CC BY
1813. Николаева Т.Л. Философские и социально-политические условия зарождения и развития масонства в России // Вестник МГТУ. - 2004. - Т.7. - № 2. - С. 274-278.
14. Плеханов Г.В. История русской общественной мысли. В 3-х кн. - Кн. 1. - М.-Л., 1925. - 394 c.
15. Тукалевский В.Н. Искания русских масонов (Из истории философских направлений в русском обществе XVIII века). -СПб.: Сенатская тип., 1911. - 71 с.
16. Федосов И.А. Из истории русской общественной мысли XVIII столетия. М.М. Щербатов. - М., 1967. - 293 с.
17. Шварц И.Г. Лекции. - Донецк: Вебер, 2008. - 172 с.
18. История масонства / Отв. ред. В. А. Суханова. - Смоленск: Русич, 2002. - 494 с.
19. Щипанов И.Я. Общественно-политические и философские воззрения русских просветителей второй половины XVIII в. // Очерки по истории философской и общественно-политической мысли народов СССР. В 2-х т. - Т. 2. - М., 1955. - 351 с.
20. Щипанов И.Я. Философия русского просвещения. - М., 1971. - 283 с.
References and Sources
1. Artanuhin S.V. Filosofskie i obshchestvenno-politicheskie vzglyady russkih masonov vtoroj poloviny XVIII - pervoj chetverti XIX vv.: Dis. ... dokt. filos. nauk. - Ekaterinburg, 1996. - 391 s.
2. Barskov Ya.L. Perepiska moskovskih masonov XVIII veka. 1780-1792 gg. - Pg.: Otd-nie rus. yaz. i slovesnosti Imperator. Akad. nauk, 1915. - 335 s.
3. Berdyaev N.A. Russkaya ideya // O Rossii i russkoj filosofskoj kul'ture: filosofy russkogo posleoktyabr'skogo zarubezh'ya: sbornik / AN SSSR, Nauch. sovet po probl. rus. kul'tury. M., 1990. - S. 117-215.
4. Berens E.N. Masonstvo ili velikoe carstvennoe iskusstvo bratstva vol'nyh kamenshchikov. - SPb., 1911. - 396 s.
5. Boldyrev A.I. Problema chasti i celogo v russkoj filosofskoj mysli 2-j poloviny XVIII veka. - M., 1981. - 144 s.
6. Boldyrev A.I. Problema cheloveka v russkoj filosofii XVIII veka. - M., 1986. - 122 s.
7. Vernadskij G.V. Russkoe masonstvo v carstvovanie imperatricy Ekateriny II. - Pg., 1917. - 272 s.
8. Elagin I.P. Opyt povestvovaniya o Rossii. - SPb., 1803. - 471 s.
9. Ermichev A.A. Imena i syuzhety russkoj filosofii. - SPb., 2014. - 285 s.
10. Kantemir A.D. Sochineniya, pis'ma i izbrannye perevody. - M., 1908. - 316 s.
11. Piksanov N.K. I.V. Lopuhin // Masonstvo v ego proshlom i nastoyashchem. - M., 1991. - T. 1. - S. 227-255.
12. Nekrasov S.M. Masonstvo v Rossii vo vtoroj polovine XVIII veka i kritika prosvetitelyami ego religiozno-misticheskoj ideologii: Avtoref. dis. ... kand. ist. nauk. - M., 1978. - 24 s.
13. Nikolaeva T.L. Filosofskie i social'no-politicheskie usloviya zarozhdeniya i razvitiya masonstva v Rossii // Vestnik MGTU. - 2004. - T.7. - N° 2. -S. 274-278.
14. Plekhanov G.V. Istoriya russkoj obshchestvennoj mysli. V 3-h kn. - Kn. 1. - M.-L., 1925. - 394 c.
15. Tukalevskij V.N. Iskaniya russkih masonov (Iz istorii filosofskih napravlenij v russkom obshchestve XVIII veka). - SPb.: Senatskaya tip., 1911. -71 s.
