CC BY
276
2. Градосельская Г.В. Сетевые измерения в социологии. М., 2004. С. 18.
3. Губанов Д.А., Новиков Д.А., Чхартишвили А.Г. Социальные сети: модели информационного влияния, управления и противоборства. М., 2010.
4. Freeman L.C. Visualizing Social Networks // Journal of Social Structure. 2000. V. 1 (1) (Цит. по: [5, с. 61]).
5. Печенкин В. В. Методы анализа социальных сетей // Социология: 4М. 2001. № 13. С. 62. иКЬ: http://www.heinz.cmu.edu/project/INSNA/ joss/vsn.html (дата обращения: 02.05.2010).
6. Диккенс Ч. Собрание сочинений: в 30 т. М., 1962. Т. 27. С. 285.
Поступила в редакцию 19.05.2010 г.
UDC 809.1
ABOUT NEW METHODICS OF LITERARY TEXT LEARNING: ANALYSIS METHODS OF SOCIAL NETWORKS AND LITERARY RESEARCH
Svetlana Valentinovna Konchakova, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russia, Postgraduate Student of Foreign Literature and Language Studies Department, e-mail: Fotina_first@mail.ru
The article is devoted to the actual direction of cross-disciplinary researches in the field of literary studies. In particular unstudied problem of use of analysis method of social networks for national concepts study is scrutinized. As the subject of the research the author chose the work of English writer of Victorian age Charles Dickens.
Key words: literary studies; foreign literature; methods of analysis; network analysis of literary text; Ch. Dickens.
УДК 43
ОСНОВНЫЕ КАТЕГОРИИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА КАК ФЕНОМЕНА КУЛЬТУРЫ
© Лариса Ивановна Комарова
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Россия, кандидат педагогических наук, доцент, докторант кафедры теории и практики преподавания английского языка, e-mail: larkom@list.ru
В качестве основополагающих категорий текста как феномена культуры рассматриваются категории интертекстуальности, прецедентных текстов, языковой текстовой личности. Теория интертекстуальности базируется на идеях М.М. Бахтина о диалогическом характере текста. Прецедентные тексты рассматриваются в качестве материальных знаков интертекстуальности. Текст есть продукт, порожденный языковой личностью и адресованный языковой личности.
Ключевые слова: художественный текст; категория текста; интертекстуальность; прецедентный текст; языковая личность; автор; персонаж; адресат.
Любая наука, претендующая на выработку обоснованных и системно организованных знаний об объекте исследования, сталкивается с необходимостью решения ряда обязательных задач. Для лингвистики текста одной из таких задач становится выявление и систематизация сущностных свойств (параметров, признаков) текста, которые бы, раскрывая особенности его природы, в совокупности позволяли судить о его качественной определенности. В западноевропейской традиции совокупность таких свойств называют текстуальностью. В отечественной науке их чаще именуют категориями. Так, круп-
нейший отечественный исследователь лингвистической организации текста И.Р. Гальперин утверждал, что «нельзя говорить о каком-либо объекте исследования, в данном случае о тексте, не назвав его категорий» [1].
Изучение художественного текста как феномена культуры оказалось плодотворным и для выявления таких текстовых категорий, как интертекстуальности, прецедентных текстов, языковой текстовой личности [2].
Рассмотрим данные категории подробнее.
Интертекстуальность как концепция открытости текста. Текст может и должен рассматриваться на фоне окружающего куль-
турного пространства, т. е. на фоне иных текстов. Для воспринимающего сознания текст оказывается между другими текстами. Так, в теории интерпретации текста возникает понятие интертекстуальности (текста между текстами).
Интертекстуальность, концепция открытости текста, поэтика ассоциаций, грамматика пересечения полей, представление о континууме мировой культуры занимает видное место в современном учении о тексте.
Теория интертекстуальности позволила посмотреть на природу текста в общекультурной текстовой среде, т. к. «...интертекстуальность - это слагаемое широкого родового понятия, имеющего в виду, что смысл художественного произведения полностью или частично формулируется посредством ссылки на иной текст, который отыскивается в творчестве того же автора, в смежном искусстве, в смежном дискурсе или предшествующей литературе» [3]. При подобном подходе мы наблюдаем парадоксальное совмещение текста и культуры (текстов культуры): во-первых, текст представляет собой атрибут культуры, включается в нее как ее составляющая, во-вторых, текст включает в себя опыт предшествующей и сосуществующей с ним культуры.
