CC BY
0
Вестн. Моск. ун-та. Серия 12. Политические науки. 2023. Т. 1. № 4. С. 7-43. Lomonosov Political Science Journal, Vol. 1, No. 4, 2023, pp. 7-43.
DOI: 10.55959/MSU0868-4871-12-2023-1-4-7-43
Научная статья / Research paper
М.Д. Бухарин
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова;
Институт научной информации по общественным наукам РАН (Москва,
Россия)
В.И. Коваленко
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова;
Институт научной информации по общественным наукам РАН (Москва,
Россия)
П.А. Цыганков
Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова;
Институт научной информации по общественным наукам РАН (Москва,
Россия)
ОСНОВЫ ГЛОБАЛЬНОЙ КОНКУРЕНЦИИ: ЛОГИСТИКА, ТЕХНОЛОГИИ И ПОЛЯРНЫЕ СОЮЗЫ В ПРОШЛОМ, НАСТОЯЩЕМ И БУДУЩЕМ. ЧАСТЬ 11
В первой части статьи рассматриваются доминирующие тенденции в эволюции миропорядка и конкурирующие логистические проекты. Формирование и функционирование различных моделей миропорядка имеют глубокую и сложную историю, не укладывающуюся в традиционную хронологически последовательную схему, а сами эти модели не наследовали друг другу, а сочетались в той или иной степени гармонии. Динамику международных отношений, как минимум в среднесрочной перспективе, будут определять наблюдающиеся уже в течение последних десятилетий тенденции, такие как неравенство в уровнях экономического развития, перераспределение долей мирового богатства, соперничество за глобальное доминирование между США, постепенно уступающими свои позиции единоличного лидера, Китаем, Россией и другими глобальными игроками, наконец, поиск новых инструментов балансировки глобального status quo.
1 Статья подготовлена в рамках темы «Конкурентные модели нового мирового порядка: вызовы и ответы» (№ 123091200056-1) ЭИСИ при поддержке Минобрнауки России в ИНИОН РАН.
© Бухарин М.Д., Коваленко В.И., Цыганков П.А., 2023
© о®
Доминирующей тенденцией останется и геополитика расширения. Одно из ее ярких проявлений — реализуемая КНР инициатива «Один пояс — один путь» может получить наиболее интенсивное развитие на африканском континенте, вероятнее всего, в Западной Африке. Регион, с одной стороны, нуждается в крупных инфраструктурных инвестициях, а с другой — обладает рядом преимуществ, которые могли бы создать в нем производственный и логистический хаб, стартовую точку проекта, подобного инициативе «Пояс — путь».
Ключевые слова: миропорядок, кратко- и среднесрочная перспектива, геополитика, геоэкономика, глобальная конкуренция, прогностический сценарий.
Для цитирования: Бухарин М.Д., Коваленко В.И., Цыганков П.А. Основы глобальной конкуренции: логистика, технологии и полярные союзы в прошлом, настоящем и будущем. Часть 1 // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 2023. Т. 1. № 4. С. 7-43. DOI: 10.55959/MSU0868-4871-12-2023-1-4-7-43.
M.D. Bukharin
Lomonosov Moscow State University; Institute of Scientific Information for
Social Sciences, Russian Academy of Sciences (Moscow, Russia)
V.I. Kovalenko
Lomonosov Moscow State University; Institute of Scientific Information for
Social Sciences, Russian Academy of Sciences (Moscow, Russia)
P.A. Tsygankov
Lomonosov Moscow State University; Institute of Scientific Information for
Social Sciences, Russian Academy of Sciences (Moscow, Russia)
FUNDAMENTALS OF GLOBAL COMPETITION: LOGISTICS, TECHNOLOGY AND POLAR ALLIANCES IN PAST, PRESENT AND FUTURE. PART 1
The formation and functioning of various models of the world order has a deep and complex history that does not fit into the traditional chronologically consistent scheme, and these models themselves did not inherit each other, but were combined in varying degrees of harmony. The dynamics of international relations, at least in the medium term, will be determined by the trends observed over the past decades — such as inequality in the levels of economic development, the redistribution of shares of world wealth, the rivalry for global dominance between the United States, gradually losing its position as sole leader, China, Russia and other global players, andfinally, the search for new tools balancing the global status quo.
Expansion geopolitics will also remain the dominant trend in the short- to medium-term perspective. One of its striking manifestations is the Belt — Road Initiative, implemented by the PRC. Expansion geopolitics seems to get start most intensively in West Africa. The region, on the one hand, needs large infrastructure investments, on the other hand, — has a number of advantages that could create a production and logistics hub in it, the starting point of a project similar to the Chinese Belt — Road initiative.
Key words: world order, short- and medium-term perspective, geopolitics, geoeconomics, global competition, prognostic scenario.
For citations: Bukharin, M. D., Kovalenko, V. I., and Tsygankov, P. A. "Fundamentals of Global Competition: Logistics, Technology and Polar Alliances in Past, Present and Future. Part 1," Lomonosov Journal of Political Science, Vol. 1, No. 4, 2023, pp. 7-43. (In Russ.) DOI: 10.55959/MSU0868-4871-12-2023-1-4-7-43.
Эволюция миропорядка: перспективы развития
Попытка заглянуть за горизонт времени — одно из древнейших занятий человечества. Попытки не просто предугадать то, что нас ждет, а выстроить наиболее желательный вариант будущего, занимают лучшие умы человечества уже не одно тысячелетие. В последние полстолетия переход мира в турборежим спровоцировал переход в ускоренное развитие и всех негативных сторон жизнедеятельности — различных форм конфликтов и неравенства. В этой связи в турборежиме развиваются и попытки выстроить прогнозы относительно картины мира ближайшего и относительно отдаленного будущего. В теории международных отношений, в различных областях политических наук это направление — одно из стремительно развивающихся. Количество публикаций растет скачкообразно, их систематизация сама по себе представляет непростую научную работу. Среди прочих2 обращает на себя внимание работа О.А. Алексеевой-Карневали «Мир стен», опубликованная Российским советом по международным делам. Статья, с одной стороны, отчасти (насколько позволяет объем) суммирует результаты академических дискуссий и политических практик, с другой — предлагает для обсуждения ряд наблюдений, заслуживающих внимания именно в настоящий момент. В частности, автор
2 См.: Караганов С.А. Международные тенденции и российская внешняя политика // Новые международные отношения: основные тенденции и вызовы для России / Под ред. А.В. Лукина. М.: Международные отношения, 2018. С. 12-30; Лукин А.В. Постбиполярный мир: рождение нового миропорядка или погружение в хаос? // Новые международные отношения... С. 30-52.
полагает, что «мировая система достигла некоего "состояния пика" (climax-state) или гомеостаза — гибкого, хотя и нестойкого динамического баланса — и по крайней мере в обозримой перспективе не двинется дальше за его пределы. За этим пороговым критическим уровнем все, что добавляется сверху, будет осыпаться в стороны, и система будет вновь устанавливаться на уровне достигнутого пика или быстро возвращаться к нему. Можно предположить, что достигнутая точка знаменует собой точку относительного (хотя и гибкого, меняющегося) баланса между центростремительными (глобализация 1.0) и центробежными тенденциями»3. Это важное наблюдение подразумевает, что структура глобального миропорядка не претерпит сущностных изменений и что «границы влияния» (автор пишет об этом факторе современного status quo вполне убедительно) будут главным сдерживающим фактором эволюции глобальной картины мира.
Статика, однако, претит любому живому организму, каковым является и международная среда. Ряд наблюдений за глобальными тенденциями последних нескольких десятилетий позволяют предполагать, что эволюцию миропорядка можно наблюдать в режиме реального времени.
Глобальное неравенство
Неравномерность развития — один из важнейших трендов современной глобальной среды, причем неравномерность развития представляет собой не просто определенный status quo, балансирующий вокруг одного уровня, а именно тренд — тенденция к усилению неравенства развития по различным осям (например, «Глобальный Север» — «Глобальный Юг»; Западная и Северная Европа — Южная и Центральная Европа и т.д.) только усиливается4. Неравенство как глобальная проблема не просто выводится на первое место в прогностических исследованиях экономического уклада будущего, но и признается его неизбежным элементом5.
3 Алексеева-Карневали О.А. Контуры миропорядка будущего // Российский совет по международным делам. 2022. 5 декабря. URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/kontury-miroporyadka-budushchego/
4 О роли неравенства как важнейшей предпосылки формирования миропорядка в будущем см. недавнее (2021) исследование, вышедшее и на русском языке: Кинг Б., Пэтти Р. Техносоциализм: как неравенство, искусственный интеллект и климатические изменения создают новый миропорядок. М.: Олимп-Бизнес, 2022.
5 «Однако этот прогресс приведет нас к миру, где будет меньше работы для людей. Экономическая проблема, преследовавшая наших предков, проблема создания экономического пирога, достаточно большого для того, чтобы все могли жить
В этой связи не выглядит апокалиптической картина миропорядка будущего, нарисованная в «Прошлом будущего» в 1990 г., — послесловии к переизданию «Суммы технологии» (1963) Станислава Лема: «Кажется, мы движемся не к бесклассовому обществу всеобщего блага, и не к саморазвивающемуся сообществу, и не к "интеллигентному", кишащему громкими именами креативных авторов обществу, и также не к рискованному обществу вымирающих, а к горсточке высоко индустриализированных государств в вечном "холодном" осадном положении, к крепостям зажиточной жизни, штурмуемым умирающими с голоду, убогими, больными миллиардами третьего мира с ревом агонии — чтобы выжить в мире, в котором самые богатые будут обязаны своим выживанием личному, содержащемуся всегда в свежем состоянии "воздушному пузырю" и специально для них очищенной воде»6. Принимая во внимание реалии последних лет, ни общая картина, ни сама модель миропорядка не выглядят гипертрофированными.
Глобальное неравенство имеет и определенную обратную динамику: тренд на дивергенцию7 сочетается с определенными конвер-генционными импульсами. Во всяком случае, картина полувековой давности в настоящий момент неактуальна: страны Западной Африки, Персидского залива, Юго-Восточной Азии, Китай стремительно
достойно, исчезнет, и на ее месте возникнут три новые. Во-первых, это проблема неравенства — как разделить это экономическое процветание со всеми членами общества. Во-вторых, проблема политической власти — кто будет контролировать технологии, обеспечивающие это благосостояние, и на каких условиях. И в-третьих, проблема смысла — как использовать это благосостояние не только для того, чтобы жить с меньшим количеством работы, но и чтобы жить хорошо» (Сасскинд Д. Будущее без работы. Технология, автоматизация и стоит ли их бояться. М.: Individuum, 2020. С. 192).
6 Цит. по: Лем С. Сумма технологии. М.: АСТ, 2021. С. 787.
7 Причины и ход глобальной дивергенции вплоть до 2000 г. объяснены достаточно убедительно: Diamond J. Guns, Germs, and Steel. The Fates of Human Societies. New York: W.W. Norton & Company, 1997 (британское издание имеет подзаголовок: "A Short History of Everybody for the Last 13,000 Years"); Kennedy P. The Rise and Fall of Great Powers. Economic Change and Military Conflict from 1500 to 2000. London: Sydney; Wellington: Unwin Human Ltd., 1988 (одно из наиболее масштабных исторических исследований с редкой основательностью аргументирует тезис о том, что эволюция миропорядка и его составляющих частей связана с внутренним, прежде всего экономическим, потенциалом главных игроков на международной арене). См. также исследования, в которых акцентируется внимание на нематериальных, «метафизических» сферах, в том числе в переводе на русский язык: Голдстоун Дж. Почему Европа? Возвышение Запада в мировой истории, 1500-1850. М.: Институт Гайдара, 2014.
