CC BY
0
Максимов Павел Викторович
Особенности формирования легитимной политико-правовой базы борьбы с бандитизмом в России в конце 1917-1918 году
После Октябрьской революции 1917 г. в России сложилась сложная криминогенная ситуация, обусловленная революционным кризисом, при этом одним из самых социально опасных явлений был бандитизм. В рамках активной законодательной деятельности (конец 1917-1918 г.) советская власть стала принимать политико-правовые акты, которые позволяли объявить общественно опасными наиболее тяжкие преступления и установить наказание за их совершение, а также закрепить меры по пресечению бандитских нападений. В статье проанализированы научные труды по данной проблеме и нормативные правовые акты, принятые различными органами советской власти в исследуемый период истории Советского государства.
Ключевые слова: советская власть, бандитизм, постановление, государство, ВЧК, большевики.
Features of the formation of legitimate political and legal framework for combating banditism in Russia at the end of 1917-1918
After the October Revolution of 1917, a complex crime situation arose in Russia, caused by the revolutionary crisis, and banditry was one of the most socially dangerous acts. As part of active legislative activity (late 1917-1918), the Soviet government began to adopt relevant political and legal acts that made it possible to declare the most serious crimes socially dangerous and establish punishment for their commission, as well as to consolidate measures to suppress bandit attacks. The article analyzes scientific works on this issue and regulatory legal acts adopted by various bodies of Soviet power during the period under study in the history of the Soviet state.
Keywords: soviet power, banditry, decree, state, All-Russian Extraordinary Commission, Bolsheviks.
Сразу после Октябрьской революции 1917 г. большевики стали проявлять довольно высокую активность в политико-правовом регулировании борьбы с бандитизмом. При этом нужно указать, что ввиду отсутствия конституции на начальном этапе Советского государства функции законодательных органов исполняли вновь создаваемые советской властью Всероссийский съезд Советов, Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК), Президиум ВЦИК, Совет народных комиссаров (СНК), Совет труда и обороны (СТО), Высший совет народного хозяйства (ВСНХ), Всероссийская чрезвычайная комиссия (ВЧК), Народный комиссариат внутренних дел (НКВД), Народный комиссариат юстиции (НКЮ) и др. (Учредительное собрание мы не указываем, поскольку оно так и не получило реальную власть). Явный приоритет в управлении государством принадлежал СНК, сформированному 27 октября 1917 г., который наделялся полномочиями как законодательной, так и исполнительной власти [1, с. 20-21]. Подобными полномочиями обладали и на-
родные комиссариаты, которые, как отмечают Т.М. Ашенова и М.А. Кожевина, «экстраполировали» значительный объем полномочий СНК «на свою деятельность» [2, с. 5].
Важно отметить, что решения всех органов власти являлись обязательными к исполнению. В целом органов, издававших правовые акты от имени советской власти, в рассматриваемые годы было достаточно много, при этом часть таких актов имела не нормативно-правовой, а, по сути, политический характер, что опять же объясняется необходимостью для советской власти определить и довести до всего общества или определенных групп населения позицию советской власти. В некоторых случаях в актах советской власти переплетались как сугубо правовые нормы, так и политические декларации.
Указанные явления имели место и в сфере борьбы с бандитизмом. Рассмотрим ряд политико-правовых актов, определявших позицию большевиков (советской власти) в сфере борьбы с бандитизмом в исторический период, охватываемый 1917-1918 гг. Так, практически
131
сразу после Октябрьской революции (26 октября 1917 г.) было принято постановление Второго Всероссийского съезда Советов о борьбе с контрреволюционными выступлениями. В этом акте местные органы власти обязывались предпринять соответствующие «незамедлительные и энергичные меры», чтобы не допустить контрреволюционных выступлений, а также «антиеврейских» и других разного рода погромов, причем не без определенного пафоса подчеркивалось, что этого требует «честь рабочей, солдатской и крестьянской революции» [3]. И хотя такие выражения, как «бандиты» или «банда», здесь не используются, однако понятие «погромов» является одним из важнейших признаков в характеристике бандитизма как социально опасного явления.
