CC BY
163
ФИЛОСОФСКО-ПРАВОВЫЕ И МЕТОДИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ОБРАЗОВАНИЯ
УДК 342 ББК 67.401
А. Г. Кравченко, А. И. Прокопенко
ОСОБЕННОСТИ ФОРМ КОРРУПЦИИ В СИСТЕМЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИИ
Статья посвящена понятию и особенностям коррупционных отношений в образовательной среде высших учебных заведений. Авторы анализируют многообразие проявлений коррупции в вузах, в том числе принявшей легальные формы, выявляют коррупционные тренды в системе высшего образования.
Ключевые слова: коррупция, неформальные практики, антикоррупционная политика, аккредитация, качество образования, правовое воспитание, образовательный процесс, конфликт интересов.
FEATURES OF CORRUPTION FORMS IN HIGHER EDUCATION SYSTEM OF RUSSIA
Article is devoted to the concept and characteristics of types of corruption relations in the educational environment of higher education. Authors analyze the variety of forms of corruption in higher education institutions, including the adoption of legal forms, reveal corruption trends in higher education.
Keywords: corruption, informal practices, anti-corruption policy, accreditation, quality of education, legal education, the educational process, conflict of interest.
Проблема коррупционных взаимодействий в системе государственного управления и контроля - традиционный спутник публичного управления. Конечно, данное явление нельзя считать однозначным в плане причин его возникновения и условий развития, а также деструктивных последствий коррупционных сделок для общества и государства. Так, коррупция как массовое явление вразрез традиционному западноевропейскому представлению может возникать не в силу правового нигилизма общества, а вследствие дисгармоничного правового регулирования, антирациональных или антисоциальных установок законодательной базы. В этом случае коррупция выступает компенсационным механизмом, больше сглаживающим негативные экономические и социальные последствия, нежели наносящим какой-либо урон публичным интересам. С другой стороны, коррупционные сделки могут быть направлены на обход вполне разумных и социально приемлемых правил поведения, воплощенных в действующем законодательстве. Соответственно, в зависимости от причин и условий возникнове-
ния конкретных форм коррупции государством должны приниматься меры отнюдь не исключительно уголовного преследования [1].
Обращаясь к проблеме коррупции в системе высшего образования и науки, следует не только анализировать своеобразие форм коррупционных отношений, но и выявлять причины их возникновения, вырабатывать адекватные механизмы реагирования на подобные проявления.
Статистика коррупционного рынка сферы образования достаточно внушительна и позволяет оценить масштабы данного явления.
Так, Организация Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО) констатирует, что коррупция в университетах наносит серьезный ущерб системе образования во всем мире. При этом трудно не согласиться с утверждением Генерального директора ЮНЕСКО Коитиро Мацууры, который заявил, что «коррупция приняла такой размах, что ее вред выражается не только в миллиардных убытках, но и в подрыве жизненно важных начинаний по достижению цели
"образования для всех". Она лишает детей мало обеспеченных родителей возможности посещать школу, оставляет школы и учащихся без средств на приобретение оборудования, снижает качество преподавания и, как следствие этого, качество образования в целом. Под вопросом стоит будущее нашей молодежи. Бездействие может повлечь за собой катастрофические последствия» [14].
Российская Федерация не является исключением - оборот коррупционных денежных средств ежегодно составляет около 5,5 млрд долларов, что сравнимо с бюджетом небольшого государства. Как в этой связи отмечают Л. О. Сенчукова и О. Н. Гегечкори, «высшая школа сегодня представляет собой гигантский теневой рынок, на котором крутятся миллиарды» [12]. При этом общественности, как правило, предоставляется лишь поверхностная информация о теневых процессах в сфере высшего образования, многие формы коррупционных отношений не придаются широкой огласке, но наносят государственным и общественным интересам колоссальный экономический, социальный, культурный и даже политический ущерб. Так, если практика борьбы со взяточничеством в образовательных организациях на уровне преподавателей приняла национальные масштабы*, пополняя статистические показатели «эффективности» соответствующих силовых ведомств, то коррупции в области распределения федеральных грантов, выделяемых вузам, торговле научными степенями, «недокументированной экономии бюджетных средств» образовательными организациями, использованию трудового ресурса вуза или его подразделений в собственных интересах руководителей соответствующего уровня и т. п. теневой деятельности органы следствия уделяют недостаточно внимания, а в некоторых случаях юридическая практика вообще не выработала эффективного инструментария для объективной фиксации отдельных форм коррупционных отношений. Масштабы коррупции дошли до критического уровня, блокируя развитие не только системы высшего образования, но и науки. Именно по этой причине зарубежные научные фонды все больше практикуют адресную модель финансирования ученых, исключая из экономической цепочки вуз как посредника, незаконно присваивающего часть денежных средств.