догоняют, а по некоторым показателям экономического развития уже обогнали прежних мировых лидеров — США и Западную Европу.
Тем не менее, как и положено в турбокапиталистической модели мира, вырабатываются новые уровни неравенства: разрыв между наиболее богатыми, так называемыми развитыми и развивающимися странами и наиболее бедными продолжает расти. При этом разрыв между полюсами становится столь велик, что кристаллизацию локальных лидеров («богатых среди бедных» и «бедных среди богатых») видно невооруженным детальной статистикой глазом. Неравномерность распределения сырьевых ресурсов8, перспективы развития энергетики и производства, неравномерность демографических тенденций (уровень жизни, темпы воспроизводства и старения населения и т.д.), влияющих на стоимость рабочей силы и, соответственно, на стоимость конечной продукции, в значительной степени определяют эволюцию миропорядка нынешнего дня, а значит, и миропорядка в кратко- и среднесрочной перспективе.
Миропорядок Нового и Новейшего времени:
конкурирующие модели
Современный глобальный миропорядок сочетает черты, восходящие к переломным моментам в международных отношениях в Новое и Новейшее время. Традиционный взгляд на генезис международной среды9 состоит в следующем: Вестфальские договоры 1648 г. оформили принципы суверенитета и невмешательства во внутренние дела друг друга, Венский конгресс 1815 г. — концепцию баланса сил, которая была актуализирована Версальско-Вашинг-тонской системой (миропорядком), Ялтинско-Потсдамская система 1945 г. — принцип разделения сфер влияния между великими державами. При этом государства Азии, Африки, Америки и той части Европы, которая не участвовала в войнах 1618-1648 гг., более известных как Тридцатилетняя война, например Россия, жили в рамках собственных парадигм. История «Венского концерта» 1815 г., участие в котором приняли лишь великие державы Европы, была весьма краткой и завершилась Крымской войной. Столь же краткой была история и Версальско-Вашингтонской системы, не сумевшей
8 Именно на этом аспекте акцентирует главное внимание К. Померанц, анализируя причины «великого расхождения»: Pomeranz K. The Great Divergence. China Europe and the Making of the Modern World Economy. Princeton: Oxford: Princeton University Press, 2000.
9 Например: History of International Relations / Eds. V. §ey§ane, E.P. Pheiffer. Eski§ehir: Anadolu University, 2019.
решить глобальные противоречия после Первой мировой войны, и Ялтинско-Потсдамской системы: постпотсдамский хаос в международных отношениях усиливается и перспективы его преодоления просматриваются крайне смутно.
Наступление каждой новой эпохи не отменяло полностью принципы, выработанные ранее: глобальная система международных отношений усложнялась, дополнялась новыми принципами. Часть государств жила по одним принципам, другая — великие державы — по другим, которые были выработаны ими же и в первую очередь для себя. В итоге динамика международных отношений в Новое и Новейшее время предстает разнонаправленной, сочетающей попытки целенаправленного упорядочения с переходом в кризисную фазу турбулентности, требующую новых шагов по выработке новых антикризисных механизмов.
Традиционная же хронологическая схема перехода от концепции суверенитета национального государства к балансу сил и разделу сфер влияния не отражает гораздо более сложной композиции систем глобального миропорядка. Выделение Вестфальской системы как стартовой точки истории систем международных отношений связано с тем, что именно с 1648 г., как считается10, основу систем международных отношений составляют суверенные государства. Однако первое соглашение о глобальном (общепланетарном) разделе сфер влияния было заключено еще в XV столетии: Тордеси-льясский договор между Испанией и Португалией от 7 июня 1494 г. фиксировал линию раздела в Атлантике и Америке между Испанией и Португалией. Однако и у Тордесильясского договора был предшественник — Алькасавский договор 1479 г. между католическими королями Кастилии и Арагона Изабеллой и Фердинандом, с одной стороны, и королем Португалии Альфонсом V — с другой. Положения Алькасавского договора, предусматривавшего права сторон на владение землями, которые еще только могут быть открыты, и пришлось пересматривать в результате открытий Колумба. Классический пример раздела сфер влияния — решения Берлинского конгресса 1884-1885 гг. по Африке. Да и сама идея о том, что именно Вестфальские договоренности 1648 г. положили начало формированию систем международных отношений — в высшей степени
10 См., например: Demirel M, Yukaruç U. The Emergence of the Modern International System // History of International Relations / Eds. V. §ey§ane, E.P. Pheiffer. Eskiçehir: Anadolu University, 2019. P. 9-11. Количество подобных ссылок можно увеличить многократно.
спорная еще и потому, что значительно преувеличивает влияние достигнутых договоренностей даже для XVII в.11
Лодийский мирный договор 1454 г. между Миланским герцогством, Неаполитанским королевством и Флорентийской республикой обеспечивал участникам договора равный статус вне зависимости от размеров территорий и влияния, а создание на основе Лодийско-го договора Итальянской лиги на 360 лет предвосхитило создание Священного союза, определившего принципы политики баланса сил в Европе, а в части обеспечения коллективной безопасности — на 500 лет принципы, положенные в основу деятельности НАТО и Организации Варшавского договора.
Договоры же, предусматривавшие нерушимость границ и признание суверенных прав на определенную территорию (пусть и не на национальной основе), являются древнейшими в истории международных отношений и известны из дипломатической практики Древнего Востока12 (не говоря уже об античном мире).
Очевидно, что конкуренция моделей миропорядка имеет значительно более глубокую и более сложную историю, не укладывающуюся в традиционную хронологически последовательную схему, а сами эти модели не наследовали друг другу, а сочетались в той или иной степени гармонии.
Базовые концепции формирования и функционирования международной среды до сих пор конкурируют друг с другом, определяя основные тенденции в современных международных отношениях. Они не вытесняют одна другую, а сочетаются, провоцируя череду конфликтов, которые проистекают во многом именно из-за разного понимания базовых основ международных отношений. Конкуренция не выявила победителя в триаде принципиальных подходов и пока не привела к альтернативному варианту, гарантирующему решение тех узловых противоречий, которыми человечество живет в настоящий момент и которые выражаются в конечном итоге — при всем обилии непосредственных поводов и причин — в вооруженных конфликтах.
В международном политическом дискурсе общим местом стало утверждение о крушении Ялтинско-Потсдамского миропорядка. Так, 21 октября 2023 г. президент США Дж. Байден на приеме, организованном для сбора средств на избирательную кампанию, выступил
11 См., например: Teschke B. The Myth of 1648: Class, Geopolitics and the Making of Modern International Relations. London; New York: Verso, 2003.
12 «Стела коршунов», фиксирующая договор между Лагашем и Уммой, была составлена в XXV в. до н.э.
с заявлением о крушении послевоенного миропорядка13 (впрочем, высказывание президента США было не вполне определенным, нельзя с точностью сказать, имел ли он в виду весь послевоенный миропорядок или только тот, который формировался после распада СССР) и необходимости строить под руководством США новый, объединяющий мир14. Эта точка зрения, с одной стороны, подразумевает построение однополярного американоцентричного мира, с другой — не вполне конкретна: даже общие контуры предполагаемого миропорядка обозначены не были.
С другой стороны, эта модель — номинально равноправный мир, объединенный под негласным лидерством одной сверхдержавы, — имеет одну из наиболее длинных (но не самых успешных) историй. Так, решения Коринфского конгресса 338-337 гг. до н.э. сформировали на Балканах именно такую модель, объединившую все греческие полисы (за исключением Спарты) под фактическим, но не декларированным доминированием Македонии. Модель оказалась не приспособленной к реальной международной среде и быстро уступила свое место территориальным царствам.
Рассуждения о будущем миропорядка в любом случае должны принимать во внимание текущие тенденции в развитии глобальной системы международных отношений. При всей ее нынешней неустойчивости, незрелости — определенно, послевоенный миропорядок уже отжил, но контуры постбиполярного мира еще не приняли явственных очертаний. Тем не менее следует выделить ряд тезисов, предложенных наиболее внимательными наблюдателями, которые определяют динамику текущих глобальных процессов.
Так, например, крупнейший британский историк Пол Кеннеди обобщил исключительный по объему фактический материал, охватывающий почти пять столетий истории человечества. Глубина и широта охвата позволили ему не просто выступить с рядом заявлений, звучащих достаточно часто, но представить их на прочном фактическом фундаменте и облечь в осторожные взвешенные формулировки. Кеннеди приходит к однозначному выводу о том, что
13 В академической среде этот диагноз давно поставлен: Agnew J, Corbridge S. The New Geopolitics: The Dynamics of Geopolitical Disorder // A World in Crisis? Geographical Perspectives / Eds. R.J. Johnston, P.J. Taylor. 2nd ed. Oxford: Blackwell, 1989. P. 266-288. Данный пример — характерная иллюстрация отставания мира политики от мира науки.
14 Цит. по: Байден заявил о необходимости нового мирового порядка для человечества // ТАСС. 2023. 21 октября. URL: https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/19083147
сохранение США статуса единственной сверхдержавы в силу целого ряда причин невозможно15, что, однако, не означает, что США канут в Лету истории, сойдя на уровень регионального игрока. Эволюцию положения США в системе международных отношений П. Кеннеди определяет как «относительную эрозию». При этом нет и не будет такого государства, которое смогло бы взять на себя «бремя глобальных обязательств США», т.е. мир, по его мнению, определенно не будет ни однополярным, ни биполярным (в военном отношении).
Другие наблюдения П. Кеннеди, на которые следует обратить внимание, заключаются в следующем: международные отношения сохранят соревновательную конкурентную природу, обеспечивающую их нелинейное течение. Достижение «постоянного мирового баланса» невозможно в том числе ввиду анархической природы международных отношений, а одним из важнейших факторов, определяющих развитие системы международных отношений на всех ее уровнях — глобальном, континентальном, региональном, локальном, останется неравенство. Именно неравенство неизбежно будет лежать в основе локальных конвенциональных войн. Тем не менее риск глобального вооруженного противостояния не следует недооценивать.
Важным фактором развития текущего миропорядка, в изложении Кеннеди, явится дальнейшее перераспределение долей общего мирового производства и военных расходов — важнейшего драйвера экономического развития. В пентархии США, России, Китая, Японии и Европейского союза произойдет перераспределение сил в пользу Японии и Китая. Основой же глобального доминирования останется возможность долгосрочного инвестирования доходов в рост экономики, а не в военное производство16.
Эти выводы и предположения, сделанные П. Кеннеди более 30 лет назад, звучат тем не менее совершенно актуально, так как основаны на глубоком знании фактического материала, умении выделить не краткосрочные, а глобальные тенденции в развитии миропорядка и свидетельствуют о том, что попытка заглянуть за
15 На примере П. Кеннеди и Зб. Бжезинского заметна разница в исторических и политологических походах: историк говорит о тенденциях, основанных на фактическом материале, анализ которого позволяет формулировать методологические закономерности; политолог говорит о сценариях, уровень вероятности которых не обсуждается (Бжезинский Зб. Выбор. Стратегический взгляд. М.: АСТ, 2023. С. 382-383). Однако далее Бжезинский говорит уже иначе — о смещении «центра глобальных сил» из Америки в Китай (Бжезинский Зб. Указ. соч. С. 405).
16 Kennedy P. Op. cit. P. 533-540.
горизонт не является маниловщиной, если в ее фундаменте лежат принципы научного анализа. Они же (с определенными неизбежными вариациями) составляют основу современного анализа международных отношений и перспектив их развития.
