CC BY
21Павлюченков Николай Николаевич
канд. богословия, канд. философских наук, доцент, ст. науч. сотрудник Научного центра истории богословия и богословского образования ПСТГУ РФ, 127051, г. Москва, Лихов пер., 6/1 npavl905@mail.ru
Осмысление самодержавной монархии
в трудах свт. Филарета, митрополита Московского, и русских философов XIX - начала XX в.*
Аннотация: В статье выделяются основные положения учения о самодержавной монархии святителя Филарета, митрополита Московского, некоторых современных ему философов, а также представителей русской религиозно-философской мысли конца XIX - начала XX в. Особое внимание обращается на концепции происхождения монархической власти и на ее религиозное осмысление. Автор статьи приходит к выводу, что в данных вопросах из всех русских философов наиболее близким к свт. Филарету был священник
Павел Флоренский.
Ключевые слова: свт. Филарет, русская религиозная философия, самодержавие, монархия, империя, царство, государство, семья
* Исследование проведено за счет гранта РФФИ (№ 21-011-44119) «Богословская мысль в контексте модернизации: митрополит Филарет (Дроздов) и имперские институты его времени» в 2021 г.
Nikolai Pavlyuchenkov
Candidate of Theology, Candidate of Philosophical Sciences, Associate Professor, Senior Fellow at St. Tikhon's Orthodox Humanitarian University Russia, 127051, Moscow, Likhov per., 6-1 npavl905@mail.ru
Perceptions of Autocratic Monarchy in the Writings of St. Philaret, Metropolitan of Moscow, and Russian Philosophers of the 19th - early 20th Centuries*
Abstract: The article highlights the main points of teaching on autocratic monarchy in the works of St. Philaret, Metropolitan of Moscow, and certain philosophers who were his contemporaries, as well as in those of representatives of Russian religious and philosophical thought from the late 19th - early 20th centuries. Particular attention is drawn to the concept of the origin of monarchical power and its religious interpretation. The author of the article concludes that, where these questions are concerned, the closest of all Russian philosophers to St. Philaret was
the priest Pavel Florensky.
Keywords: St. Philaret, Russian religious philosophy, autocracy, monarchy, empire,
kingdom, state, family
* The study was funded by the RFBR grant (No. 21-011-44119) "Theological Thought in the Context of Modernization: Metropolitan Filaret (Drozdov) and the Imperial Institutions of His Time" in 2021.
На первый взгляд, тема монархии должна напрямую относиться, прежде всего, к области государственного права и устройства в государстве верховной власти. Но она имеет свой исторический, философский и религиозный аспекты, которые, по существу, служат основой для построения соответствующих правовых и политических концепций. Это особенно хорошо видно на примере взаимодействия религиозной, философской, исторической и политической мысли в России, где к теме монархии обращались пастыри и церковные проповедники, не занимавшиеся политикой, правоведы, увлекавшиеся философией и стремящиеся исходить из догматов Православной Церкви, историки, считавшие невозможным игнорировать глубокую связь государственного устройства России с православной религией ее народа.
Необходимость монархии часто обсуждалась с использованием общеизвестных и часто цитируемых мест из Священного Писания, что открывало возможность также и богословской разработки данной темы. Во всяком случае, тезис о том, что вопрос о монархии имеет, прежде всего, вероучительное значение, имел право на существование и мог отстаиваться в полемике против постепенно становящегося господствующим убеждения в некорректности смешения политико-правовых проблем с проблемами, относящимися к области богословия.
В начале 1880-х гг., после потрясения, связанного с убийством Александра II, в России был отмечен юбилей - 100-летие со дня рождения Московского митрополита Филарета (1782-1867), названного современниками «богословским камертоном» XIX века. К этой дате и, очевидно, намеренно, в связи с уже обозначенным «обратным ходом» относительно либеральных реформ 18601870-х гг., были выпущены сборники, раскрывающие главным образом учение свт. Филарета о самодержавной монархии1. Затем
1 Богом царие царствуют: (Из сочинений святителя Филарета, митрополита Московского). М., 1882; Государственное учение Филарета, Митрополита Московского / сост. В. В. Назаревский. М., 1883.
печатались другие издания, имеющие обзорный характер и не содержащие серьезных исследований его монархического учения2. Но самим фактом своего появления они свидетельствовали о возможности придания монархической «идеологии» вероучительно-го и даже богословского значения. Во всяком случае, в условиях существенной секуляризации религиозно-философской мысли в России ХУШ-Х1Х вв. данное обстоятельство имело определенное значение.
Тема влияния свт. Филарета на отечественную философию еще ждет своего исследователя, и первым приближением к ее раскрытию может служить анализ затрагиваемой святителем и русскими философами проблемы монархической власти, вернее, того, что можно назвать ее философско-богословским обоснованием для России. В посвященной монархизму отечественной литературе, как правило, основное внимание уделяется трудам Л. А. Тихомирова (С. В. Фомин, А. В. Репников, М. Б. Смолин, А. В. Ма-тюхин и др.) и философии И. А. Ильина (Н. П. Полоторацкий, И. Зернов и др.). В последнее время как «монархист» был открыт свящ. П. Флоренский, и его взгляды в этом отношении были сопоставлены со взглядами А. С. Хомякова, Л. А. Тихомирова и И. А. Ильина (С. В. Чесноков и др.). До сих пор не теряет своего значения обзорное исследование П. Е. Казанского (1866-1947) «Власть Всероссийского Императора», впервые опубликованное в Одессе в 1913 г. Обзор учения о царской власти свт. Филарета без сопоставления с концепциями русских философов можно найти в публикациях Г. В. Бежанидзе3.
Свт. Филарет, митрополит Московский, прожил долгую жизнь и в политическом отношении был свидетелем первых последствий французской революции 1789 г. в Европе, Отечественной войны
2 Христианское учение о царской власти и об обязанностях верноподданных: Мысли вкратце извлеченные из проповедей Филарета, митрополита Московского. М., 1888; Монархическое учение Филарета, митрополита Московского. М., 1907.