Еще в данном акте высшего органа публичной власти советской России отмечалось, что в столице страны (в то время - Петрограде) был обеспечен «полный порядок» усилиями Красной гвардии, а также «революционного петроградского гарнизона» и матросов, и предписывалось, чтобы «всюду на местах» так же действовали рабочие, солдаты и крестьяне совместно с «товарищами солдатами и казаками» [3].
Обратим внимание на то, что в случае общественной опасности - а погромы, безусловно, представляли такую опасность - советская власть обращалась за помощью к армии, которой, по сути, еще не было; совершенно очевидно, что расчет был сделан на поддержку простых солдат, который, как покажут дальнейшие события, при всех противоречиях оказался оправданным.
Однако, несмотря на жесткие предписания советской власти, погромы и контрреволюционные выступления, во многом совпадавшие по признакам объективной стороны с признаками бандитизма, по-прежнему имели место. Участниками погромов были преимущественно выходцы из мелкой буржуазии, не принявшие власть большевиков, и уже тогда такого рода преступные действия в Петрограде - а речь шла прежде всего о погромах в Петрограде -значительно осложняли общественно-политическое и криминогенное положение в российской столице.
Помимо призывов к солдатам о поддержании «революционного порядка», советская власть продолжала обращаться непосредственно к населению, прежде всего из числа рабочих, с призывом присоединяться к борьбе с «контрреволюционными выступлениями», т.е. имело место развитие указанного выше постановления Второго Всероссийского съез-
да Советов о борьбе с контрреволюционными выступлениями от 26 октября 1917 г. Характерным было высказывание на этот счет председателя СНК В.И. Ленина, который 30 октября 1917 г. выступил по радио и заявил, что свою «долю» по охране общественного порядка в городах должны взять рабочие, для чего среди прочего их надо учить «владению оружием» [1, с. 41] (постоянная армия, однако, оказалась нужна, а всеобщего вооружения народа не случилось). Тогда же была заявлена принципиальная позиция большевиков по поводу вооруженного сопротивления советской власти, при этом важнейшим тезисом, на наш взгляд, была мысль Ленина о том, что большевики не намерены останавливаться перед «беспощадными мерами» с целью «подавления нового ке-ренско-корниловского похода» и недопущения кровопролития [4, с. 45].
И хотя речь шла о противостоянии советской власти и регулярных вооруженных подразделений Временного правительства, «беспощадные меры» стали преобладающими в борьбе со всеми вооруженными формированиями, в том числе бандформированиями, которые, как показали последующие события, оказывали активное вооруженное сопротивление большевикам. И поскольку криминогенная ситуация как в Петрограде, так и в целом в стране обострялась, советским правительством был принят ряд решений, направленных на предупреждение как бандитских нападений, так и других тяжких преступлений, посягавших на общественный порядок и общественную безопасность, причем речь шла не столько об уголовном бандитизме, сколько о политическом, так как в условиях революционного кризиса в России имела место доходившая до крайности политизация различных вооруженных структур (что в дальнейшем перерастет в кровопролитную гражданскую войну).
В этом контексте отметим обращение (в форме воззвания) ВЦИК к «отдельным военным отрядам», которые не поддержали большевистскую революцию и остались на стороне противостоящих советской власти политических сил (акт был издан 1 ноября 1917 г.). В данном документе советская власть предложила вооруженным антибольшевистским отрядам «немедленно сложить оружие», дабы не проливать «братскую кровь» в интересах эксплуататоров в лице помещиков и капиталистов, в противном же случае, если хотя бы «на одну минуту» эти отряды останутся под знаменами «врагов народа», «рабочая, солдатская, крестьянская Россия проклянет» сделавших
132
такой выбор [5]. Воззвание оказало определенное воздействие на тех, кто был настроен против советской власти.