Крушение Ялтинско-Потсдамской системы международных отношений — реальное или кажущееся (само по себе нарушение баланса сил и борьба за передел сфер влияния не означают непременно полного слома послевоенного мироустройства, но могут указывать на его преодолимую кризисную фазу) — вызвало к жизни множество работ, авторы которых пытаются спроектировать контуры будущей международной среды. Однако даже наиболее опытные теоретики и «практики» международных отношений, рассуждая о будущем, оперируют теми же тремя концепциями. Переходя к конкретике, авторы предполагаемых моделей миропорядка будущего вынуждены ограничиваться общими словами, известными на протяжении десятилетий. Например, регионализация миропорядка будущего17 никак не гарантирует решение проблем настоящего, а без их решения построить новую модель невозможно.
Таким образом, неравенство в уровне экономического развития, перераспределение долей в общем пироге мирового богатства, конкуренция за глобальное доминирование между США, постепенно уступающими свои позиции единоличного лидера, Китаем, Россией и другими глобальными игроками, поиск новых инструментов балансировки глобального status quo определяют динамику международных отношений в течение нескольких последних десятилетий и будут определять ее и далее, как минимум в среднесрочной перспективе.
Модели глобальной конкуренции в современной
исследовательской литературе
Глобальная конкуренция в настоящем и будущем — одна из наиболее ярких страниц в истории политической мысли XX-XXI вв. Обилие публикаций, яркие теоретические противостояния, в центре которых стояли блестящие интеллектуалы своего времени,
17 Ср., например: «Согласованные поиски мирового порядка требуют согласованной стратегии, направленной на создание концепции порядка внутри различных регионов и на взаимное увязывание этих региональных порядков... Нашей надеждой может стать мировой порядок государств, утверждающих достоинство личности и управление с прямым участием и сотрудничающих на международном уровне в соответствии с согласованными правилами, и он же должен стать для нас вдохновляющей идеей» (Киссинджер Г. Мировой порядок. М.: АСТ, 2022. С. 507-508).
заслуживают отдельного длительного описания и анализа. Достаточно привести лишь несколько базовых концепций и убедиться в том, что из предложенных ранее ни одна полностью не осуществилась. Так, сторонники конвергенции отстаивали возможность слияния противоборствующих общественных и экономических укладов, обобщенно называемых капитализмом и коммунизмом (социализмом), и эта объединенная модель должна была стать основой миропорядка будущего. Противоположной точки зрения придерживались те, кто считал неизбежной победу одной модели мироустройства или мирное сосуществование двух моделей — капиталистической и социалистической (например, концепция построения единого индустриального общества Р. Арона). Крах надежд на победу всемирной пролетарской революции и торжество коммунизма был обозначен роспуском III Интернационала в 1943 г., а концепция мирного сосуществования двух систем возобладала в послевоенном СССР.
Исчезновение идеологического наполнения моделей миропорядка, крушение СССР и переустройство экономической модели на рыночной основе вывели дискуссии о грядущем победителе в конкуренции моделей миропорядка на другой уровень, в частности, исследователи обратили внимание на противостояние моделей свободно-рыночного и национального государства. Однако сторонники победы рыночного государства приходят в итоге к тем же моделям, которые уже были апробированы в теории и практике: однополярный мир с главенствующей ролью США18.
Отсутствие внятного понимания принципов, которые лягут в основу миропорядка будущего, и понимания того, будут ли эти принципы новым словом в международных отношениях или обновят уже апробированные схемы, вынуждает исследователей (уже тысячелетиями!) или конструировать идеальные, утопические структуры, в целом возможные теоретически19, или рассуждать о том, какой облик примет государство20, экономика на регио-
18 Особенно характерно: Боббитт Ф. Щит Ахилла. Война, мир и ход истории. Т. 1. М.: Индивидуум, 2021. С. 517-537.
19 Особенно плодотворной в этом направлении была политическая мысль Античности, Средневековья и раннего Нового времени. Впрочем некоторые прогнозы и сейчас звучат как возрождение утопий самого недавнего прошлого. См., например: «В XXI в. мы должны построить новую эру безопасности, которая больше не будет зиждиться на оплачиваемом труде» (Сасскинд Д. Указ. соч. С. 192).
20 Баллод К. Государство будущего. М.: Издание Всероссийского центрального союза потребительских обществ, 1920; Боббитт Ф. Указ. соч. Т. 1-2. М.: Индивидуум, 2021.
нальном или глобальном уровнях21, общество — в том или ином
технологическом аспекте (нерегулируемое внедрение искусствен-
22
ного интеллекта22 и грядущее возвышение двух сверхдержав искусственного интеллекта — США и Китая23 или нерегулируемое развитие генной инженерии24), войны25, политические режимы26, в том числе когда противоборство двух полюсов освободит дорогу третьему27, как повлияют миграционные и демографические процессы на прогнозируемую конкуренцию государств за место
21 Шваб К. Четвертая промышленная революция. М.: Эксмо, 2016. См., например, образ глобального техносоциализма: «Человечество процветает, поскольку технологии позволяют нам всем индивидуально и коллективно раскрыть потенциал нашего вида. Мы живем в гармонии с планетой и друг с другом. Бедность побеждена. Продолжительность жизни растет в геометрической прогрессии. Наш разум выживает и процветает. Абстракции в виде денег или государственных границ больше не сдерживают нас» (Кинг Б., Пэтти Р. Указ. соч.). См. также: Туроу Л. Будущее капитализма. Как сегодняшние экономические силы формируют завтрашний мир. Новосибирск: Сибирский хронограф, 1999; Коллиер П. Будущее капитализма / Пер. О. Филиппова. М.: Издательство Института Гайдара, 2021.
22 Некоторые прогнозы в данном аспекте выглядят просто апокалиптически: Harari Yu.H. Homo Deus. A Brief History of Tomorrow. Tel Aviv: Dvir publishing, 2015.
23 Росс А. Индустрии будущего. М.: АСТ, 2016; Кай-Фу Ли. Сверхдержавы искусственного интеллекта. Китай, Кремниевая долина и новый мировой порядок / Пер. с англ. Н. Константиновой. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2019; Кай-Фу Ли, Чэнь Цюфань. Десять образов нашего будущего / Пер. с англ. О. Медведь, А. Лаировой. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2022.
24 Habermas J. Die Zukunft der menschlichen Natur. Auf dem Weg zu einer liberalen Eugenik? Frankfurt am Main: Suhrkamp, 2001.
25 Например: Слипченко В.И. Войны шестого поколения. Оружие и военное искусство будущего. М.: Вече, 2002; Слипченко В.И. Война будущего (прогностический анализ). М.: Объединенное гуманитарное издательство, 2005; Райский Д.А. Концепция войн шестого поколения в контексте международной безопасности // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 6. Философия. Культурология. Политология. Право. Международные отношения. 2009. Вып. 3. С. 342-349; Кефе-ли И.Ф. Глобальное оружие: предыстория и реальные проблемы современности // Научно-технические ведомости Санкт-Петербургского государственного политехнического университета. 2011. № 2. С. 283-291; Поликарпов В, Поликарпова Е. Войны будущего. От ракеты «Сармат» до виртуального противостояния. М.: ТД Алгоритм, 2015; ПоповИ.М.,ХамзатовМ.М. Война будущего: концептуальные основы и практические выводы. Очерки стратегической мысли. 3-е изд., испр. М.: Кучково поле, 2018. При этом обсуждение оружия будущего сводится в основном к обсуждению возможностей нанесения все более разрушительных комбинированных ударов со все большего расстояния и без применения человеческого ресурса.
26 Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами / Пер. В.Л. Иноземцева. М.: Ладомир, 2004.
27 Хомский Н. Государство будущего. М.: Альпина нон-фикшн, 2012.
под солнцем28 и т.д., т.е. ограничиваться каким-то изолированным аспектом. Реже встречается комплексный анализ, однако и подобные публикации, как правило, ситуативны и затрагивают анализ тех или иных шагов текущей повестки дня29, унифицируют образ будущего (иногда — слишком мрачного) для всего человечества30. Еще более редки рассуждения о грядущем изменении баланса сил между глобальными игроками — Америкой, Азией, Европой в целом, а также Россией31 — и о конкуренции теоретически возможных наборов «полюсов» и определенного количества «цивилизаций» (например, семи)32. Впрочем, не все исследователи исходят из того, что модели мироустройства в будущем будут конкурировать между собой, а не стремиться к глобальному равновесию33.
Точность данных прогнозов может подтвердить только само будущее. Впрочем, наиболее осторожные и краткосрочные прогнозы можно проверить уже сейчас34. При этом само понимание будущего, как правило, связано лишь с определенной хронологической дистанцией между днем сегодняшним и завтрашним, без акцента на
35
качественные изменения35.
Глобальная логистика как основа формирования
функционирования миропорядка
На локальном, региональном и даже континентальном уровнях конкуренция, как правило, ведется за контроль над той или иной территорией, и субъектами этих конфликтов выступают национальные государства и (или) их союзы. Между тем на глобальном уровне
28 Heinsohn G. Söhne und Weltmacht: Terror im Aufstieg und Fall der Nationen. Zürich: Orell Füssli Verlag, 2003.
29 Ли Куан Ю. Мой взгляд на будущее мира. М.: Альпина нон-фикшн, 2017.
30 УотсонР. 50 идей, о которых нужно знать. Будущее. М.: Phantom Press, 2015.
31 Роджерс Дж. Будущее глазами одного из самых влиятельных инвесторов в мире. Почему Азия станет доминировать, у России есть хорошие шансы, а Европа и Америка продолжат падение. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2013.
32 Уткин А.И. Мировой порядок XXI в. М.: Эксмо, 2002. С. 319-464.
33 Возможности точных наук якобы свидетельствуют именно о детерминированном стремлении мировой системы к глобальному равновесию (Форрестер Дж. Мировая динамика. М.; СПб.: Terra Fantastica, 2003. С. 229-244).
34 Некоторые из прогнозов уже подтвердились. См., например: Shapiro R.J. Futurecast: How Superpowers, Populations, and Globalization Will Change Your World by the Year 2020. New York: St. Martin's Griffin, 2009.
35 Как пример анализа качественных изменений следует выделить работу В. Пети, который в 2011-2015 гг. работал в российском промышленном секторе: Petit V. The Future of the Global Order. The Six Paradigm Changes That Will Define 2050. Singapore: World Scientific Publishing Co, 2021.
оспаривание территорий является не только не единственным, но и не всегда главным фактором конкурентной борьбы. Постепенное снижение важности углеводородного сырья для перспективного развития, его замещение теми или иными продуктами, стремительная трансформация мировой экономики, переход из индустриальной в постиндустриальную и далее в постцифровую стадии развития ставят перед глобальным миропорядком в кратко- и среднесрочной перспективе иные задачи и выдвигают на первый план иные стимулы для конкуренции, чем просто контроль над территорией. Облегчение возможностей перемещения по миру, важность новых прорывных технологических идей поставили на первый план борьбу за умы: соперничество за переориентирование научной миграции, за перераспределение рынка научных работников — одна из составляющих современного миропорядка, и эта тенденция будет, несомненно, преобладать и далее, по мере усиления важности непромышленного сектора экономики.
Существуют и другие сферы конкуренции, возможно, недооцененные в настоящее время, которые также будут оказывать принципиальное влияние на глобальный миропорядок непосредственного и отдаленного будущего. К ним относится логистическая конкуренция, борьба за существующие логистические артерии и возможности построения новых, обеспечивающих не только максимально быстрое и безопасное перемещение услуг, товаров и людей, но и более полный и плотный контроль за тем status quo, который эти логистические артерии неизбежно сформируют.
