CC BY
55
КОНФЛИКТУ ЦИВИЛИЗАЦИЙ - НЕТ! ДИАЛОГУ И КУЛЬТУРНОМУ ОБМЕНУ МЕЖДУ ЦИВИЛИЗАЦИЯМИ - ДА!
СОВРЕМЕННАЯ РОССИЯ: ИДЕОЛОГИЯ, ПОЛИТИКА, КУЛЬТУРА И РЕЛИГИЯ
Добаев И.П.,
доктор философских наук, профессор, эксперт РАН, Южный федеральный университет, г. Ростов-на-Дону
ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ УСИЛЕНИЯ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ТЕРРОРИЗМУ В МОЛОДЕЖНОЙ СРЕДЕ РОССИИ В ИДЕОЛОГИЧЕСКОЙ СФЕРЕ
Аннотация. В статье с точки зрения «узкого» подхода по противодействию современному терроризму рассматриваются состояние, достижения и недостатки блокирования религиозно-политического экстремизма в идеологической сфере, применительно к молодежной среде. Установлено, что, несмотря на снижение в последние годы активности такфиритов-джихадистов, добиться полного решения вопроса не удается вследствие несогласованности молодежной политики и стратегии противодействия терроризму. Предлагаются некоторые направления усиления идеолого-пропагандистской и разъяснительной антитеррористической работы в российской молодежной среде.
Ключевые слова: идеология; исламизм; молодежь; радикализм; терроризм; экстремизм.
После принятия в октябре 2009 г. Концепции противодействия терроризму в Российской Федерации все чаще стали говорить о необходимости смещения акцентов в антитеррористической деятельности - с пресечения на предотвращение террористической активности, на профилактику терроризма, т.е. на не силовые способы решения проблемы. В последующем Национальный антитеррористический комитет (НАК) РФ неоднократно обращал внимание участников антитеррористической борьбы на это обстоятельство. Особое внимание уделяется необходимости концентрации усилий
по противодействию распространению идеологии терроризма, прежде всего в молодежной среде [3, с. 251-282].
Однако следует признать, что в этой работе, несмотря на сложившуюся в РФ стройную общегосударственную систему противодействия терроризму, до сих пор фиксируются существенные недостатки. Так, при детальном рассмотрении пунктов разнообразных концепций и планов на эту тему становится очевидным, что предлагаемые меры, как правило, касаются некой аморфной массы населения страны. Более того, все эти меры, как правило, адресуются обычным законопослушным гражданам, далеким от идеологии и практики терроризма. Одновременно наблюдается явный дефицит предложений относительно уязвимых категорий молодых людей и носителей идеологии религиозно-политического экстремизма. На Юге России, где до сих пор фиксируются террористические проявления на почве указанной идеологии, нет ни одного созданного и поддерживаемого государством центра исламских исследований. Практически нет и заказов на такого рода исследования, а потому они проводятся редко и не системно, чаще всего по инициативе отдельных ученых. Как следствие, такие работы довольно редки, и проводятся на Северном Кавказе, в основном, дагестанскими учеными [1]. Следует также учитывать и то, что терроризм религиозно-политической направленности локализован преимущественно в молодежной среде Северного Кавказа. Однако средства на противодействие ему распылены по всей стране, часто не направлены на молодежь. Безусловно, в таких условиях рассчитывать на эффективность проводимых мероприятий не приходится, и практика всех последних лет лишь подтверждает данный тезис.
В стране развернута широкомасштабная информационно-пропагандистская деятельность. Проводятся тысячи конференций и круглых столов, выпускается большое количество брошюр, книг и сборников, в СМИ продвигается масса соответствующих статей и видеосюжетов, изготавливается много наружной рекламы и плакатной продукции, снимаются фильмы и видеоролики на антитеррористическую тематику. Однако террористическая война в Северокавказском регионе России, хотя ее потенциал сегодня относительно невысок, никак не завершается. Приходится согласиться с мнением эксперта НАК о том, что «выстроить адекватную террористическим угрозам систему противодействия в информационной сфере пока не удалось» [10, с. 15].