3 См., например: Бежанидзе Г. В. Концепция союза Церкви и государства святителя Филарета Московского и ее отражение в его деятельности в царствование императора Александра I // ФА. 2017. Вып. 13. С.75-103.
1812 г., «Священного Союза», попытки свержения самодержавия в России в 1825 г., политики «охранительства» Николая I и последовавших затем либеральных реформ Александра II. Относительно учения об устройстве государства и государственной власти в его наследии можно выделить три основных положения:
1. Государство в истории человечества возникает естественным образом из разросшейся семьи, в которой власть отца свой «глубочайший источник» имеет в Боге. Эта власть «не сотворена самим отцом и не дарована ему сыном, а произошла вместе с человеком от Того, Кто сотворил человека»4.
2. Поскольку «бесспорно лучшим на земле должно быть то, что устроено по образу небесному»5, лучшая организация государства - царство земное, устроенное по образу Царства Небесного.
3. Высшая цель существования такого государства - быть «достойным преддверием Царства Небесного»6.
В историческом плане первым властителем свт. Филарету представляется отец, «который естественно имеет власть дать жизнь сыну и образовать его способности»7. По мере разрастания семьи она становится необъятной «для естественной власти отеческой» и «Бог дает сей власти новый искусственный образ и новое имя, и, таким образом, Его премудростию царие царствуют (Прит 8. 15)»8. Этот установленный Богом порядок, по мысли свт. Филарета, выявляется в повествовании Священной истории об Аврааме о его потомстве. В период «неведения» и забвения Бога людьми Бог вновь творит в Аврааме «качество» отца и постепенно производит от него «племя, народ и царство»9.
Когда потомки Авраама представляли собой племя, Бог Сам руководил «отцами» этого племени - патриархами; когда племя размножилось в народ, Бог воздвигал народу вождей и «судей». Тогда Бог «Сам царствовал (1Цар 8. 7) над сим царством»10. По по-
4 Слова и речи. М., 2005. Т. 2. С. 11.
5 Там же. М., 2006. Т. 3. С. 442.
6 Там же.
7 Там же. Т. 2. С. 11.
8 Там же.
9 Там же.
10 Там же.
воду известного места из Священной истории, когда народ требует (от последнего «судьи» - пророка Самуила) поставить себе земного царя и Бог отвечает Самуилу: «не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними» (1Цар 8. 7), свт. Филарет говорит:
Бог осудил при сем случае в народе Своем недоверие к Своему Промыслу, склонность к новому и подражание язычникам, но власть царя подтвердил и освятил Своим помазанием11.
Таким образом, сакральный характер руководства народом на этом этапе истории не утрачивается, но, по причине происшедших в народе изменений и обнаружившейся, по всей видимости, уже невозможности сохранять единство без жесткого государственного устройства, меняется образ Божиего правления. В данном случае важно, что, несмотря на все достаточно существенные изменения как в народе, разросшемся из племени в государство, так и в характере управления народом как единым целым (от отца племени до «судьи» - пророка и царя), свт. Филарет наделяет царя качеством «отца», с которым у народа - его подданных - должны быть «семейные» отношения: «кроткий союз любви»12. «Святость власти и союз любви между государем и народом» - вот, говорит свт. Филарет, «краткое, но всеобъемлющее постановление государ-ственное13.
Благо народу и государству, в котором... как солнце во вселенной стоит Царь, свободно ограничивающий свое неограниченное самодержавие волею Царя Небесного... и в котором отношение подданных к верховной власти утверждается не на вопросах, ежедневно возрождающихся, не на спорах, никогда не кончаемых, но на хранимом свято предании праотеческом, на наследственной и благоприобретенной любви к Царю и Отечеству, и еще глубже, на благоговении к Царю царствующих и Господу господствующих14.
11 Филарет (Дроздов), архим. Начертание церковной истории, от библейских времен до XVIII века, в пользу юношества, обучающегося в духовных училищах. Изд. 10. М., 1857. С. 351.
12 Мнения и отзывы. Т. Доп. С. 9.
13 Слова и речи. Т. 3. С. 442.
14 Там же. С. 529.
Из всего этого напрямую следует, что десакрализация власти, в разных ее формах (отход от парадигмы царского самодержавия, превращение самодержца в диктатора и др.), есть отход от «праотеческого» предания, что уже, в свою очередь, является следствием как минимум утраты благоговения к Богу - «Царю царствующих». У свт. Филарета нет идеализации реально существующего в XIX в. положения в Российском государстве, как нет и проявлений утопической мечты о возможности построения земного царства, идеально отражающего Царство Небесное. Все земное тленно и несовершенно, оно может только более или менее приближаться к твердости и совершенству небесного. И степень такого приближения зависит от движения воли как самого земного царя, так и его подданных. Помазание на царство есть «действие таинственное»15, в котором все проникнуто «духовною и Божественною силою»16. И в этом смысле царь должен внимать «своему небесному достоинству» и являть «богоподобную правду и благость»17. Народ же, прежде всего, должен разуметь «небесное достоинство царя и устроение царства земного по образу небесного»18.
«Союз верности, соединяющий подданных с Царем и царством», ослабляется невнимательностью и холодностью в вере19; связь царства земного с Царством Небесным перестает быть «тесной», если те, кому должно молиться за царя и царство (а это весь народ, но «наипаче предшествующие прочим в молитве служители алтаря»), перестают своим сердцем и жизнью приближаться к Богу20.
Царствование Божие над царством человеческим не для всех и не
всегда явно <...> Тихо шествует Промысл Божий и суд, утверждающий, охраняющий и возвышающий то, что служит Царствию Божию,
и рано или поздно низлагающий то, что ему противоборствует21.
15 Слова и речи. Т. 3. С. 93.
16 Там же. С. 461- 462.
17 Там же. С. 442.
18 Там же.
19 Слова и речи. Т. 2. С. 143.
20 Там же. Т. 3. С. 44.