Теория интертекстуальности базируется на идеях М. М. Бахтина о диалогическом характере текста. Данные идеи были популяризированы Ю. Кристевой, которая ввела в научный обиход термин «интертекстуальность». Различным проблемам интертекстуальности посвящены исследования Kristeva 1969, 1970; Барт 1989; Riffaterre 1972; Bloom 1973; Eco 1984; Лотман 1981, 1984, 1987, 1994; Топоров 1981; Смирнов 1995; Арнольд 1993, 1995; Обнорская 1995; Гучинская 1993; Фатеева 1997 и др.
Несмотря на значительное количество работ, посвященных исследованию интертекстуальности, проблема остается актуальной.
Поле для исследований в области интертекстуальности достаточно велико: здесь есть место и для литературоведа, и для специалиста в области лингвистики текста, и для психолингвиста. Если литературоведа интересуют, в первую очередь, источники литературных прототекстов, а исследователя по лингвистике текста способы включения ин-текстов в художественное произведение, то к
сфере интересов психолингвиста относятся такие вопросы, как способы хранения прототекстов в языковом сознании автора и читателя, межтекстовая компетентность читателя и ее роль в понимании смысла художественного текста с интертекстуальными включениями, роль прецедентных текстов в формировании концепта произведения, идиостиля автора и др.
Интертекстуальность изучается на материалах текстов научной коммуникации (В.Е. Чернявская), текстов прессы (К.А. Кос-тыгина), художественной литературы
(М.Н. Гузь, Л.П. Прохорова, Ж.Е. Фомичева, Н.Е. Камовникова, И.В. Толочин), которая, кстати, дает наиболее яркие образцы интертекстов. По большому счету все художественные произведения будут представлять собой интертексты. Так, М.М. Бахтин, который своей теорией диалога подготовил почву для интертекстуальных исследований, считал, что «текст живет, только соприкасаясь с другим текстом (контекстом). Только в точке этого контакта текстов вспыхивает свет, освещающий и назад, и вперед, приобщающий данный текст к диалогу. <...> Нет ни первого, ни последнего слова и нет границ диалогическому контексту (он уходит в безграничное прошлое и в безграничное будущее)» [4].
Изучение интертекстуальных связей в художественном тексте связано с проблемой обнаружения смысла речевого произведения, являющейся одной из главных проблем лингвистики. Интертекстуальность рассматривается как феномен, без учета которого понимание смысла художественного текста зачастую оказывается невозможным. Кроме того, изучение следов присутствия наиболее значительных текстов прошлого в произведениях современных авторов способствует выявлению закономерностей трансляции культуры от поколения к поколению.
Идея интертекстуальности органично вписывается в атмосферу эпохи, которую часто называют эпохой размывания границ, расширения пределов знания и возрастания роли человеческого фактора.
Появление новых парадигм, и в первую очередь когнитивной, претендующей на доминантное положение в психологии и лингвистике конца XX в., позволяет вывести исследования в области интертекстуальности
на более высокий концептуальный и терминологический уровни.
Как отмечает Е.Н. Золотухина [5], различаются два подхода к проблеме интертекстуальности - широкий и узкий. Широкий подход основан на идее М.М. Бахтина о том, что каждый текст не может существовать в отрыве от другого текста. При таком подходе интертекстом становится вся культура человечества. Ср. высказывание И.В. Арнольд: «Между каждым создаваемым авторским текстом и каждым предшествующим чужим текстом наличествует общее интертекстуальное пространство, которое вбирает в себя целый культурно-исторический опыт людей» [6].
Узкий подход к интертекстуальности заключается в выделении в тексте особого контекста, называемого «интертекстом», т. е. вида контекстной информации, содержащей внешние тексты, с которыми связан принимающий текст. Интертекст создается с помощью определенных маркеров, различных отсылок к концептам ранее созданных текстов. Эти отсылки существуют в виде цитат, аллюзий, реминисценций и т. д., которые объединяются в одну общую категорию интертекстуальных средств, что позволяет снять полемику по поводу разграничения между этими явлениями, что особенно важно для методики обучения иностранным языкам (ИЯ).