Следует признать, что осуществляемая в Российской Федерации информационно-идеологическая и разъяснительная работа не отвечает требованиям дня, нуждается в качественном переформатировании. При этом следует говорить даже не об информационном противодействии терроризму, а о противодействии именно идеологии терроризма. Основная задача заключается в том, чтобы вывести из-под влияния такфиритов-джихадистов их реальных и потенциальных сторонников и последователей, тем самым сокращая социальную базу поддержки террористов, не допуская пополнения их отрядов.
В данном направлении, как представляется, не следует упускать из поля зрения два важных момента, которые порой игнорируются: «исламский» фактор в формировании идеологических доктрин радикальных исламистов и молодежный характер террористического и шире - религиозно-политического движения в некоторых регионах России, прежде всего на Северном Кавказе. Ведь совершенно очевидно, что привлекательность идеологии радикального исламизма, особенно в молодежной среде, до сих пор довольно высока. Однако оба этих фактора необходимо рассматривать в тесном единстве и во взаимной увязке, поскольку на практике они поддерживают и подпитывают друг друга.
В то же время следует признать, что в стране и ее регионах до сих пор нет полноценной государственной политики по воспитанию молодого поколения, хотя и есть понимание того, что нельзя оставлять без государственного попечения молодежь, которая формировалась в годы безвременья. Северокавказская молодежь выросла в условиях ожидания перманентных боестолкновений, испытывает на себе беды социального неравенства и трудности самореализации, зачастую находится под воздействием религиозно-экстремистской пропаганды и влиянием разного рода авторитетов, а потому нуждается в особом внимании государства [4, с. 52]. Разумеется, периодическими «круглыми столами» тут не отделаешься. Требуется серьезная, повседневная работа с молодежью, прежде всего ориентированная на ее воспитание в условиях двуязычия и этнического многообразия. Для этого, как представляется, надо срочно начать подготовку педагогов общеобразовательных учреждений и вузов по культурно-исторической тематике с акцентом на неразрывное единство российского Кавказа и неприятие любых форм насилия. Кроме этого, реализацией различных учебных, научных, спортивных, военно-патриотических
и культурных программ следует обеспечивать укрепление связей между молодежью разных субъектов Российской Федерации.
Как представляется, нельзя игнорировать и религиозный фактор происходящего на Кавказе. Некоторые ученые-исламоведы прямо говорят об эндогенном радикализме в исламе, а также об «объективно существующей связи между отдельными течениями в мусульманстве и терроризмом», утверждая, что «лишь излишняя политкорректность, прочно увязанная с политическим интересом, не позволяет руководству России быть полностью открытым в этом вопросе» [6]. Сегодня на Северном Кавказе группы «моджахедов» с оружием в руках продолжают бороться за построение Исламского государства, «освобождая земли ислама», и пытаться разрешить эту, в конечном счете, духовную и идеологическую проблему, скажем, простым увеличением числа рабочих мест -откровенно неуместно.
Религиозный фактор, безусловно, существует и действует. В исламе, как и в других религиях, есть радикальные течения, которые стремятся установить очень жесткие правила жизни и поведения. Идеологи радикального исламизма буквально вдалбливают молодым людям мысль о необходимости ведения наступательного «джихада» против «неверных», «отступников» и «лицемеров», борьба с которыми в специфических условиях Северного Кавказа нередко еще приобретает характер кровной мести. Таким образом, здесь происходит смыкание местных доисламских обычаев (ада-тов) со спецификой собственно ислама, и даже заурядным криминалом.
Не вызывает никаких сомнений то обстоятельство, что росту религиозно-политического экстремизма на Северном Кавказе способствует не только глубокий кризис всех светских идеологий нынешнего периода, но и идеологических основ традиционного в регионе ислама, нуждающегося в коренной модернизации. Решать эту проблему, как представляется, следует сразу по целому ряду скоординированных во времени и взаимоувязанных между собой направлений.