21 Там же. М., 2007. Т. 5. С. 41.
Не всегда требуется сверхъестественная месть; стрелы нечестия, пущенные на небо, медленно или скоро собственною тяжестью низвергаются поразить развращенных народов22.
Свт. Филарет имел перед собой пример Франции, в которой «буря мятежа разрушила и престол царя, и алтари Христовы... и ужасные развалины омывал продолжительный дождь кровавый»23. Этот «вихрь мятежа и безначалия», пронесшийся в первой половине XIX в. почти по всей Европе, особенно дышит яростью против державы Российской24. В подобного рода указаниях московский святитель уходит от политики и говорит о происходящем, прежде всего, как следствии «дела суеты», которая, будучи «заглушением вкуса к духовному», сначала бывает приятной, а в конце концов становится разрушительной25. А причиной всему этому является то, что «в наше время многие народы мало знают отношение государства к Царству Божию» и им не нравится исконное построение государства на основании Божественного благословения. Они хотят нового устройства человеческого общества «в новом вкусе на песке народных мнений»26.
Также можно отметить, что свт. Филарет в целом не разделял довольно распространенное в истории убеждение в невозможности полноценного (в духовном отношении) существования Христианской Церкви без империи и императора. Тезис о невозможности существования христианской Церкви без императора приобрел характер некоторой парадигмы в связи с идеей всемирного значения Римской империи. Эта идея родилась в дохристианском Риме и продолжала существовать в христианской империи ромеев (Византии) вплоть до окончательного падения «Второго Рима» - «Царь-града» (Константинополя). Даже за несколько десятилетий до этого падения в тяжелейших условиях, после того, когда, пытаясь спасти Империю, император Иоанн У Палеолог принял в Риме католичество (1369), а его сын Мануил II, вступив на престол (1391), был
22 Слова и речи. М., 2003. Т. 1. С. 121.
23 Там же. Т. 2. С. 253.
24 Там же. Т. 3. С. 228.
25 Там же. С. 229-230.
26 Там же. С. 240.
вынужден участвовать в унизительном для него военном походе султана27, константинопольский патриарх Антоний IV (1389-1390; 1391-1397) писал о царствующем Мануиле II, что он «великий император, повелитель обитаемого мира и правитель»28. Император, по указанию патриарха, оказался в крайне тяжелом положении, но, как помазанный «великим миром» и «рукоположенный», как «император и автократор ромеев, то есть всех христиан», остается таковым, т. к. «всеобщий император есть один»29.
Когда, по всей видимости, узнав о военной службе императора султану, московский князь Василий I, сын Дмитрия Донского, дал указание прекратить поминать за Литургией его имя, патриарх Антоний IV послал ему письменное «Увещание» (ок. 1393):
Ничего хорошего нет в том, сын мой, когда ты говорил, что у нас есть церковь и нет императора, невозможно для христиан то, что у них есть церковь и нет императора. Ибо империя и церковь имеют крепкое единство и общность, и невозможно отделить одно от дру-гого30.
Христиане могут отвергать только таких императоров, которые впали в ересь, ведут борьбу против Церкви и протаскивают «извращенные догматы, чуждые учению апостолов и отцов». Нынешний же самодержец, т. е. Мануил, «есть правовернейший и самый преданный поборник церкви и защитник»31. При этом патриарх Константинополя, по убеждению Антония IV, есть «всеобщий учитель всех христиан»32, он занимает место Христа и сидит близ его самовластного престола». «Почитающий патриарха почитает самого Христа» и это непреложно, даже если, как признает Антоний IV, «не по какой иной причине, как из-за всеобщих прегрешений, мы потеряли наши места и земли»33.
27 См.: Сметанин В. А. О византийской аргументации теории универсальной власти (на исходе XIV столетия) // Античная древность и средние века. 1995. Вып. 27. С. 52-54.
28 См.: Там же. С. 50.
29 См.: Там же. С. 49-50.
30 См.: Там же. С. 50.
31 Там же.
32 Там же. С. 48.
33 Там же.
Подобные идеи были восприняты в России вместе с концепцией Москвы как «Третьего Рима». Но свт. Филарет отмечал, что до императора Константина в течение трех столетий Христова Церковь не пользовалась помощью человеческого царства и даже подвергалась с его стороны тяжелым гонениям. «Надлежало Церкви Христовой являться беспомощною, дабы очевидно было, что она зиждется, утверждается и возвышается не человеческою, а Божи-ею силою»34.
Благо и благословение царю - покровителю Алтаря, - но не боится Алтарь падения и без сего покровительства. Прав священник, проповедующий почтение к царю, но не по праву взаимности, а по чистой обязанности, если бы то случилось, то и без надежды взаимности <...> Константин Великий. пришел к алтарю Христову, когда сей уже стоял на пространстве Азии, Европы и Африки. Пришел не для того, чтобы поддержать оный своею мощью, но для того, чтобы со своим величеством повергнуться перед его святыней. Живый на Небесах рано посмеялся над теми, которые поздно вздумали унизить Его Божественную религию до зависимости от человеческих пособий. Чтобы сделать смешным их мудрование, Он три века медлил призывать сильного царя к алтарю Христову, а меж тем со дня на день восставали на разрушение алтаря сего цари, народы, жрецы, мудрецы, сила, искусство, корысть, хитрость, ярость. Что же наконец? Все сие исчезло. А Церковь Христова стоит не потому, что поддерживается человеческой силой35.
Таким образом, согласно свт. Филарету, Христианская Цер-ковь может существовать и реализовывать данное ей от Бога назначение в любых политических условиях. Но этот подтверждаемый историей факт не означает, что допустимо сознательно пренебрегать таким устроением государства, которое также дается Богом и должно служить подспорьем для Церкви. Московский святитель никогда не допускал возможности какого-либо «приземления» («обмирщения») роли как Церкви, так и государства; на первый план во всем его наследии, при обсуждении всех церковно-государственных вопросов выходит решение главной задачи Христианства - устроение для человека пути в вечное
34 Слова и речи. Т. 3. С. 42.