Планы по формированию новых трансевразийских логистических систем, призванных связать центры производства на Дальнем Востоке и в Южной Азии с центрами потребления в Европе и, возможно, на Ближнем Востоке, фактически реанимируют на новых технологических основаниях те пути, которые существовали в древности и в Средневековье и были призваны решать приблизительно те же задачи — обеспечение поставок товаров из центра производства к центрам потребления. Контроль над логистическими потоками — сервисными, сырьевыми, товарными — основа современной конкуренции, а фактически — путь из конкуренции сегодняшнего дня в день завтрашний.
Один из ярких примеров создания новой логистической артерии (в целом повторяющей контуры средневековых маршрутов вдоль Волги) является Международный транспортный коридор «Север — Юг» (NS). Его разработка началась в конце 1990-х гг., первые соглашения по организации перевозок по маршруту Шри-Ланка —
Индия — Иран — Каспийское море — Россия были подписаны в 1999 г. В проекте предполагалось задействовать 11 государств, а маршрутное кольцо должно было соединить Южную Азию, Крас-номорский, Средиземноморский и Балтийский бассейны, а также маршруты, идущие через Иран, транс- и циркумкаспийские трассы, также выходящие в конечном итоге к Балтике. Скорость доставки товаров должна была увеличиться вдвое. Ряд технических сложностей (унификация ширины железнодорожной колеи, прокладка новых железнодорожных путей), а также санкционное давление после 2014 г. привели к тому, что после бурного старта проект N8 свелся к перевозкам по маршруту Россия — Иран. В 2023 г. начато строительство последнего выпадающего звена Трансиранской железной дороги на участке Решт—Астара. Завершение строительства позволит запустить эту логистическую артерию на новом уровне пропускной мощности, однако первоначальный план по связыванию воедино Большого Средиземноморья, Ближнего Востока и Северной Европы путь N8 реализовать не сможет. К тому времени, когда проект N8 начал испытывать сложности, предопределившие сворачивание масштабов этой трассы, относится начальная фаза истории другой трансконтинентальной логистической артерии, инициатором которой выступила КНР.
Преодоление негативных последствий финансово-экономического кризиса 2009-2013 гг. потребовало выработки новых решений. В поисках средств борьбы с кризисными явлениями и для более прочной интеграции в мировую экономику Китай предложил сформировать сеть трансконтинентальных логистических артерий, которые обеспечили бы приток продукции к основным центрам потребления в Западной Европе из основных центров производства в Китае. Инициатива получила название «Один пояс — один путь» (ОПОП), трансформированное (для устранения геополитических опасений партнеров проекта36) в инициативу «Пояс — путь» (полное название — «Экономический пояс Шелкового пути и Морской Шелковый путь XXI в.»), и уже достаточно давно стала предметом анализа политологов, экономистов, экологов, представителей других научных направлений.
Важнейшими датами в новейшей истории трансевразийской логистики явились 7 сентября 2013 г., когда председатель КНР Си Цзиньпин в Назарбаев-Университете выступил с речью «Развивать
36 Глянц М.Г, Росс Р.Дж. Один пояс и один путь: долгий марш Китая в 2049 г. М.: Международные отношения, 2021. С. 48-51.
дружбу между народами, совместно создавать прекрасное будущее», в которой и предложил совместно выстраивать Экономический пояс Шелкового пути, а также 3 октября 2013 г., когда в Совете народных представителей Индонезии Си Цзиньпин в речи «Совместное построение сообщества общей судьбы Китай — АСЕАН» предложил совместно построить Морской Шелковый путь XXI в.37 В рамках этих проектов предполагалось усиление координации внешнеполитической деятельности стран — участниц проекта, строительство и реновация сети железнодорожных путей, ликвидация устранимых препятствий в торговой деятельности, переход на расчет в национальных валютах и развитие народной дипломатии.
Проект КНР сразу же встал в ряд важнейших стратегических инициатив не только для Китая, но и для партнеров КНР, заинтересованных в его реализации. Запуск ОПОП позволил бы вдохнуть новую жизнь и в Международный транспортный коридор NS. Для развития инфраструктурной основы проекта был создан Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, для поддержки строительства ОПОП был основан Фонд Шелкового пути. Ежегодно на высшем уровне проходили межгосударственные форумы, посвященные развитию ОПОП: в них участвовали главы государств, расположенных во всех секторах предполагавшихся маршрутов от Дальнего Востока до Западной Европы. К 2017 г. с поддержкой проекта в той или иной форме выступили более 100 государств и различных международных организаций, КНР заключила договоры с более 40 странами — партнерами проекта.
В частности, в исследованиях указывается на то обстоятельство, что стремительный рывок в развитии инициативы ОПОП в конце 2010-х гг. стал возможен именно ввиду того, что США свернули политику глобального давления на международную среду, перейдя к изоляционизму, чем и воспользовался Китай в стремлении заполнить геоэкономический и геополитический вакуум с помощью ОПОП, одновременно решая целый спектр внутренних политических и экономических проблем38.
По состоянию на март 2022 г. участниками проекта являются 148 государств и 31 организация. Из крупных игроков на международной арене партнерами проекта ОПОП не стали США, Канада, Бразилия, страны Западной Европы (за исключением Португалии),
37 См.: Председатель КНР Си Цзиньпин об инициативе «Пояс и путь» // China.org.cn. 2017. 12 мая. URL: http://russian.china.org.cn/exclusive/txt/2017-05/12/ content_40799145.htm
38 Глянц М.Г., Росс Р.Дж. Указ. соч. С. 25-27.
Индия, Австралия, Япония. Из государств Европы «Меморандум о взаимопонимании по строительству экономического пояса Шелкового пути и морского Шелкового пути XXI в.» подписала Венгрия.
В 2017, 2019 и 2023 гг. в Пекине прошли форумы ОПОП. Особенно представительным был форум 2019 г., на котором присутствовало 40 глав государств, а также руководители МВФ (К. Лагард) и Генеральный секретарь ООН А. Гутерриш.
Инфраструктурную основу проекта должны составить пять логистических артерий, из которых три сухопутные и две морские:
1) Северная (сухопутная): Китай — Центральная Азия (Монголия) — Россия;
2) Центральная (сухопутная): Китай — Россия — Европа и Китай — Центральная Азия — Передняя Азия (Иран, Турция) — Восточная Европа;
3) Южная (сухопутная): Китай — Пакистан39;
4) Северная (морская): Китай — Северный морской путь — Северная Европа;
5) Южная (морская): Китай — Юго-Восточная Азия — Южная Азия — Индийский океан (с выходом к Кении и Эфиопии40) — Красное море — Средиземное море.
Общий объем инфраструктурных инвестиций в данный проект со стороны Китая оценивается в 4 трлн долл. Предполагалось построить трансконтинентальную сеть скоростных железнодорожных путей, связывающих Китай, страны Центральной Азии и Россию, модернизировать уже построенные. В другом направлении железнодорожные ветки должны соединить КНР со странами Юго-Восточной Азии. Реализация проекта может сократить время доставки грузов с Дальнего Востока в Европу в 4-6 раз41.
К проекту присоединилась и Кения: в марте 2017 г. была сдана в эксплуатацию железная дорога, связавшая внутренние районы страны с портом Момбаса, расположенным на побережье Индийского океана.
Проект ОПОП имеет не только экономическое измерение. Страны-участницы намерены взаимодействовать в культурной, образовательной, туристической сферах. Реализация инициативы ОПОП
39 См. карту маршрутов: Там же. С. 109. Рис. 20.
40 Важное уточнение, обычно ускользающее от внимания авторов, описывающих предполагаемые направления развития ОПОП: Глянц М.Г, Росс Р.Дж. Указ. соч. С. 18, 31 и 55. Авторы, однако, призывают к крайней осторожности в использовании карт проекта, так как ни одна из них не отражает позицию официальных властей.
41 Глянц М.Г., Росс Р.Дж. Указ. соч. С. 18.
превратила бы Китай «в главную политическую и экономическую мировую державу»42 — с этим выводом трудно не согласиться. Сама инициатива прошла несколько стадий развития и при ее реализации стала бы главным и очень эффективным инструментом геополитики расширения.
При всей кажущейся привлекательности проекта ОПОП полноценный его запуск все время откладывается. Очевидно, что такой проект позволит Китаю стать бесспорным лидером мировой экономики, от которого в значительной степени будут зависеть все страны — участницы проекта, хотя и их собственные выгоды не следует недооценивать: новейшая инфраструктура, постоянные транзитные грузопотоки, новые рабочие места должны были выступить драйверами экономического роста на большей части Евразии и в Восточной Африке — зоне, примыкающей к морским артериям ОПОП.
Наличие явного бенефициара проекта и осознание уже к 2015 г. глобальных выгод, которые принесет Китаю реализация проекта43, вынудило конкурирующие страны искать альтернативы. В качестве таковой был предложен морской маршрут из Индии через Аравийский полуостров в Европу — Индийско-аравийская логистическая артерия. Ее запуск был анонсирован на саммите G-20 в Нью-Дели 9-10 сентября 2023 г. Эта артерия должна пройти от индийского берега Аравийского моря в Персидский залив, из ОАЭ по суше через Саудовскую Аравию, Иорданию и Израиль, а далее по морю в Грецию.
Индо-аравийская логистическая артерия свяжет Южную Азию с теми центрами потребления, на взаимодействие с которыми ориентирован проект ОПОП. Маршрут через Персидский залив, Иран и Ирак невозможен ввиду напряженных отношений между Индией и Ираном — союзником Китая. Путь между Саудовской Аравией и Израилем наталкивается, казалось бы, на то же препятствие: отсутствие официальных отношений между Саудовской Аравией и Израилем. Однако уже в августе — сентябре 2023 г. в отношениях между обеими странами наметился определенный разворот: 26 сентября 2023 г. Хаим Кац — министр туризма правительства Израиля — впервые посетил Саудовскую Аравию как официальное лицо, приняв участие в конференции Туристической организации ООН в Эр-Рияде.
42 Там же. С. 20.
43 См. анализ соответствующих мнений: Глянц М.Г, Росс Р.Дж. Указ. соч. С. 61-67.
Таким образом, внешнеполитические тенденции сентября 2023 г. свидетельствовали в пользу того, что Индийско-аравийская логистическая артерия могла бы преодолеть принципиальные трудности на пути создания. Это могло бы привести к сокращению числа заинтересованных конечных потребителей преимуществ ОПОП и нежеланию транзитных центров на морской его ветви обеспечивать бесперебойное течение логистических процессов.
Впрочем, давление конкурентов оказывается и на страны Центральной Азии, занимающие важнейшее транзитное положение на сухопутной ветви маршрута. Так, на полях Генеральной ассамблеи ООН в Нью-Йорке 19 сентября 2023 г. США и страны Центральной Азии провели встречу в формате С5+1. Сам формат был основан еще в 2015 г. на уровне правительств, однако именно в последний раз во встрече принимали участие главы государств. Среди направлений сотрудничества был выделен «экономический и энергетический коридор С5+1»44. Открытие Центра миротворческих операций НАТО в Казахстане 24 октября 2023 г. — еще один шаг в военно-политической интеграции НАТО и стран Центральной Азии — и XIX Министерская встреча в формате «Европейский союз — Центральная Азия» в Люксембурге 23 октября 2023 г., участники которой на уровне министров иностранных дел заверили друг друга и принимающую сторону в необходимости соблюдения санкционного режима, — звенья одной цепи.
В данном случае налицо реализация тех геополитических установок, которые были обозначены еще Зб. Бжезинским во второй половине 1990-х.: «Хотя Соединенные Штаты расположены далеко, их роль со ставкой на сохранение геополитического плюрализма в постсоветской Евразии просматривается на общем фоне как постоянно возрастающая по значимости в качестве косвенного действующего лица, явно заинтересованного не только в разработке ресурсов региона, но и в предотвращении того, чтобы только Россия доминировала на геополитическом пространстве региона. Действуя таким образом, Америка не только преследует масштабные стратегические цели в Евразии, но и демонстрирует свои растущие экономические интересы, а также интересы Европы и Дальнего Востока в получении неограниченного доступа к этому до сих пор закрытому району»45.