В 90-е - первое десятилетие 2000-х годов руководство страны возлагало большие надежды на авторитет представителей традиционного, официального ислама. Однако социальная отчужденность и политическая пассивность «официального ислама», с его теоретической слабостью, дефицитом образованных знатоков ислама и мусульманских традиций, на деле усилила шансы исламистов в идейной схватке за мусульманское население, прежде всего
за молодежь [8]. Несмотря на то что многие представители мусульманского духовенства, которых радикальные исламисты считают «лицемерами» («мунафикун»), приняли мученическую смерть от рук террористов, все же нельзя не признать, что их проповедь оказалась малоэффективной в противостоянии с человеконенавистнической идеологией такфиритов-джихадистов. Однако противостояние «ваххабитов» с представителями «официального» ислама не ограничивается идеологической борьбой. Ваххабитская идеология считает всех тех, кто ее не разделяет, врагами ислама и призывает своих сторонников к священной войне с ними, т.е. к джихаду. Истинный ваххабит обязан ненавидеть всех врагов ислама, его ненависть должна обретать практические формы [9, с. 37-38]. Среди этих «врагов», отмеченные в качестве «лицемеров» («мунафикун»), значатся и представители «официального ислама», наиболее активные из которых находятся под прицелом радикальных исламистов.
Общеизвестно, что наибольший накал террористической активности сегодня фиксируется в Дагестане, где в рамках официального ислама господствуют суфийские ордены (тарикаты) -накшбандийя, кадирийя и шазилийя. Однако следует отметить, что и в этом Северокавказском регионе достойного отпора суфизм идеологии салафизма дать не смог, а, по мнению дагестанского социолога З.М. Абдулагатова, и не мог дать, так как «...эта дискуссия в самых жестких формах безрезультатно идет уже многие столетия. Более того, как показывает статистика террористических акций религиозно-политического характера, переход исламской молодежи в ряды салафитов увеличивается. Причем, это напрямую связано не только с недостаточностью в противодействии религиозному экстремизму тарикатской идеологии, но и тем, что суфизм в известной степени сам порождает салафитскую противоположность [2, с. 43].
Кроме того, «.так как "официальный" ислам стремится максимально приблизиться к государству, и это ему действительно удается, оппозиция к "официальному" духовенству переходит к оппозиции государству». Поэтому, по мнению З.М. Абдулагатова, «. государству надо найти пути ко всем исламским конфессиям. Ровная открытость к ним, даже тем, которые находятся в отношении жесткой конкуренции "официальному исламу", - действенный способ противодействия их радикализации» [2, с. 55-56]. Эта мысль в последние годы находит поддержку и в руководстве Национального антитеррористического комитета.
Однако не все так просто: существуют и сомнения относительно целесообразности работы с умеренными исламистами. В частности, эксперты из созданного в рамках Российской академии наук «Центра ситуационного анализа» считают, что осуществление отдельных призывов в пользу контактов властей с салафитами чревато негативными последствиями для развития отношений с последователями традиционного ислама. Так, утверждают они, попытка властей Дагестана провести переговоры с «лесными» привела к тому, что те стали предъявлять претензии и выдвигать свои условия, в том числе требуя назначения своих представителей на должности заместителей глав администраций и зам. начальников УВД [8].
Нет никаких сомнений в том, чтобы противостоять радикалам на интеллектуальном уровне, нужны образованные знатоки ислама, которых в российских традиционалистских кругах до сих пор явно недостаточно. В этой связи серьезную обеспокоенность вызывает подготовка кадров служителей мусульманского культа в России: ряд учебных текстов создается по системе средневековой схоластики, отсутствует аттестация учебников, не контролируется качество образования, практически нет светских специалистов по исламскому богословию, не хватает знатоков арабского языка, грамотных переводчиков. Переводные книги с арабского и турецкого нередко культивируют экстремистские настроения и т. д.
