CC BY
111
ОСОБЕННОСТИ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ, ПОСЯГАЮЩИХ НА СВОБОДУ ЧЕЛОВЕКА
Квалификация преступлений, связанная с особенностями объективных признаков состава
По общепризнанному методологическому правилу, квалификация любого преступного деяния начинается с установления и анализа объекта преступного посягательства, что позволяет правоприменителю ориентироваться в первоначальном подборе уголовно-правовых норм, одна из которых впоследствии будет применена.
Квалификация похищения человека, незаконного лишения его свободы, а также захвата заложника имеет свои особенности, связанные в первую очередь с тем, что они являются смежными преступлениями, так как в каждом из них в обязательном порядке присутствует такой объект преступного посягательства, как физическая свобода живого человека.
Основным непосредственным объектом преступлений, предусмотренных ст. 126 и 127 УК РФ, а также дополнительным объектом захвата заложника (ст. 206 УК РФ) является физическая свобода живого человека.
Квалификация анализируемых составов преступлений обусловлена особенностями объекта преступного посягательства и объективной стороны.
К особенностям объекта необходимо отнести юридически значимые свойства лица, незаконно лишаемого физической свободы, либо его количественную характеристику. К первым относятся случаи, когда потерпевшими являются несовершеннолетний или женщина, находящаяся в состоянии беременности, незаконно лишаемые физической свободы (п. «д» и «е» ч. 2 ст. 126, ст. 127 и 206 УК
РФ), а также иные лица. К числу вторых — два или более лица, незаконно лишенных физической свободы (п. «ж» ч. 2 ст. 126, ст. 127 и 206 УК РФ).
Данные квалифицирующие признаки должны вменяться виновному в том случае, если он достоверно знал о состоянии похищенной женщины либо о возрасте несовершеннолетнего.
Сложная для квалификации преступления ситуация может возникнуть, если виновный считал, что посягает на физическую свободу женщины, находящейся в состоянии беременности, однако на самом деле она не являлась беременной. Например, потерпевшая при совершении преступления может умышленно заявить о мнимой беременности, рассчитывая на снисхождение. В действиях виновного в такой ситуации, по нашему мнению, возможны одновременно два вида субъективной ошибки: фактическая — в определении личности потерпевшего, а также юридическая — относительно квалификации действий.
До настоящего времени в теории и практике не выработаны четкие критерии решения данной проблемы. Применительно к убийствам, где имеется аналогичный квалифицированный состав, предусматривающий повышенную ответственность за лишение жизни женщины, находящейся в состоянии беременности (п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ), имеется три варианта оценки действий виновного. Первый: в действиях лица усматривается только покушение на преступление с отягчающими обстоятельствами
А.Н. ГОЛОВИН
(ч. 3 ст. 30, п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ). Второй: в действиях лица усматриваются одновременно оконченный состав неквалифицированного убийства и покушение на убийство беременной женщины (ч. 1 ст. 105 и ч. 3 ст. 30, п «г» ч. 2 ст. 105 УК). Третий: в действиях виновного содержится оконченный состав убийства беременной женщины1. Между тем постановление Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийствах (ст. 105 УК РФ)» не дает разъяснений и рекомендаций по данному вопросу.
На наш взгляд, следует согласиться с первым вариантом решения применительно к похищению человека, незаконному лишению его свободы, а также захвату заложника. То есть действия виновного предлагается квалифицировать по соответствующей статье Особенной части УК РФ, предусматривающей ответственность за конкретное преступление, с обязательной ссылкой на ч. 3 ст. 30 УК РФ. Максимальное наказание в случае похищения женщины, находящейся в состоянии беременности, — 15 лет лишения свободы. Следовательно, в случае покушения на данное преступление на основании ст. 66 УК РФ виновный может получить немногим более 11 лет лишения свободы. Учитывая максимальный срок наказания за оконченное неквалифицированное похищение человека (ч. 1 ст. 126 УК РФ) в виде 8 лет лишения свободы, при такой квалификации будет адекватно учтено осознание виновным того обстоятельства, что он покушался на свободу женщины, находящейся в состоянии беременности. В данном
случае налицо юридическая фикция, однако в соответствии с принципом субъективного вменения, впервые объявленного на законодательном уровне, такое решение будет полностью соответствовать принципу справедливости, также закрепленному законодателем в ст. 6 УК РФ.
Аналогичной должна быть квалификация действий виновного, допускающего ошибку относительно возраста лица, на физическую свободу которого он посягает, например считает, что похищает несовершеннолетнего, тогда как ему уже исполнилось 18 лет.
