CC BY
265
© 2011
Н. А. Макаричева
ОСОБЕННОСТИ ЛЮБОВНОГО СЮЖЕТА В РОМАНАХ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО
В статье рассматриваются трансформации традиционного любовного сюжета в романах Ф. М. Достоевского. Автор обращает внимание на любовные коллизии, в которые вовлечен герой-идеолог, и определяет влияние этого типа на характер любовного конфликта.
Ключевые слова: любовный сюжет, любовный треугольник, тип любовника, тип обманутого мужа, интеллектуальный поединок.
«Все творчество Достоевского насыщено жгучей и страстной любовью. Все происходит в атмосфере напряженной страсти <...> Любовь есть исключительно трагедия человека, раздвоение человека. Любовь есть начало в высшей степени динамическое, накаляющее всю атмосферу и вызывающее вихри.»1. Особую динамичность любовному сюжету в романах Достоевского придают ситуации, напоминающие любовный треугольник. Традиционно «любовный треугольник» состоит из двух мужчин, добивающихся расположения одной женщины, или двух женщин, соперничающих из-за мужчины. У Достоевского представлены оба типа отношений. В ранних произведениях («Хозяйка», «Двойник», «Бедные люди», «Белые ночи» и др.) чаще описывается ситуация с двумя мужчинами, соперничающими за сердце женщины, в более поздних — с двумя женщинами-со-перницами и одним мужчиной. Многие исследователи обращали внимание на эту черту. Например, Г. М. Фридлендер отмечал: «.князь Мышкин поставлен между двумя женщинами с противоположными характерами — Настасьей Филипповной и Аглаей (ситуация, которая позднее в модифицированном виде дублируется в ‘‘ Подростке’’ и ‘‘ Братьях Карамазовых’’, где образы матери Аркадия Долгорукого и госпожи Ахмаковой в первом романе или Катерины Ивановны и Грушеньки во втором образуют столь же несходную пару женских персонажей.»2. Позволим не согласиться только с одним: женские характеры, вступающие в конфликт, не всегда противоположны, они скорее различны. Ведь для напряженных отношений необходимо столкновение либо контрастных характеров, либо, наоборот, двух очень близких по силе и яркости.
Достоевский использует традиционные, даже стандартные фабулы любовных сюжетов. Однако при более пристальном рассмотрении и сама ситуация, и конфликт, и роли героев редко отвечают обычным читательским ожиданиям. Например, Р. О. Мазель, обращаясь к рассказу «Вечный муж», отмечает: «. не ревность к сопернику, как считают Михайловский и Петровский, а отчаянная борьба за доверие к человеку составляет главный стержень рассказа. Это повесть о потерянном доверии ‘‘ вечного мужа’’ Трусоцкого к обманувшему его Вельчанинову»3.
Макаричева Наталья Александровна — кандидат филологических наук, доцент кафедры гуманитарных дисциплин института специальной педагогики и психологии г. Санкт-Петербург. Е-шаД: 812nataly@mail.ru
1 Бердяев 1994, 89.
2 Фридлендер 1995, 282.
3 Мазель 2009, 84.
Достоевский как бы предлагает переосмысление старых сюжетных схем. Он меняет векторы напряженности между героями, и конфликт возникает не там, где читатель ожидает его обнаружить. Возможен и другой вариант: между героями, которые должны по всем меркам быть в конфликтных отношениях, столкновения не происходит. Или же герои испытывает не те чувства, которые ожидаются в известной ситуации (ненависть, любовь, ревность.). Соответственно меняется и мотивация поведения. Или же герои внешне остаются в рамках традиционных типов — «обманутый муж», «любовник», «любовница», «муж, изменяющий жене», «ловелас», «соблазненная девушка», — но этим типам они уже не соответствуют внутренне, что и размывает стереотипные представления об особенностях любовного сюжета.
Объяснений такой трансформации можно предложить достаточно много.
Например, своеобразие любовного конфликта и сюжета определяется типами героев, вступающих во взаимоотношения. Особый интерес представляют «любовнее треугольники», в которые «включен» герой-идеолог, поскольку именно с этим типом связано жанровое своеобразие произведений Достоевского. Проанализируем несколько вариантов любовных сюжетов, в которых важную роль играет герой-идеолог.