Таким образом, проблема коррупции в образовательной среде высших учебных заведений, с одной стороны, актуальна, а с другой - крайне сложна, неоднозначна и во многом зависит от юридической дефиниции данного явления.
Обычно в юридической науке и практике полемика по вопросам коррупции сосредоточена на уровне субъектов образовательного процесса, прежде всего преподавателей, минуя более опасные и скрытые виды коррупционных отношений. В частности, такие специфические формы мы можем выделить в системе высшего образования, где находят свое отражение наиболее известные виды коррупции, такие как взятка (коммерческий подкуп), злоупотребление служебным положением и т. п. Однако и здесь не обходится без определенных смысловых и терминологических противоречий между правовой доктриной, законом и сложившейся судебной практикой.
Во-первых, Уголовный кодекс РФ, будучи основным нормативным актом, устанавливающим юридическую ответственность преподавателя как субъекта коррупционных отношений, не перекрывает большинства объема коррупционных деяний такового вследствие специальной субъектности составов статей, охватывающих преступления коррупционной направленности, перечисленных в уголовном законодательстве России. Как отмечает А. В. Шмаков, исключение составляет статья 290, согласно которой «к ответственности привлекается лицо, постоянно, временно или по специальному полномочию выполняющее в организации организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции, возложенные на него законом, нормативным актом, приказом или распоряжением вышестоящего должностного лица либо правомочным на то органом или должностным лицом. Такие функции преподаватель выполняет в исключительно редких случаях, например при проведении вступительных или государственных экзаменов» [15, с. 137].
Во-вторых, существует достаточное количество коррупционных отношений, не подлежащих юридической квалификации вообще либо фактически недоказуемых с точки зрения соблюдения уголовно-процессуальных норм и определяемых как специфическая разновидность коррупционных связей.
* В теории уголовного права непрерывно идет ожесточенная полемика об обоснованности привлечения преподавателей к уголовной ответственности и правомерности рассмотрения их как субъектов коррупционных отношений [9, с. 38-45].
Для анализа коррупции обратимся к классификации ее. Так, например, К. Рид разделяет коррупцию в сфере образования на пять видов: 1) решения о стратегии и сертификация школ; 2) финансирование; 3) закупки; 4) кадровая политика; 5) образовательный процесс [3].
Таким образом, коррупционные отношения дифференцированы исследователем по видам процессов, обеспечивающих образовательную деятельность, что позволяет говорить о разнообразии как субъектов коррупционных отношений, не замыкаясь исключительно на профессорско-преподавательском составе, так и видов коррупции в высшей школе.
Обобщая многочисленные формы коррупционных отношений в сфере образования, их условно можно разделить на две большие группы: коррупционные преступления, связанные с получением имущественных и личных неимущественных выгод. Но если в первом случае мы можем говорить об уголовной ответственности субъектов образовательного процесса и сотрудников вуза, его обеспечивающих, то во втором - проблема остается нерешенной и по сей день, несмотря на ее масштабы и негативные последствия.
«Классические» формы коррупционных отношений в образовательной среде также претерпели значительную эволюцию. В настоящее время практически каждый студент знает об уголовной ответственности за дачу взятки. С другой стороны, процедура передачи денежных средств приобретает все более завуалированные, трудно фиксируемые и доказуемые в уголовном процессе формы. Так, преподаватели предпочитают провоцировать дачу взятки студентом посредством искусственного усложнения процедуры контроля и вместо открытой его фальсификации имитируют ответ студента на экзамене или зачете.
Дача взяток маскируется под репетиторство. В ряде случаев практика «легализации» такой формы коррупции отмечается в вузах, где через системы дополнительного образования осуществляется имитация сдачи академической задолженности студента. Субъектами образовательного процесса успешно используется возмездные гражданско-правовые сделки в качестве завуалированной взятки (например, покупка книг, методических материалов, автором которых является преподаватель). Написание научными руководителями и членами государственных аттестационных комиссий на заказ дипломных работ студенту, гарантирующее положительную
оценку квалификационного материала, также можно отнести к теневым сделкам.
Торговля ключами к тестам текущего и рубежного контроля по предметам зачастую заменяет дачу взятки за роспись в зачетке во время экзамена. При этом характерный субъектный состав таких коррупционных отношений может включать в них не только составителя текстов или ведущего преподавателя, но и технических работников компьютерных лабораторий, имеющих доступ к программному обеспечению заданий.
Список коррупционных форм пополняют «откаты» за необоснованное предоставление стипендий, грантов и иных материальных поощрений студенту, преподавателю либо научному сотруднику вуза [2, с. 12].
Однако указанные коррупционные взаимоотношения между преподавателем и студентом не исчерпывают всех форм коррупционного взаимодействия в высших учебных заведениях.