35 Там же. С. 233.
Царство Божие. Только этому, прежде всего, должны служить и Церковь, и государство и только в этой связи для устройства верховной власти в государстве лучшим полагается самодержавная монархия.
Из современников или близких по времени к свт. Филарету мыслителей, писавших на тему монархии, прежде всего следует отметить графа С. С. Уварова (1786-1855), «старших» славянофилов - К. С. Аксакова (1817-1860), И. С. Аксакова (1823-1886) и А. С. Хомякова (1804-1860), - а также М. Н. Каткова (1818-1887), Н. Я. Данилевского (1822-1885) и К. Н. Леонтьева (1831-1891).
Граф С. С. Уваров, будучи писателем, президентом Императорской академии наук (с 1818 г.) и министром народного просвещения в правительстве Николая I, в историю вошел, прежде всего, как автор обсуждаемой во все последующее время «формулы», связующей царское самодержавие в России с ее религией и ее народом. «Народное воспитание, - писал он в «Записке» императору Николаю I (1833), - должно совершаться в соединенном духе Православия, Самодержавия и Народности»:
Без любви к Вере предков народ, как и частный человек, должны погибнуть; ослабить в них Веру - то же самое, что лишить их крови и вырвать сердце. Это было бы готовить им низшую степень в моральном и политическом предназначении... Человек, преданный Государю и Отечеству, столько же мало согласится на утрату одного из догматов нашей Церкви, сколько и на похищение одного перла из венца Мономаха36.
Можно заметить, что здесь совершенно упускается из виду то, что было главным для свт. Филарета. Здесь высший смысл как самодержавия, так и «Веры», т. е. Православия, в России сводился лишь к благим целям в области морали и политики.
Историк С. М. Соловьев, давший достаточно резкие и субъективные оценки личности и деятельности свт. Филарета, и в данном случае писал, что Уваров не был искренним и ради карьеристских соображений просто «придумал эти начала. православие - будучи безбожником, не веруя во Христа даже по-протестантски; самодержавие - будучи либералом; народность - не прочитав во
36 Уваров С. С. Государственные основы. М., 2014. С. 103-104.
и О "27 Т /* и и
всю жизнь ни одной русской книги»37. Крайность этих суждений может (как и в случае со свт. Филаретом) вызывать споры, но, во всяком случае, чисто утилитарные основания мысли Уварова очевидны, что подтверждает и другая его «Записка», поданная по итогам десятилетия возглавляемого им Министерства народного просвещения (1843). «Искренно и глубоко привязанный к Церкви отцов своих, - писал он тогда, - русский искони взирал на нее как на залог счастья общественного и семейного»38.
И если, с такой точки зрения, даже Православие воспринимается только как традиция предков, служащая для укрепления общества и семьи, то тем более никаким иным «неотмирным» целям не может служить и самодержавие. Г. В. Бежанидзе отмечает, что, несмотря на внешнюю приемлемость уваровской триады, свт. Филарет «полностью отрицал» предложенную графом идеологию: «вместо уваровской формулы, которая во главу угла ставила национальное значение Церкви, Московский Святитель предложил иную триаду -"вера, царь, Россия"»39. Поправка Ф. Гайды, указавшего, что девиз «За Веру, Царя и Отечество» был «рожден» на самом деле не митрополитом Филаретом, а А. С. Шишковым еще в 1812 г.40, по существу, ничего не меняет, поскольку речь идет о принципиальном различии самих оснований «монархизма» у свт. Филарета и С. С. Уварова.
Характерной чертой монархизма «старших» славянофилов была теория «народного суверенитета», заключающаяся в представлении о русском народе, свободно и сознательно учреждающем для себя самодержавную монархическую власть. К. С. Аксаков, как известно, полагал, что русский народ предоставляет себе нравственную свободу, свободу жизни и духа, а «государствовать не хочет», поэтому всю политическую власть он отдает государю. Так, по мнению К. Аксакова, было в московский период в истории Руси, который насильственно прервал Петр I.
37 Соловьев С. М. Сочинения: в 18 кн. М., 1995. Кн. 18. С. 571-572.
38 Уваров С. С. Государственные основы. С. 135.
39 См.: Бежанидзе Г. В. Святитель Филарет Московский и идеология
николаевского царствования // ФА. 2019. Вып. 15. С. 70-71.
40 См.: Гайда Ф. А. Православие в триаде С. С. Уварова // Вестник
ПСТГУ Сер. II: История. История Русской Православной Церкви.
2021. Вып. 100. С. 39.
Как считал его брат, И. С. Аксаков, «свободный Русский народ, учредив в 1612 г. свободную, т. е. самодержавную власть, не постановил при этом никаких ограничений, кроме тех, которые естественно истекают для обоих из союза любви, взаимного доверия, единства в мысли и духе»41.
Этим не отрицается «божественное начало», которое имеет «русское гражданское общежитие», но сводится оно к обеспечению «союза Царя с народом»:
В том-то вся и сущность союза Царя с народом, что божественная нравственная основа жизни у них едина, единый Бог, единый Судия, един Господень закон, единая правда, единая совесть. На совести, на вере в Бога и на страхе Божием утверждаются их взаимные отношения42.
И. С. Аксаков не размышляет в понятиях «преддверия» в Царство Небесное, которым должно служить царство земное. Он говорит о задаче «воплощения» Царства Бога на земле, решению которой, по его мнению, не обязательно должна служить именно Россия. Тем не менее
изо всех выдвинувшихся на историческую очередь национальных индивидуальностей православная Россия представляется (не думаем, чтобы мы обольщались) наиболее пока широким историческим сосудом для вмещения в наибольшей полноте жизненной христианской истины43.
«Византизм», о котором говорил К. Леонтьев, по мысли И. Аксакова, «призван к очищению в русском горниле: все. что в нем было временного и национально одностороннего, должно раствориться, исчезнуть в большей многосторонности и широте русского духа»44.