Как пишут Е.А. Гончарова, И.П. Шишкина [7], функционально-художественная нагруженность интертекстуальных включений зависит от степени их концентрации в тексте, от их места в композиционной структуре произведения, от их формы введения в текст. Так, интертекстуальная направленность текста осуществляется уже на «входе» в текст, в его заголовке. Она реализуется в форме аллюзии, либо в форме цитаты. Цитаты из произведений различных авторов занимают также сильную позицию текста в его эпиграфе. Цитаты в эпиграфе маркированы графически и, как правило, отсылают читателя к источнику цитаты. Цитаты из прецедентных текстов и аллюзии на них включаются в любую композиционно-речевую единицу художественного текста, выполняя в нем уже перечисленные художественноизобразительные функции. В отличие от нехудожественных текстов при цитировании в художественном тексте писатель не называет источник цитаты, ее автора. Поэтому важ-
ным фактором реализации функции воздействия цитаты на читателя является ее известность, а также знакомство с соответствующим прецедентным текстом. Иначе полноценный диалог писателя с читателем состояться не может. Аллюзии также входят в композиционно-речевую структуру текста, как в речь автора, так и в речь персонажей. Значительным источником аллюзий является в немецких литературных текстах Библия. Интертекстуальные связи пронизывают весь художественный текст: на содержательном уровне, через систему персонажей, на композиционном и речевом уровнях. Особый характер носит интертекстуальность в тексте пародии. При этом необходимо признать, что разбиение интертекстуальных связей по уровням является скорее исследовательским приемом, чем текстовой реальностью.
Таким образом, благодаря интертекстуальности создается глобальная связность между текстами в пределах мировой литературы, а конкретный текст оказывается звеном в цепи культурного общения человечества.
На пересечении интертекста и актуальных фоновых знаний художественного произведения находятся прецедентные тексты, к рассмотрению которых мы и приступаем.
Прецедентные тексты как материальные знаки интертекстуальности. Прецедентные тексты можно считать материальными знаками интертекстуальности. Их природа глубоко исследована Ю.Н. Карауловым и получила дальнейшее развитие в работах
Н.Д. Бурвиковой, Д.Б. Гудкова, О.А. Дмитриевой, В.Г. Костомарова, Г.Г. Слышкина и др. Прецедентными текстами Караулов называет «хрестоматийные» тексты, хорошо знакомые языковой личности и значимые для нее в познавательном и эмоциональном отношениях. Таковыми являются тексты Библии, мифов, преданий, устного народного творчества (притчи, сказки или анекдоты), художественные и публицистические тексты историко-философского и политического характера. Прецедентные тексты имеют сверх-личностный характер, т. е. известны широкому окружению личности, включая ее предшественников и современников [8].
Согласно концепции В.В. Красных [9], образующие систему прецедентные феномены обусловливают национальную маркированность коммуникации и включают, поми-
мо продуктов речемыслительной деятельности (вербальных или вербализуемых феноменов), произведения живописи, скульптуры, архитектуры, музыки и т. д., т. е. могут быть невербальными. К вербальным прецедентным феноменам причисляются прецедентное имя и прецедентное высказывание. Под прецедентным именем понимается индивидуальное имя, связанное с прецедентным текстом (Мегрэ) или прецедентной ситуацией (Наполеон), а под прецедентным высказыванием - законченная и самодостаточная единица, многократно воспроизводимая в речи, например известная цитата («Что делать?»). Прецедентные тексты (ср.: «Евгений Онегин») трактуются как «законченные и самодостаточные продукты речемыслительной деятельности», вербализуемые, а не вербальные феномены. Основанием для такого видения становится тот факт, что прецедентные феномены хранятся в нашей памяти не от первого до последнего слова, а как «сжатые образы», концепты, максимально уплотненные представления о сюжете, персонажах, основных событиях и т. д. Еще одним вербализуемым прецедентным феноменом объявляется прецедентная ситуация - «эталонная ситуация», имевшая место в действительности («Смутное время») или в мире вымысла (Ромео и Джульетта) [9].
