CC BY
249
УДК 94(470)1945/1953
Зинчук Сергей Михайлович
Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
zinchuk_sergej@mail.ru
ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ГОСУДАРСТВЕННО-ЦЕРКОВНЫХ ОТНОШЕНИЙ В СССР (1946-1953 ГГ.)
В статье рассматривается эволюция государственно-церковного взаимодействия в 1945-1953 гг. Особое внимание уделяется анализу причин, обусловивших смягчение отношения советской власти к Русской православной церкви в первые послевоенные годы, и факторов ужесточения государственной политики и возрастания антирелигиозной составляющей в государственно-церковных отношениях в последние годы пребывания у власти И.В. Сталина. С одной стороны, государство не могло не учитывать патриотической позиции Церкви в годы Великой Отечественной войны, участия священнослужителей и верующих в военных действиях, ответив на них восстановлением патриаршества и некоторой нормализацией церковной жизни. Но, с другой стороны, тезис о борьбе с религией и восприятие Церкви как идейного врага не были отменены и оставались одним из идеологических приоритетов. Власть воспользовалась подконтрольностью церкви, добиваясь с ее помощью достижения собственных целей, особенно в сфере внешней политики. Подробно рассматривается и позиция Церкви по основным вопросам внешней политики СССР в первое послевоенное десятилетие, а также позиция по ним патриарха Алексия и роль митрополита Николая (Ярушевича) в международном церковном и миротворческом движениях.
Ключевые слова: государственно-церковные отношения, Русская православная церковь, атеистическая политика, патриарх Алексий I, митрополит Николай (Ярушевич).
Возрастание роли Русской православной церкви (РПЦ) в современном российском обществе, потребность в обращении к историческому опыту, его урокам (как позитивным, так и негативным) со стороны ученых, государственных деятелей, священнослужителей способствует совершенствованию государственно-церковных отношений на современном этапе. Необходимость же обобщения исторического опыта делает весьма актуальными исследования данной проблематики. Повышенный интерес к работе Поместного собора, процедуре избрания и интронизации Патриарха Московского и всея Руси Кирилла свидетельствуют о пристальном внимании государства и общества к делам церкви. Однако не столь далеким прошлым были времена, когда красной нитью религиозной политики государства была борьба с Церковью [4, с. 52-57].
На протяжении всего советского периода государственно-церковные отношения не оставались неизменными и трансформировались в зависимости от смены не только экономической, но и политической составляющей или корректировки «генеральной линии» партии. Так, один из пиков в улучшении церковно-государственных отношений пришелся на 1945-1946 гг. Это изменение было обусловлено целым рядом причин: во-первых, значительным ростом религиозного сознания среди населения Советского Союза в годы Великой Отечественной войны; во-вторых, патриотической позицией, занятой РПЦ в тяжелые для советского режима годы; в третьих, острой заинтересованностью советской правящей элиты страны в международной деятельности Московской патриархии. Однако стоит обратить внимание, что «эти процессы по-разному проявлялись в союзных республиках (в Прибалтике, Средней Азии отношение к Русской православной церкви было более
негативным). Многие иерархи правильно оценивали ситуацию, сознавая, что, несмотря на все заверения властей, относительно благоприятные условия, вероятно, продлятся недолго» [13, с. 332].
10 апреля 1945 г. И.В. Сталин вновь встретился с руководством Русской церкви - патриархом Алексием I (Симанским), митрополитом Николаем (Ярушевичем), протопресвитером Н. Колчицким. В рамках беседы обсуждались поставленные властью перед Патриархией задачи в области международных отношений. Настаивая на том, что Церковь должна предпринять определенные шаги, председатель СНК, в свою очередь, обещал поддержку планам церковного руководства. Последние в большей степени касались налаживания и «восстановления» нормального цикла внутрицерков-ной жизни. «Именно эта встреча предопределила характер государственной религиозной политики в ближайшие два года. На ней шла речь о сооружении в Москве специального православного центра с дворцом, ипографией, духовными учебными заведениями, свечным заводом и т. д.» [11, с. 140].