А. С. Хомяков, поставивший, в отличие от других «старших» славянофилов, себе особую задачу раскрывать суть православия перед лицом западно-христианских вероисповеданий, писал, что
41 Аксаков И. С. Полное собрание сочинений: в 7 т. М., 1887. Т. 5. С. 31.
42 Там же. С. 142.
43 Там же. Т. 1. С. 678-679.
44 Там же.
русский народ общим советом избрал Михаила Романова своим наследственным Государем (таково высокое происхождение Императорской власти в России), народ вручил своему избраннику всю власть, какою облечен был сам, во всех ее видах45.
Контекст, в котором сделано такое утверждение, не допускает каких-либо оговорок, могущих варьировать его прямой смысл, поскольку речь идет о тех правах, которые в русском православии имеет или не имеет народ. По мысли А. Хомякова, народ, имеющий право избирать императора и передавать ему всю полноту власти, не обладает таким же правом в отношении вероучения и управления в Церкви46. Иначе говоря, «народ» в данном случае не рассматривается как полноценный и самодостаточный носитель той самой «соборности», о которой Хомяков говорил как о благодатном свойстве, позволяющем Богу действовать в Церкви. Именно такой «народ», с не проясненным характером своей связи с действием Божественной воли, согласно Хомякову, формирует и делает легитимной монархическую власть в России.
Идея некоей автономии народа, лежащая в основе «народного суверенитета» в вопросах верховной государственной власти, по существу, органично сочетается с концепцией «культурно-исторических типов», представленной в «катехизисе славянофильства» -работе Н. Я. Данилевского «Россия и Европа». Жизнь этих «типов» - отдельных общественно-национальных образований - протекает по аналогии с жизнью биологических организмов. Периоды их расцвета и деградации представляются исторически детерминированными и как будто не связанными ни с проявлениями человеческой свободной воли, ни с действиями Божественного промысла. В данном случае важно, что «Русский Народ» Данилевский трактовал как
цельный организм, естественным образом. сосредоточенный в его Государе, который, вследствие этого, есть живое осуществление по -литического самосознания и воли народной, так что мысль, чувства
45 Хомяков А. С. Несколько слов православного христианина о западных вероисповеданиях. По поводу брошюры г. Лоранси // Полное собрание сочинений: в 8 т. Изд. 3. М., 1886. Т. 2. С. 36.
46 Там же. С. 36-37.
и воля Его сообщаются всему народу процессом, подобным тому, как это совершается в личном самосознательном существе. Вот смысл и значение русского самодержавия47.
И здесь сразу можно обратить внимание на то, что концепция общественно-национальных или государственных «организмов», как бы естественно нарождающихся и погибающих, нашла отрицательный отклик у свт. Филарета. В «Слове на день торжества освобождения обители прп. Сергия от нашествия врагов» (1806) он говорил:
Напрасно говорят, что тело общества подвержено такому же разрушению, как тело животных, что падение государств есть только следствие состава их. Можно без дерзновенного присвоения высокого дара пророчества, сказать с Пророком каждому Иерусалиму, оставившему Бога своего: Накажет тя отступление твое, и злоба твоя обличит тя (Иер 2. 19)48.
Иначе говоря, как становление империи с императором во главе, так и ее падение - не следствие спонтанного возникновения и естественного «старения» какого-либо общественного «организма», а результат Божественного промысла и суда над земными царствами, не отвечающими своему назначению.
Когда, не заходя в область специальных богословских исследований, К. Леонтьев противопоставлял православие «хомяковское» (а вместе с ним, по существу, и весь основной пафос воззрений «старших» славянофилов) православию «филаретовскому», он, в числе прочего, имел в виду не оправдываемую греко-российской церковной традицией смягченностъ первого. В отношении к государственному устройству такое православие готово обслуживать либерализм и обыкновенную «западную демагогию» о «равноправии». В противоположность этой, по мнению Леонтьева, прозорливо замеченной Николаем I тенденции «старого» славянофиль-ства49, М. Н. Катков в своих политических убеждениях «видимо,
47 Данилевский Н. Я. Россия и Европа. Изд. 4. СПб., 1889. С. 501-502.
48 Слова и речи. Т. 1. С. 120.
49 Леонтьев К. Восток, Россия и Славянство: Философская и политическая публицистика. Духовная проза (1872-1891) / ред. Г. Б. Кремнев. М., 1996. С. 547.
держался того православия, которое можно для ясности и краткости назвать филаретовским»50.
Не задаваясь целью комментировать подобные оценки, все же можно отметить, что для М. Н. Каткова, как и для свт. Филарета, самодержавная монархическая власть в России действительно имела сакральный характер, не сводимый только к народному учреждению и почитанию. Как отмечал Катков,
для народа, составляющего Православную Церковь, Русский Царь предмет не просто почтения, на которое имеет право всякая законная власть, но священного чувства в силу его значения в домостроительстве Церкви51.
Сам К. Н. Леонтьев, так много сказавший о необходимости «византизма» как парадигмы для России, конечный смысл сильной монархической власти видел в том, чтобы Россия могла продолжать служить опорой «старого» (т. е. не либерального, не «какого-то нового славянского», а греко-российского) православия52:
Вера в Христа, апостолов и в святость Вселенских соборов, положим, не требует непременно веры в Россию. Жила Церковь долго без России и, если Россия станет недостойна, Вечная Церковь найдет себе новых и лучших сынов. И хотя сила Церкви необходимее для России, чем сила России для Церкви, но все-таки пока Россия дышит и стоит еще под знаменем Православия, Церковь отказаться от нее не может. И не только русский верующий, но и японский прозелит должен желать блага Русскому государству, как наилучшей все-таки опоре Пра-вославия53.
В следующем поколении среди монархистов конца XIX - начала ХХ в. выделяются выпускники Харьковского университета В. Д. Катков (1867-1917) и Н. И. Черняев (1853-1910). Согласно В. Каткову, для русского народа
конечная санкция и основа повиновения Самодержавию. лежит в нравственной ценности его в качестве орудия и опоры нравственно-
50 Леонтьев К. Восток, Россия и Славянство... С. 665.