44 США и страны Центральной Азии заявили о сотрудничестве по безопасности // РИА Новости. 2023. 22 сентября. URL: https://ria.ru/20230922/sotrudnich-estvo-1897911930.html
45 Brzezinski Z. The Grand Chessboard: American Primacy and Its Geostrategic Imperatives. Washington: Basic Books, 1997. Р. 139. Цит. по: Бжезинский Зб. Вели-
Определенно, инициатива по созданию Индийско-аравийской транспортной артерии, новые инициативы, выдвинутые на встрече глав государств США и стран Центральной Азии, призваны не просто усилить позиции самих участников этих инициатив, но и ослабить позиции участников проекта ОПОП, и прежде всего Китая.
В противостоянии за логистическое преобладание в Евразии конкурентная борьба развивается между двумя блоками: США, Индия борются с Китаем и его союзниками. И если для Китая основная (но не единственная) опасность заключается в том, что европейские потребители могут отказаться от участия в проекте ОПОП в пользу другого проекта — Индийско-аравийского (многие европейские экономические гиганты не отказываются от участия в проекте, но и не считают его взаимовыгодным46), то реализация последнего упирается в необходимость установления полноценного израильско-палестинского штиля. Сознательная дестабилизация обстановки в Восточном Средиземноморье, начавшаяся в открытой фазе 7 октября 2023 г., решает и задачу обрыва Индо-аравийской артерии, идущей через Иорданию и Израиль.
Фактически каждый проект по-своему уязвим и может пасть жертвой недобросовестной конкуренции. Если конечный потребитель, т.е. Западная Европа, сохранит заинтересованность в регулярном притоке дешевых товаров, выводе промышленных производств за пределы Европы, то неизбежно встанет вопрос о формировании новых производственных кластеров и прокладке новой логистической артерии, но уже не из Китая и не из Индии (во всяком случае, не через территорию Израиля, если установление мира с Палестиной в частности и с арабским миром в целом так и останется нерешенной задачей).
Трансевразийские логистические артерии в истории:
Великий Шелковый путь и Путь благовоний
Важно отметить, что обе трансевразийские артерии — северная (Новый шелковый путь) и южная (Индийско-аравийская) — не просто имеют длительную историю развития, но эта история связана с конкуренцией главных игроков на международной арене за контроль над этими путями. Обе трансконтинентальные логистические артерии должны быть проложены по тем маршрутам, которые были апробированы еще в древности и уже в древности доказали свою
кая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. М.: АСТ, 2021. С. 167-168.
46 Глянц М.Г., Росс Р.Дж. Указ. соч. С. 173-175.
уникальность — именно эти направления с логистической точки зрения наилучшим образом минимализируют риски и максимализируют прибыль. История Великого Шелкового пути исследована до тонко-стей47, хотя, конечно, множество деталей еще требует прояснения.
Куда менее ясна история торговых путей, которые соединяли Средиземноморье, Южную Азию и Аравийский полуостров с Восточной Африкой, хотя и их исторические основания выявлены, проанализированы и представлены вниманию научной общественности. Уже в середине 1-го тысячелетия до н.э. Аравийский полуостров был связан густой сетью караванных путей, получивших название «Путь благовоний», по которым из южных регионов в Восточное Средиземноморье, Месопотамию и далее по всему Большому Средиземноморью доставлялись благовония и специи, как аравийского производства, так и восточно-африканского.
Письменные и археологические источники позволяют предположить, что с середины V в. до н.э. акватория современного Индийского океана постепенно становится предметом интереса ведущих приморских держав — Персии, с IV в. до н.э. — эллинистических царств. Подлинный бум в трансокеанской навигации приходится на конец I в. до н.э., когда произошла революция в кораблестроении и греко-римские мореходы получили в свое распоряжение суда, значительно превосходившие по размерам, прочности и маневренности корабли предыдущего поколения, когда усилиями греко-римских мореходов был разработан трансокеанский маршрут между Аравийским полуостровом, Восточной Африкой и Индостаном, в основе которого лежала значительно более точная карта Эритрейского моря (северной части Индийского океана с прилегающими внутренними морями и заливами), а главное — на всем протяжении от Большого Средиземноморья до территории современной Индии царила относительная политическая стабильность.
Сочетание этих факторов привело к резкому росту объема товаров, поступавших с Дальнего Востока и из Южной Азии, что поставило вопрос о налаживании более эффективных логистических цепочек. Последнее обстоятельство, в свою очередь, вызвало к жизни
47 См. например: Ртвеладзе Э. Великий Шелковый путь: Энциклопедический справочник. Древность и раннее Средневековье. Ташкент: Узбекистон миллий энциклопедиясы, 1999; De la Vaissière E. Histoire des marchands sogdiens. Paris: Collège de France, Institut des Hautes Études Chinoises, 2002; Великий Шелковый путь: от древности до современности: Сборник материалов по итогам проведения круглого стола 19 октября 2018 г. Ашхабад: Посольство Российской Федерации в Туркменистане, 2018.
новые транспортные средства, генерировало новые, более точные знания в области географии и экономики. Организаторы дальней торговли и аналитики-экономисты древности, например, Плиний Старший или анонимный автор «Перипла Эритрейского моря» — базового логистического атласа древности, не хуже современных мыслителей разбирались в тонкостях товарного обмена и хорошо представляли себе, какие пути и по каким причинам следует предпочесть. Морские пути доставки товаров из Южной Азии и Юго-Восточной Африки соединялись в Южной Аравии с логистическими артериями, по которым доставлялись, собственно, южноаравийские товары и товары из Восточной Африки (преимущественно предметы роскоши — благовония, специи, дорогие ткани). Предполагается, что в первые века нашей эры Путь благовоний переживал тяжелый кризис, связанный с тем, что доставка товаров по суше была заведомо менее эффективной, чем по морю. Данное мнение не представляется полностью убедительным. Во всяком случае, на протяжении всей истории стран Аравийского полуострова в доисламский период есть данные, указывающие на то, что обе модели доставки — морская и сухопутная караванная — продолжали функционировать.
Тем не менее главным фактором, который определял слаженное функционирование всех составляющих этих логистических гигантов — Великого шелкового пути, Морской и сухопутной ветвей Пути благовоний, являлась политическая стабильность. Как только в центре производства (Дальний Восток, Южная Азия, Южная Аравия, Восточная Африка) или в центре потребления (Средиземноморье) начинался период политической нестабильности (не говоря уже о хаосе, подобном череде переворотов на Римском Востоке второй половины III в. н.э.), вся система логистики приходила в упадок, поток товаров резко снижался, приходило в упадок и производство конечных продуктов. Вся налаженная цепочка (поставка сырья — производство — транспортировка — потребление)
48
приходила в кризисное состояние48.
Приблизительно по такой же модели функционировали и другие пути, связывавшие центры производства и центры потребления в более поздние эпохи — трансафриканские пути, по которым поставляли золото, другие благородные металлы и драгоценные камни
48 Бухарин М.Д. Южная Аравия, Средиземноморье и Восточная Африка: торговые и историко-культурные связи. М.: Восточная литература, 2009; Bukharin M.D. Mediterranean World and Socotra. 2. Greeks on Soqotra. Commercial Contacts and Early Christian Missions // Foreign Sailors on Socotra. The Inscriptions and Drawings from the Cave Hoq / Ed. I. Strauch. Bremen: Hempen Verlag, 2012. Р. 501-539.
в направлении юг — север, пути, связывавшие Балтийский регион со Средиземноморьем и Поволжьем в этом же направлении. Их история, однако, была значительно более турбулентной, не связанной напрямую с историей логистических артерий между Дальним Востоком и Южной Азией, с одной стороны, и европейскими центрами потребления — с другой.
Важнейшей вехой в истории трансевразийской логистики явилось установление Pax Mongolica49, обеспечившей экономическое и культурное взаимодействие между Дальним Востоком и Европой по кратчайшему пути, частично повторявшему направления Великого Шелкового пути. Дезинтеграция Монгольской империи приблизительно совпала по времени с замыканием Китая в первой половине XV в. в искусственной самоизоляции, продлившейся несколько столетий. Фактически Китай вышел из режима изоляции (не только добровольной, но и вынужденной извне) лишь в конце 1980-х гг. в рамках политики «выхода в мир». Выход из изоляции поставил на повестку дня вопрос о том, по каким путям Китай будет взаимодействовать с миром. Эти пути были апробированы еще в древности, и нынешние логистические артерии являются ничем иным, как их восстановлением на новых технологических условиях.
Третий форум ОПОП продемонстрировал снижение интенсивности развития проекта: представительство глобальных игроков на форуме 2023 г. заметно снизилось, некоторые важные участники, такие как Италия, из проекта вышли. Инфраструктурная система формируется значительно медленнее, чем планировалось. Очевидные трудности создает и то обстоятельство, что юань (как и индийская рупия) не является полностью свободно конвертируемой валютой. Перспективы развития проекта в настоящий момент не выглядят очевидными во многом из-за того, что параллельно начал развитие Индийско-аравийский путь, решающий приблизительно те же задачи, что и проект ОПОП. Конкуренция проектов сводит на нет усилия обеих сторон, но в конечном итоге главной пострадавшей стороной явится именно Китай, который в случае краха проекта ОПОП лишится не только инструмента глобального давления на международную среду, но и инструмента решения собственных экономических и политических вопросов. Несомненно, постра-
49 Данный оборот вошел в официальный обиход. Его использовал Папа Римский Франциск в ходе визита в Монголию 2 сентября 2023 г., а также президент Монголии Хурэлсух в разговоре с понтификом; подробнее: Соколов К. Папа Римский пожелал мира как после завоеваний Чингисхана // РБК. 2023. 2 сентября. URL: https://www. rbc.ru/politics/02/09/2023/64f32cd39a79479cf486c8ff
давшей стороной явится и Россия, которая в случае краха проекта лишится возможности использовать выгоды положения транзитера между Дальним Востоком и Европой. В плюсе же останутся США, которые впервые проявили предметный интерес к китайской инициативе лишь в ноябре 2017 г. и с некоторым опозданием осознали все риски, которые заключает реализация проекта ОПОП50, и Индия, изначально с подозрением смотревшая на проект ОПОП. При наличии заинтересованности конечного потребителя, т.е. Западной Европы, в разработке альтернативных маршрутов, они продолжат разрабатываться в том или ином виде.
Глобальная логистика: альтернативные сценарии
Сценарий глобального вооруженного противостояния, нарисованный С. Хантингтоном в «Столкновении цивилизаций»51, при всей его красочности и кажущейся реалистичности не выглядит основанным на реальных тенденциях глобальных процессов. Даже если предположить, что в будущем (глядя из начала 1990-х гг.), т.е. в 2010 г., обе Кореи объединились, США покинули Корейский полуостров и сократили свое присутствие в Японии52, а Китай и Тайвань нашли общий язык, месть Китая Вьетнаму за предшествующие унижения не выглядит правдоподобным предлогом для начала глобальной войны (хотя, конечно, и начало Первой мировой трудно было предугадать в событиях июня — июля 1914 г.). Мировые войны (не только в ХХ в.) в конечном итоге велись за доминирование, контроль над определенными территориями или возможностями получения той или иной выгоды. По этой причине развязывание Китаем войны в Юго-Восточной Азии, относительно удаленной от главных направлений Нового Шелкового пути, не выглядит убедительным. Значительно более объяснимым является развязывание потенциального конфликта именно с целью лишить конкурентов возможности использовать собственные логистические преимущества. Однако прямой вооруженный конфликт — не единственный и, возможно, не самый эффективный способ конкурировать за
50 Глянц М.Г., Росс Р.Дж. Указ. соч. С. 46, 69-74.