Довольно распространенным явлением становятся коррупционные связи между преподавателем и управленческим составом вуза. Так, необоснованно высокие гонорары за публикации или лекции, «комиссионные» за оказание услуги, незаконные вознаграждения и т. п. формы оплаты становятся повседневной практикой.
Необоснованное финансирование вышестоящим руководителем (деканом, заведующим) подчиненного (преподавателя) для сохранения контроля за фальсификацией результатов образовательного процесса, протекциони-руемых студентов, также отражается в теневых практиках образовательных организаций.
При этом коррупция в учебном процессе представляет собой лишь верхушку «айсберга» коррупционных отношений в высшей школе. Вторым уровнем коррупционных отношений и преступлений охватываются структуры менеджмента высших учебных заведений. Так, незаконная продажа государственного имущества образовательной организации или права на его использование (аренда), в том числе земельных участков за «откат» (взятку), фиксируется сотрудниками ОВД.
Характерной особенностью коррупционного взаимодействия является использование руководством высших учебных заведений неуспевающего контингента студентов в целях личной наживы. К примеру, снижение расходов организации запрещенными законом способами, использование принудительного студенческого труда, заменяющего хозяйственные издержки учреждения и позволяющего при этом присваи-
вать фонд экономии, обременение профессорско-преподавательского состава и научных сотрудников выполнением неоплачиваемых и не входящих в трудовые обязанности работ, в том числе по заказам представителей органов государственной власти, и т. п. практики с целью получения как экономических, так и статусных выгод (ресурса политического влияния), прочно вошло в российскую действительность.
При этом, как представляется, пиком деструктивных коррупционных трендов в сфере образования и науки следует признать коррупционное «блокирование» молодых ученых и лишение их финансового и статусного доступа к научным исследованиям. Чрезмерная коммерциализация процедуры защит на вполне официальном уровне делает признание научных достижений ученых почти невозможным, оставляя данную нишу преимущественно чиновникам и бизнесменам, резко увеличивая коррупционные риски в функционировании диссертационных советов.
Отдельно следует отметить коррупционные сделки, не имеющие материального выражения, в отношении которых по-прежнему законодательная база России остается достаточно слабой. Так, протекционизм является следствие неформальных связей, в том числе родственных, личных и т. п. Протекция, осуществляемая, как правило, менеджерами вуза (ректором, проректором, деканом, заведующим), заключается в имитации результатов учебного контроля преподавателем на основе личных договоренностей. Иногда она выражается в подлоге документов контроля (ведомостей) на уровне деканатов. Не обошла практика предоставления различных нематериальных услуг в системе госуправления и вузы, где за фальсификацию результатов контроля образовательного процесса предоставляются в том числе услуги интимного характера. Торговля должностями в образовательной организации обычно сопровождается обменом нематериальных благ и выступает своеобразным теневым «кредитом», обеспечивающим возникновение неопределенного встречного обязательства контрагента коррупционной сделки.
В то же время практика фиксирует возникновение коррупционных форм в образовательной среде вузов, вызванных современными тенденциями в данной сфере. Так, повышение требований государственных образовательных стандартов, ужесточение методик аккредитаций вузов при одновременном тотальном блокировании ученых советов по защите кандидатских и докторских диссертаций отдельных
специальностей привели к практике использования в образовательном процессе «мертвых душ» из числа профессорско-преподавательского состава. Чрезмерное увлечение Миноб-ром России показателями по привлечению финансовых средств за счет научных фондов породило систему «откатов» и «распилов» крупных грантовых выплат вузами. Конечно, с одной стороны, рост числа высших учебных заведений привел к резкому увеличению коррупции в образовательной среде, нивелированию системы высшего образования и откровенной торговле дипломами. Однако, с другой стороны, несбалансированная система признаков эффективности вузов вынуждает последних заниматься имитацией научных и учебных достижений посредством коррупционного взаимодействия вместо поиска средств и способов, позволяющих улучшить показатели эффективности образовательной среды. Очевидно, что Министерству образования и науки сегодня необходимо искать более взвешенный подход к определению критериев эффективности и признаков неэффективности вузов, закладывая в основу расчетов не только и не столько эталоны крупнейших вузов России и их зарубежных аналогов, сколько региональную специфику и принципы антимонопольного законодательства, призванного сохранить здоровую конкуренцию в образовательной среде.
Обобщая сказанное, отметим, что коррупцию в высшей школе, во-первых, не следует сводить к взятке за выставление экзамена или зачета, а во-вторых, она не ограничивается одним учебным процессом и даже может непосредственно не касаться сферы образовательных услуг. В то же время использование зависимости студентов и работников руководителем структурного подразделения вуза в корыстных целях, сопровождаемое нарушением общественных и государственных интересов, практика «откатов» для получения доступа к финансированию научных исследований, коммерциализация процедур защит научных диссертаций, злоупотребление распорядительными полномочиями в хозяйственной сфере вузов значительно расширяют виды коррупционных отношений.