16. Fedosov I.A. Iz istorii russkoj obshchestvennoj mysli XVIII stoletiya. M.M. Shcherbatov. - M., 1967. - 293 s.
17. Shvarc I.G. Lekcii. - Doneck: Veber, 2008. - 172 s.
18. Istoriya masonstva / Otv. red. V. A. Suhanova. - Smolensk: Rusich, 2002. - 494 s.
19. Shchipanov I.Ya. Obshchestvenno-politicheskie i filosofskie vozzreniya russkih prosvetitelej vtoroj poloviny XVIII v. // Ocherki po istorii filosofskoj i obshchestvenno-politicheskoj mysli narodov SSSR. V 2-h t. - T. 2. - M., 1955. - 351 s.
20. Shchipanov I.Ya. Filosofiya russkogo prosveshcheniya. - M., 1971. -283 s.
СКОПА ВИТАЛИИ АЛЕКСАНДРОВИЧ - доктор исторических наук, профессор, член-корреспондент Российской академии естествознания, заведующий кафедрой философии и культурологии Алтайского государственного педагогического университет ([email protected]).
SKOPA, VITALY A. - Doctor of History, Professor, Corresponding Member of the Russian Academy of Natural Sciences, Head of the Department of Philosophy and Cultural Studies, Altai State Pedagogical University ([email protected]).
УДК 94(470.67).06/07(=512.144) DOI: 10.24412/2308-264X-2022-5-33-38
ДЖАХИЕВА Э.Г.
ОСОБЕННОСТИ ФЕОДАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ В КУМЫКСКИХ ВЛАДЕНИЯХ
В XVIII - НАЧАЛЕ XIX ВВ.
Ключевые слова: Дагестан, Тарковское шамхальство, Засулакская Кумыкия, феодализм, бийлик, социальная иерархия, ханы, беки, уздени, азаты, чагары, феодальные повинности, мюльки, вакуф.
Во второй половине XVIII - начале XIX века наиболее развитые феодальные отношения у кумыков по сравнению с другими народами Дагестана обусловили сложную социальную иерархию, где сословия отличались между собой имущественно-правовым положением. На высшей ступени феодальной лестницы стояли шамхал, ханы, беки (бии), чанка-беки, сала-уздени и высшее духовенство. Далее шли догерек-уздени, азаты, теркеменцы, чагары, кулы и др., находившиеся в той или иной зависимости от привилегированного сословия. Экономическую основу кумыкских феодалов составляли обширные земли, а также пастбища, которые они давали на откуп горцам. Немалый доход кумыкским правителям приносили так называемые рахтарные сборы, взимаемые с торговцев за провоз товаров, дань, выплачиваемая зависимыми горскими обществами в виде натуральной платы и т.д. Основными формами земельной собственности в рассматриваемый период у кумыков были: казенные земли, принадлежащие царскому правительству (на территории Засулакских княжеств), частновладельческие земли, принадлежавшие кумыкским феодалам, вакуфные земли, находящиеся в собственности мечетей, а также «мюльки» -небольшие участки, принадлежащие лично свободным узденям.
DZHAKHIEVA, E.G.
FEATURES OF FEUDAL RELATIONS IN THE KUMYK POSSESSIONS IN THE XVIII - EARLY XIX CENTURIES
Key words: Dagestan, Tarkovsky shamkhalstvo, Zasulak Kumykia, feudalism, bijlik, social hierarchy, khans, beks, uzdeni, azats, chagars, feudal duties, mulki, vakuf.
In the second half of the XVIII- early XIX century, in comparison with other peoples of Dagestan, the most developed feudal relations among the Kumyks led to a complex social hierarchy, where the estates differed among themselves in their property and legal status. Shamkhal, khans, beks (biy), chanka-beks, sala-uzdeni and the higher clergy stood at the highest step of the feudal ladder. Next came the Dogerek-Uzdeni, Azats, Terkemens, Chagars, Kuls, etc., who were in one way or another dependent on the privileged class. The economic basis of the Kumyk feudal lords was vast lands, as well as pastures, which they gave to the highlanders for payback. Considerable income was brought to the Kumyk lords by the so-called racketeering fees levied from merchants for the transportation of goods, tribute paid by dependent mountain societies in the form of in-kind payment, etc. The main forms of land ownership in the period under review among the Kumyks were: state-owned lands belonging to the tsarist government (on the territory of the Zasulak principalities), privately owned lands belonging to the Kumyk feudal lords, waqf lands owned by mosques, as well as "mulki" - small plots owned personally by free uzden.