51 Huntington S.P. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. New York: Simon and Schuster, 1996. P. 313-316. Удивительным образом важнейшая часть заглавия книги ("and the Remaking of World Order") исчезла из русскоязычного издания (Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 2021).
52 Подобные сценарии являются предметом жгучего беспокойства ведущих американских политологов. См., например: Бжезинский Зб. Выбор. Стратегический взгляд. С. 144-149.
глобальное доминирование в современных условиях, когда развязывание войны на одном изолированном участке гарантированно втянет в него многочисленных участников, и конфликт станет уже не региональным, а глобальным.
Можно со значительной долей уверенности предположить, что в XXI в. (возможно, и в дальнейшем) глобальная конкуренция будет основываться не на идеологических основаниях — культур-но-цивилизационных, исторических и подобных «метафизических» разночтениях, которые, конечно, не исчезнут, а на претензиях на контроль над главными трансконтинентальными логистическими артериями. Именно борьба за эти пути, связывавшие центры производства и потребления, была основой глобальной конкуренции в древности, в Средние века, в Новое и Новейшее время. Нельзя не отметить еще раз, что конкуренция обеих трансевразийских артерий — Нового шелкового пути и Индо-аравийского пути имеет многовековую историю, т.е. тенденция к развитию конкуренции между южным и северным логистическими путями с востока Евразии на запад обладает исключительной устойчивостью. Пути, соединяющие северные и южные пределы Евразии (Балтийско-Волжский, Балтийско-Днепровский и Заволоцкий пути между Скандинавией и Арабским халифатом), утратили свою важность еще на ранней стадии развития, так как перестали соединять глобальные центры производства и потребления.
Сценарий глобальной войны, предложенный С. Хантингтоном, обладает, однако, определенными преимуществами, основанными, в частности, на параллелях во всемирной истории. Взаимное истребление главных действующих лиц конфликта выводит на первый план новые доминирующие силы—tertius gaudens. В «Столкновении цивилизаций» конечным бенефициаром китайско-американского конфликта с участием практически всех крупных глобальных и региональных игроков станет, по мнению Хантингтона, Индонезия: центр силы неизбежно переместится из региона, опустошенного войной, т.е. из глобального севера, на глобальный юг, и в выигрыше окажется наиболее подготовленный игрок, гарантирующий политическую стабильность и обладающий рядом других преимуществ — многочисленным населением, генерирующим недорогую рабочую силу. С другой стороны, в прогнозе Хантингтона есть и уязвимое место: отсутствие в Индонезии, да и в целом в Юго-Восточной Азии, углеводородных ресурсов, сравнимых с запасами на глобальном Севере, в Латинской Америке или в Африке.
Противостояние между глобальными логистическими артериями, которые призваны связать центры производства на Дальнем Востоке и в Южной Азии с центрами потребления в Большом Средиземноморье — по суше или по морю, в результате попыток взаимного ослабления может привести к тому, что оба проекта так и не начнут свою историю. В таком случае — "natura abhorret vacuum" — центр производства неизбежно переместится в иной регион. При его неготовности к участию в подобных инициативах заинтересованные силы предпримут должные усилия для переформатирования местного порядка в собственных интересах, прежде всего для установления политической стабильности, предсказуемости. Необходимы и другие условия, которым отвечают и Индия, и Китай, как начальные точки на логистических путях к центрам потребления — многочисленное население с относительно невысоким уровнем жизни, готовое выступить в качестве рабочей силы, стоимость которой окажется существенного ниже, чем стоимость рабочей силы в центрах потребления, т.е. прежде всего в Европе, а также наличие значительных запасов углеводородного сырья, легкий выход на транспортные артерии — морские или сухопутные.
В качестве такого региона, который отвечал бы всем указанным условиям и в котором возможно будет разместить производственные центры и стартовые пункты логистических цепочек, может выступить Западная Африка, прежде всего Нигерия, богатая газом и нефтью. Так, 29 октября 2023 г. канцлер Германии О. Шольц в ходе визита в Нигерию заявил о надеждах на поставки природного газа именно из Нигерии. Более того, Германия, по словам бундесканцлера, надеется на перспективное сотрудничество с Нигерией, в частности, на поставки водородного топлива. Власти Нигерии выразили готовность заместить собственным сырьем поставки углеводородов из России, однако отметили, что «на строительство инфраструктуры для СПГ понадобится более 10 млрд долл. Министр нефти Нигерии Тимпре Сильва также указывал на проблему безопасности, которая задерживает увеличение поставок газа в Европейский союз. Последний фактор также осложнил строительство транссахарского газопровода, через который планируется поставлять в Европу 30 млрд куб. м. газа в год»53.
Подобные предпосылки — заинтересованность Европы в поставках сырья из Западной Африки, заинтересованность стран
53 Соколов К. Шольц заявил о надеждах Германии на природный газ из Нигерии // РБК. 2023. 29 октября. URL: https://www.rbc.ru/politics/29/10/2023/653e680b9 a79470ad226b92b?from=from main 9
региона в инвестициях в энергетический сектор, осознание необходимости решить вопросы безопасности и обсуждаемые проекты транссахарских и морских логистических артерий — говорят в пользу того, что Западная Африка будет связана с Европой, а возможно, и с Северной Америкой и Дальним Востоком логистическим проектом, подобным инициативе ОПОП.
Нигерия имеет определенные геоэкономические преимущества в сравнении с прибрежными государствами Южной и Восточной Африки: портовая инфраструктура Нигерии расположена значительно ближе к центрам потребления в Европе и Северной Америке, чем порты ЮАР.
Впрочем, Нигерия и ряд других африканских стран богаты не только нефтью. В исследованиях уже выделялась исключительная перспективность африканских стран и Нигерии, в частности, с точки зрения развития интеллектуальных стартапов54. Нигерия — не уникальный случай в данном аспекте. Выход стран «второго эшелона» на уровень «ведущих игроков» в !Т-сфере — явление, зафиксированное и активно анализируемое в политологической мысли, в частности, на примерах Эстонии и Финляндии55. Описанные стартапы, однако, не требуют масштабных инвестиций и едва ли способны оказать решающее влияние на перераспределение сил в глобальном масштабе, хотя А. Росс, определенно, придерживается иного мнения: «Увиденное в Африке заставляет меня верить, что центры инноваций и создания богатства отраслей будущего окажутся более рассредоточенными по миру, чем было в предыдущие 20 лет, когда Кремниевая долина доминировала буквально во всем»56.
Немаловажным обстоятельством в пользу формирования начальных точек логистического пути именно из Западной Африки в Западную Европу является возможность частичного решения миграционной проблемы: формирование рабочих мест, повышение уровня жизни, укрепление политической стабильности позволило бы не просто удержать африканское население от стремления перебраться любой ценой в Европу, но и, возможно, оттянуть часть мигрантов из Европы, если условия жизни в начальных точках аф-риканско-европейской артерии были бы выгоднее.
54 Росс А. Указ. соч. С. 178-182.
55 Myatt M. Small, Smart, Powerful? Small States and the Competition for Cybertech Superiority in the Digital Age // Competition in World Politics. Knowledge, Strategies and Institutions / Eds. D. Russ, J. Stafford. Bielefeld: Transcript Verlag, 2021. P. 233-261.
56 Росс А. Указ. соч. С. 182.
Если в Новое время великие державы конкурировали за возможность вывоза из Африки рабочей силы и сырья, то в настоящий момент вывоз сырья для нужд производства может быть эффективно заменен созданием производственных кластеров на местах, вывозом готовой продукции и удержанием нежелательных потоков потенциальной рабочей силы в этих кластерах путем создания соответствующих условий в социальной сфере.
Основная проблема в построении современных логистических цепочек из Западной Африки состоит в высоком риске инвестиций из-за политической нестабильности — государственный переворот в Нигере 28 июля 2023 г. тому яркий пример. Однако конечная выгода потребителей высока, и при неудаче Индийско-аравийского пути в Большое Средиземноморье Европа может предпринять должные усилия для построения новой глобальной логистической артерии — морского пути именно из Западной Африки. США были заинтересованы в запуске Индийско-аравийского пути прежде всего как конкурента Новому Шелковому для того, чтобы лишить Китай возможности усилить свое трансконтинентальное афро-евразийское влияние. Ценность пути из Западной Африки в Европу для самих США еще предстоит проанализировать им самим. От результатов этого анализа в Северной Америке и Европе во многом зависит судьба подобного предприятия.
Важно отметить, что Нигерия — одна из крупнейших экономик Африки, однако текущий момент для экономики Нигерии — кризисный, нигерийская экономика находится на спаде. Нигерия обладает очевидным потенциалом для роста объема производства, чему препятствует слабая доступность кредитов. Внешний долг Нигерии также значительно препятствует восстановлению экономического
роста57.
Миграционный отток населения в Нигерии — незначительный в сравнении с приростом населения: рост населения в 2023 г. составил почти 5 млн человек, тогда как эмиграция едва превысила 63 тыс.58
57 Мадоджему М. Сравнительный анализ государственного внешнего долга Нигерии // Экономика и социум. 2015. № 3. С. 181-184. Статистические данные, приводимые в статье, устарели, однако суть проблемы осталась прежней: возможности экономического роста натыкаются на отсутствие инфраструктурных инвестиций, которые выступили бы в роли бустера.
58 По данным на 26 октября 2023 г.: Население Нигерии // Country Meters. URL: https://countrymeters.info/ru/Nigeria
В настоящий момент общий объем внешних задолженностей Нигерии оценивается в 43159,2 млн долл.59, в 2022 г. он составлял 38 % к ВВП60, что на фоне других африканских стран не выглядит критическим показателем; долговые обязательства перед Китаем оцениваются в 7,988 млрд долл. США. Большая тройка (Moody's, S&P, Fitch) определяет кредитный рейтинг Нигерии как стабильный (В2, В-, В-), а ВВП в 2022-2023 гг. стабильно растет. Из африканских стран выше задолженность перед Китаем только у Эфиопии. Высокая безработица также может выступить катализатором заинтересованности Нигерии в крупных проектах, обеспечивающих занятость местного населения. Нефть составляет три четверти экспорта, а производственные товары — всего 6,86 %61.
Антиколониальные настроения в Западной Африке могут способствовать тому, что с инициативой выстроить логистическую артерию от производственных кластеров до конечного потребителя в Европе и на Ближнем Востоке может выступить Китай, предложив эту инициативу не только Нигерии, но и восточноафриканским странам, например, Эфиопии62, охватив таким образом Африку как с западной, так и с восточной стороны и использовав морские пути вдоль обоих африканских берегов. Инвестиции в восточноафри-канские проекты, однако, связаны с существенно более высокими рисками в сравнении с западноафриканскими.
Со времен Х. Маккиндера считалось, что глобальный миропорядок определяется в Евразии, и еще 20 лет назад эта точка зрения — формирование глобального миропорядка под влиянием ситуации на «Глобальных Балканах» — от Суэца до Синьцзяна (афганский, иранский, палестинский вопросы, индийско-китайское противостояние) — была совершенно актуальной63. Однако в настоящее время евразийский фактор перестал был единственным. В зависимости от того, какой из нынешних центров глобальной силы сумеет привлечь на свою сторону экономические наиболее перспективные экономики
59 Данные на 30 июня 2023 г.: Нигерия — государственный внешний долг // Cbonds. URL: https://cbonds.ru/indexes/49905/
60 Размер внешнего долга и государственного долга Нигерии // Take-profit.org. URL: https://take-profit.org/statistics/government-debt-to-gdp/nigeria/
61 Коныгин С., Афонин А., Гайда А. Долговой рынок: Нигерия. Через тернии к звездам. М.: Инвестиционный банк «Синара», 2022. URL: https://investfunds.ru/ analytics/300325/download/
62 См. об уже реализованных логистических проектах Китая в регионе: Глянц М.Г., Росс Р.Дж. Указ. соч. С. 188-189.