51 Катков М. О самодержавии и конституции. М., 1905. С. 12-13.
52 См.: Леонтьев К. Восток, Россия и Славянство... С. 665.
53 Там же. С. 343.
го роста общества: оно поддерживает этическую возможность жизни и улучшения условий существования народа54.
Николай Черняев призывал изучать
религиозные основы, мистику, идеалы, всемирно-историческое значение, культурное призвание, политическую необходимость, историческую правду, нравственные основы, психологию, поэзию и благодетельное влияние русского монархизма55.
Впервые публиковавшаяся в московском журнале «Русское обозрение» работа Н. Черняева «О русском самодержавии» была отдельно издана Л. Тихомировым в Москве в 1895 г. Л. Тихомиров - мыслитель, прошедший сложный жизненный путь, изменивший своим революционным настроениям, дал, по оценке Н. Бердяева, лучшее обоснование самодержавной монархии56. В своем главном труде - «Монархическая государственность» (1905) - он отрицал теорию «общественного договора» Ж. Руссо и приводил цитату, где свт. Филарет утверждает источник «всякой последующей между людьми власти - в Боге». Однако здесь же, по существу, у него отмечается, что «русская монархия как верховенство национального нравственного идеала.» создана русским народом57. В работе «Почему я перестал быть революционером» (1895) Л. Тихомиров писал:
Русский Царь не похищает власти; он получил [ее] от торжественно избранных предков, и до сих пор народ, всею своею массой, при всяком случае показывает готовность поддержать всеми силами дело своих прадедов58.
54 Катков В. Д. Нравственная и религиозная санкция русского самодержавия. Харьков, 1907. С. 18.
55 Черняев Н. И. Необходимость самодержавия для России. Харьков, 1901. С. 1.
56 Бердяев Н. Царство Божие и царство Кесаря // Путь. 1925. № 1. С. 33.
57 Тихомиров Л. А. Монархическая государственность: в 4 ч. М., 1905. Ч. 3. С. 221-222.
58 Тихомиров Л. Почему я перестал быть революционером. М., 1896. С. 42.
В дневниковой записи 3 марта 1917 г., не предназначенной для публикации, у главного теоретика русской монархии можно прочитать:
Русский народ не имеет надобности, чтобы получать от кого-либо
Верховную Власть: он сам по себе ее имеет и может взять от «доверенного» (т. е. Царя), когда ему это покажется нужным59.
В своем обзоре, вышедшем к 300-летию дома Романовых, правовед Е. П. Казанский наряду с «Монархической государственностью» Л. Тихомирова особое значение придавал труду «талантливого» анонимного автора «Д. Х.» - «Самодержавие (Опыт схематического построения этого понятия)», первоначально опубликованному «на правах рукописи» в Риме в 1899 г. и напечатанному уже в Москве в 1903 г. Текст принадлежал сыну А. С. Хомякова Дмитрию Алексеевичу Хомякову (1841-1919), который считал необходимым четко определить термины, употребляемые в триаде графа Уварова.
Есть, согласно Д. Хомякову, православие, которое «должно охватывать всего человека и «с ним рядом ставить другого ничего нельзя: оно абсолютно затмевает Самодержавие и Народность»60. Это православие «в смысле абсолютном», т. е. «церковно-догмати-ческое»; оно исключает возможность союза с какой бы то ни было государственной или национальной задачей. Оно «всемирно, превыше государств и народов; оно не отрицает ни государственности, ни народности, но не соединяется ни с чем». Ему безразличны всякие формы верховной власти, будь то республика, «абсолютизм» или «конституция»61. «Православие» же в формуле Уварова должно представлять собой некую «бытовую веру» русского народа, «церковно-бытовой институт, очень давно созданный для просвещения народа... с которым он сжился вполне в смысле культа и
59 Фомин С. В. Из дневника Л. А. Тихомирова (Москва. 1901, 1905,
1912-1917 гг.) // .И даны будут Жене два крыла: сб. к 50-летию С. Фомина. М., 2002. С. 619.
60 Хомяков Д. А. Православие. Самодержавие. Народность. М., 2011.
С. 36.
61 Там же. С. 39.
особенно "учения о повиновении беспрекословном гражданской, богодарованной власти"»62.
Аналогично с этим разграничиваются и «подлинное, русское самодержавие», и «самодержавие» Уварова, сводящееся, по мнению Д. Хомякова, к «абсолютизму», введенному в России реформой Петра I. Первое Д. Хомяков определял как «активное самосознание народа, концентрированное в одном лице и потому нормируемое его народною индивидуальностью». «Абсолютизм же есть... власть безусловная, отрешенная от органической связи с какою бы то ни было народностью». Он утверждается «на слепом повиновении народа, верующего в его божественность»63.
По существу, проведенное Д. Хомяковым противопоставление «Абсолютизма» и «Самодержавия» вполне определенно выявляет разделяемую им концепцию «народного суверенитета», на котором он основывает подлинное, с его точки зрения, самодержавие. Комментируя и уточняя взгляды своего отца по многим другим позициям, он и в этом вопросе придерживается убеждений, свойственных «старшим» славянофилам. Вместе с тем ставшие «классическими» убеждения славянофилов в образцовом характере отношений Церкви и государства в Московской Руси до реформ Петра I Хомяков-младший довел до крайности в вопросе о монархической власти, утверждая, что установившаяся в России с XVIII в. монархия является «абсолютизмом», не имеющим органической связи с «народностью» и относящимся к «Православию» только в его бытовом, культурно-историческом аспекте.