У кумыков среди народов Дагестана на рубеже XVIII-XIX вв. феодальные отношения были наиболее развитыми. Существенную роль в этом сыграло выгодное с географической точки зрения местоположение кумыкских государственных образований. Через Кумыкию проходили торговые пути, которые связывали европейские страны с Азией. Вхождение Северной Кумыкии в состав Российской империи способствовало интенсификации развития общественно-экономических отношений сравнительно с другими районами Дагестана [1, с. 12].
В системе государственных образований Дагестана в рассматриваемый период особенно выделялось Тарковское шамхальство. На высшей ступени кумыкского социума стоял шамхал. Титул и власть шамхала переходили только старшему в роду. Однако касательно исследуемого нами периода данная традиция трансформируется. Другие члены шамхальского дома - беки, владели своими уделами. Беки также выступали претендентами на престол в Тарках [2].
В ханстве Мехтулинском высшее сословие представлял только дом мехтулинских ханов [3, л. 5], то есть сам хан и его потомки - беки. Во владениях Северной Кумыкии все князья вели свой род от легендарного Султан-Мута Тарковского. Среди засулакских князей возглавлял тот или иной бийлик старший князь, выбиравшийся из их среды [4, с. 75; 5, с. 63].
Кумыкские князья «имели свой суд, свои адаты» [6, с. 172]. Круг судейских членов носил строго очерченный характер, и принадлежность к клану феодалов не давало преференций на эту должность. Никто другой не мог стать его членом. Во взаимоотношениях биев «с их вассальными» важным являлся «обычай аталычества» [7, с. 172], когда княжеские дети отдавались на воспитание не только семье вассала, имеющего место у кумыков, но и нередко находившихся в зависимости горцам [8]. Подобный обычай у засулакских биев отличался своей спецификой: княжеских отроков отдавали на воспитание и за пределы Дагестана [9, с. 11]. К примеру, князья Аксая Солтанбек Уцмиев и Алхас Капланов в своем письме от 1783 г., адресованном коменданту Кизляра Куроедову, писали: «Прибывшие из Кубани в Кизляр емчека Аджикутлу с женою и одной девочкой, покорно прошу оных дозвольте допустить в аксаевские аулы...» [10, л. 1].
Все князья Кумыкии разделялись на два разряда. К первым относились беки, рожденные от матерей высшего сословия, т.е. от равного брака; ко вторым, чанки - дети, рожденные от матерей низшего происхождения, т.е. от неравного брака. Как правило, у чанков не было на отцовское имущество никаких наследственных прав. Чанки получали исключительно то, что выделяли им князья при своей жизни [11, л. 2].
Среди сословия феодалов у кумыков были и «карачи-беки», которые проживали в Эрпелинском бийлике: «.не равняя себя с потомками шамхальского двора, они считали, что родоначальники их пришли во главе племени, которое населяет владение Тарковское за несколько веков ранее появления в Дагестане арабов» [3, л. 2]. «Карачи-беки», по мнению известного исследователя истории кумыкского народа Д.М. Шихалиева, выступали хранителями всех древних традиций и занимались разбором сложных, спорных вопросов населения Кумыкской равнины [4, с. 45]. Как считала С.Ш. Гаджиева, в кумыкском социуме «карачи-беки представляли древнюю прослойку феодальной знати, позднее подпавшие под влияние шамхалов [6, с. 108].
В Засулакских владениях к категории феодальной знати относились и сала-уздени. Мнения об их происхождении разнятся. Так, по мысли Д.М. Шихалиева, сала-уздени, были выходцами из мест у р. Саласу. Они находились в родственных отношениях и с «ауховцами и принадлежали Вашандроевской их фамилии» [4, с. 23]. Некоторые ученые называют сала-узденей более древними выходцами, пришедшими на Кумыкскую равнину из Персии, Ногайской орды, Дагестана и иных мест [12, л. 3]. Как нам думается, была права С.Ш. Гаджиева, относившая сала-узденей Засулакской Кумыкии к древней ветви феодальной знати, даже старше князей
шамхальского дома. По мнению С.Ш. Гаджиевой, сала-уздени постепенно попали в вассальную зависимость к биям, но однако при этом сумели сохранить свои социальные и экономические права [13, л. 7]. Можно предположить, что сала-уздени, обитавшие на Кумыкской равнине еще до прихода Султан-Мута - родоначальника Эндиреевского владения, а затем признавшие его власть, были потомками верхушки автохтонных племен. Группа сала-узденей отчасти прибавилась за счет дагестанских горцев, чеченцев, кабардинцев и др., являвшихся союзниками Султан-Мута и находившихся от него в вассальной зависимости. Сала-уздени обладали рабами, чагарами, а также существенными земельными угодьями. У некоторых из сала-узденей были во владении свои кутаны, и даже деревни и кварталы [5, с. 63].