В дальнейшем большевики активизировали свою деятельность по структурированию публично-властных отношений, что дало возможность советской власти представлять меры принуждения по предупреждению и пресечению бандитизма как вполне легитимные. В частности, следует вспомнить принятый 22 ноября 1917 г. Декрет о суде [6]. В соответствии с этим актом должны были учреждаться революционные трибуналы, наделяемые чрезвычайными полномочиями. Они брали в свое производство дела по наиболее опасным для советской власти преступлениям, прежде всего это касалось бандитизма. Несколько позже (7 декабря 1917 г.) постановлением СНК была учреждена Всероссийская ЧК [7, с. 80], организационно-правовые аспекты и деятельность которой достаточно широко освещены в исто-рико-правовой литературе. Затем чрезвычайные комиссии стали учреждаться на местах. Указанные структуры стали организационной основой советской власти в противодействии бандитизму в течение нескольких лет (до начала 1922 г., когда ВЧК и ЧК на местах были упразднены и заменены подразделениями ГПУ при НКВД).
Поскольку ревтрибуналы и ЧК, обладавшие полномочиями применять наиболее жесткие меры принуждения (аресты и расстрелы), учреждались исходя из сложнейшей криминогенной ситуации, в экстремальных политических условиях, их легитимность не имела необходимого правового регулирования. В частности, речь идет о том, что не было четкого разграничения прав и обязанностей между ревтрибуналами и ЧК. В связи с этим, как отмечает В.В. Никулин, имели место факты беззакония и произвола со стороны сотрудников ЧК, и это обстоятельство стало предметом протеста, с которым выступили ревтрибуналы (конкретно ВЧК имела правомочие лишать преступников свободы в порядке наказания, освобождать от такого наказания, распоряжаться местами лишения свободы) [8, с. 36].
Тем не менее ВЧК и ЧК на местах по-прежнему не освобождались от названных полномочий, что можно объяснить тем, что чекисты имели реальные рычаги влияния на конкретных территориях, обладали возможностями оперативного выполнения решений во исполнение политики советской власти. Поэтому, даже при наличии нарушений со стороны чекистов в целом их деятельность, которой руко-
водил Ф.Э. Дзержинский, одобрялась высшими органами власти и управления. Для примера укажем Резолюцию ВЦИК, принятую 18 апреля 1918 г. В этом акте давалась оценка деятельности ВЧК по противодействию бандитизму анархического уклона, сделанная на основании доклада самой ЧК. ВЦИК указывал, что деятельность ВЧК следует признать правильной, более того, высший орган власти (после Всероссийского съезда Советов) «выразил уверенность» по поводу того, что и впредь ВЧК будет вот так же, «без колебаний», вести борьбу с бандитизмом «независимо от тех названий, которыми этот бандитизм прикрывается» [9].
Здесь представляет интерес оговорка о том, что действия, являвшиеся по объективной стороне фактически бандитскими нападениями, могли прикрываться (и действительно прикрывались) различными названиями и защищались политико-идеологическими структурами. Преступные действия, которые не всегда характеризовались в документах как бандитизм, де-факто представляли собой именно бандитские нападения, поскольку имели характерные для бандитизма признаки (в их числе наличие сплоченной криминальной группы, вооруженность ее членов, применение ими физического и психического насилия, разбойные нападения на советские учреждения и др.).
В этом контексте следует отметить, что действия органов советской власти (прежде всего, конечно, чрезвычайных комиссий в лице сотрудников ЧК) сами по себе (по объективной стороне) также могли содержать некоторые признаки рассматриваемого деяния(например, применение к бандитам физической силы, оружия, проведение облав и т.д.), а необходимость столь жестких мер находила отражение в соответствующих правовых актах советской власти. Для примера отметим предписание ВЦИК, принятое 4 мая 1918 г. Здесь прямо указывалось на необходимость «твердого и беспощадного подавления» всех тех, кто противостоит советской власти (эксплуататоры, хулиганы и др.), и отмечалось, что «наша власть еще слишком мягка» [10], т.е. данное предписание было направлено на дальнейшее усиление мер государственного принуждения. А в Декрете ВЦИК и СНК, принятом 13 мая 1918 г., также прямым текстом предписывалось «на насилие владельцев хлеба над голодающей беднотой» отвечать не иначе, как «насилием над буржуазией» [11].