Как пишет Г.Г. Слышкин, и прецедентные тексты, и прецедентные феномены изучаются с позиций формирования ими концептов в картине мира человека. Особое внимание при этом уделяется выявлению ценностного отношения к прецедентному тексту, поскольку именно оно обеспечивает вхождение прецедентного текста в систему ценностей личности (и/или группы людей) и играет роль в процессе формирования соответствующего концепта. Уникальный статус прецедентных текстов объясняется их пограничным положением - они находятся на стыке языка и культуры. Как явление культуры прецедентный текст обладает ценностной значимостью для определенной культурной группы. Как явление языка прецедентный текст является текстом и разделяет все свойства данной структурной и смысловой единицы [10].
Прецедентные тексты, включенные в ткань литературно-художественных произведений, прежде всего, выполняют различные
текстовые функции. Как пишет Л.И. Гришаева, они в состоянии информировать адресата о различных аспектах:
- о системе основополагающих, максимально характерных для данной культуры ценностей;
- о мотивах деятельности;
- о наиболее характерных свойствах индивидуума;
- о типичных коммуникативных стратегиях при вербализации внеязыковой действительности и т. д. [11].
Тем самым прецедентный текст может служить надежным знаком национальной культурной специфики, следовательно, как продолжает далее Л.И. Гришаева, может:
- представлять эпоху и характеризовать ее;
- выразительно и образно представлять какой-либо персонаж;
- быть в силу этого существенной составной частью речевого портрета персонажа;
- служить иллюстрацией национальной специфики, схватывать сущность этой национально-культурной специфики;
- маркировать интенции адресанта (автора литературного произведения);
- маркировать кульминацию литературного произведения;
- служить символом, замещающим ту или иную личность / персонаж;
- способствовать разрушению стереотипов и предубеждений, помогать установлению взаимопонимания между народами, что при изучении неродного языка и знакомстве с иной культурой может быть особо значимым [11].
Как известно, в немецкой культуре прецедентный текст как в вербальной, так и в невербальной форме своего существования является излюбленным средством апеллирования к национально-значимым ценностям. Об этом свидетельствуют, например, регулярно повторяющиеся обычаи и ритуалы (карнавал, народные праздники общенационального или локального характера); воздвижение памятников, различных по форме, но идентичных по своему назначению (колонны Роланда как символ юридической самостоятельности города в различных частях Германии).
Как представляется, такое частое обращение к уже известным образцам социаль-
ной активности и осмысления действительности свидетельствует о стремлении немецкой культуры в целом и ее отдельных представителей не прерывать свою культурную преемственность, обращаться к опыту прежних поколений, не пренебрегать им, не начинать всякий раз заново.
Прецедентный текст не есть нечто раз и навсегда застывшее. Многообразие путей распространения прецедентных текстов свидетельствует об их «жизненности», способности к развитию и модификации, что, в свою очередь, есть ответ на потребности той или иной эпохи в функционировании социума.
Текст как продукт, порожценный языковой личностью и адресованный языковой личности. В этой связи представляется важным остановиться на следующей категории художественного текста (ХТ) как феномена культуры - языковой текстовой личности, реализующейся в категориях субъ-ектности и адресованности [12]. Данные категории важны в рамках антропоцентрического и культурологического подходов к тексту с учетом того, что за каждым текстом «стоят» автор и адресат, которые определяют его структуру, семантику и прагматику.
Автор и адресат как ключевые компоненты единой модели коммуникации, связанные с порождением и восприятием текста, не только диалектически сопрягаются, но и «взаимопроникаемы» в функциональном и коммуникативном отношении.
Причем первым и неотъемлемым звеном литературной коммуникации является создатель художественного произведения - автор (лат. ЛысО - сочинитель).
Категорию субъектности реализуют: автор - реальное лицо; образ автора - глобальная категория, синтезирующая, по мысли В.В. Виноградова, все элементы структуры текста и отражающая так или иначе авторскую личность; повествователь; лирический герой; а также персонаж как форма выражения образа автора, который проявляет себя в динамике речевых стилей и в композиции.
Одним из оснований проведения типологии языковой личности автора выступает наряду с другими уровень ее культурно-языковой компетенции (Ю.Д. Апресян, Ю.Н. Караулов, О.Б. Сиротинина). Языковая личность писателя, ориентированная на определенный эстетический идеал, предстает в
норме как воплощение эталонного владения языком, какие бы «возможные миры» она ни создавала.
Каждый великий писатель является одним из ярких представителей языкового сообщества, к которому он принадлежит. Его творчество в художественной форме отражает характерные признаки национальной коммуникации. Языковая авторская ипостась, по мнению А.П. Седых, может быть рассмотрена как «текстовая языкотворческая личность» [13].
