоевским особенно, «предъявляют свои требования как к отбору, так и к использованию на страницах произведений фигурирующей там топонимии» [15]. Можно сказать, что организация художественного пространства осуществляется во многом именно через топонимическую систему текста.
Топоним Скотопригоньевск, безусловно, метафора эксплицитная: значение слова диктуется его внутренней формой, причем первый корень следует расшифровывать только в контексте языковой картины мира писателя, где скот отнюдь не сельскохозяйственные млекопитающие животные, и не тот, кого заставляют тяжело трудиться, и даже не грубый, подлый человек [16, т. 4, с. 119]. В языке Дос-
тоевского скот - это прежде всего зверь, а зверь у Достоевского, в соответствии с текстами Священного Писания, - одно из имен дьявола. Ввиду сказанного топоним «Скотопригоньевск» можно определить как метафору Содома и Гоморры.
Название города, «пронизанного» грехом, мы узнаем лишь в финале романа «Братья Карамазовы», причем констатация его названия сопровождается однозначным междометием «увы» («Из Ско-топригоньевска (увы, так называется наш городок, я долго скрывал его имя). » [10, т. 15, с. 15]), которое выражает сожаление о чем-то, в данном случае о порочности «града земного», Содома и Гоморры, выйти из которого способны лишь праведные или вставшие на путь праведности, вышедшие на большую, светлую дорогу, ведущую к Богу, подобно тому как в Священном Писании только семья праведного Лота смогла покинуть город, горящий в огне грехов своих жителей.
Не может не иметь метафорического прочтения и тот факт, что возрожденная, преображенная героиня романа «Братья Карамазовы» Аграфена Александровна Светлова жила «близ Соборной площади» [10, т. 14, с. 310], что, возможно, должно метафорически сигнализировать, во-первых, о причастности ее народной вере, а во-вторых, о наличии в ее душе светлого начала, обусловливающего возможность преображения из грешницы почти в святую. Об этом же, вероятно, должно свидетельствовать число «три» - количество комнат, занимаемых Грушенькой, наделяющееся в русском народном сознании божественной символикой.
Нельзя не сказать и о том, что меблированы эти три комнаты были «красного цвета мебелью» [10, т. 14, с. 312]. Грушенька двойственна, в ее душе, как и в сердцах всех других персонажах романов Достоевского, борются Бог и дьявол, и вследствие этой борьбы рядом с Грушей появляется красный цвет, который обычно символизирует сатанинское, темное начало; наряду с черным цветом, красный является цветом ада и дьявола. Еще в Древнем Египте... красный цвет связывали с богом зла Сутехом и враждебным змеем Апо-пом [6]. Более того, этот цвет всегда ассоциировался с насилием, о чем едва ли мог не знать Достоевский, в особенности в случае в Грушень-кой. Но, с другой стороны, в глубинной психологии красный цвет (по Э. Эппли) говорит о функционировании чувств: «Там, где вспыхивает
красный цвет, душа готова к действию: вступает в свои права страдание.» [6, с. 132].
То, насколько точно символика цвета находит выражение в романном сюжете, не может быть
случайным совпадением: Достоевский продумывал все до мелочей. Цветовое сопровождение, помимо прочего, позволяет нам констатировать основные моменты метафоричности образа Грушеньки.
Итак, имена собственные, в том числе топонимы, у Достоевского всегда символически наполнены, другими словами, метафоричны. Так, штабс-капитан Снегирев живет на Озерной улице [10, т. 14, с. 176], что, вероятно, также метафорически указывает на негативную символику стоячей воды, которая в произведениях Достоевского неизменно указывает на предстоящие трагические события.
Лексема «дом» как родовое обозначение всякого жилья на всем протяжении своего бытования в языке не раз меняло свои значения, что «определялось постоянным развитием первоначально заданного в нем образа: жильё, созданное самим человеком» [12]. По мнению В. В. Колесова, в слове «дом» объединились «три древнейших корня, первоначально самостоятельных, но по звучанию очень похожих: *^ша «владычествовать» (руководить поступками всех домашних), *demo «строить, сооружать» и *dem «семья» [12]. Исследовав историю слова «дом», Колесов констатирует, что по мере изменения социальных условий жизни актуализировалось то одно, то другое из указанных исконных значений. Но в основе народного представления о доме, по мнению ученого, лежит не понятие о здании, а понятие о чем-то общем для всех «своих», объединенных под кровом этого дома. Такое понимание дома отражено и в словаре Даля, где дом - это прежде всего родной кров [9].