В романе «Братья Карамазовы» между Иваном, Катериной Ивановной и Митей отношения выстраиваются на первый взгляд линейные. Митя, выступая в роли «третьего лишнего», желает добровольно устраниться и уступить бывшую невесту брату, так как любит другую женщину. Формально братья воспринимаются как соперники, что подчеркивают отзывы окружающих: «. от братца Мити невесту себе отбивает.», — говорит Ракитин; «если Митька на Грушке женится, так Иван его невесту богатую себе возьмет, вот у него расчет какой!», — считает Федор Павлович4. Но фактически острого соперничества за женщину между ними нет. Взаимное непонимание между братьями, неприятие Дмитрия Иваном имеет иную причину. Страстный Дмитрий для интеллигентного Ивана — сладострастник и безобразник, такой же, как отец. Осуждение и крайнее раздражение вызывают оба, поэтому у Ивана вырываются слова: «Один гад съест другую гадину, обоим туда и дорога!»5. Отношения Ивана к Дмитрию — взгляд высшего существа на низшее. А его попытки спасти Митю после ареста обусловлены чувством вины, которую Иван, как человек рефлексирующий, чувствует и пытается загладить. Конечно, ревность тоже не чужда Ивану в такой ситуации, но не этим чувством определяется логика его поступков.
Для сравнения можно рассмотреть «треугольник» Митя — Грушенька — Федор Павлович, который во многом соответствует «классическому канону»: в него включается женщина, которая ведет любовную игру с двумя мужчинами, разжигает и поддерживает страсть в каждом из них; есть в романе примеры разнообразных проявлений внимания к Грушеньке со стороны обоих мужчин; соперники пытаются друг друга не просто оттеснить, а «устранить» (Митя отца — физически, а Федор Павлович сына — экономически). Борьба за расположение Грушеньки приводит к столкновению между мужчинами, причем в буквальном, физическом смысле. Конечно, это не дуэль, логика образов этого не допускает; Достоевский
4 Достоевский 14, 1976, 158.
5 Там же, 129.
предлагает нам сниженный вариант выяснения отношений, который можно назвать пьяной потасовкой. Однако это не отменяет трагичности ситуации, не ослабляет накал страстей. В этом конфликте можно отметить и еще одну, достаточно традиционную черту: выбор женщины происходит между более зрелым, состоятельным мужчиной и молодым, но бедным. Купец Самсонов советует Грушень-ке выбирать отца (Федора Павловича), то есть заключать брак по расчету. Ситуация достаточно типичная и сюжет весьма расхожий для многих произведений искусства (например, «Дубровский» А. С. Пушкина: Маша Троекурова — князь Верейский; «Война и мир» Л. Толстого: Элен Курагина — Пьер Безухов и др.; картины с названием «Неравный брак» таких художников, как А. Дюрер (1495) Гойя (1746) , В. Лейбль (1876-77), А. Г. Карнеев (1866), В. В. Пукирев; «Любовь по расчету» (1532) Лукаса Кранаха Старшего и т.д.). В романе Достоевского «Белые ночи» Настенька также выбирает не мечтателя, а «прежнего», который на год покидает ее, чтобы устроить дела и тем самым иметь возможность обеспечить их будущее; Варенька из романа «Бедные люди» идет замуж за Быкова отнюдь не по любви, а из крайней жизненной необходимости. Кроткая (из одноименной повести) также вынуждена прагматично выбирать между двумя вариантами: выйти замуж за лавочника или ростовщика. Однако в повести «Кроткая» ситуация любовного треугольника, возникающая дважды, не разворачивается в полной мере и не приобретает самостоятельного значения. Она является лишь катализатором в драматичных отношениях Кроткой с ее мужем. Но это еще один пример любовного конфликта, в который втянут герой-экспериментатор, теоретик, апробирующий свои умственные изыскания. Герой повести борется не столько за любовь Кроткой, сколько за возможность самоутверждения. Это не любовный конфликт как таковой, так как в основе трагической коллизии лежит столкновение разных жизненных позиций и ценностей героев, борьба их личностных начал.
Еще одно произведение, обращение к которому продуктивно с точки зрения поставленной проблемы, — роман «Бесы». Его сюжет насыщен любовными перипетиями, и в этом произведении Достоевский создал сразу несколько образов героев-идеологов. Главный герой романа — Ставрогин — выступает в нескольких ролях, если прочитывать его судьбу в аспекте любовных сюжетов, поэтому в первую очередь обратимся к этому образу.
Казалось бы, Ставрогин — часто встречающийся в любовных романах тип героя: женатый мужчина, допускающий адюльтеры на стороне. Например, в пьесе «Бесприданница» А. Н. Островского Лариса Огудалова тоже переживает жизненную трагедию после признания Паратова в том, что он обручен. Образуется любовный треугольник, который включает слабого героя (Карандышева) — сильного противника (почти женатого Паратова) — и женщину (Ларису). В результате конфликт разрешается гибелью героини от руки оскорбленного жениха.