Потерпевшим в результате похищения человека или незаконного лишения его свободы, кроме названных выше лиц, может быть и лицо правоохранительного органа, следователь либо государственный или общественный деятель, а также их близкие, когда действия виновных направлены на прекращение правомерной деятельности данных лиц либо из мести за указанную деятельность. Например, следователь, расследующий дело, может быть похищен с целью последующего «развала» этого дела либо из мести за уже расследованное ранее уголовное дело. Представляется, что захват в качестве заложника или удержание в качестве заложника указанных лиц могут быть совершены, но только с целью, указанной в ст. 206 УК РФ, а не из мести за правомерную деятельность.
В такой ситуации действия виновного подлежат квалификации по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 126, 127 или 206 УК РФ, а также ч. 1 или 2 ст. 318 УК РФ в зависимости от объема примененного насилия. Если же потерпевшим было лицо, осуществлявшее иную служебную деятельность или выполнявшее общественный долг, а равно их близкие, действия виновного квалифицируются только по соответствующей статье, предусматривающей ответственность за посягательство на физическую свободу челове-
ка. Однако данное обстоятельство должно быть учтено судом в качестве отягчающего в соответствии с п. «ж» ч. 1 ст. 63 УК РФ.
К особенностям, относящимся к признакам объективной стороны анализируемых составов преступлений, можно отнести применение в ходе их совершения насилия, опасного для жизни или здоровья человека, либо угрозу применения такого насилия, а также применение оружия или предметов, используемых в качестве оружия (п. «в» и «г» ч. 2 ст. 126, ст. 127 и 206 УК РФ), и др.
Отсутствие прямого указания на пределы насилия приводит к противоречивой трактовке его содержания как в теории, так и правоприменительной деятельности. Учитывая, что законодательное понятие насилия, опасного либо неопасного для жизни или здоровья человека, отсутствует, следует обратиться к судебному толкованию такого насилия. В то же время судебное толкование такого объема насилия юридически некорректно, так как постановления Пленума Верховного Суда не могут носить обязательный характер в принципе.
В настоящее время по вопросам применения законодательства, предусматривающего ответственность за посягательство на физическую свободу живого человека, постановления Пленумов Верховного Суда РФ не существует, что затрудняет его применение. По этой причине правоприменитель нередко вынужден использовать постановления по другим делам, перенося их рекомендации на расследуемые преступные деяния.
Так, применительно к определению насилия, опасного или неопасного для жизни, прокуроры, следователи и дознаватели ориентируются на постановления Пленумов ВС РСФСР (РФ) и СССР еще 1966, 1986, 1990 гг. и другие, обобщающие практику и содержащие руководящие разъяснения относительно грабежей, разбоев и иных противоправных посягательств на собственность.
Совершение любого анализируемого преступления с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья, позволяет квалифицировать деяние только по части первой соответствующей статьи УК РФ. В случае применения виновным насилия, опасного для жизни или здоровья, его действия квалифицируются по п. «в» части второй соответствующей статьи УК РФ.
При квалификации действий виновных, посягающих на физическую свободу живого человека, сопряженных с насилием, опасным для его жизни или здоровья, логично возникает вопрос о совокупности с преступлениями, предусматривающими ответственность за причинение ущерба здоровью человека (ст. 111, 112 или 115 УК РФ).
По нашему мнению, квалификация преступлений по совокупности со ст. 111 или 112 УК РФ необходима в случае применения насилия, опасного для жизни или здоровья, при незаконном лишении свободы (ст. 127 УК РФ). Данный вывод следует исходя из наличия относительно мягкой санкции за незаконное лишение свободы при наличии особо квалифицированных признаков (до 5 лет лишения свободы) по сравнению с ч. 1 ст. 111 УК РФ (до 8 лет).
В случае же причинения фактического вреда здоровью человека при совершении похищения или захвата заложника квалификация преступлений по совокупности не должна производиться в связи с тем, что санкции за совершение преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 126 и 206 УК РФ, выше, чем за причинение тяжкого вреда здоровью, в том числе при совершении квалифицированного и особо квалифицированного составов, предусмотренных ч. 2 и 3 ст. 111 УК РФ.
При причинении вреда здоровью человека, повлекшего по неосторожности его смерть, действия виновных также не должны квалифицироваться по совокупности с ч. 4 ст. 111УК РФ, а подлежат ква-
лификации только по ч. 3 ст. 126 или 206 УК РФ как причинившие по неосторожности смерть потерпевшего, согласно которой максимальное наказание предусматривается в виде 20 лет лишения свободы.