Совершенно очевидно, что в целях противодействия религиозно-политическому экстремизму обществу и государству необходимо обратить особое внимание на систему религиозного образования. Речь идет о том, что необходимо создать отечественную модель исламского образования, что позволило бы перехватить инициативу у зарубежных мусульманских университетов и центров в сфере как очного, так и дистанционного обучения. В частности, в Саудовской Аравии, Египте, Афганистане, Пакистане, других государствах Ближнего, Среднего Востока и Северной Африки студенты из России нередко продолжают изучать ислам в его наиболее радикальных формах, одновременно подвергаясь антироссийской идеологической обработке. Многие лидеры вооруженного подполья, например уничтоженные А. Астемиров и М. Мукожев из Кабардино-Балкарии, прошли обучение в Исламском университете Эр-Рияда (Саудовская Аравия), в государстве, где доминирующим выступает суннитский ислам ваххабитской направленности. Всего же число тех, кто получил исламское образование за рубежом после распада Советского Союза, превысило
10 тыс. человек [8]. Несмотря на то что начиная с 2007 г. на Северном Кавказе созданы три прошедших государственную аккредитацию и лицензирование мусульманских центра - в Махачкале, Нальчике и Грозном, - они пока еще не смогли составить реальную конкуренцию зарубежным аналогам.
Более того, система исламского образования в регионах России до сих пор выступает одним из мощных источников формирования фундаменталистского сознания мусульманской молодежи [9, с. 21]. Как справедливо отмечал дагестанский ученый И. А. Шамов, в программах исламских учебных заведений РД нет «ни истории, ни географии, ни математики, ни литературы, ни русского, ни иностранных языков, ни биологии, ни компьютерной грамоты, ни, разумеется, начал философии и еще десяток "ни". Ничего из того, что делает члена общества образованным, а само общество - развитым» [12]. Как представляется, идеология противодействия не может не уделить пристального внимания содержанию учебных программ российских исламских образовательных учреждений. По мнению З.М. Абдулагатова, с которым мы полностью солидаризуемся, государству и обществу в целях соответствия этих программ общественным и государственным интересам было бы желательно:
- провести строгий учет всех исламских учебных заведений. Несанкционированных государством религиозных учебных заведений с несоответствующими государственным стандартам программами быть не должно;
- разработать с участием религиозных и светских ученых программы для религиозных учебных заведений всех уровней исламского образования (мактабы, медресе, исламские высшие учебные заведения);
- контроль над строгим следованием принятым учебным программам должен быть особой заботой государства. [2, с. 50].
Помимо создания и совершенствования собственного российского мусульманского образования сегодня чрезвычайно нужна стабильная информационная политика по исламской проблематике, включающая, в том числе, издание печатных материалов (периодических, учебно-просветительских и аналитических), создание соответствующих сайтов и интернет-портала, с одновременным противодействием аналогичной активности со стороны радикальных исламистов. В частности, заслуживает пристального внимания со стороны властей их издательская деятельность и еще недавнее наличие в розничной торговле России книг и брошюр,
по сути, подрывного содержания. Зачастую, как это случилось с мусульманской литературой, появление на полках магазинов, в мечетях и исламских учебных заведениях изданий, содержащих экстремистские идеи, было связано с дефицитом собственной богословской и правоведческой литературой. Этот недостаток до сих пор компенсируется произведениями зарубежных авторов, идеологов радикального ислама, в том числе экстремистскими (аль-Ваххаб, аль-Маудуди, С. Кутб, аль-Умар, аль-Фаузан, Баша-мил, аль-Шакк и многие другие идеологи радикального ислама). Необходимо подчеркнуть, что подрывная исламистская литература попадает в страну не только из-за рубежа, но значительная ее часть до недавнего времени публиковалась непосредственно на территории России (например, издательство «Бадр» тиражировало издаваемую литературу, в основном, в Москве и Московской области). Безусловно, вся литература такого рода должна оказаться под полным и неукоснительным запретом.