Но «выстроить» конфликтный треугольник, включающий женатого Ставро-гина, его сумасшедшую жену Марью Тимофеевну и еще одну женщину, практически невозможно в силу характера самого брака, во многом прихотливо-искусственного. (Хотя литература знает такие примеры — «Джейн Эйр» Ш. Бронте). Другой любовный треугольник, объединяющий Ставрогина, Лизу Тушину и Маврикия Николаевича, оказывается очень недолговечным. Маврикий Николаевич — это любящий, мягкохарактерный, жертвенный тип героя. Он готов принять Лизу
любой, простить ей все, даже увлечение Ставрогиным. Этого героя второго плана можно назвать прямым наследником князя Мышкина. Но существование Маврикия Николаевича мало что определяет в судьбе Лизы Тушиной, равно и в любовном конфликте, хотя он способен на ревность, на проявление страсти и доходит до открытых угроз Ставрогину. Однако метаться между Маврикием Николаевичем и Ставрогиным, подобно Настасье Филипповне между Мышкиным и Рогожиным, Лиза не может. Для этого необходимо постоянное чувство со стороны обоих мужчин или же со стороны женщины — к обоим мужчинам.
Ставрогин неспособен на постоянное и сильное чувство, он слишком быстро гаснет, а Лиза слишком быстро разгадывает его тайну и чувствует разочарование и отвращение. Инертность и холодность Ставрогина «гасит» необходимое для существования любовного треугольника напряжение и, по сути, «убивает» Лизу. Утреннее прозрение Лизы — это смерть мечты, которой она соблазнилась. Тот Ставрогин, в которого она была влюблена, — это только иллюзия, и она исчезла. Лиза жертва не столько мужского обмана, сколько самообмана. И если определять точнее, то не Ставрогин ее соблазнил, а она сама «оперной ладьей соблазнилась».
В сознании Марьи Тимофеевны Лебядкиной Ставрогин (вернее, лишь его образ) — также результат женских иллюзий. Но ведь не ревность заставляет Марью Тимофеевну выкрикивать Николаю Всеволодовичу упреки и обличения. Любовного конфликта между ними нет, хотя внешне стиль отношений вписывается в рамки традиционного любовного сюжета. Марья Тимофеевна ждет мужа, которого не помнит или не знает (сюжет, знакомый по повести «Метель» А. Пушкина). проводит много времени перед зеркалом, использует традиционные любовные формулы и образы из фольклора («сыч» и «ясный сокол», «мой князь») и изображается на протяжении всего романа влюбленной. Но в кого она влюблена? В какой созданный ее воображением фантом? И анафема выносится Марией Тимофеевной, конечно, не мужу-изменнику, а изменнику высшим ценностям, примерно так, как это делается в церкви.
Ставрогин, имея большое количество любовных связей, мог бы претендовать на статус ловеласа. Он не только выступает в роли мужа, изменяющего своей жене, соблазнителя невинной девушки, но имеет любовные отношения и с замужними женщинами. Например, Мария Шатова в конце романа возвращается к своему формальному мужу — Шатову — и рожает ребенка от Ставрогина. Однако это событие не обостряет отношения между мужем и женой, как можно было бы ожидать, но наоборот, становится причиной душевного перелома и внутреннего преображения Шатова, пусть последнего, но все-таки светлого события в его жизни. Достоевский не позволил этому герою умереть с хаосом и мраком в душе; Шатов прошел свое великое очищение перед смертью. Отношения же между Шаговым и Ставрогиным также не связаны с любовными перипетиями. Кризис в доверии слову учителя, жажда веры и утрата идеала — это причины переживаний Шатова, его противоречивых чувств к Ставрогину, а не чувства обманутого мужа к любовнику жены. При этом и Марья Шатова не соответствует типу замужней женщины, которая бы отдалась чувству вопреки условностям общества. Скорее, наоборот, эту героиню можно причислить к женщинам «нового типа», «эмансипе», презирающим мнения общества и потому свободно относящимся к браку. Она — одна из «соблазненных идеей», а не мужчиной. Русская литература знает достаточно
много таких героинь, которые слишком внимательно прислушивались к красивым словам и слишком доверчиво (или простодушно?) мечтали о возможности приносить пользу обществу, о великой деятельности рука об руку со своим избранником. И многие из них пережили потом разочарования, душевные надломы или жизненные трагедии (Наталья Ласунская, поверившая Рудину; Елена Стахова, последовавшая за Инсаровым; Ольга Ильинская, внимавшая Штольцу).
По воле Достоевского Ставрогин окружен очень разными женщинами, и они участвуют в его судьбе одновременно или почти одновременно. Их трудно противопоставить друг другу, но они очень отличаются и по натуре, и по темпераменту, и по социальному статусу, и по красоте.