Рассматривая социальную иерархию кумыков, необходимо также отметить, что заметное место в ней занимала верхушка духовенства, также относившаяся к феодалам. Хотя духовенство не относилось к крупным землевладельцам, оно, тем не менее, имело в своем распоряжении вакуфные земли, пользовалось «закатом» и прочими доходами мечетей. Кроме того, авторитет служителей мечетей был высок среди народа [14, с. 82].
Кумыкское крестьянство имело достаточно сложную классификацию. В кумыкском социуме в рассматриваемый период главной группой являлись уздени, также делившиеся на разные категории. На наш взгляд, классификация кумыкского общества, представленная Ф.И. Дубровиным и С.Ш. Гаджиевой, является более верной. Это - второстепенные уздени или просто уздени, вольноотпущенники, именуемые азат-узденями и догерек-уздени (круглые уздени). Догерек-уздени и просто уздени имели личную свободу, но находились в земельной зависимости от феодалов в силу отсутствия или недостатка собственной земли [15, с. 624].
Приобретший свободу «кул» или чагар становился «азатом» [14, с. 84].
Крепостные крестьяне - чагары, как правило, входили в группу зависимого населения. Зависимость от феодала - земельная и личная определяла эту группу [16]. Судя по одним источникам, предки чагар - люди свободные, добровольно переселившиеся на княжеские земли на правах несения определенных повинностей [17, л.л. 18-19]. Другие же источники сообщают, что чагары по сути являлись холопами по своему правовому положению и находились во власти князей [17, л. 36]. Можно констатировать, что, будучи выходцами с гор, чагары были холопами, прикрепленными к земле. Более того, группу чагар пополняли и поступавшие в качестве приданного кабардинских княжон [18, л. 1].
Терекеменцев также можно отнести к крепостным крестьянам. По мнению С.Ш. Гаджиевой, еще до XV столетия терекеменцы были ассимилированы туркменским кочевым племенем вместе с ширванским населением. Появление терекеменцев в Дагестане относится к XVI в. Именно тогда появившись в уцмийстве Кайтагском, некоторая часть их в XVIII в. переселяется на территорию засулакских владений [4, с. 104].
Как свидетельствует источник - некий терекеменец, в 1776 г. совершивший побег в Кизляр,он родился в деревне Карачай, относившейся к персидскому городу Шабрану: «.Тридцать пять лет тому назад по случаю разорения тамошних мест бывшим персидским Надир-шахом, отец его с семейством, как и прочими таковыми из разных тамошних деревень теркемейцами... перешли на жительство в Кайтагское уцмийство... где жили только пять лет, а потом тот шах, проходя чрез Кайтагские жилища, также разорял, почему уже перешли в андреевское владение.» [19, л. 222]. Положение терекеменцев по сравнению с чагарами было гораздо тягостнее. Из свидетельств вышеназванного беглого терекеменца, они выполняли «работы такие, которые холопы их принадлежаемы небыли.» [19, л. 222].
«Кулы» и «караваши» в кумыкском социуме занимали самую нишу [20]. Они в основном выполняли дворовую работу и представляли собой немногочисленную группу. «Кулы» и «караваши» находившиеся, по сути, на положении рабов, не обладали практически никакими правами и являлись собственностью феодала. Чагары также могли переходить в категорию рабов [17, л. 19]. Пленные, захваченные как в Дагестане, так и за его пределами представляли собой источник рабства. Так, документ фонда «Кизлярский комендант» свидетельствует, что служившего у аксаевского князя казака М. Маматова украл и вывез на продажу в Кабарду эндиреевский правитель [21, л. 86]. Судьба рабов была незавидной. Их могли разлучить с семьей, подарить, перепродать по выгодной цене, а также просто сдать в аренду. В свете сказанного представляет интерес рассказ раба-армянина Михитарова, совершившего в 1783 г. побег из
Кизляра. Судя по рассказу, Михитарова поймали, когда ему было 17 лет. Случилось это, когда он выехал на заработки из Тифлиса в Гянджу. По дороге Михитаров и был схвачен «лезгинами», которые продали пленника за 70 руб. в горах. Этим дело не ограничилось. Спустя некоторое время хозяин продал Михитарова на невольничьем рынке Эндирея за 100 руб. Спустя два года он снова был продан за те же 100 руб. приехавшему из Брагунской деревни некому армянину. В свою очередь и этот переправил Михитарова в Кизляр армянину, у которого и прожил раб последние 10 лет [22, л. 94].