Такого рода акты принимались и позже. Так, в обращении СНК к населению, принятом 30 мая 1918 г., большевистское правительство ис-
133
пользовало жесткие выражения: «мы отсечем эту преступную голову (врагов народа. - П.М.) беспощадным мечом революции. Под оружие! ... Смерть врагам народа!» [12]. 3 сентября 1918 г. Ф.Э. Дзержинский указывал: «Пусть рабочий класс раздавит массовым террором гидру контрреволюции!». Далее он отмечал, что тот, кто будет задержан с оружием, направленным против советской власти, «будет расстрелян на месте», а кто посмеет вести даже «малейшую» антисоветскую пропаганду, «будет немедленно арестован и заключен в концентрационный лагерь!» [13]. Спустя буквально два дня советским правительством было принято постановление СНК «О красном терроре», само название которого довольно многозначительно.
Текст этого известного акта весьма короток. По сути своей он отражает позицию советской власти в борьбе с бандитизмом. Ключевое положение постановления заключается, на наш взгляд, в следующем тезисе: «.подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам» [14], при этом предписывалось доводить до общественности как фамилии расстрелянных, так и основания применения расстрела [14].
Учтем здесь то обстоятельство, что ранее мы в качестве примера приводили высказывания Ленина, который как председатель СНК с формальной точки зрения не являлся самостоятельным органом власти (СНК являлся коллегиальным органом власти, и, соответственно, решения должны были приниматься коллегиально), но фактически, конечно, многие решения СНК диктовал лично, что тем не менее не дает оснований считать личную позицию Ленина позицией советской власти. Позиция советской власти становилась таковой только после соблюдения всех процедур прохождения проекта решения СНК. С принятием акта «О красном терроре» и других актов в правоохранительной сфере позиция советской власти практически полностью слилась с позицией В.И. Ленина, включая сохранение многих специфических оборотов и т.п.
В связи с изложенным необходимо более подробно рассмотреть вопрос о правовой позиции советской власти в сфере борьбы с бандитизмом, особенно обратить внимание на взаимоотношения Советского государства (советской власти) и иных политических, национальных и иных структур, выступающих против этой власти.
Суть данного вопроса в том, что советская власть и государство как аппарат управления
являлись фактическим властеобладателем. Именно большевики как политическая сила контролировали территорию основной части России (а позже и на всей территории страны), именно советская власть управляла этой территорией, именно советская власть являлась субъектом международного права, и, соответственно, только акты советской власти являлись правовыми актами, а меры, которые принимала советская власть, следует именовать мерами государственного принуждения. Эти меры (в том числе аресты, расстрелы, конфискация имущества и др.) с формальной точки зрения были законными, в то время как такие же действия, совершаемые политическими противниками большевиков, квалифицировались как преступления, в том числе как бандитизм.
В данном контексте представляет интерес утвержденное ВЦИК Положение о ВЧК и местных ЧК (28 октября 1918 г.) [15]. Здесь советский законодатель, уточняя статус чрезвычайных комиссий, указывает на то, что эти структуры представляют собой государственные органы публичной власти, непосредственно осуществляющие борьбу с деяниями, посягающими на общественный порядок и общественную безопасность, в том числе с бандитизмом, соответственно, они «имеют право на организацию при себе вооруженных отрядов». Такого рода актами укреплялась легитимность действий советской власти в борьбе с рассматриваемыми социально опасными явлениями.