Подобно тому, как Л. Тихомиров пришел к монархическим убеждениям после нескольких лет революционной деятельности, свой путь от марксизма к религиозной философии и богословию прошел С. Н. Булгаков (1871-1944). В книге «Свет Невечерний», вышедшей накануне революционных потрясений 1917 г., в разделе, посвященном проблеме государственной власти, он писал, что первозданному Адаму как Образу Божию была бы присуща одновременно и царская, и отцовская власть над человечеством. Но этот «союз семьи, братства и дружбы был разрушен», и тогда
62 Хомяков Д. А. Православие... С. 38.
63 Там же. С. 36.
с необходимостью вместо царско-отцовской, семейной возникает государственная власть, по-своему формующая жизнь. В отличие от свт. Филарета, Булгаков фактически признавал власть отца в семье разрушенной и вынужденно заменяемой на иные виды власти с самого начала человеческой истории, т. е. в данном случае со времени грехопадения. Но при этом Булгаков полагал, что, вопреки «рациональным измышлениям» эпохи Просвещения, власть «не создается, но возникает... осуществляется... зачинается в недрах народной души»64. Способностью к порождению власти обладает само человечество, и тайна власти, по мысли Булгакова, связана с царственной природой человека, с присущим ему Образом Бо-жиим. Получившая высокую оценку свящ. П. Флоренского, эта работа С. Булгакова вместе с тем подверглась его критике именно в этом аспекте, в идее наличия в самом человечестве источника всякой, в том числе и царской, самодержавной власти.
Сам Флоренский по этим вопросам вполне определенно высказался еще за год до свержения монархии в России в работе «Около Хомякова» (1916). Он писал:
Что теории суверенитета Хомяков держится вообще —это несомненно: он открыто высказывает ее в своих исторических соображениях о происхождении Династии Романовых, хотя и не называет этой теории ее настоящим именем. Русские Цари самодержавны потому, полагает он, что таковою властью одарил их русский народ после Смутного времени. Следовательно, не народ-дети от Царя-отца, но отец-Царь - от детей-народа. Следовательно, Самодержец есть самодержец не «Божиею милостию», а народною волею. Следовательно, не потому народ призвал Романовых на Престол Царский, что в час просветления, очищенным страданиями сердцем узрел свершившееся определение воли Божией, почуял, что Михаил Феодорович уже получил от Бога венец царский, а потому избрал, что так заблагорассудил наиудобнейшим для себя - даровать Михаилу Феодоровичу власть над Русью - одним словом, не сыскал своего Царя, а сделал себе Царя. И первый Романов не потому воссел на Престол, что Бог посадил его туда, а потому - что вступил в «договор с народом». Следовательно, приходится заключить далее, что «сущие власти» не «от Бога учине-
64 Булгаков С. Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. М., 1994. С. 301-302.
ны суть», но от contrat social (общественный договор. - Н. П.); не Бо-жие изволение, a suffrage universel (всеобщая подача голосов. - Н. П.) держит Престол, по смыслу хомяковского учения65.
Обоснование самодержавия «народным суверенитетом», полагает Флоренский, неизбежно там, где «в научном сознании» нет Бога, «во вне-религиозной, чисто светской мысли, там, где Бог не признается Источником общественного строя». В таком случае говорят о недопустимости смешения «области правовой и государственной с областью богословской и духовной»66. Однако
в том-то и дело что в сознании русского народа самодержавие не есть юридическое право, а есть явленный Самим Богом факт - милость Божия, а не человеческая условность, так что самодержавие Царя относится к числу понятий не правовых, а вероучительных, входит в область веры, а не выводится из внерелигиозных посылок, имеющих в виду общественную или государственную пользу67.
Эту же мысль о вероучительном значении учения о монархии Флоренский повторил в письмах С. Булгакову, написанных летом 1917 г.:
Власть-отечество-царство-священство-духовенство - вот снежные вершины моего сознания, и они - то, что нужно мне, когда они не руками человеческими созданы, а сами, без воли моей, растут из земли к небу, когда они абсолютно тверды и неделимы. Я знать не хочу власти от суверена народа, т. е. власти, которая есть я сам, я не хочу кланяться себе, делаясь «самоистуканом», я не хочу ни президента, ни конституционного монарха, кто бы он ни был, раз он от меня же получил власть68.
Флоренский пишет, что «Царская власть. историческим чу -дом дается свыше». При этом
самодержавие должно быть не только отличаемо, но и противополагаемо автократии, которая. тождественна с абсолютизмом <.>
65 Флоренский П., свящ. Сочинения: в 4 т. М., 1996. Т. 2. С. 298.
66 Там же. С. 298.
67 Там же. С. 298-299.
68 Переписка свящ. П. А. Флоренского со свящ. С. Н. Булгаковым. Томск, 2001. С. 132.
Самодержавие есть понятие вероучительное, а не правовое, и настаиваю на этом <...> Самодержавие может выродиться и вырождается в абсолютизм <...> Другими словами абсолютизм есть особый вид конституции, хотя и предельный, акт, когда суверенные права народа возлагаются на одного, и этот один делается Императором69.
Такая «императорская» власть, по мысли Флоренского,
по существу своему ничем не отличается от различных республиканских властей, ибо есть простое механическое единство, сумма их, совмещение полноты власти в одном лице. Но в природе ее нет ничего такого, чтобы нельзя было разложить снова на составные части. Император от империи, а не империя от Императора <...> Напротив, Царь есть Лицо, и прежде всего Лицо как власть. Царственность его -не право, а Дар Божий, и как таковое м[ожет] б[ыть] отнято лишь Богом, а не людьми <.> Царство от Царя, а не Царь от Царства70.
Флоренский нигде более подробно не проясняет свое понимание соотношения «самодержавия» и «абсолютизма», «царства» и «империи», но есть основания полагать, что его взгляды в этом отношении существенно отличались от взглядов Д. А. Хомякова. В частности, по всей видимости, под императорской властью он понимал в данном случае не верховную власть в России после Петра I, а вид конституционных монархий европейского образца. Так же, как и свт. Филарет, но исходя из своей «символической онтологии», Флоренский трактовал монархическую власть на земле как образ устроения Царства Небесного71.