О духовной «мёртвости» главы семейства Карамазовых косвенно, метафорически свидетельствуют и другие лексические средства. Так, например, дом Карамазова был «одноэтажный, с мезонином, окрашенный серенькой краской и с красною железною крышкой» [10, т. 14, с. 85]. Особого внимания заслуживает, казалось бы, совершенно неуместное в приведенном контексте существительное «крышка», не соотносимое по значению с производящим «крыша». Если последнее имеет значение «верхняя, покрывающая часть строения» [16, т. 2, с. 141], то употребленное Достоевским существительное «крышка» - это в первом значении «верхняя часть какого-либо сосуда, ящика, закрывающая его», во втором -«гибель, конец» [1 6, т. 2, с. 141]. Такое словоупотребление как нельзя лучше демонстрирует метафоричность образа Федора Павловича Карамазова: перед нами парономасия, имеющая своей целью подчеркнуть духовную «мертвость» хозяи-
на дома и закономерно «гробоподобность» самого жилища Карамазова: это не строение, это ящик, и он, естественно, не покрывается, а закрывается, причем навсегда (сравни исконную приставку зав слове «замок»). Кроме того, на наш взгляд, в приведенном предложении имеет место намеренно не устраненная контекстом многозначность слова «крышка», которое можно прочитать и как «гибель, конец» её хозяина.
Кроме того, в доме-гробе водились крысы, «но Федор Павлович на них не вполне сердился: «Все же не так скучно по вечерам, когда остаешься один»» [10, т. 14, с. 85]. В словарях и энциклопедиях символов мыши и крысы всегда трактуются как «символ, означающий силы тьмы» [13], «демонические, злые, враждебные человеку силы» [6, с. 174]. Исследователи народных верований, дохристианской мифологии указывают на существующую традицию рассматривать мышь как «чертово создание», как вестника смерти [4]. Помимо этого, мышь может выступать как символ ускользающего жизненного духа умирающего человека [6]. Здесь Достоевский идет вслед за христианской символикой, где мышь символизирует дьявола, пожирателя и изображается грызущей корень Древа Жизни» [13].
Заслуживает внимания и еще одна номинация жилища старика Карамазова - «развратный вертеп». Слово «вертеп» имеет два значения: во-первых, устаревшее - притон преступников, развратников; во-вторых, старинное - большой ящик с марионетками [16, т. 1, с. 152]. Думается, что в контексте творчества Достоевского слово «вертеп» можно рассматривать не только как «притон» (это значение уже отражает прилагательное «развратный), но и метафорически, как вместилище марионеток во главе с Федором Павловичем, руководимых сатаной.
Итак, особенности прочтения пространственных координат в творчестве Ф. М. Достоевского в целом и в частности в последнем романе писателя подтверждают метафорическую основу творчества писателя, без «прочтения» которой, на наш взгляд, невозможно адекватное авторскому замыслу понимание наследия великого писателя.
Литература
1. Альтман М. С. Достоевский. По вехам имен. Саратов, 1975.
2. Анциферов Н. П. Петербург Достоевского. Л., 1956.
3. Арутюнова Н. Д. Языковая метафора // Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М., 1998.
4. Бачинин В. А. Достоевский: метафизика преступления. СПб., 2001. С. 209.
5. Белых С. Л. Метафора как средство транслирования репрезентаций в коррекционном взаимодействии // II Международная конференция по когнитивной науке: тезисы докл.: в 2 т. СПб., 2006. С. 202-203.
6. Бидерманн Г. Энциклопедия символов. М., 1996. С. 131.
7. Брушлинский А. В., Сергиенко А. Е. Ментальная репрезентация как системная модель в когнитивной психологии // Ментальная репрезентация: динамика и структура. М., 1998. С. 8.
8. Гроссман Л. П. Жизнь и труды Ф. М. Достоевского. Биография в датах и документах. М; Л., 1935. С. 67.
9. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. М.,1980. Т. 1. С. 465.
10. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений: в 30 т. Л., 1975. Т. 14. С. 160.
11. Кубрякова Е. С. и [др.] Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996. С. 55.
12. Колесов В. В. Жизнь происходит от слова. СПб., 1999. С. 205-206.
13. Купер Дж. Энциклопедия символов. М., 1995. С. 212.
14. Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. М., 2004.
15. Перкас С. В. Урбанонимы в художественном тексте // Имя нарицательное и собственное. М., 1978. С. 189.
16. Словарь русского языка: в 4 т. / под ред. А. П. Евгеньевой. М., 1981- 1984 (МАС).
17. Телия В. Н. Русская фразеология. Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М., 1996.
18. Теория метафоры / под ред. Н. Д. Арутюновой. М., 1990.
19. Топоров В. Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического. М., 1995.
С. 195.
* * *
FEATURES OF METAPHORTZATTON OF ART SPACE TN F. M. DOSTOEVSKY'S NOVELS
N. A. Azarenko
In article the subjective author's spatial metaphors being one of the main ways of knowledge of F. M. Dostoevsky's picture of the world are analyzed. As research showed, in creativity of the writer not only characters are metaphoric, but also the space, which elements steadily represent itself as symbols signals: in total top objects in Dostoevsky's novels explicitly or implicitly express sacralized author's metaphoric, only by means of which correct reading understanding of works of the writer probably adequate to an author's plan.
Key words: metaphor, metaphorization, art space.