В случае причинения смерти потерпевшему по неосторожности квалификация действий виновного дополнительно по ст. 109 УК РФ не требуется. Вместе с тем такая квалификация будет правильной только в том случае, если причинение смерти потерпевшего по неосторожности будет связано с процессом незаконного завладения живым человеком, его перемещения и удержания, т.е. в момент выполнения виновным объективной стороны любого из анализируемых преступлений.
С учетом особой ценности человеческой жизни в случае причинения смерти человеку при его похищении, незаконном лишении свободы или захвате заложника должна учитываться повышенная общественная опасность действий, причинивших смерть, даже по неосторожности, что, на наш взгляд, совершенно адекватно отражено в действующем уголовном законодательстве Российской Федерации.
Судебно-следственная практика исходит из того, что «дополнительное» деяние, входящее в составное (в том числе насильственное) преступление, следует квалифицировать по совокупности с ним во всех случаях, когда санкция нормы, предусматривающей наказание за «дополнительное» деяние как самостоятельное преступление, выше санкции нормы об ответственности за составное преступление или одинакова с ней2.
Не могут быть квалифицированы действия лица как «повлекшие по неосторожности смерть потерпевшего», если отсутствует причинная связь между его действиями и наступившим результатом.
Действия лица, совершившего похищение человека, незаконное лишение его свободы, а также за-
хват заложника, составляют совокупность преступлений в том случае, если по отношению к смерти потерпевшего будет установлен умысел, вне зависимости от его вида (прямой или эвентуальный). На практике вопросы, связанные с разграничением, с одной стороны, убийства и причинения смерти по неосторожности, а с другой — причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть, и причинение смерти по неосторожности, всегда вызывали значительные трудности. Отличие данных преступлений содержится именно в субъективной составляющей действий виновного. При убийстве умысел виновного направлен именно на лишение жизни человека, на что указывается в постановлении Пленума Верховного Суда от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)». При решении вопроса о направленности умысла необходимо исходить из всех конкретных обстоятельств происшедшего (учитывая их взаимосвязь и взаимозависимость), в том числе способа и орудия совершения преступления, количества, характера и локализации телесных повреждений (нанесение, например, ударов в жизненно важные органы человека), а также поведения потерпевшего и виновного как до преступления, так и после него (например, виновный при наличии реальной возможности лишить потерпевшего жизни отказался продолжать наносить удары).
Потерпевшим в подобной ситуации может быть не только лицо, лишаемое физической свободы, но и иные лица, например работники правоохранительных органов, принимающие участие в освобождении захваченного3. При этом вне зависимости от наличия иных квалифицирующих признаков действия виновного квалифицируются, с одной стороны, по ч. 3 любого из анализируемых составов как повлекшие наступление иных тяжких последствий, а с другой — по п. «в» ч. 2 ст. 105 УК
РФ при похищении человека или захвате заложника либо по ч. 1 ст. 105 УК РФ при незаконном лишении свободы4.
С введением в УК РФ таких новых по сравнению с УК РСФСР квалифицирующих признаков убийства, как «сопряженное с похищением человека, захватом заложника, разбоем, вымогательством и бандитизмом», среди специалистов возникла дискуссия о квалификации в указанном случае действий виновного. Некоторые авторы считают, что в данной ситуации необходима квалификация только по статье, предусматривающей ответственность за квалифицированное убийство.
Действующая судебно-следс-твенная практика признает необходимым квалифицировать действия виновного, совершившего убийство, сопряженное с похищением человека и захватом заложника, по правилам совокупности преступлений, предусмотренных ст. 105 и 126, 206 УК РФ. По этому поводу имеется специальное указание в п. 7 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)». На наш взгляд, квалифицировать действия виновного в такой ситуации надлежит именно по совокупности преступлений. Данный вывод вытекает из того, что виновный фактически совершает два хотя и связанных друг с другом, но совершенно разных уголовно наказуемых деяния. При этом не имеет значения, кому причинена смерть: заложнику или похищенному либо иным лицам, например лицу, препятствующему захвату, или сотруднику спецподразделения при освобождении заложника.
В случае лишения жизни в процессе совершения похищения человека или захвата заложника не одного, а двух или более лиц действия виновного наряду с п. «в» ст. 105 УК РФ подлежат квалификации и по п. «а», если смерть указанных лиц охватывалась его
сознанием. Аналогичные мнения высказываются по этому поводу М. Феоктистовым и Е. Бочаровым5.