Но только небольшая часть обещаний, данных главой государства, была выполнена. Можно предположить, что И.В. Сталину приходилось учитывать настроение большей части партийного и государственного аппарата, считавшей даже некоторые незначительные уступки Церкви - чрезмерными. 22 мая 1945 г. председатель Совета по делам РПЦ Г.Г. Карпов обратился к В.М. Моло-тову с предложением оказать поддержку просьбе Московской патриархии о выделении земельного участка. Предполагалось использовать этот участок в Москве для строительства здания, где планировалось разместить резиденцию первоиерарха, некоторые духовные учебные заведения и мастерские. Соответствующий проект был представлен на утверждение. По итогам встречи был подго-
Вестник КГУ .J № 6. 2016
© Зинчук С.М., 2016
32
товлен проект текста постановления Совнаркома, принятие которого так и не состоялось. Немного дальше продвинулось и решение вопроса о создании церковной типографии, хотя И.В. Сталин еще 17 марта 1945 г. лично утвердил соответствующее предложение Совета по делам РПЦ. Спустя два месяца было издано соответствующее распоряжение СНК, благодаря чему Патриархия осуществила закупку полиграфического оборудования, шрифтов на четырех языках. С осени 1945 г. имелись планы осуществить выпуск Священного Писания, богословских трудов и церковных календарей. Однако ожидаемого выделения здания для типографии не состоялось, а типографское оборудование последующие годы лежало «мертвым грузом» на территории Новодевичьего монастыря.
Не оправдались и расчеты окружения патриарха на открытие существовавших в дореволюционной России четырех духовных академий и «духовных семинарий чуть ли не в половине епархий, а также развертывание широкой миссионерской работы, хотя И.В. Сталин утвердил предложение Г.Г. Карпова от 15 марта 1945 г. об организации при Синоде миссионерского Совета и создании Бого-словско-пастырских курсов, кроме Москвы и Саратова, в Ленинграде, Киеве, Минске, Одессе, Луцке, Львове и Ставрополе. В итоге не удалось осуществить даже, казалось бы, согласованное открытие Духовной Академии в Киеве и семинарий во Львове и Вильнюсе. Так, действовавшая в период оккупации Вильнюсская православная семинария была закрыта по постановлению Совнаркома Литовской ССР» [9, с. 97]. Учитывая угрозу роста напряженности в церковно-государственных отношениях и осознавая свое фактическое бессилие, церковное руководство призывало рядовых прихожан быть «светильниками добра и милосердия» [7], то есть даже в самые трудные моменты церковной жизни быть образцами христианской морали.
В 1947 г. вновь проявилось и «стремление оживить практически свернутую атеистическую пропаганду. До И.В. Сталина доходили сведения, что среди партийных кадров некоторая часть критикует «забвение ВКП (б) о необходимости решительной антирелигиозной борьбы». Вождь не мог полностью игнорировать такие настроения. Выдвинув 1947 г. на пост секретаря ЦК М.А. Суслова, он посоветовал ему «не забывать об атеистической пропаганде среди народа», в то же время отметив, что этот вопрос сейчас не самый главный. В июле 1947 г. было создано «Всесоюзное общество по распространению политических и научных знаний» на основе материализма. Секретариат ЦК ВКП (б) в октябре на закрытом заседании обсудил состояние отношений правительства с Церковью и пришел к выводу, что их надо развивать, не переоценивая перспективы последней и без ее излишне настойчивой опеки. Тем не менее советская пропаганда, называвшая ре-
лигию «враждебной советскому здравоохранению, советскому спорту, советской заботе о повышении материального и культурного уровня жизни трудящихся» [14, с. 45], продолжалась.
Пытаясь укрепить духовные связи между православными церквями, патриарх Алексий I в 1949 г. направил предстоятелям поместных православных церквей послание с просьбой сообщить имена новопрославленных этими Церквями святых, с житийными сведениями о них и богослужебными по-следованиями для внесения в месяцеслов Русской православной церкви, что вызвало среди предстоятелей поместных православных церквей активный отклик [3, с. 56].
В целом в период с 1945 по 1953 г. Патриаршая церковь подверглась заметному сокращению количественных показателей. На 1 января 1952 г. в стране насчитывалось 13 786 официально открытых православных храмов, 120 из которых не действовали ввиду использования их для хранения зерна. В дальнейшем эта тенденция лишь усугублялась: в СССР на 1 января 1957 г. действовало 11 439 приходов, в 1958 г. - 11 363, а в 1966 г. их число сократилось до 7 523. Катастрофичнее ситуация была только в 1941 г., когда в стране насчитывалось всего 3 732 храма (из них по РСФСР 350-400). Количество священников и диаконов уменьшилось до 12 254 (в ближайшие годы и этот показатель изменился - по официальным данным, к 1967 г. численность зарегистрированного духовенства снизилась до 7 410 человек), монастырей - до 62 с 4 639 насельниками. Уже распались братства, ранее существовавшие в Западной Украине почти при каждой сельской церкви. Не лучшее время переживали духовные школы. Количество учащихся на дневном отделении по сравнению с 1948 г. почти не увеличилось, составив 633 человека. Показательно, что в 1,5 раза сократилось число подававших заявления на первый курс академии или семинарии. Совет по делам религии энергично отсеивал абитуриентов по политическим мотивам. Исключение составляло заочное отделение в Ленинграде, где численность учащихся бурно росла, достигнув к июлю 1952 г. 216 человек. Это особенно беспокоило власти, и намеченное на сентябрь открытие подобного отделения в московских духовных школах так и не состоялось [13, с. 346].