В художественном тексте человек является не только адресатом, адресантом, но и предметом изображения (см. работы Н.С. Бо-лотновой, И.С. Куликовой, Н.А. Купиной,
В.В. Степановой, Н.Е. Сулименко, В. Д. Черняк и др.). Иными словами, категорию субъ-ектности реализует также персонаж как одна из форм выражения образа автора.
Возможность подхода к персонажу как к модели языковой личности была высказана Ю.Н. Карауловым, предложившим рассматривать дискурс персонажа как лингвистический коррелят черт духовного облика целостной личности, отражающий в специфической, языковой форме ее социальные, этические, психологические, эстетические составляющие.
Как справедливо отметили Ю.Н. Караулов и Е.Л. Гинзбург, «фундаментальная проблема сегодня - реконструкция языковой личности в произведении литературы и результирующее разнообразие культурных моделей носителей языка. Круг первоочередных задач, связанных с ее обсуждением, -это разработка типологии форм, приемов и средств моделирования языковой личности в произведениях художественной литературы и методы идентификации ее типов на основе анализа - с позиций теорий речевых актов и социально-психологического варьирования речевого поведения - художественных образов диалогической речи, а также выработка критериев оценки литературной реконструкции языковой личности» [14]. При этом исследование языковой личности средствами художественной речи не имеет ничего общего с литературной характерологией - его принципиальная новизна состоит в ориентации на отыскание тех коллективных и индивидуальных речевых стереотипов поведения человека как активного носителя националь-
ной, духовной и материальной культуры, которые утверждаются литературным произведением в качестве лингвистически характеристических [14].
Высказанное Ю.Н. Карауловым предположение о допустимости подхода к персонажу как к модели языковой личности открыло новые перспективы в исследовании художественного текста в обозначенном антропоцентрическом и культурологическом аспекте. Подход к персонажу как специфической языковой личности может привести к построению одного из возможных вариантов «художественной модели человека».
Новые аспекты в изучении образа автора открываются в связи с особенностями современной лингвистической парадигмы: ее диалогичностью и опорой на теорию речевой деятельности, антропоцентризмом и тексто-центризмом.
В связи с этим образ автора в современной стилистике художественной литературы необходимо изучать в коммуникативнодеятельностном аспекте не только в свете категории субъектности, но и категории адресованности (ср. работы о параметризации адресата Н.Д. Арутюновой, Г.В. Степанова, Г.Г. Молчановой, О.Л. Каменской,
О.П. Воробьевой и др.). Это обусловлено диалогической концепцией современного мировосприятия, в основе которой лежит теория диалога М.М. Бахтина, предполагающая ориентацию «на другого» и его ответную активность.
Образ адресата присутствует в сознании автора на разных этапах порождения текста, определяя коммуникативную стратегию произведения и проецируя коммуникативный эффект.
Выступая внутренним субъектом текстового целого, автор программирует особенности читательского восприятия как адекватные авторскому замыслу. Он - источник эстетической реальности, ответственный за целостность смысла.
Вместе с тем все, что мы можем сказать об авторе, выявляется лишь в процессе читательского восприятия и предполагает множество истолкований. Коммуникация означает внедрение в когнитивную систему адресата. Ее цель - изменение знаний и мнений, трансформация сложившегося в сознании образа мира, иными словами, воздействие на
ментальность «другого». Созданный фантазией «другого» «чужой» (авторский) мир становится для читателя «своим», присваивается его сознанием, превращается в действенный способ познания мира и себя.
В силу пространственной и временной отдаленности читателя от автора программа интерпретации всегда ориентирована не на реального, а на имплицитного читателя. Имплицитный читатель - одно из проявлений адресованности художественного текста.
Сигналом адресованности может стать практически любой компонент текста, принадлежащий лексическому, синтаксическому и т. д. текстовому уровню. Ориентируясь на такие маркеры как на «точки контакта автора и читателя», «следы авторской интенции» и «лингвистические ключи», интерпретатор реконструирует «нормирующий код» (Лот-ман) текста, его смысл, рассчитанный на воображаемого читателя [15].