Особого внимания заслуживает киберпространство, активность различных телекоммуникационных сетей типа Интернет [5]. Виртуальное пространство заполнено исламистскими сайтами, форумами и диспутами экстремистской направленности. Все теракты фиксируются на сайтах террористов, выступающих за «всемирный джихад», а также в социальных сетях. Деятельность отдельных субъектов киберпространства носит антироссийский характер. Соответственно, и противодействие «идеологическим диверсиям» на этом канале должно носить специфический характер. Вместе с тем в России «пока не найдено эффективных решений по недопущению использования Интернета для распространения террористической идеологии» [7].
Недостаточно ведется работа по дискредитации идеологии и практики радикальных исламистов. Имеющиеся возможности в этом направлении задействуются явно не в полной мере. Действенная пропаганда против «ваххабитов» ведется слабо, их не опровергают, из них не делают посмешище, - вместо этого органы власти и управления своими руками порой создавали героический ореол «борцов за веру» («моджахедов»), а также «мучеников» («шахидов»). Практически не проводятся социологические замеры в различных слоях общества на предмет определения их зараженности идеологией религиозно-политического экстремизма. Отсюда и неэффективность пропагандистских мероприятий государства, поскольку для каждой социальной страты общества нужен свой набор методов идеологического воздействия и убеждения. Напри-
мер, для террористов не существует авторитета светских властей и ученых, а также представителей официального ислама. Для них «единственным моральным мерилом зачастую выступают молодые имамы "из леса", проповедующие джихад, причем эти имамы основательно подкованы и обладают даром убеждения» [11]. У нас же до сих пор в ходу некие универсальные, зачастую затратные, но малоэффективные мероприятия.
Безусловно, необходимы меры по значительному организационному и материальному укреплению существующих околоисламских организаций - Фонда поддержки исламской культуры, науки и образования и Группы стратегического видения «Россия -исламский мир». Аналогичный подход необходим и к тем структурам, которые пока не нашли поддержки со стороны Федерального центра и руководства субъектов РФ. В частности, речь идет о ряде таких организаций на Юге России и Северном Кавказе.
Нужна и подготовка нового поколения ученых-исламоведов, знающих реалии и языки российских и зарубежных мусульман, прежде всего арабский, персидский и турецкий. Для этого в том числе следует разработать программу регулярных комплексных исследований по широкому спектру исламской тематики на основе сотрудничества ученых Федерального центра и регионов, под эгидой одного из профильных институтов Российской академии наук и ведущих вузов во главе с Минобрнауки России, с соответствующей государственной финансовой поддержкой.
Одновременно, как представляется, необходимо отстаивать светский характер Российского государства, его равное отношение ко всем традиционным религиям и конфессиям. Не вызывает сомнений то обстоятельство, что современное государство может достичь успехов в гражданском строительстве только на основе ценностей, общих для представителей всех религий и культур; более того, только светское государство способно обеспечить подлинную личную свободу вероисповедания.
Кроме того, в самом широком смысле важнейшее значение имеет разработка эффективной молодежной политики в Российской Федерации и в ее регионах с учетом их специфики. Ведь сегодня на Северном Кавказе молодежь является основной питательной средой для распространения экстремистских идей и воплощения их в практической политической деятельности. Молодежная политика должна базироваться на надежном идейном фундаменте российского патриотизма, для чего следует сформировать основы современной национальной идеологии, без чего
антитеррористическая деятельность будет буксовать. Кроме того, разработка молодежной политики должна быть самым тесным образом увязана с комплексным решением проблем современного северокавказского общества (и не только северокавказского), особенно с такими его современными изъянами, как коррупция, казнокрадство и клановость. Иначе говоря, при решении синтеза молодежных и исламистских проблем необходимо задействовать весь комплекс мер, составляющих содержание разнообразных подходов в противодействии современному терроризму на общенациональном уровне, сведению на нет внешнего влияния, усиливающего его.