Учитывая вышеизложенные факторы - постепенное охлаждение отношений РПЦ и государства, снижение количества приходов, усиление антирелигиозной пропаганды - Церковь с 1950-х гг. все более активно участвовала в международном движении по защите мира, что, впрочем, было выгодно советскому правительству, рассчитывавшему использовать РПЦ как рычаг для усиления своего влияния за рубежом.
В начале марта 1950 г. патриарх Алексий обратился к главам всех православных церквей с при-
зывом объединить усилия православных верующих всего земного шара в защиту мира. От целого ряда предстоятелей церквей: Румынии, Болгарии, Польши, Чехословакии, Албании, стран Ближнего Востока, были получены сочувственные отклики и соответствующие заверения. В июле 1950 г. на Лугачовицкой конференции духовенства всех христианских исповеданий Чехословакии митрополит Николай (Ярушевич), поставленный во главе делегации РПЦ, призывал всех христиан «умножать наши труды в борьбе за мир...», заклеймив при этом Ватикан и высшую католическую иерархию «за их звериную ненависть к миру и странам народной демократии», что перекликалось с официальной советской пропагандой, выставлявшей католическую церковь защитницей интересов США [1, с. 17] и сеющей среди трудящихся вражду к коммунизму и революционному рабочему движению [12, с. 9]. Можно предположить, что данное и аналогичные высказывания митрополита были вызваны давлением на РПЦ со стороны советской власти. Руководству СССР в условиях противостояния двух социально-экономических и политических систем Запада и Востока было выгодно некоторое нагнетание обстановки и формирование отрицательного имиджа Ватикана.
В августе 1950 г. по инициативе патриарха Алексия в Тбилиси состоялось совещание трех патриархов - Русской, Грузинской и Армянской церквей. После этого в прессе было опубликовано Обращение этих трех патриархов к христианам всего мира, в частности к Англиканской церкви, рядовым массам верующих Католической церкви, протестантскому Всемирному совету церквей. Три патриарха, по словам митрополита Николая (Ярушевича), «взывали к христианской совести, к христианскому долгу верующих всего мира в целях предотвращения войны» [5, с. 237-238]. В ноябре 1950 г. поддержку позиции РПЦ по миротворческой деятельности оказали: известный богослов, католический аббат Булье, настоятель Кентерберийского собора д-р Хьюлетт Джонсон и профессор Кембриджской богословской семинарии в Америке священник Епископальной церкви Джозеф Флетчер. Кроме того, к ним присоединились некоторые католические священники и епископы Польши, Чехословакии, Венгрии, Франции, Бельгии, Италии, стран Латинской Америки, выступлениями навлекая на себя санкции со стороны официального Ватикана [8, с. 248].
В конце февраля 1951 г. митрополит Николай (Ярушевич) официально выступил с поддержкой строительства социализма в странах Восточной Европы, приводя в пример ГДР: «В восточной части своей страны немецкий народ с энтузиазмом воплощает в жизнь идеи подлинной демократии, увеличивает свои материальные блага, строит свое счастливое духовное и материальное будущее»,
при этом осудив деятельность Запада в период Корейской войны: «Все человечество стало. свидетелем американской агрессии в Корее. господа из империалистического лагеря повторяют злодеяния своих бывших врагов и даже во многом их превосходят» [2, с. 277-278]. Очевидно, что советская власть также оказала давление на официальных иерархов РПЦ для того, чтобы подобные высказывания стали возможны.
В июле 1951 г. в Москве встретились главы пяти поместных православных церквей - Антиохийской, Русской, Грузинской, Румынской и Болгарской -и по инициативе патриарха Алексия еще раз обратились к христианам всего мира с призывом умножить свои усилия для защиты мира [10, с. 312].
В начале мая 1952 г. по призыву патриарха Алексия в Москву съехались на конференцию делегаты всех церквей, существовавших в СССР: Русской православной, Армянской, Старообрядческой, Римско-католической, Евангелическо-лю-теранской, Реформаторской, Методистской и т. д. В результате было принято единое обращение к Церквам, религиозным объединениям, духовенству и верующим людям всех религий о поддержке решений Всемирного совета мира [6, с. 25].