Н.Ф. Дубровин писал, что рабы имели ценность, и давали за них от трехсот до четырехсот руб. По его сведениям, самый богатый кумык имел не более 10 семейств крепостных. Становится понятным, почему ими дорожили. Однако стоит ради справедливости отметить, что здесь дело было и в самом менталитете кумыков, их более гуманном отношении к рабам, что весьма заметно при суровых реалиях того времени. Хотя телесные наказания имели место, но не были жестокими и носили редкий характер, а «смертной казни никто и не помнит» [15, с. 625]. Известно, что Эндирей являлся известным центром торговли рабами в регионе. Сюда съезжались купцы из Порты, Крыма, и, как правило, из самого Северного Кавказа. Лишь генерал А. Ермолов запретил здесь в 1819 г. работорговлю.
В кумыкском социуме немногочисленную прослойку составляли казаки - люди свободные, покинувшие родные места в силу определенных обстоятельств, и служившие за определенную плату узденю или князю [23, с. 68].
Говоря о социальной иерархии у кумыков, следует коснуться и форм землевладения, без которого не будет полным рассмотрение вопроса о развитии феодальных отношений. В изучаемое время в кумыкских государственных образованиях можно выделить следующие виды земельной собственности. Это - казенные земли, принадлежащие царскому правительству (к XVIII столетию казенные земли имелись во владениях Засулакской Кумыкии); вакуфные - земли, которые находились в собственности мечетей; и частное землевладение, представленное в форме крупного и мелкого феодального землевладения. При этом эти земли могли передаваться как в условное владение, так и по наследству; «мюльки» - небольшие земельные наделы, которыми владели лично свободные уздени [6, с. 119].
Помимо перечисленных выше форм земельной собственности в Кумыкии была известна и общинная форма землевладения. Однако следует подчеркнуть, что в Засулакских княжествах в ХУШ - нач. XIX в., общинное землевладение не играло особой роли, за исключением отдельных районов [24, с. 126]. И, тем не менее, оно сохранилось в небольших размерах [25, л. 18]. По этому поводу С.Ш. Гаджиева писала: «... особенностью феодальной земельной собственности у кумыков и главным образом в Тарковском шамхальстве и Мехтулинском ханстве было то, что она нередко была замаскирована общинной формой землевладения» [6, с. 124].
Трудовое население Кумыкской равнины в большинстве своем в пользу своего феодала несло повинности. В исследуемое время можно выделить три формы феодальных повинностей: отработочная («булкъа» или «бильха»), денежная (еще слабо развитая — Э. Д.) и натуральная («ясакъ»). Эти феодальные повинности предусматривали выполнение точно фиксированных обязательств, а также случайных (в связи со свадьбой, смертью и т. д.) и по мере надобности [26, с. 9]. К примеру, в Мехтулинском ханстве (села Малый и Большой Дженгутай, Апши, Дуранги) прежде всего крестьяне обязывались трудиться на ханской земле: пахать, его засевать, собирать урожай и свозить, а также ухаживать за ханскими садами. Однако этим работа на ханском домене не заканчивалась. Крестьяне еще должны были в ханском дворе выполнять различные работы и нести обусловленные подвозные повинности. Сюда входили: при выездах ханского семейства предоставление подвод, доставка дров и т.д. [5, с. 65].
Следует отметить, что в повинности крестьян входила плата натуральной ренты скотом («кент-ясакъ»), зерном, с каждого дома («сабу»), саманом и др. В случае свадебных торжеств или похорон в ханском доме крестьяне также несли определенные повинности. Ханская казна пополнялась и штрафами, поступавшими за разнообразные правонарушения [26, с. 10-11]. В Засулакских владениях чагары тоже несли аналогичные повинности. К примеру, чагарами аксаевских биев выказывалось, что «.они отбывали только булка или вносили ясакъ, а прочих повинностей не должны были отбывать и если исполняли таковые, то по принуждению князей и только до 1819 г., а с того времени они совершенно свободны (т. е. они просто отказались их
выполнять)» [18, л. б].