При квалификации действий виновного по совокупности преступлений возникает вопрос, по какому пункту и какой части ст. 126 и 206 УК РФ квалифицировать действия виновного, совершившего убийство, сопряженное с захватом заложника. Здесь возможны два варианта: первый — квалификация по п. «в» ч. 2 ст. 126 или 206 УК РФ, т.е. похищение человека или захват заложника с применением насилия, опасного для жизни или здоровья; второй — квалификация по ч. 3 ст. 126 или 206 УК РФ, т.е. по признаку наступления иных тяжких последствий.
По нашему мнению, более предпочтительным будет второй вариант, так как нелогично при совершении преступления, повлекшего причинение смерти по неосторожности, квалифицировать действия виновного в соответствии с нормой, предусматривающей более строгую ответственность, а в случае совершения умышленного убийства квалифицировать действия по норме, предусматривающей менее строгую ответственность (п. «в» ч. 2 ст. 126 или 206 УК), причем не за причинение смерти, а за насилие, опасное для жизни или здоровья.
Свою особенность имеет квалификация действий лица, посягающего на физическую свободу человека с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо угрозы такого насилия. Учитывая, что угроза насилия является квалифицирующим признаком только похищения человека (п. «в» ч. 2 ст. 126 УК РФ), действия лица, захватившего заложника или похитившего человека при применении такой угрозы, квалифицируются по частям первым соответствующих статей при отсутствии иных квалифицирующих признаков.
Однако в случае угрозы убийством лица, захваченного в качестве заложника, действия виновного не могут дополнительно квалифици-
роваться по ст. 119 УК РФ, так как ч. 1 ст. 206 УК охватывает своим составом как угрозу убийством, так и угрозу причинением тяжкого вреда здоровью. Данное положение следует из сравнения максимальных санкций ч. 1 ст. 206 и ст. 119 УК РФ (соответственно 10 и 2 года лишения свободы). В случае угрозы убийством при незаконном лишении человека свободы в результате сопоставления санкций за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 127 и 119 УК РФ, можно сделать вывод о необходимости квалификации по совокупности указанных преступлений, поскольку они являются преступлениями небольшой тяжести; и в соответствии с требованиями ч. 2 ст. 69 УК РФ окончательное наказание не может превышать максимального срока или размера наказания, предусмотренного за наиболее тяжкое из совершенных преступлений, т.е. не более 2 лет лишения свободы.
На наш взгляд, такое решение законодателя с точки зрения принципа справедливости, провозглашенного в ст. 6 УК РФ, небесспорно.
Нелогичность заключается прежде всего в том, что если действия лица, захватившего заложника и угрожавшего ему убийством (ч. 1 ст. 206 УК РФ), в суде в соответствии с законом будут переквалифицированы на ст. 126 УК РФ (например, в судебном заседании не подтвержден основной непосредственный объект преступного посягательства — общественная безопасность), следовательно, его действия должны быть квалифицированы по п. «в» ч. 2 ст. 126 УК РФ. Однако данный пункт не инкриминировался виновному, т.е. не остается иного выхода, как квалифицировать лишь по ч. 1 ст. 126 УК РФ при фактическом наличии такого квалифицирующего признака.
На практике нередко возникают вопросы, касающиеся содержания угрозы насилия, опасного для жизни или здоровья человека. В подобной ситуации должны оцениваться
в совокупности все обстоятельства совершенного преступления: время совершения преступления, количество нападавших, их (либо его) физические данные, характер предметов, использованных преступниками, а также содержание их действий, которые должны восприниматься жертвой как реальная опасность для своей жизни и здоровья. Решение вопроса о признании угрозы насилия опасным или неопасным для жизни и здоровья потерпевшего имеет квалифицирующее значение, как указывалось выше, только применительно к похищению человека (п. «в» ч. 2 ст. 126 УК РФ). Действия же виновного, захватившего заложника или незаконно лишившего свободы человека, квалифицируются по ч. 1 ст. 206 или 127 УК РФ при отсутствии иных квалифицирующих или особо квалифицирующих обстоятельств, однако имеют уголовно-правовое значение, влияя на степень общественной опасности его действий.
В последние годы действия преступников становятся все более изощренными, например виновный угрожает введением наркотика человеку, захваченному или удерживаемому в качестве заложника, который в результате этого может стать наркоманом6. Данные действия виновного являются угрозой насилия, т.е. причинением вреда здоровью человека, который в случае реализации угрозы может быть определен судебно-медицинской экспертизой как тяжкий.