Что касается И. А. Ильина (1883-1954), то в качестве самого главного, что объединяет общественно-политические взгляды его и свящ. П. Флоренского, обычно выделяют идею монархической государственности при безусловном признании религиозного смысла и значения государственной власти. Но при этом
69 Переписка свящ. П. А. Флоренского со свящ. С. Н. Булгаковым. С. 143.
70 Там же. С. 143-144.
71 См.: Павлюченков Н. Н. «Теократия» В. С. Соловьева и церковно-политические взгляды его последователей в 1917-1918 гг. // Монарх и монархия: К 150-летию со дня рождения Императора Николая II и 100-летию убиения царской семьи: сб. статей. М., 2019. С. 163-174.
И. Ильин полагал, что Россия сама, силой русского народа должна установить сильную, национально ориентированную власть. Говоря практически о том же самом, Флоренский, в отличие от И. Ильина, размышлял в категориях Божественного дара, вполне последовательно отвергая теорию «народного суверенитета»72. Из рассмотренных авторов свящ. П. Флоренский оказывается, таким образом, наиболее близким к свт. Филарету по своим взглядам на смысл и значение самодержавной монархической власти в государстве вообще и в России в частности. Остается открытым вопрос, в какой степени Флоренскому были известны труды свт. Филарета? В ссылках он упоминает московского святителя лишь в исключительных случаях, не принимая, по-видимому, во внимание сами его взгляды на те или иные проблемы. Но этот вопрос должен быть уже темой специального исследования.
Список литературы
1. Аксаков И. С. Полное собрание сочинений: в 7 т. М., 1886-1900.
2. Бежанидзе Г. В. Святитель Филарет Московский и идеология николаевского царствования // ФА. 2019. Вып. 15. С. 61-76.
3. Бердяев Н. Царство Божие и царство Кесаря // Путь. 1925. № 1. С. 3152.
4. Булгаков С. Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. М., 1994.
5. Гайда Ф. А. Православие в триаде С. С. Уварова // Вестник ПСТГУ Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2021. Вып. 100. С. 32-46.
6. Данилевский Н. Я. Россия и Европа. Изд. 4-е. СПб., 1889.
7. Катков М. О самодержавии и конституции. М., 1905.
8. Катков В. Д.. Нравственная и религиозная санкция русского самодержавия. Харьков, 1907.
9. Леонтьев К. Восток, Россия и Славянство: Философская и политическая публицистика. Духовная проза (1872-1891) / ред. Г. Б. Кремнев. М., 1996.
72 См.: Павлюченков Н. Н. Об одном важном уточнении в сравнительном анализе общественно-политических взглядов И. А. Ильина и П. А. Флоренского // Государство, общество, Церковь в истории России ХХ-XXI веков: Материалы XIX Международной научной конференции, Иваново, 25-26 марта 2020 г. Иваново, 2020. С. 318-319.
10. Мнения и отзывы - Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского, по учебным и церковно-государ-ственным вопросам: в 5 т. СПб., 1885-1888.
11. Павлюченков Н. Н. «Теократия» В. С. Соловьева и церковно-полити-ческие взгляды его последователей в 1917-1918 гг. // Монарх и монархия. К 150-летию со дня рождения императора Николая II и 100-летию убиения царской семьи: сб. статей. М., 2019. С. 163-174.
12. Павлюченков Н. Н. Об одном важном уточнении в сравнительном анализе общественно-политических взглядов И. А. Ильина и П. А. Флоренского // Государство, общество, Церковь в истории России XX-XXI веков: Материалы XIX Международной научной конференции, Иваново, 25-26 марта 2020 г. Иваново, 2020. С. 315-319.
13. Слова и речи - Филарет (Дроздов), свт. Творения. Слова и Речи: в 5 т. М., 2003-2007.
14. Сметанин В. А. О византийской аргументации теории универсальной власти (на исходе XIV столетия) // Античная древность и средние века. 1995. Вып. 27. С. 46-57.
15. Соловьев С. М. Сочинения: в 18 кн. М., 1995.
16. Тихомиров Л. А. Монархическая государственность: в 4 ч. М., 1905.
17. Тихомиров Л. Почему я перестал быть революционером. М., 1896.
18. Уваров С. С. Государственные основы. М., 2014.
19. Филарет (Дроздов), архим. Начертание церковной истории, от библейских времен до XVIII века, в пользу юношества, обучающегося в духовных училищах. Изд. 10-е. М., 1857.
20. Флоренский П., свящ. Переписка свящ. П. А. Флоренского со свящ. С. Н. Булгаковым. Томск, 2001.
21. Флоренский П., свящ. Сочинения: в 4 т. М., 1996-2000.
22. Фомин С. В. Из дневника Л. А. Тихомирова (Москва. 1901, 1905, 19121917 гг.) // .И даны будут Жене два крыла. К 50-летию С. Фомина: сб. М., 2002. С. 556-626.
23. Хомяков А. С. Несколько слов православного христианина о западных вероисповеданиях. По поводу брошюры г. Лоранси // Хомяков А. С. Полное собрание сочинений: в 8 т. Изд. 3. М., 1886. Т. 2. С. 27-92.
24. Хомяков Д. А. Православие. Самодержавие. Народность. М., 2011.
25. Черняев Н. И. Необходимость самодержавия для России. Харьков, 1901.
Выходные данные статьи
Павлюченков Н. Н. Осмысление самодержавной монархии в трудах свт. Филарета, митрополита Московского, и русских философов XIX -начала XX вв. // Филаретовский альманах. 2022. Вып. 18. С. 194-218.
Pavlyuchenkov, N. (2022) "Osmyslenie samoderzhavnoj monarhii v trudah svt. Filareta, mitropolita Moskovskogo i russkih filosofov XIX - nachala veka" [Perceptions of Autocratic Monarchy in the Writings of St. Philaret, Metropolitan of Moscow, and Russian Philosophers of the 19th - early 20th Centuries]. Filaretovskii al'manakh, 18, pp. 194-218.