Тем не менее, назвать Ставрогина ловеласом можно лишь с большой долей условности. Внешне вполне соответствуя этому типу, он не отвечает ему внутренне. Слишком быстро сгорает его чувство, даже если оно действительно зажигается, слишком мало в нем искреннего внимания и любви к женщинам. Все его «адюльтеры» — результат внимания к самому себе, плод постоянной рефлексии и экспериментов над собой. Сюда можно отнести и не вошедшую в опубликованный текст историю с Матрешей, и женитьбу на Хромоножке, и недолгий любовный роман с Лизой. И его последний порыв — к Даше — это не страсть, а страх. Сладострастие Ставрогина — искусственно культивированное, оно от ума, а не от природы, как, например, у Федора Павловича Карамазова. Сладострастие — одна из крайностей, которая необходима Ставрогину для самопознания и самопроверки.
Итак, в выборе наиболее удачной для себя партии герой-идеолог, выражаясь метафорически, чаще всего выбирает «партию в шахматы», то есть предпочитает интеллектуальную игру играм любовным. Этим и определяется особенность конфликта, который не соответствует обычным любовным коллизиям. Например, публичный поцелуй жены Липутина Ставрогиным ведет не к скандалу и не к выяснению отношений с использованием физической силы, а к интеллектуальному поединку между мужчинами. Ставрогина удивляет реакция Липутина, приславшего утром служанку узнать о его здоровье: «— Скажите, каким образом вы могли заранее угадать то, что я скажу о вашем уме, и снабдить Агафью ответом?
— А таким образом, что ведь и вас за умного человека почитаю, а потому и ответ ваш заранее мог предузнать»6. Вопреки ожиданиям, между мужем и потенциальным любовником возникает не конфликт, а обмен комплиментами, выражение взаимного уважения за ум и проницательность.
Анализ поведения героев-идеологов в любовных отношениях наводит внимание на ситуации очень сложные и неоднозначные в толковании. Например, Раскольников: с одной стороны, он трижды приходит на встречи с Соней, эти встречи происходят в комнате одинокой девушки, но «свиданиями» их можно назвать лишь с большой натяжкой. Соня для Раскольникова — не любовница; любимой женщиной в обычном понимании ее назвать трудно; в их отношениях практически отсутствуют традиционные элементы ухаживания, любование женщиной, любовные признания и т.д. С другой стороны, Раскольников ищет свидания со Свидригайловым, стремясь получить интеллектуальное удовлетворение от встречи с ним. Для Ивана Карамазова важные роли играют Смердяков и Черт.
6 Достоевский 10, 1974, 44.
Рядом со Ставрогиным вертится Петр Степанович, который ревниво устраняет всех, кто приблизился к объекту его обожания (Петр Степанович является причиной гибели Марьи Тимофеевны, Лизы Тушиной, Шатова, Кириллова). Возникают напряженные отношения между мужчинами, причем со сложным, неоднозначным психологическим рисунком. Их трудно определить одним словом: дружба? партнерство? соперничество? интерес? интеллектуальная или душевная зависимость? Возможно, последователи Фрейда предложили бы свой ответ на этот вопрос. Но и в текстах романов Достоевского можно обнаружить несколько вариантов. Ведь некоторые интеллектуальные и душевные проблемы начинают преодолеваться с физического уровня. Так, например, старец Зосима прописал монашку, страдающему от видений, сначала пост и молитву, а потом «пурганцу» порекомендовал принять. А Федор Павлович настоятельно советует сыновьям обратить внимание на женский пол. Конечно, разговор о сублимации в данном контексте далеко не нов. Но сублимация, характерная для «слишком мыслящих» героев Достоевского, — далеко не последняя причина внутренней трансформации любовного сюжета в романах русского писателя. И соответственно, в любовном треугольнике меняются вершины: «он» — «она» — и .... «необходимость мысль разрешить».
Несомненно, отдельного внимания заслуживают отношения, в которые включен тип «героя-мечтателя». И особого внимания, ввиду сложности соответствующих взаимоотношений, требует роман «Идиот». Но можно обозначить это как перспективы дальнейшей исследовательской работы.
ЛИТЕРАТУРА
Бердяев Н. 1994: Миросозерцание Достоевского // Философия творчества, культуры и искусства: в 2 т. Т.2. М., 7-150.
Достоевский Ф.М. 1972-1990: Полное собрание сочинений: в 30 т. Л.
Мазель Р. 2009: За всех и за вся. М.
Фридлендер Г. М. 1995: Стендаль и Достоевский // Фридлендер Г. М. Пушкин. Достоевский. «Серебряный век». СПб., 269-286.
PECULIARITIES OF ROMANCE SUBJECT MATTER IN F. DOSTOYEVSKY’S
NOVELS
N. A. Makaricheva
The article deals with the transformation of a traditional romance subject matter in Dostoyevsky’s novels. The author draws readers’ attention to love collisions the hero-ideologist is involved in, and identifies the type’s impact on the character of a love conflict.
Key words: Russian literature, F. Dostoyevsky, artistic world.