В случае если лицу, похищенному, незаконно лишенному свободы либо захваченному в качестве заложника, в течение длительного периода времени не давали пищи, воды, держали его связанным в неудобном положении, надевали на голову полиэтиленовый пакет, заклеивали рот скотчем либо совершали иные действия, причиняющие ему как физические, так и моральные страдания, действия виновных должны быть квалифицированы по п. «в» ч. 2 ст. 126, ст. 127 и 206 УК РФ, если указанное
насилие было опасно для жизни или здоровья, тогда как совокупность со ст. 117 УК РФ отсутствует. Однако в соответствии с п. «и» ч. 1 ст. 63 УК РФ данное обстоятельство может быть учтено судом в качестве отягчающего при назначении наказания.
При применении уголовного закона, предусматривающего ответственность за посягательство на физическую свободу человека, возникают трудности и при квалификации действий, совершенных с помощью оружия или предметов, используемых в качестве оружия (п. «г» ч. 2 ст. 126, 127 и 206 УК РФ).
Так, в судебной практике встречаются случаи, когда виновный угрожает не настоящим оружием, а его макетом или заведомо негодным оружием. Применительно к разбою по данному поводу имеется разъяснение Пленума Верховного Суда РСФСР от 22 марта 1966 г. (в ред. от 23 декабря 1970 г.)7, в соответствии с которым указанные действия виновного надлежит квалифицировать как разбой без отягчающих обстоятельств. В случае похищения человека, незаконного лишения его свободы, когда виновный угрожает, например, макетом пистолета, гранаты или кейсом, в котором якобы находится
бомба, но он не желает и физически не в состоянии применить указанные предметы по их прямому назначению, такие действия при захвате заложника также должны быть квалифицированы по части первой соответствующей статьи УК РФ при отсутствии иных квалифицирующих обстоятельств.
В случае применения в процессе захвата заложников не оружия, а боеприпасов, взрывных устройств или взрывчатых веществ, действия виновного также должны квалифицироваться по п. «г» ч. 2 ст. 126, 127 и 206 УК РФ как применение предметов, используемых в качестве оружия.
Если оружие, применяемое при совершении анализируемых преступлений, ранее было приобретено, похищено либо незаконно изготовлено, действия виновного подлежат квалификации по совокупности преступлений по ст. 222, 223 и 226 УК РФ. Следует отметить, что в данной ситуации действия виновного не могут быть квалифицированы как незаконное ношение оружия в связи с тем, что это является способом совершения посягательства на физическую свободу человека.
Если сознанием всех виновных охватывалось наличие и исполь-
зование оружия хотя бы одним из членов группы, им необходимо инкриминировать п. «г» ч. 2 ст. 206 УК РФ.
1 См.: Бородин С.В. Преступления против жизни. - М., 1999. - С. 104— 105.
2 См.: Насильственная преступность / Под ред. В.Н. Кудрявцева и А.В. Наумова. — М., 1997. — С. 64.
3 См.: Бородин С.В. Указ. соч. С. 102.
4 Данное обстоятельство служит дополнительным аргументом как неосторожности, так и умысла виновного по отношению к наступлению иных тяжких последствий, предусмотренных в качестве особо квалифицирующего признака анализируемых деяний.
5 См.: Феоктистов М, Бочаров Е. Квалификация убийств: некоторые вопросы теории и практики // Уголовное право. — 2000. — № 2. — С. 66.
6 Современные синтетические наркотики (например, ЛСД) вызывают наркотическую зависимость уже после одной инъекции.
7 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22 марта 1966 г № 31 «О судебной практике по делам о грабеже и разбое» // Сб. постановлений Пленума Верховного Суда РФ. 1961—1993. — М.: Юридическая литература, 1994.
СФЕРА БЮДЖЕТНОГО ФИНАНСИРОВАНИЯ КАК ОБЪЕКТ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ БЭП
А.М. ДАНИЛОВ
Экономное и бережливое использование бюджетных средств в условиях финансово-экономического кризиса — общегосударственная задача. На ее решение мобилизованы усилия всех государственных органов, и особая роль отводится правоохранительным органам. Среди них подразделения по борьбе с экономическими преступлениями (БЭП) оказались головными в системе ОВД
по организации деятельности по предупреждению и раскрытию экономических и коррупционных преступлений в сфере экономики, включая бюджетное финансирование.
Сфера бюджетного финансирования — один из основных объектов оперативно-розыскной деятельности (ОРД) подразделений БЭП. Связано это со следующими обстоятельствами.
В настоящее время существует много сфер (отраслей) экономики. Среди них сфера бюджетного финансирования занимает особое место, обусловленное следующими факторами:
Ф бюджетное финансирование — единственная сфера, обеспечивающая финансовую поддержку организациям для их нормальной деятельности и развития, когда собственные средства недостаточ-
