CC BY
12УДК 604.6; 340.5; 349.6 DOI:10.31249/rgpravo/2022.04.09
ЗАХАРОВ Т.В.1 ОСНОВЫ ПРАВОВОЙ ПОЛИТИКИ США В СФЕРЕ РЕАЛИЗАЦИИ ПРОДУКТОВ СОВРЕМЕННЫХ БИОТЕХНОЛОГИЙ. (Обзор).
Аннотация. В обзоре представлен проведенный зарубежными учеными анализ состояния правовой политики и правового регулирования в США отношений, связанных с современными биотехнологиями и реализацией их продуктов. Рассмотрены правовые основы допуска генетически модифицированного продукта к реализации потребителю, влияние патентных отношений на построение системы сельскохозяйственного производства. Представлены правовые основы реализации политики США в области экспорта продуктов современных биотехнологий.
Ключевые слова: право США; сельскохозяйственное право; патентное право; антимонопольное право; право международных договоров; генетически модифицированный организм (ГМО); современные биотехнологии.
ZAKHAROV T.V. Fundamentals of the US legal policy on trade in products of modern biotechnology. (Review).
Abstract. The review presents an analysis of legal policy and legal regulation in the United States related to modern biotechnologies and the trade in their products, carried out by foreign scientists. The legal basis for the admission of a genetically modified product to the sale to the consumer, the impact of patent relations on the construction of an agricultural production system are considered. The legal
1 Захаров Тимофей Владимирович, научный сотрудник отдела правоведения ИНИОН РАН.
109
framework for the implementation of the US policy in the field of export of products of modern biotechnology is presented.
Keywords: US law; agricultural law; patent law; antimonopoly law; law of international treaties; genetically modified organism (GMO); modern biotechnologies.
Для цитирования: Захаров Т.В. Основы правовой политики США в сфере реализации продуктов современных биотехнологий. (Обзор) // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература : ИАЖ. Сер. 4 : Государство и право. - 2022. - № 4. - С. 109-118.
DOI: 10.31249/rgpravo/2022.04.09
Несмотря на то что прошло уже более двадцати лет с начала широкой розничной продажи продуктов питания, полученных из генетически модифицированных организмов (ГМО), во все большем количестве исследований утверждается, что ГМО безопасны для людей, животных и окружающей среды, дискуссия о допустимости ГМО продолжается. Однако долгосрочные последствия влияния технологий биоинженерии на человека и окружающую природную среду до конца не известны. Также высказываются опасения, что технологии генетической модификации культур пищевых продуктов способствуют чрезмерному увеличению власти агропромышленных корпораций путем патентования пищевой цепочки.
Генетически модифицированные организмы - наиболее заметный продукт генной инженерии, раскрывающий спорность отношений между наукой, обществом и государством, утверждает профессор Департамента политических наук Уэслианского университета Небраски (США) К. Клэнси, выступающая за политику осторожного сокращения вмешательства государства в оборот технологий ГМО в пищевом производстве, с сохранением строгих требований к маркировке продуктов, полученных из ГМО. Угроза демографического взрыва и изменения климата требуют технологического вмешательства. К. Клэнси считает, что технологии генетической модификации могут решить проблемы продовольственной безопасности, здравоохранения, благотворно повлиять на экологию окружающей среды [1, p. 3-5].
В США слабо развито правовое регулирование отношений, связанных с технологиями генетической модификации и реализа-
110
цией ее продуктов. Многочисленные генетически модифицированные культуры создавались, выращивались и продавались без особых политических и общественных проблем [1, p. 8].
В 1985 г. администрация Президента Р. Рейгана одобрила государственное регулирование производства генетически модифицированных продуктов наравне с обычными продуктами сельскохозяйственного производства, на основе уже существующих правовых актов, существующим бюрократическим аппаратом. Управление по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных средств (FDA) определяет, насколько безопасны новые пищевые продукты. Министерство сельского хозяйства (USDA) контролирует распространение растений, способных увеличить количество сорняков и уязвимость к патогенам. Агентство по охране окружающей среды (EPA) играет важную роль в одобрении культур, производящих свои собственные пестициды [1, p. 8].
Препятствие в принятии специализированного регулирования на федеральном уровне, по мнению К. Клэнси, создают организационно-правовые особенности законотворческих процедур Конгресса США. Сенаторы от штатов, в которых преобладает агропромышленное производство, непропорционально наделены полномочиями блокировать любые предлагаемые нормы. Состояние отсутствия запретов и ограничений выгодно производителям пищевых продуктов [1, p. 8].