63 Например: Бжезинский Зб. Выбор. Стратегический взгляд. С. 405-408.
Африки, формирование новой глобальной конфигурации примет те или иные очертания.
Активное инвестиционное участие Китая в Западной Африке может потребовать постройки трансафриканской логистической артерии для транспортировки товаров из Западной и Восточной Африки и дальнейшей перевозки по морю64. Этот проект, подобно проекту ОПОП, мог бы объединить страны Сахеля и послужить стабилизирующим началом во внутренней и внешней политике полутора десятков стран. В данном контексте уместно привести методологический принцип современной бизнес-деятельности, сформулированный основателем и президентом Всемирного экономического форума в Женеве К. Швабом: «Именно по этой причине лидеры бизнеса своей главной угрозой считают конкурентов, которые еще не считаются таковыми»65. Сместив акценты, можно трансформировать этот принцип в следующий: «Лидеры глобального миропорядка своими главными партнерами должны считать тех, кто еще не считается таковым».
В настоящий момент трансафриканский маршрут кажется едва реализуемым и востребованным, однако все может измениться с приходом нужных инвестиций и строительных технологий. В любом случае, подобно ветвям Нового Шелкового пути, трансафриканская логистическая артерия имеет длительную историю, связанную с перемещением драгоценных камней и благородных металлов по караванным путям из Западной Африки на север и на восток уже в эпоху подъема империи Ганы (750-1076), Мали (ХШ-ХГУ вв.) и Сонгай (ХУ-ХУ! вв.). Функционирование этих путей оказало существенное влияние на процессы политогенеза в Северной и Центральной Африке, способствовав появлению нескольких крупных государств.
Проект по прокладке новых сухопутных и морских маршрутов и переносу на них трафика из иных регионов мог бы соответствовать амбициозным планам Нигерии войти в топ-10 экономик мира. Привлечь он мог бы не только США и Китай, транснациональные корпорации и банки. В подобном проекте могла бы быть заинтересована и Саудовская Аравия, контролирующая аравийский берег Красного моря. Участием и реализацией трансафриканского логистического проекта Саудовская Аравия могла бы компенсировать неполученную прибыль в случае провала Индо-аравийского пути.
64 Подобные проекты уже обсуждаются; см.: Глянц М.Г, Росс Р.Дж. Указ. соч. С. 190.
65 Шваб К. Указ. соч. С. 44.
ЛИТЕРАТУРА
Алексеева-Карневали О.А. Контуры миропорядка будущего // Российский совет по международным делам. 2022. 5 декабря. URL: https://russiancouncil.ru/ analytics-and-comments/analytics/kontury-miroporyadka-budushchego/
Баллод К. Государство будущего. М.: Издание Всероссийского центрального союза потребительских обществ, 1920.
Бжезинский Зб. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы. М.: АСТ, 2021.
Бжезинский Зб. Выбор. Стратегический взгляд. М.: АСТ, 2023.
Боббитт Ф. Щит Ахилла. Война, мир и ход истории. Т. 1-2. М.: Индивидуум, 2021.
Бухарин М.Д. Южная Аравия, Средиземноморье и Восточная Африка: торговые и историко-культурные связи. М.: Восточная литература, 2009.
Великий Шелковый путь: от древности до современности: Сборник материалов по итогам проведения круглого стола 19 октября 2018 г. Ашхабад: Посольство Российской Федерации в Туркменистане, 2018.
Глянц М.Г, Росс Р.Дж. Один пояс и один путь: долгий марш Китая в 2049 г. М.: Международные отношения, 2021.
Голдстоун Дж. Почему Европа? Возвышение Запада в мировой истории, 1500-1850. М.: Институт Гайдара, 2014.
Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами / Пер. В.Л. Иноземцева. М.: Ладомир, 2004.
Кай-Фу Ли, Чэнь Цюфань. Десять образов нашего будущего / Пер. с англ. О. Медведь, А. Лаировой. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2022.
Кай-Фу Ли. Сверхдержавы искусственного интеллекта. Китай, Кремниевая долина и новый мировой порядок / Пер. с англ. Н. Константиновой. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2019.
Караганов С.А. Международные тенденции и российская внешняя политика // Новые международные отношения: основные тенденции и вызовы для России / Под ред. А.В. Лукина. М.: Международные отношения, 2018. С. 12-30.
Кефели И.Ф. Глобальное оружие: предыстория и реальные проблемы современности // Научно-технические ведомости Санкт-Петербургского государственного политехнического университета. 2011. № 2. С. 283-291.
Кинг Б, Пэтти Р. Техносоциализм: как неравенство, искусственный интеллект и климатические изменения создают новый миропорядок. М.: Олимп-Бизнес, 2022.
Киссинджер Г. Мировой порядок. М.: АСТ, 2022.
Коллиер П. Будущее капитализма / Пер. О. Филиппова. М.: Издательство Института Гайдара, 2021.
Коныгин С., Афонин А., Гайда А. Долговой рынок: Нигерия. Через тернии к звездам. М.: Инвестиционный банк «Синара», 2022. URL: https://investfunds.ru/ analytics/300325/download/
Лем С. Сумма технологии. М.: АСТ, 2021.
Ли Куан Ю. Мой взгляд на будущее мира. М.: Альпина нон-фикшн, 2017.
Лукин А.В. Постбиполярный мир: рождение нового миропорядка или погружение в хаос? // Новые международные отношения: основные тенденции и вызовы для России / Под ред. А.В. Лукина. М.: Международные отношения, 2018. С. 30-52.
Мадоджему М. Сравнительный анализ государственного внешнего долга Нигерии // Экономика и социум. 2015. № 3. С. 181-184.
Поликарпов В, Поликарпова Е. Войны будущего. От ракеты «Сармат» до виртуального противостояния. М.: ТД Алгоритм, 2015.
Попов И.М., Хамзатов М.М. Война будущего: концептуальные основы и практические выводы. Очерки стратегической мысли. 3-е изд., испр. М.: Куч-ково поле, 2018.
РайскийД.А. Концепция войн шестого поколения в контексте международной безопасности // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 6. Философия. Культурология. Политология. Право. Международные отношения. 2009. Вып. 3. С. 342-349.
Роджерс Дж. Будущее глазами одного из самых влиятельных инвесторов в мире. Почему Азия станет доминировать, у России есть хорошие шансы, а Европа и Америка продолжат падение. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2013.
Росс А. Индустрии будущего. М.: АСТ, 2016.
Ртвеладзе Э. Великий Шелковый путь: Энциклопедический справочник. Древность и раннее Средневековье. Ташкент: Узбекистон миллий энциклопеди-ясы, 1999.
Сасскинд Д. Будущее без работы. Технология, автоматизация и стоит ли их бояться. М.: Individuum, 2020.
Слипченко В.И. Война будущего (прогностический анализ). М.: Объединенное гуманитарное издательство, 2005.
Слипченко В.И. Войны шестого поколения. Оружие и военное искусство будущего. М.: Вече, 2002.
Туроу Л. Будущее капитализма. Как сегодняшние экономические силы формируют завтрашний мир. Новосибирск: Сибирский хронограф, 1999.
Уотсон Р. 50 идей, о которых нужно знать. Будущее. М.: Phantom Press, 2015.
Уткин А.И. Мировой порядок XXI в. М.: Эксмо, 2002.
Форрестер Дж. Мировая динамика. М.; СПб.: Terra Fantastica, 2003.
Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 2021.
Хомский Н. Государство будущего. М.: Альпина нон-фикшн, 2012.
Шваб К. Четвертая промышленная революция. М.: Эксмо, 2016.
Agnew J., Corbridge S. The New Geopolitics: The Dynamics of Geopolitical Disorder // A World in Crisis? Geographical Perspectives / Eds. R.J. Johnston, P.J. Taylor. 2nd ed. Oxford: Blackwell, 1989. P. 266-288.
Brzezinski Z. The Grand Chessboard: American Primacy and Its Geostrategic Imperatives. Washington: Basic Books, 1997.
Bukharin M.D. Mediterranean World and Socotra. 2. Greeks on Soqotra. Commercial Contacts and Early Christian Missions // Foreign Sailors on Socotra. The Inscriptions and Drawings from the Cave Hoq / Ed. I. Strauch. Bremen: Hempen Verlag, 2012. Р. 501-539.
De la Vaissière E. Histoire des marchands sogdiens. Paris: Collège de France, Institut des Hautes Études Chinoises, 2002.
Demirel M, Yukaruç U. The Emergence of the Modern International System // History of International Relations / Eds. V. §ey§ane, E.P. Pheiffer. Eskiçehir: Anadolu University, 2019. P. 9-11.
Diamond J. Guns, Germs, and Steel. The Fates of Human Societies. New York: W.W. Norton & Company, 1997.
Habermas J. Die Zukunft der menschlichen Natur. Auf dem Weg zu einer liberalen Eugenik? Frankfurt am Main: Suhrkamp, 2001.
Harari Yu.H. Homo Deus. A Brief History of Tomorrow. Tel Aviv: Dvir publishing, 2015.
Heinsohn G. Söhne und Weltmacht: Terror im Aufstieg und Fall der Nationen. Zürich: Orell Füssli Verlag, 2003.
History of International Relations / Eds. V. §ey§ane, E.P. Pheiffer. Eski§ehir: Anadolu University, 2019.
Huntington S.P. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. New York: Simon and Schuster, 1996.
Kennedy P. The Rise and Fall of Great Powers. Economic Change and Military Conflict from 1500 to 2000. London: Sydney; Wellington: Unwin Human Ltd., 1988.
Myatt M. Small, Smart, Powerful? Small States and the Competition for Cybertech Superiority in the Digital Age // Competition in World Politics. Knowledge, Strategies and Institutions / Eds. D. Russ, J. Stafford. Bielefeld: Transcript Verlag, 2021. P. 233-261.
Petit V. The Future of the Global Order. The Six Paradigm Changes That Will Define 2050. Singapore: World Scientific Publishing Co, 2021.
Pomeranz K. The Great Divergence. China Europe and the Making of the Modern World Economy. Princeton: Oxford: Princeton University Press, 2000.
Shapiro R.J. Futurecast: How Superpowers, Populations, and Globalization Will Change Your World by the Year 2020. New York: St. Martin's Griffin, 2009.
Teschke B. The Myth of 1648: Class, Geopolitics and the Making of Modern International Relations. London; New York: Verso, 2003.
REFERENCES
Agnew, J., and Corbridge, S. "The New Geopolitics: The Dynamics of Geopolitical Disorderm" A World in Crisis? Geographical Perspectives, eds. R. J. Johnston, and P. J. Taylor. 2nd ed. Oxford: Blackwell, 1989, pp. 266-288.
Alekseeva-Karnevali, O. A. "Kontury miroporiadka budushchego," Rossiiskii sovet po mezhdunarodnym delam, December 5, 2022, URL: https://russiancouncil.ru/ analytics-and-comments/analytics/kontury-miroporyadka-budushchego/
Ballod, K. Gosudarstvo budushchego. Moscow: Izdanie Vserossiiskogo tsentral'-nogo soiuza potrebitel'skikh obshchestv, 1920.