Во владениях Засулакской Кумыкии в 1783 г. между аксаевскими, эндиреевскими и костековскими князьями и зависимой от них Салатавией было закреплено обязательство, предусматривавшее выплату штрафов и в денежной форме [27, л. 75].
Таким образом, вышеизложенный материал показывает далеко зашедшую дифференциацию в кумыкском социуме. В рассматриваемое время мы видим у кумыков развитую социальную структуру. Общество, представленное различными сословиями в лице биев (князей), чанков, сала-узденей, сформировавшихся из пришельцев на Кумыкскую равнину догерек-узденей, просто узденей, азат-узденей, чагар, кулов, а также групп «казаков» и «теркеме», свидетельствовало о достаточно сложной иерархии кумыкского социума. Это, в свою очередь, подтверждает тезис о достаточно развитых сравнительно с другими районами Дагестана, феодальных отношений в кумыкских землях в изучаемый нами хронологический отрезок времени.
Литература и источники
1. АбдусаламовМ.-П.Б. Экономическое развитие кумыкских феодальных владений в XVIII- начале XIX в.// Омский научный вестник. - 2Q12. - № 3 (1Q9).
2. Идрисов Ю.М. Резиденции шамхалов тарковских: историческая традиция в сравнительном аспекте// Средневековые тюрко-татарские государства. - Казань, 2Q15. - № 7. - С. 78-81.
3. Центральный государственный архив Республики Дагестан (Ц^ РД). Ф. 12б. Оп. 2. Д. 7б-а.
4. Шихалиев Д.-М. Рассказ кумыка о кумыках / Составление, предисловие и комментарии С.Ш. Гаджиевой. -Махачкала, 1993.
5. Иванов А. Социально-экономическое и политическое положение Дагестана до завоевания царской Россией // Исторический журнал. - 194Q. - №2.
6. Гаджиева С.Ш. Кумыки. - М., 19б1.
7. Магомедов Р.М. Общественно-экономический и политический строй Дагестана в XVIII - начале XIX веков. -Махачкала, 1957.
8. Гаджиева С.Ш. Aталычество и побратимство в Дагестане. - Махачкала, 1995.
9. Акбиев А.С., Абдусаламов М.-П.Б. Соперничество кумыкских и кабардинских феодальных владетелей за гегемонию на Северо-Восточном Кавказе во 2-й половине XVI- 1 -й половине XVIII века// Вестник Северного (Aрктического) Федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. - 2Q15. - № 5.
1Q. UTA РД. Ф. 379. Оп. 1. Д. 1197.
11. Цт РД. Ф. 12б. Оп. 2. Д. 72-а.
12. Хамзаев. Кое-что о кумыках // Научный архив Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра Российской Aкадемии наук (ttA И^Э ДНЦ РAН). Ф. 5. Оп. 1. Д. 1Q.
13. Абдусаламов М.-П.Б. Кумыкское сала-узденство в XVIII в.// Научные проблемы гуманитарных исследований. - 2Q1Q. -Вып. 1Q.
14. Абдусаламов М.-П.Б. Кумыкские государственные образования в стратегических планах России на Северном Кавказе в XVII - первой четверти XVIII в. - М., 2Q17.
15. Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. В б т. - СПб., 1871. - Т. I. - Кн. I.
16. Гусейнов Ю.М. Социальная структура кумыков в первой половине XIX вв.: правовой аспект // Вопросы истории. - 2Q2Q. -№1. - С. 228-233.
17. Цт РД. Ф. 1Q5. Оп. 5. Д. 1Q.
18. Цт РД. Ф. 1Q5. Оп. 2. Д. 99-а.
19. Aрхив внешней политики Российской империи ^ВИРИ). Кумыкские дела. 17б2-177б гг. Д. 1.
2Q. Гусейнов Ю.М. Некоторые аспекты адата и шариата в земельных и наследственных правоотношениях у кумыков в XIX в.// Вопросы истории. - 2Q2Q. - №2. - С. 2бЗ-2бб.
21. Цт РД. Ф. 379. Оп. 1. Д. 1142.
22. Цт РД. Ф. 379. Оп. 3. Д. 19.