Стоит отметить, что, несмотря на многочисленные попытки высших иерархов РПЦ показать свою лояльность режиму, вскоре после смерти Сталина в 1953 г. стали появляться признаки еще большего ухудшения положения религии в СССР. Газетные статьи предвещали скорую перемену климата, ссылаясь на мнение ЦК КПСС, неоднократно подчеркивалась необходимость усиления атеистической пропаганды, которую ЦК считал находящейся в «запущенном состоянии», при этом, правда, предостерегая от слишком «резких выпадов» против верующих.
Таким образом, в течение первого послевоенного десятилетия в государственно-церковных отношениях в Советском Союзе произошли важные перемены. Во-первых, политическому руководству страны приходилось считаться с ростом религиозного сознания после Великой Отечественной войны. Во-вторых, атеистическая основа советского государства не исчерпала себя, и было очевидно, что гонения на Церковь вполне могут возобновиться. В-третьих, пытаясь выстоять в идеологической изоляции, РПЦ уже с начала 1950-х гг. активно выступала на международной арене как один из главных участников борьбы за мир, что было обусловлено ростом числа вооруженных конфликтов после Второй мировой войны и постепенным осложнением отношений СССР и США в процессе холодной войны. Принимая участие в различных миротворческих собраниях, съездах, Церковь могла найти свое место в обществе и доносить информацию о себе широким слоям населения в сложных условиях усиления атеистической пропаганды в начале 1950-х гг.
34
Вестник КГУ ^ № 6. 2016
Библиографический список
1. Возчиков М. Зарубежная реакционная поповщина - орудие американского империализма: Стенограмма публичной лекции, прочитанной в Центральном лектории Общества в Москве. - М.: Правда, 1949. - 40 с.
2. Николай (митр.) Вперед!: Речь на первой сессии Всемирного совета мира // Слова и речи. Т. 3 (1950-1954 гг.). - М.: Издание Московской Патриархии, 1954. - 486 с.
3. Кырлежев Г. 1000 лет в семье Православных Церквей // Журнал Московской Патриархии. -1988. - № 6. - С. 77.
4. Майорова Н.С. Вскрытие мощей Сергия Радонежского и кампания по ликвидации мощей во всероссийском масштабе // Вестник Костромского государственного университета. - 2016. - № 2. -С. 52-57.
5. Николай (митр. ) Мир: Речь на Второй всесоюзной конференции сторонников мира (Москва, 17 октября 1950 г.) // Слова и речи. Т. 3 (19501954 гг.). - М.: Издание Московской Патриархии, 1954. - 486 с.
6. Николай (Ярушевич, митр.) Нельзя молчать: Речь на чрезвычайной сессии Всемирного совета мира (Берлин, 3 июля 1952 г.) // Журнал Московской Патриархии. - 1952. - № 8. - С. 68.
7. Пасхальное Приветствие Патриарха Московского и всея Руси Алексия архипастырям, пастырям и всем верным чадам Русской Церкви (Пасха
Христова, 1946 г., Москва) // Архив Канцелярии Костромской епархии РПЦ МП.
8. Николай (митр.) Почему?: Заявление на пресс-конференции в Советском комитете защиты мира, в присутствии советской делегации на Всемирный конгресс сторонников мира (Москва, 10 ноября 1950 г.) // Слова и речи. Т. 3 (1950-1954 гг.). -М.: Издание Московской Патриархии, 1954. - 486 с.
9. Русская православная церковь стала на правильный путь // Исторический архив. - 1994. -№ 4. - С. 266-268.
10. Николай (митр.) Усилим борьбу!: Речь на Второй сессии Всемирного совета мира (Вена, 5 ноября 1951 г.) // Слова и речи. Т. 3 (19501954 гг.). - М.: Издание Московской Патриархии, 1954. - 486 с.
11. Цыпин В. История Русской православной церкви. - М: Изд-во Московской Патриархии, 1994. - 248 с.
12. Шейнман М.М. Ватикан и католицизм на службе империализма: Стенограмма публичной лекции, прочитанной в Центральном лектории Общества в Москве. - М.: Правда, 1950. - 468 с.
13. Шкаровский М.В. Русская православная церковь при Сталине и Хрущёве : Государственно-церковные отношения в СССР в 1939-1964 гг. -М., 1999. - 400 с.
14. Эдмин М.В. Наука и религия: Стенограмма публичной лекции, прочитанной в 1948 г. в Ленинграде. - Л., 1948. - 60 с.