Таким образом, рассмотренные категории текста как феномена культуры - интертекстуальности, прецедентных текстов, языковой текстовой личности - репрезентируют такое его свойство, как динамичность, взаимосвязь с другими текстами как по вертикали (историческая, временная связь), так и по горизонтали (сосуществование текстов во взаимосвязи в едином социокультурном пространстве). Причем фактор адресата, личность автора, «стоящего» за текстом, социально-исторический и культурный контекст эпохи, значимый для диалога автора и читателя, можно отнести к основным экстралин-гвистическим параметрам в анализе текста.
1. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. М., 1981. С. 4.
2. Бабенко Л.Г., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика. М., 2004. С. 33.
3. Смирнов И.П. Порождение интертекста (элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б. Пастернака) // ”Мепег Slawistischer А1тапаск 1985. S.-Bd, 17. S. 12.
4. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. С. 384, 393.
5. Золотухина Е.Н. Интертекстуальность в современном русском языке // Русский язык в школе. 2008. № 5. С. 44.
6. Арнольд И.В. Семантика. Стилистика. Интертекстуальность. СПб., 1999. С. 392.
7. Гончарова Е.А., Шишкина И.П. Интерпретация текста. Немецкий язык. М., 2005. С. 31-32.
8. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. М., 1987. С. 216.
9. Красных В.В. Структура коммуникации в свете лингвокогнитивного подхода (коммуникативный акт, дискурс, текст): автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 1999. С. 38-46.
10. Слышкин Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М., 2000. С. 28.
11. Гришаева Л.И. Прецедентный текст как универсальное средство передачи и хранения культурной информации // Политическая лингвистика. 2008. № 1 (24). С. 121.
12. Болотнова Н.С. Филологический анализ текста. Томск, 2006. С. 197-198.
13. Седых А.П. Этнокультурные характеристики языковой личности (на материале французского языка): автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Белгород, 2006.
14. Караулов Ю.Н., Гинзбург Е.Л. Модели лексического строя языковой личности мастера слова // Изменяющийся языковой мир: Международная научная конференция. Пермь, 2001. С. 1.
15. Воробьева О.П. Лингвистические аспекты адресованности художественного текста: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 1993.
Поступила в редакцию 13.05.2010 г.
UDC 43
BASIC CATEGORIES OF LITERARY TEXT AS A PHENOMENON OF CULTURE
Larisa Ivanovna Komarova, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russia, Candidate of Education, Associate Professor, Doctoral Candidate of Theory and Practice of English Language Teaching, e-mail: larkom@list.ru
The basic categories of a text as a phenomenon of culture are considered to be the categories of intertextuality, precedent texts, linguistic textual personality. The theory of intertextuality is based on the ideas of M.M. Bakhtin about the dialogic nature of a text. Precedent texts are looked upon as material signs of intertextuality. Text is a product generated by a linguistic personality and addressed to a linguistic personality.
Key words: literary text; category of text; intertextuality; precedent text; linguistic personality; author; character; recipient.
УДК 413.0
АББРЕВИАТУРЫ ТЕРМИНОЛОГИИ СФЕРЫ ОБРАЗОВАНИЯ В ЯЗЫКЕ СМИ
© Юлия Владимировна Ситникова
Московский государственный областной социально-гуманитарный институт, г. Москва, Россия, аспирант кафедры русского языка, e-mail: sitkor@mail.ru
Предметом внимания в статье являются аббревиатуры, которые широко применяются в сфере современного образования и заменяют собой многословные термины.
Ключевые слова: терминология; сфера образования; аббревиация; язык СМИ.
Аббревиация является одним из важнейших способов номинации в терминологии сферы образования. Как известно [1], она занимает самый нижний ярус в иерархическом описании способов терминообразова-ния, но востребованность и значимость ее в специальных языковых подсистемах неоспоримы. Аббревиация, или сложносокращенный способ словообразования, представляет собой образование существительного на базе сочетания слов, основы которых входят в состав производной основы в усеченном виде.
Цель нашей статьи - установить способы образования аббревиатур, входящих в терминологию сферы образования, на материале языковых средств СМИ («Учительская газета», «Первое сентября»).
С.В. Гринев-Гриневич отмечает, что аббревиатурные термины делятся на сложносокращенные, сложноусеченные, акронимные и телескопические типы [2], и все они реализуются в анализируемом нами материале в той или иной степени.