Когда в начале 1980-х годов Конгресс США приступил к правовому регулированию отношений, связанных с биотехнологиями, генная инженерия понималась как научный, а не сельскохозяйственный процесс. Такой подход предопределил сформировавшийся механизм регулирования - была кодифицирована система оценки рисков на основе веры в «чистую науку», как во внешнего нейтрального арбитра в общественной и политической дискуссии. И судебная, и исполнительная власть США приняли подход, согласно которому для запрета генетически модифицированного продукта необходимо научное обоснование его опасности [1, Р. 7, 9].
Большое влияние на формирование норм в рассматриваемой сфере оказывает лоббирование интересов агропромышленных и биотехнологических компаний. Одной из самых противоречивых законодательных инициатив стал проект положения о поддержке
111
фермеров, более известного как «закон о защите корпорации Monsanto» 2013 г. Проект предлагал ограничить полномочия федеральных судов устанавливать запрет на выращивание или продажу сельскохозяйственных культур, которые были признаны опасными [1, p. 8-9].
В 2013 г. Верховный суд США вынес решение, запрещающее выращивать культуру корпорации Monsanto, если она приобретена не у нее. В решении, однако, было подчеркнуто, что оно не распространяется на другие вопросы генной инженерии [1, p. 9].
Из-за невозможности повлиять на законотворческий процесс противники генной модификации в пищевом производстве, ее текущего состояния, обращаются в суд для обжалования наиболее острых проблем. Однако успех в данном направлении также оказался незначительным, как отмечает К. Кленси [1, p. 9].
Наиболее показательным является спор о радиоактивно облученной люцерне, выращивание которой было одобрено Министерством сельского хозяйства в 2005 г. Изначально окружной суд постановил, что Министерство сельского хозяйства не оценило воздействие на окружающую среду, и издал постоянный судебный запрет на выращивание радиоактивно облученной люцерны. Решение было оставлено в силе Девятым окружным апелляционным судом, однако в итоге отменено Верховным судом США [1, p. 9].
США активно пытаются распространить собственный подход на международном уровне, чтобы открыть иностранные рынки для американских генетически модифицированных культур. Несмотря на то что тон внешней политики США меняется, суть остается прежней, полагает К. Клэнси [1, p. 9].
Докторант Школы права Техасского университета А&М (США) Б. Самптер в своей статье обращается к проблеме монополистического поведения частных компаний в сельском хозяйстве США на примере индустрии производства семян кукурузы. Четыре крупнейшие компании (Bayer, DowDuPont, ChemChina и BASF) уже в 2015 г. контролировали более 85% данного рынка. Консолидация монопольной власти крупных компаний, вероятно, будет увеличиваться благодаря многочисленным слияниям и поглощениям производительных сил, а также патентным отношениям, обуславливающим в данной индустрии и производство, и торговлю [3, p. 633-634, 658].
112
Более 93% фермеров США считают, что недавняя сделка слияния крупнейших агропромышленных компаний Bayer и Monsanto негативно скажется на независимых фермерах. Обсуждается, что объединенная корпорация будет контролировать учетные данные индустрии, вытеснять иных производителей семян, вынудит фермеров менять технологию производства (расширится применение химических продуктов). Укрупнение производственных мощностей облегчает возможности скрывать технологические процессы и их данные, снижать качество и количество сортов семян, таких, к примеру, как семена, адаптивные к климату [3, p. 635].
Одним из преимуществ укрупнения субъекта экономического оборота, по мнению Б. Самптера, является экономия за счет масштабов его финансово-хозяйственной деятельности. Это наглядно видно на примере крайне высокого размера затрат на формирование конкурентных технологических мощностей для разработки генетически модифицированных сельскохозяйственных культур. Такие выгоды выращивания последних, как устойчивость к неблагоприятным условиям, снижение производственных затрат и увеличение урожая, способны изменить систему производственных процессов в сельском хозяйстве [3, p. 635].
Большое влияние на укрепление монопольной власти в сельскохозяйственном производстве оказывает распространение патентных отношений на технологии генетически модифицированных культур, на любой новый генетически модифицированный организм, «генетический код которого был изменен в лабораторных условиях с использованием генной инженерии или трансгенной технологии». Рост исследований в области биотехнологий в 1980-х годах связывается с решением Верховного суда США, установившим, что генетически модифицированное семя может получить защиту интеллектуального права [3, p. 638, 649-650].
Патентные отношения в силу собственной природы ведут к монополизации производственных отношений, консолидации производственных сил. Патентные права дают исключительное право на изобретение, в связи с чем патентообладатель получает единоличный контроль над результатами своей работы. В этом и заключается сама суть монополии - быть единственным поставщиком продукта. Так, экономический рост компании Bauer связывается с
113
приобретением ею наиболее важных патентов индустрии, патентов на продукты, приобретающие все больший спрос [3, р. 643, 648].