Таким образом, коррупция в системе высшего образования и науки имеет отнюдь не исключительно криминальные источники. В ряде случаев специфические формы коррупционного взаимодействия являются компенсационным ответом на чрезмерную заурегулирован-ность общественных отношений и создание необоснованных юридических препятствий для субъектов правоотношений.
Литература
1. Минзов С. М., Куклина Е. Г. Коррупция как система: структура и механизмы управления // Известия российского экономического университета им. Г. В. Плеханова. 2012. № 2(7).
2. Ильин Г. Л. О бюрократизации и коррупции в отечественном образовании// Школьные технологии. 2012. № 6.
3. Рид К. Коррупция в образовательных системах: обзор проблем и решений // Россия - Европа. Вместе против коррупции: материалы проекта «Разработка законодательных и иных мер предупреждения коррупции в Российской Федерации». М., 2008. Ч. 2.
4. Кудашкин А. В., Козлов Т. Л. Еще раз о правовом понятии коррупции // Современное право. 2010. № 6.
5. Кузьминов Я. И. Тезисы о коррупции, представленные на круглом столе «Коррупция в России». М., 2000.
6. Кушниренко С. П., Пристансков В. Д. Коррупция и ее преступные проявления. СПб., 2004.
7. Коррумпированные школы, коррумпированные университеты. Что можно сделать? URL: http:// gtmarket.ru/news/state/2007/07/08/948
8. Ноздрачев А. Ф. Коррупция как правовая проблема: в вопросах и ответах // Следователь. Федеральное издание. 2008. № 8 (124).
9. Номоконов В. А., Шульга В. И. О борьбе с коррупцией в вузе, законодательстве и судебной практике на современном этапе // Пролог. 2013. № 3 (3).
10. Постановление Пленума Верховного суда от 10.02.2000 № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе». URL: http://consultant.ru
11. Преподавателям вузов повысят зарплату с нового учебного года // Российская газета. 2013. 10 июня.
12. Сенчукова Л. О., Гегечкори О. Н. Коррупция в высшем образовании: причины, последствия, механизмы противодействия. URL: http://www.klgtu.ru/ru/magazine/2009_ 16/22.doc
13. ЮНЕСКО предупреждает: от коррупции в образовании не защищен никто. URL: http://www.unesco.kz/new/ru/unesco/news/2032
14. Шмаков А. В. Коррупция в высших образовательных учреждениях: экономико-юридический подход // Экономика образования. 2009. № 1.
15. Баранов П. П., Овчинников А. И. Конституционная легитимность: теоретико-методологический аспект // Конституционное и муниципальное право. 2015. № 8.
Bibliography
1. Meanzov S. M., Kuklina E. G. Corruption as a system: structure and governance arrangements // Journal of Plekhanov Russian economic University. 2012. № 2 (7).
2. Ilyin G. L. On the bureaucracy and corruption in the domestic education // School technology. 2012. № 6.
3. Reed K. Corruption in the education systems: a review of the problems and solutions // Russia - Europe. Together against corruption: materials of the joint project «Development of legislative and other measures of the prevention of corruption in the Russian Federation». Moscow, 2008. Part 2.
4. Kudashkin A. V., Kozlov T. L. Once again, the legal concept of corruption // Modern law. 2010. № 6.
5. Kuzminov Ya. I. Abstracts of corruption presented at the round table «Corruption in Rus-sia». Moscow, 2000.
6. Koushnirenko S. P., Pristanskov V. D. Corruption and its criminal manifestations. St. Petersburg, 2004.
7. Corrupt schools, corrupt universities. What can you do? URL: http://gtmarket.ru/news/state/ 2007/07/08/948
8. Nozdrachyov A. F. Corruption as a legal problem: questions and answers // Investigator. Federal publication. 2008. № 8 (124).
9. Nomokonov V. A., Shulga V. I. On the fight against corruption in the university, law and jurisprudence at the present stage // Prologue. 2013. № 3 (3).
10. On judicial practice in cases of bribery and commercial bribery: Plenum of the Supreme Court of 10.02.2000 № 6. URL: http://consultant.ru
11. Will raise the salary of university teachers from the new academic year// The Russian newspaper. 2013. June 10.
12. Senchukova L. O., Gegechkory O. N. Corruption in Higher Education: Causes, consequences, mechanisms of resistance. URL: http://www. klgtu.ru/ru/magazine/2009_16/22.doc
13. UNESCO Report: Corruption in education. URL: http://www.unesco.kz/new/ru/unesco/ news/2032
14. Shmakov A. V. Corruption in higher education institutions: the economic and legal approach // Economics of education. 2009. № 1.
15. Baranov P. P., Ovchinnikov A. I. The constitutional legitimacy: theoretical and methodological aspect // Constitutional and municipal law. 2015. № 8.