23. Абдусаламов М.-П.Б. Кумыкские феодальные владения в политической жизни Дагестана в первой половине XVIII века. -Махачкала, 2QQ8.
24. Aбдусаламов М.-П.Б. К вопросу о феодализме в кумыкских государственных образованиях (XVI-XVIII вв.) // Вопросы истории. - 2Q2Q. - № 1Q (4).
25. RA И^Э ДНЦ РAН. Ф. 1Q5. Оп. 5. Д. 1Q.
26. Мехтулинские ханы // ССКГ. - Тифлис, 18б9. - Вып. II.
27. Цт РД. Ф. 379. Оп. 1. Д. 1171.
References and Sources
1. Abdusalamov M.-P.B. Ekonomicheskoe razvitie kumykskih feodal'nyh vladenij v XVIII- nachale XIX v.H Omskij nauchnyj vestnik. - 2Q12. - № 3 (1Q9).
2. Idrisov Yu.M. Rezidencii shamhalov tarkovskih: istoricheskaya tradiciya v sravnitel'nom aspekte!! Srednevekovye tyurko-tatarskie gosudarstva. -Kazan', 2Q15. - № 7. - S. 78-81.
3. Central'nyj gosudarstvennyj arhiv Respubliki Dagestan (CGA RD). F. 12б. Op. 2. D. 7б-а.
4. Shihaliev D.-M. Rasskaz kumyka o kumykah / Sostavlenie, predislovie i kommentarii S.Sh. Gadzhievoj. - Mahachkala, 1993.
5. Ivanov A. Social'no-ekonomicheskoe i politicheskoe polozhenie Dagestana do zavoevaniya carskoj Rossiej / Istoricheskij zhurnal. - 194Q. - №2.
6. Gadzhieva S.Sh. Kumyki. - M., 19б1.
7. Magomedov R.M. Obshchestvenno-ekonomicheskij i politicheskij stroj Dagestana v XVIII - nachale XIX vekov. - Mahachkala, 1957.
8. Gadzhieva S.Sh. Atalychestvo i pobratimstvo v Dagestane. - Mahachkala, 1995.
9. Akbiev A.S., Abdusalamov M.-P.B. Sopernichestvo kumykskih i kabardinskih feodal'nyh vladetelej za gegemoniyu na Severo-Vostochnom Kavkaze vo 2-j polovine XVI- 1-j polovine XVIII veka// Vestnik Severnogo (Arkticheskogo) Federal'nogo universiteta. Seriya: Gumanitarnye i social'nye nauki. - 2Q15. - № 5.
10. CGA RD. F. 379. Op. 1. D. 1197.
11. CGA RD. F. 126. Op. 2. D. 72-a.
12. Hamzaev. Koe-chto o kumykah // Nauchnyj arhiv Instituta istorii, arheologii i etnografii Dagestanskogo nauchnogo centra Rossijskoj Akademii nauk (NA IIAE DNC RAN). F. 5. Op. 1. D. 10.
13. Abdusalamov M.-P.B. Kumykskoe sala-uzdenstvo v XVIII v.// Nauchnye problemy gumanitarnyh issledovanij. - 2010. - Vyp. 10.
14. Abdusalamov M.-P.B. Kumykskie gosudarstvennye obrazovaniya v strategicheskih planah Rossii na Severnom Kavkaze v XVII - pervoj chetverti XVIII v. - M., 2017.
15. Dubrovin N.F. Istoriya vojny i vladychestva russkih na Kavkaze. V 6 t. - SPb., 1871. - T. I. - Kn. I.
16. Gusejnov Yu.M. Social'naya struktura kumykov v pervoj polovine XIX vv.: pravovoj aspekt // Voprosy istorii. - 2020. - №»1. - S. 228-233.
17. CGA RD. F. 105. Op. 5. D. 10.
18. CGA RD. F. 105. Op. 2. D. 99-a.
19. Arhiv vneshnej politiki Rossijskoj imperii (AVPRI). Kumykskie dela. 1762-1776 gg. D. 1.
20. Gusejnov Yu.M. Nekotorye aspekty adata i shariata v zemel'nyh i nasledstvennyh pravootnosheniyah u kumykov v XIX v.// Voprosy istorii. - 2020. - №2. - S. 263-266.