В стремлении приобрести право эксклюзивного использования генетически модифицированной культуры, компании увеличивают затраты на получение наиболее эффективных качеств культуры, препятствуют альтернативным исследованиям, нарушают обмен семенами между селекционерами и производителями. Потенциально недобросовестная, антиконкурентная практика крупных агропромышленных компаний уже включает соглашения об эксклюзивных поставках, навязывание сопутствующих продуктов, произвольный отказ в проведении анализа сделки. Хотя доктрина отказа от сделок только лишь развивается, крупные агропромышленные компании, способствующие ее развитию, применяют потенциально эксплуататорские методы взаимодействия с контрагентами, используя патентные права на сою, хлопок и трансгенную кукурузу. Б. Самптер говорит об управлении индустрией посредством патентов [3, р. 649-650, 651-652].
Темпы патентования семян, растений и применимых технологий, консолидации патентов крупными компаниями, в том числе путем слияний и поглощения производственных сил, только возрастают, отмечает Б. Самптер [3, р. 650].
Старший лектор международного экономического права Школы права Эдинбургского университета (Великобритания) Ф. Фонтанелли анализирует правовые основы реализации экспортной политики США в международной торговле генетически модифицированными продуктами.
Нормы ВТО о торговле генетически модифицированными продуктами не претерпели значительных изменений со времени докладов о биотехнологиях 2006 г. В ВТО нет специального документа или правила о торговле ими. Члены ВТО ограничивают или запрещают оборот генетически модифицированных продуктов в соответствии с Соглашением по применению санитарных и фито-санитарных мер 1995 г. В соответствии с данным Соглашением, политика отказа от продукта, единственным обоснованием которой является обеспокоенность общественности, недопустима [2, р. 565-566].
По большому счету, полагает Ф. Фонтанелли, США могут принять существующее положение в международном регулирова-
114
нии оборота генетически модифицированных продуктов, это не навредит их текущему положению на рынке. Однако они определенно способны продвигать те правила Соглашения о применении санитарных и фитосанитарных мер, которые лишат контрагентов возможности для маневра на рынках импорта. Они также способны активно включиться в дискуссии по специальным вопросам генной инженерии, таким как «стандарты низкого уровня присутствия генной модификации» [2, р. 572].
США могут включать в заключаемые ими соглашения о свободной торговле конкретные обязательства по либерализации торговли продуктами генной инженерии или по более тщательной оценке обоснованности стандартов уровня присутствия генной модификации. Можно предположить, что США будут предпринимать активные действия, чтобы спровоцировать изменения в политике и правовом регулировании других государств. Соглашение о применении санитарных и фитосанитарных мер не ограничивается требованием обеспечить гармонизацию регулирования (ст. 3). Оно требует также и взаимного признания иностранных стандартов (ст. 4) для минимизации особенностей национального регулирования, способствуя экономической интеграции [2, р. 570].
США официально выразили свою обеспокоенность влиянием, которое Евросоюз или другие члены ВТО могут оказать на стандарт регулирования, закрепляя их собственное видение норм в заключаемых ими торговых соглашениях. В феврале 2019 г., при перечислении целей переговоров с Великобританией о заключении соглашения о свободной торговле, Торговое представительство США не только указало на скорейшее устранение необоснованных барьеров, блокирующих экспорт американских продуктов питания и сельскохозяйственной продукции, но также хотело получить заверения, что Великобритания не будет препятствовать экспорту США в другие страны, в том числе путем предъявления своим контрагентам требования соблюдать не удовлетворяющие США ненаучные ограничения. Торговое представительство США регулярно включает такое требование в соглашения, как например, в ходе недавних переговоров с Кенией или с Евросоюзом [2, р. 572].
Всеобъемлющее и прогрессивное соглашение для Транстихоокеанского партнерства 2018 г. (СРТРР) практически повторяет текст и вдохновленного, и покинутого США Транстихоокеанского
115
партнерства (Trans-Pacific partnership agreement, TPP). Таким образом, оно является надежным представителем позиции США. Специфика терминологии данного соглашения и, в частности, терминологии, использованной в разд. 7 «Санитарные и фитосанитарные меры» этого Соглашения, дает возможность напрямую и c крайней предосторожностью отслеживать изменения в выгоде, полагает Ф. Фонтанелли [2, p. 572].