Отметим также постановление Совета Труда и Обороны, принятое 11 декабря 1918 г. [16], в котором регулировался порядок ареста, в частности, полагалось не позднее сорока восьми часов после задержания подозреваемого лица предъявлять ему официальное обвинение в совершении того или иного преступления. Другим актом (от 20 января 1919 г. [17]) были упразднены чрезвычайные комиссии уездного масштаба ввиду возросшего числа злоупотреблений со стороны сотрудников ЧК, также решался вопрос об улучшении в структурах чрезвычайных комиссий работы с жалобами трудящихся [18, с. 232] и т.д. Тем самым проводилась в жизнь идея о том, что тот орган, на который возложена функция борьбы с преступностью и деятельность которого финансируется из государственного бюджета, не может быть нелигитимным. Так шаг за шагом советская власть осуществляла легитимизацию органов принуждения в сфере борьбы с преступностью и бандитизмом как одной из самых опасных ее разновидностей.
134
1. Об учреждении Совета Народных Комиссаров: декрет ВЦИК от 27 окт. 1917 г. //Декреты Советской власти: в 5 т. М., 1957. Т. 1.
2. Ашенова Т.М., Кожевина М.А. К вопросу о формировании центральных органов управления образованием в 1917-1918 гг. // Вестник Омской юридической академии. 2013. № 2. С. 3-8.
3. О борьбе с контрреволюционными выступлениями: постановление Второго Всероссийского съезда Советов от 26 окт. 1917 г. // Солдатская правда. 1917. 26 окт.
4. Ленин В. И. ПСС. Т. 35.
5. Воззвание ВЦИК к казакам, железнодорожным и почтово-телеграфным служащим с призывом переходить на сторону Советской власти от 1 нояб. 1917 г. // Известия. 1917.
3 нояб.
6. Декрет о суде: принят постановлением СНК от 22 нояб. 1917 г. // Правда. 1917. 23 нояб.
7. Из протокола СНК № 21 о создании ВЧК от 7 дек. 1917 г. // Из истории Всероссийской чрезвычайной комиссии. 1917-1921: сб. документов / редкол. Г.А. Белов и др. М., 1958. С. 78-89.
8. Никулин В.В. Потребность в безопасности. Правовой статус ВЧК-ГПУ-ОГПУ в структуре Советского государства // ЫБ: Исторические исследования. 2013. № 6. С. 25-84.
9. Резолюция ВЦИК по докладу Всероссийской чрезвычайной комиссии о борьбе с бандитизмом, действовавшим под флагом анархизма от 18 апр. 1918 г. // Известия. 1918. 19 апр.
10. Предписание Президиума ВЦИК «Всем губернским, уездным, волостным совдепам. Всем, всем» в связи с тезисами В. И. Ленина об очередных задачах Советской власти от
4 мая 1918 г. // Известия. 1918. 10 мая.
11. О чрезвычайных полномочиях народного комиссара по продовольствию: декрет ВЦИК и СНК от 13 мая 1918 г. // Известия. 1918. 14 мая.
12. Обращение СНК к населению о положении на продовольственном фронте и борьбе с контрреволюцией от 30 мая 1918 г. // Известия. 1918. 31 мая.
13. Известия. 1918. 3 сент.
14. О красном терроре: постановление СНК от 5 сент. 1918 г. // Известия. 1918. 10 сент.
15. Положение о Всероссийской чрезвычайной комиссии: утв. ВЦИК от 28 окт. 1918 г. // СУ РСФСР. 1919. № 12. Ст. 130.
16. О порядке ареста Всероссийской чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по
1. On the establishment of the Council of People's Commissars: decree of the All-Russian Central Executive Committee d.d. Oct. 27, 1917 // Decrees of Soviet power: in 5 vols. Moscow, 1957. Vol. 1.
2. Ashenova T.M., Kozhevina M.A. On the issue of the formation of central educational authorities in 1917-1918 // Bulletin of the Omsk Law Academy. 2013. No. 2. P. 3-8.
3. On the fight against counter-revolutionary actions: resolution of the Second All-Russian Congress of Soviets d.d. Oct. 26. 1917 // Soldier's Truth. 1917. Oct. 26.