21. CGA RD. F. 379. Op. 1. D. 1142.
22. CGA RD. F. 379. Op. 3. D. 19.
23. Abdusalamov M.-P.B. Kumykskie feodal'nye vladeniya v politicheskoj zhizni Dagestana v pervoj polovine XVIII veka. - Mahachkala, 2008.
24. Abdusalamov M.-P.B. K voprosu o feodalizme v kumykskih gosudarstvennyh obrazovaniyah (XVI-XVIII vv.) // Voprosy istorii. - 2020. - № 10
(4).
25. NA IIAE DNC RAN. F. 105. Op. 5. D. 10.
26. Mekhtulinskie hany // SSKG. - Tiflis, 1869. - Vyp. II.
27. CGA RD. F. 379. Op. 1. D. 1171.
ДЖАХИЕВА ЭЛЬМИРА ГАДЖИАБДУЛЛАЕВНА - доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры всеобщей истории Дагестанского государственного университета ([email protected]).
DZHAKHIEVA, ELMIRA G. - Doctor of History, Associate Professor, Professor of the Department of General History of the DSU ([email protected]).
УДК 94(470.62).073:325.11 DOI: 10.24412/2308-264X-2022-5-38-43
ШАПОВАЛОВ С.Н.
РУССКАЯ КОЛОНИЗАЦИЯ СЕВЕРО-ВОСТОЧНОГО ПОБЕРЕЖЬЯ ЧЕРНОГО МОРЯ В 1830-1940-Е ГГ. (НА ПРИМЕРЕ ПЕРЕСЕЛЕНИЙ ЖИТЕЛЕЙ БОГОЯВЛЕНСКОГО СЕЛЕНИЯ)1
Ключевые слова: русская колонизация, переселенческая политика, Черноморье, Абхазия, Анапа, Богоявленское селение, Закубанское поселение, Марамба, Николаевская станица, переселенцы, Цебельда.
В статье рассматриваются вопросы истории российского заселения и освоения северо-восточного побережья Черного моря. Показано, что, в целях утверждения России в регионе, отвоеванные у Османской империи после войны 1828-1829 гг. земли требовалось осваивать не только в военно-политическом, но и в торгово-экономическом, ремесленном, сельскохозяйственном и культурном плане. С этой целью на вновь приобретенных территориях строились новые и расширялись ранее основанные поселения и укрепления. Их постоянными жителями преимущественно становились выходцы из Малороссии, Харьковской, Воронежской и Таврической губерний, причисленные к Закубанскому поселению. С учетом того, что в современной историографии недостаточно освещены процессы заселения северо-восточного берега Черного моря русским населением в 1830-1840-е гг., переселенческая политика Российской империи рассматривается в статье на примере изменения положения жителей основанного на территории Абхазии Богоявленского селения, вплоть до своего окончательного водворения в Закубанском поселении вынужденных несколько раз менять место жительства.
SHAPOVALOV, S.N.
RUSSIAN COLONIZATION OF THE NORTH-EASTERN BLACK SEA COAST IN THE 1830-1940s (ON THE EXAMPLE OF RESETTLEMENTS OF THE RESIDENTS OF THE BOGOYAVLENSKY VILLAGE)
Key words: Russian colonization, resettlement policy, Black Sea region, Abkhazia, Anapa, Bogoyavlenskoe village, Zakubanskoe settlement, Maramba, Nikolaevskaya village, settlers, Tsebelda.
The article deals with the history of Russian settlement and development of the northeastern coast of the Black Sea. It is shown that, in order to establish Russia in the region, conquered from the Ottoman Empire after the war of 1828-1829. the land needed to be developed not only in military and political terms, but also in trade, economic, handicraft, agricultural and cultural terms. To this end, new settlements and fortifications were built on the newly acquired territories and the previously founded settlements and fortifications were expanded. Their permanent residents were mainly immigrants from Little Russia, Kharkov, Voronezh and Tauride provinces, classified as a Zakuban settlement. Taking into account the fact that in modern historiography the processes of settlement of the northeastern coast of the Black Sea by the Russian population in the 1830-1840s are insufficiently covered, the resettlement policy of the Russian Empire is considered in the article on the example of the change in the situation of the inhabitants of the Bogoyavlensky village based on the territory of Abkhazia, up to their final residence in the Trans-Kuban settlement, forced to change their place of residence several times.
1 Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 22-28-00330, https://rscf.ru/project/22-28-00330/.