Меры, принимаемые в соответствии с разд. 7 Всеобъемлющего и прогрессивного соглашения о Транстихоокеанском партнерстве, отличающиеся от международных стандартов, требуют «документированных и объективных научных доказательств, рационально связанных с такими мерами». Сложный правовой механизм, закрепленный развернутыми положениями ст. 2.27 подраздела С «Сельское хозяйство» разд. 2 «Национальный режим и доступ товаров на рынки» включает: а) обязательства обеспечить прозрачность национальных процедур выдачи разрешений на «продукты современных биотехнологий» (products of modern biotechnology); сложную процедуру управления экспортом / импортом продуктов с низким уровнем присутствия изменений при помощи современных биотехнологий; в) институциональный механизм - рабочую группу по продуктам современных биотехнологий для консультаций и обмена информацией по торговле продуктами современных биотехнологий [2, p. 572-573].
Положения о продуктах с низким уровнем присутствия изменений при помощи современных биотехнологий учреждают процедуру протоколирования сотрудничества в данном направлении, возлагают обязательства по обеспечению прозрачности национального регулирования и международного сотрудничества, обязательства информировать о текущих импортерах, импортирующих и экспортирующих странах. Данные положения явно закрепляют механизм агрессивной экспансии, так как направлены на то, чтобы уменьшить вероятность сбоев в торговле из-за выявления продуктов с низким уровнем присутствия изменений. Сам факт включения в торговое соглашение правил управления экспортом / импортом продуктов, оспаривание качества которых имеет сложную процедуру, прямо отвечает интересам экспортеров [2, p. 573].
116
Меры, ограничивающие торговлю, принимаемые на национальном уровне, рассматриваются здесь уже не как санитарные или фитосанитарные меры, направленные на обеспечение здоровья, а более грубо - как препятствия для торговли. Нормы соглашения о торговле применяются независимо от мотивов национального правового регулирования биотехнологий [2, p. 573].
Требование обеспечить прозрачность и консультирование устраняет ненужные операционные трения, вызываемые фрагмен-таций регулирования. Понуждение государств-импортеров уведомлять о вводимых ограничительных мерах, раскрывать и разъяснять данные меры и общую ограничительную политику, повышает подотчетность, а, следовательно, ограничивает саму возможность и неоправданных задержек, и преднамеренного пре-пятствования торговым операциям [2, p. 573].
США включили собственную повестку в отношении продуктов, полученных из ГМО, в первый пакет документов в рамках торгового соглашения с КНР 2020 г., причем в форме категорического условия. Торговля продуктами биотехнологий является предметом специального приложения. Китай обязался создать новую «упрощенную, предсказуемую, научно обоснованную и основанную на оценке рисков и эффективную» процедуру выдачи разрешений на импорт для сведения к минимуму сбоев в торговле, вызванных «непреднамеренными или технически неизбежными случаями выявления продуктов с низким уровнем присутствия изменений при помощи современных биотехнологий» [2, p. 573].
Исходя из заключенного между США и Канадой соглашения о свободной торговле, а также из согласованности их политики в отношении генетически модифицированных сельскохозяйственных культур на протяжении длительного периода, можно резюмировать, что позиция Канады согласуется с экспортными требованиями США [2, p. 577].
Соглашение между США, Мексикой и Канадой (USMCA) 2020 г., заменившее Соглашение о североамериканской зоне свободной торговли (NAFTA) 1994 г., показывает обновленную версию североамериканизма в торговле продуктами биотехнологий. В нем последовательно делается упор на «научно обоснованное управление рисками», отказываясь, таким образом, от важного в медицинской этике «принципа предосторожности» (precautionary
117
principle), все еще встроенного в право и торговую политику ЕС [2, p. 577].
Ф. Фонтанелли полагает, что американская модель имеет все необходимые атрибуты для того, чтобы превалировать в качестве «обобщенной модели» глобальных торговых режимов. Режим ВТО является основой для реализации экспортной политики США в торговле продуктами биотехнологий и дает им преимущество перед недружественными торговыми партнерами. Он предлагает лишь два негативных варианта: а) появление научных данных об опасности генетически модифицированных продуктов для жизни и здоровья человека; б) отказ государства от использования генной инженерии в сельском хозяйстве и пищевом производстве [2, p. 579, 582-583].
Список литературы
1. Clancy K. The politics of genetically modified organisms in the United States and Europe. - New York, 2017. - 173 p.
2. Fontanelli F. Unspoken SPS-plus and SPS-minus aspirations: biotechnologies in EU and US trade agreements // European journal of risk regulation. - Cambridge, 2021. - Vol. 12, N 3. - P. 564-583.
3. Sumpter B. The Growing monopoly in the corn seed industry: is it time for the government to interfere? // Texas A&M Law Review. - Fort Worth, 2021. - Vol. 8, N 3. - P. 633-650.
118