Безусловно, выделенные блоки, на которых следовало бы сконцентрировать внимание государства и общества, не перекрывают перечень всех мер, которые можно было бы артикулировать на канале усиления противодействия идеологии терроризма, снижения эффективности конфликтогенных эндогенных и экзогенных факторов. Однако они, по нашему мнению, являются приоритетными, первоочередными. Только совместными усилиями власти и гражданского общества можно реально укрепить фронт борьбы с терроризмом на информационном поле.
Список литературы
1. Абдулагатов З.М. Исламское сознание в глобализационных процессах: Проблемы адаптации. Махачкала, 2010. 184 с.; Он же. Особенности социализации современной молодежи и социальные деформации в молодежной среде. Махачкала, 2011. 208 с.; Кисриев Э.Ф. Ислам и власть в Дагестане. М., 2004. 176 с.; Муслимов С.Ш. Религиозно-политический экстремизм глазами дагестанцев. Махачкала, 2011. 146 с.
2. Абдулагатов З.М. Особенности социализации современной молодежи и социальные деформации в молодежной среде. Махачкала, 2011. 208 с.
3. Добаев И.П. Радикализация ислама в современной России. Москва - Ростов н/Дону: Социально-гуманитарные знания, 2014. 332 с.
4. Добаев И.П., Добаев А.И. «Новый терроризм»: Глобализация и социально-экономическое расслоение // Мировая экономика и международные отношения. 2009. № 5. С. 114-120.
5. Добаев И.П., Седых Н.С. Идеология современного терроризма: Проблемы информационно-психологического противодействия в Российской Федерации. Москва - Ростов н/Дону: Социально-гуманитарные знания, 2017. 159 с.
6. Игнатенко А.А. Эндогенный радикализм в исламе // Центральная Азия и Кавказ (Швеция). 2000. № 2 (8) С. 112-128; Абдулагатов З.М. Особенности социализации современной молодежи и социальные деформации в молодежной среде. Махачкала, 2011. С. 40.
7. Ильин Е.П. Система противодействия идеологии терроризма в РФ. [Электронный ресурс]. URL: http://www.nak.fsb.ru (Дата обращения: 15.06.2013.)
8. Ислам в России: Угрозы радикализации // Российская газета. 2012. 4 апр.
9. Муслимов С.Ш. Религиозно-политический экстремизм глазами дагестанцев. Махачкала, 2011. 146 с.
10. ПржездомскийА.С. Информационная сфера стала полем боя с экстремизмом и терроризмом // ФСБ за и против. 2010. № 11. С. 12-24.
11. Сидоров А. Зеленое знамя с двуглавым орлом // Интерфакс. 2009. 31 авг.
12. Шамов И.А. Религия или светское просвещение // Дагестанская правда. 2001. 8 июня.
Статья предоставлена автором для публикации в бюллетене «Россия и мусульманский мир».
2018.03.001. Кузнецов И.М. ЦЕННОСТНЫЕ ОСНОВЫ МЕЖРЕЛИГИОЗНОГО СОГЛАСИЯ ПРАВОСЛАВНЫХ И МУСУЛЬМАН РОССИИ //
Власть, М., 2018, № 6, с. 136-144.
Ключевые слова: межрелигиозное согласие; традиционалистские ценностные смыслы; секулярно-рациональные (модернистские) ценностные смыслы; православные и мусульмане России.
Кузнецов И.М.,
кандидат социологических наук, ведущий научный сотрудник Института социологии Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН
В статье обосновывается подход к исследованию ценностей российского общества, позволяющий изучить общие ценностные основания, обеспечивающие межрелигиозное согласие мусульман и православных России. На большом объеме эмпирических данных, реализующих этот подход, показано, что согласованное восприятие текущих российских реалий представителями разных религий обеспечивается в России одинаковым традиционалистским осмыслением базовых ценностных ориентиров. Автор статьи понимает межрелигиозное согласие как согласованное восприятие и оценку представителями разных религий текущих реалий как внутри, так и вне России.
В концепции исследователя набор ценностей остается относительно постоянным во времени, а процесс их смены сводится к изменению содержательного наполнения понятий, обозначающих