Bobbitt, Ph. Shchit Akhilla. Voina, mir i khod istorii: In 2 vols. Moscow: Individuum, 2021.
Brzezinski, Z. The Grand Chessboard: American Primacy and Its Geostrategic Imperatives. Washington: Basic Books, 1997.
Brzezinski, Z. Velikaia shakhmatnaia doska. Gospodstvo Ameriki i ego geostra-tegicheskie imperativy. Moscow: AST, 2021.
Brzezinski, Z. Vybor. Strategicheskii vzgliad. Moscow: AST, 2023.
Bukharin, M. D. "Mediterranean World and Socotra. 2. Greeks on Soqotra. Commercial Contacts and Early Christian Missions," Foreign Sailors on Socotra. The Inscriptions and Drawings from the Cave Hoq, ed. I. Strauch. Bremen: Hempen Verlag, 2012, pp. 501-539.
Bukharin, M. D. IuzhnaiaAraviia, Sredizemnomor'e i VostochnaiaAfrika: torgovye i istoriko-kul'turnye sviazi. Moscow: Vostochnaia literatura, 2009.
Chomsky, N. Gosudarstvo budushchego. Moscow: Alpina Nonfiction, 2012.
Collier, P. Budushchee kapitalizma, transl. O. Filippov. Moscow: Institut Gaidara Press, 2021.
De la Vaissière, E. Histoire des marchands sogdiens. Paris: Collège de France, Institut des Hautes Études Chinoises, 2002.
Demirel, M., and Yukaruç, U. "The Emergence of the Modern International System," History of International Relations, eds. V. §ey§ane, and E. P. Pheiffer. Eskiçehir: Anadolu University, 2019, pp. 9-11.
Diamond, J. Guns, Germs, and Steel. The Fates of Human Societies. New York: W.W. Norton & Company, 1997.
Forrester, J. Mirovaia dinamika. Moscow; St. Petersburg: Terra Fantastica, 2003.
Glantz, M. H., and Ross, R. J. Odinpoias i odinput ': dolgii marsh Kitaia v 2049 god. Moscow: Mezhdunarodnye otnosheniia, 2021.
Goldstone, J. Pochemu Evropa? Vozvyshenie Zapada v mirovoi istorii, 1500-1850. Moscow: Institut Gaidara Press, 2014.
Habermas, J. Die Zukunft der menschlichen Natur. Auf dem Weg zu einer liberalen Eugenik? Frankfurt am Main: Suhrkamp, 2001.
Harari, Yu. H. Homo Deus. A Brief History of Tomorrow. Tel Aviv: Dvir publishing, 2015.
Heinsohn, G. Söhne und Weltmacht: Terror im Aufstieg und Fall der Nationen. Zürich: Orell Füssli Verlag, 2003.
Huntington, S. P. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. New York: Simon and Schuster, 1996.
Huntington, S. Stolknovenie tsivilizatsii. Moscow: AST, 2021.
Kai-Fu Lee, and Chen Qiufan. Desiat' obrazov nashego budushchego, transl. O. Medved', and A. Lairova. Moscow: Mann, Ivanov i Ferber, 2022.
Kai-Fu Lee. Sverkhderzhavy iskusstvennogo intellekta. Kitai, Kremnievaia dolina i novyi mirovoi poriadok, transl. N. Konstantinova. Moscow: Mann, Ivanov i Ferber, 2019.
Karaganov, S. A. "Mezhdunarodnye tendentsii i rossiiskaia vneshniaia politika," Novye mezhdunarodnye otnosheniia: osnovnye tendentsii i vyzovy dlia Rossii, ed. A. V. Lukin. Moscow: Mezhdunarodnye otnosheniia, 2018, pp. 12-30.
Kefeli, I. F. "Global'noe oruzhie: predystoriia i real'nye problemy sovremennosti," Nauchno-tekhnicheskie vedomosti Sankt-Peterburgskogo gosudarstvennogo politekh-nicheskogo universiteta, No. 2, 2011, pp. 283-291.
Kennedy, P. The Rise and Fall of Great Powers. Economic Change and Military Conflict from 1500 to 2000. London: Sydney; Wellington: Unwin Human Ltd., 1988.
King, B., and Petti, R. Tekhnosotsializm: kak neravenstvo, iskusstvennyi intellekt i klimaticheskie izmeneniia sozdaiut novyi miroporiadok. Moscow: Olimp-Biznes, 2022.
Kissinger, H. Mirovoi poriadok. Moscow: AST, 2022.
Konygin, S., Afonin, A., and Gaida, A. Dolgovoi rynok: Nigeriia. Cherez ternii k zvezdam. Moscow: Investitsionnyi bank «Sinara», 2022. URL: https://investfunds.ru/ analytics/300325/download/
Lee Kuan Yew. Moi vzgliadna budushchee mira. Moscow: Alpina Nonfiction, 2017.
Lem, S. Summa tekhnologii. Moscow: AST, 2021.
Lukin, A. V. "Postbipoliarnyi mir: rozhdenie novogo miroporiadka ili pogruzhenie v khaos?" Novye mezhdunarodnye otnosheniia: osnovnye tendentsii i vyzovy dlia Rossii, ed. A. V. Lukin. Moscow: Mezhdunarodnye otnosheniia, 2018, pp. 30-52.
Madodzhemu, M. "Sravnitel'nyi analiz gosudarstvennogo vneshnego dolga Nigerii," Ekonomika i sotsium, No. 3, 2015, pp. 181-184.
Myatt, M. "Small, Smart, Powerful? Small States and the Competition for Cybertech Superiority in the Digital Age," Competition in World Politics. Knowledge, Strategies and Institutions, eds. D. Russ, J. Stafford. Bielefeld: Transcript Verlag, 2021, pp. 233-261.
Petit, V. The Future of the Global Order. The Six Paradigm Changes That Will Define 2050. Singapore: World Scientific Publishing Co, 2021.
Polikarpov, V., and Polikarpova, E. Voiny budushchego. Ot rakety 'Sarmat' do virtual'nogoprotivostoianiia. Moscow: TD Algoritm, 2015.
Pomeranz, K. The Great Divergence. China Europe and the Making of the Modern World Economy. Princeton: Oxford: Princeton University Press, 2000.
Popov, I. M., and Khamzatov, M. M. Voina budushchego: kontseptual'nye osnovy i prakticheskie vyvody. Ocherki strategicheskoi mysli. 3rd ed. Moscow: Kuchkovo pole, 2018.
Raiskii, D. A. "Kontseptsiia voin shestogo pokoleniia v kontekste mezhdun-arodnoi bezopasnosti," Vestnik Sankt-Peterburgskogo universiteta. Ser. 6. Filoso-fiia. Kul'turologiia. Politologiia. Pravo. Mezhdunarodnye otnosheniia, No. 3. 2009, pp. 342-349.
Rogers, J. Budushchee glazami odnogo iz samykh vliiatel'nykh investorov v mire. Pochemu Aziia stanet dominirovat', u Rossii est' khoroshie shansy, a Evropa i Amerika prodolzhatpadenie. Moscow: Mann, Ivanov i Ferber, 2013.
Ross, A. Industrii budushchego. Moscow: AST, 2016.
Rtveladze, E. Velikii Shelkovyiput': Entsiklopedicheskii spravochnik. Drevnost' i rannee Srednevekov'e. Tashkent: Uzbekiston millii entsiklopediiasy, 1999.
Schwab, K. Chetvertaia promyshlennaia revoliutsiia. Moscow: Eksmo, 2016.
§ey§ane, V., and Pheiffer, E. P. (eds.) History of International Relations. Eski§ehir: Anadolu University, 2019.
Shapiro, R. J. Futurecast: How Superpowers, Populations, and Globalization Will Change Your World by the Year 2020. New York: St. Martin's Griffin, 2009.
Slipchenko, V. I. Voina budushchego (prognosticheskii analiz). Moscow: Ob"edinennoe gumanitarnoe izdatel'stvo, 2005.
Slipchenko, V. I. Voiny shestogo pokoleniia. Oruzhie i voennoe iskusstvo budushchego. Moscow: Veche, 2002.
Susskind, D. Budushchee bez raboty. Tekhnologiia, avtomatizatsiia i stoit li ikh boiat'sia. Moscow: Individuum, 2020.
Teschke, B. The Myth of1648: Class, Geopolitics and the Making of Modern International Relations. London; New York: Verso, 2003.
Thurow, L. Budushchee kapitalizma. Kak segodniashnie ekonomicheskie sily formiruiut zavtrashnii mir. Novosibirsk: Sibirskii khronograf, 1999.
Utkin, A. I. Mirovoi poriadok 21 veka. Moscow: Eksmo, 2002.
Velikii Shelkovyi put': ot drevnosti do sovremennosti: Sbornik materialov po itogam provedeniia Kruglogo stola 19 oktiabria 2018 goda. Ashkhabad: Posol'stvo Rossiiskoi Federatsii v Turkmenistane, 2018.
Watson, R. 50 idei, o kotorykh nuzhno znat'. Budushchee. Moscow: Phantom Press, 2015.
Zakaria, F. Budushchee svobody: neliberal'naia demokratiia v SShA i za ikh pre-delami, transl. V. L. Inozemtsev. Moscow: Ladomir, 2004.
ОБ АВТОРАХ
Михаил Дмитриевич Бухарин — доктор исторических наук, академик РАН, профессор кафедры международных отношений и интеграционных процессов факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова (Ленинские горы, д. 1, 119991, Москва, Россия), ведущий научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам РАН (Нахимовский просп., д. 51/21, 117418, Москва, Россия), e-mail: michabucha@gmail.com.
Валерий Иванович Коваленко — доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой российской политики факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова (Ленинские горы, д. 1, 119991, Москва, Россия), ведущий научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам РАН (Нахимовский просп., д. 51/21, 117418, Москва, Россия), e-mail: kovalenko1946@list.ru.
Павел Афанасьевич Цыганков — доктор философских наук, профессор, заслуженный деятель науки РФ, главный научный сотрудник кафедры международных отношений и интеграционных процессов факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова (Ленинские горы, д. 1, 119991, Москва, Россия), ведущий научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам РАН (Нахимовский просп., д. 51/21, 117418, Москва, Россия), e-mail: TsygankovPA@ my.msu.ru.
ABOUT THE AUTHORS
Mikhail Dmitrievich Bukharin — Doctor of Historical Sciences, Academician of the Russian Academy of Sciences, Professor, Program of International Relations and Integration Processes, Political Science Department, Lomonosov Moscow State University (Leninskie Gory 1, Moscow 119991, Russia), and Leading Research Fellow, Institute of Scientific Information for Social Sciences, Russian Academy of Sciences (Nakhimovsky prosp. 51/21, 117418 Moscow, Russia), e-mail: michabucha@gmail.com.
Valery Ivanovich Kovalenko — Doctor of Philosophy, Professor, Head of the Russian Politics Program, Political Science Department, Lomonosov Moscow State University (Leninskie Gory 1, Moscow 119991, Russia), and Leading Research Fellow, Institute of Scientific Information for Social Sciences, Russian Academy of Sciences (Nakhimovsky prosp. 51/21, 117418 Moscow, Russia), e-mail: kovalenko1946@list.ru.
Pavel Afanasyevich Tsygankov — Doctor of Philosophy, Professor, Honored Scientist of the Russian Federation, Chief Research Fellow, Program of International Relations and Integration Processes, Political Science Department, Lomonosov Moscow State University (Leninskie Gory 1, Moscow 119991, Russia), and Leading Research Fellow, Institute of Scientific Information for Social Sciences, Russian Academy of Sciences (Nakhimovsky prosp. 51/21, 117418 Moscow, Russia), e-mail: TsygankovPA@my.msu.ru.