4. Lenin V. I. Complete set of works. Vol. 35.
5. Appeal of the All-Russian Central Executive Committee to the Cossacks, railway and postal and telegraph employees with an appeal to go over to the side of Soviet power d.d. Nov. 1, 1917 // Izvestia. 1917. Nov. 3.
6. Decree on the court: adopted by resolution of the Council of People's Commissars d.d. Nov. 22,
1917 // Truth. 1917. Nov. 23.
7. From the protocol of the Council of People's Commissars No. 21 on the creation of the Cheka d.d. Dec. 7, 1917 // From the history of the All-Russian Emergency Commission. 1917-1921: coll. documents / ed. board G.A. Belov et al. Moscow, 1958. P. 78-89.
8. Nikulin V. V. Need for security. Legal status of the Cheka-GPU-OGPU in the structure of the Soviet state // NB: Historical studies. 2013. No. 6. P. 25-84.
9. Resolution of the All-Russian Central Executive Committee on the report of the All-Russian Extraordinary Commission on the fight against banditry operating under the flag of anarchism d.d. Apr. 18, 1918 // Izvestia. 1918. Apr. 19.
10. Order of the Presidium of the All-Russian Central Executive Committee "To all provincial, district, and volost councils of deputies. Everyone, everyone"in connection with the theses of V.I. Lenin on the immediate tasks of Soviet power d.d. May 4,
1918 // Izvestia. 1918. May 10.
11. On the emergency powers of the People's Commissar for Food: decree of the All-Russian Central Executive Committee and the Council of People's Commissars d.d. May 13, 1918 // Izvestia. 1918. May 14.
12. Appeal of the Council of People's Commissars to the population on the situation on the food front and the fight against counter-revolution from May 30, 1918 // Izvestia. 1918. May 31.
13. Izvestia. 1918. Sep. 3.
14. On the Red Terror: resolution of the Council of People's Commissars d.d. Sept. 5, 1918 // Izvestia. 1918. Sept. 10.
135
должности сотрудников советских учреждений и предприятий: постановление Совета обороны от 11 дек. 1918 г. // СУ РСФСР. 1918. № 94. Ст. 941.
17. Об упразднении уездных чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности: постановление ВЦИК от 20 нояб. 1919 г. // СУ РСФСР. 1919. № 1. Ст. 14.
18. Заметки В.И. Ленина на заседании комиссии Совета Рабоче-крестьянской обороны о работе ВЧК от 3 дек. 1918 г. // Из истории Всероссийской чрезвычайной комиссии. 1917-1921: сб. документов / редкол. Г.А. Белов и др. М, 1958. С. 232-233.
15. Regulations on the All-Russian Emergency Commission: appr. by All-Russian Central Executive Committee d.d. Oct. 28, 1918 // Coll. legislation of the RSFSR. 1919. No. 12. Art. 130.
16. On the procedure for the arrest of employees of Soviet institutions and enterprises by the All-Russian Extraordinary Commission for Combating Counter-Revolution, Profiteering and Crimes: resolution of the Defense Council d.d. Dec. 11, 1918 // Coll. legislation of the RSFSR.
1918. No. 94. Art. 941.
17. On the abolition of district emergency commissions to combat counter-revolution, profiteering and crimes in office: resolution of the All-Russian Central Executive Committee d.d. Nov. 20, 1919 // Coll. legislation of the RSFSR.
1919. No. 1. Art. 14.
18. Notes by V.I. Lenin at a meeting of the commission of the Council of Workers' and Peasants' Defense on the work of the Cheka on Dec. 3, 1918 // From the history of the All-Russian Emergency Commission. 1917-1921: coll. documents / ed. board G.A. Belov et al. Moscow, 1958. P. 232-233.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
П.В. Максимов, кандидат юридических наук, заместитель начальника кафедры уголовного права и криминологии Краснодарского университета МВД России; тел.: +78612583563.
INFORMATION ABOUT AUTHOR
P.V. Maximov, Candidate of Sciences in Jurisprudence, Deputy Chief of the Department of Criminal Law and Criminology, Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; ph.: +78612583563.
136
