CC BY
126
УДК 882
Брагина Ольга Борисовна
Московский городской педагогический университет
ОРНИТОЛОГИЧЕСКАЯ ОБРАЗНОСТЬ В РОМАНЕ И.С. ТУРГЕНЕВА «НАКАНУНЕ»: ФУНКЦИЯ И СЕМАНТИКА
В статье анализируется орнитологическая образность романа И.С. Тургенева «Накануне», которая является неотъемлемым элементом в создании характеров героев и образует самостоятельный смысловой пласт, являясь частью сложной натурфилософской темы произведения.
Ключевые слова: И.С. Тургенев, роман «Накануне», образ птицы, сравнение.
В науке о творчестве И.С. Тургенева интерес к изучению натурфилософской темы и анализу художественного пейзажа всегда был велик1. В последнее время все больше работ посвящается тургеневской мифопоэтике, осмыслению фито- и зоосемантического уровня произведений писателя2.
Ученые обращали внимание и на такие характерные для поэтики Тургенева черты, как использование зооморфной образности для создания психологически сложного портрета своих персонажей. Так, герои романов писателя почти всегда сравниваются с каким-либо животным. При этом нельзя не отметить, что зооморфная (бестиарная и орнитологическая) часть сравнения иногда одушевляется и приобретает определенную независимость, обнаруживая семантически сложное, нередко символическое звучание. Практически каждый тургеневский текст в этой связи представляет интерес для исследователя, не является исключением и роман «Накануне». Задача настоящей работы - рассмотреть орнитологический пласт образности, представленной в данном романе, и определить его функционально-смысловую нагрузку.
В структуре образа главной героини Елены Стаховой огромную роль играет ее сравнение с птицей. Это происходит не единожды: «Ее душа разгоралась и погасала одиноко, она билась, как птица в клетке, а клетки не было... » [17, с. 35]; «все ее тело поднималось и билось, как только что пойманная птичка» [17, с. 121]. Да и сама героиня мечтает ею стать: «Отчего я с завистью гляжу на пролетающих птиц? Кажется, полетела бы с ними, полетела - куда, не знаю, только далеко, далеко отсюда» [17, с. 79].
Птица - это традиционный знак свободы. Исследовавшая орнитологические мотивы в тургеневской прозе О.М. Барсукова справедливо писала: «Птица - один из самых распространенных в литературе и фольклоре поэтических образов-символов. Это существо природного мира, которому дано то, что всегда было недоступно человеку - способность летать. С образом птицы всегда связывалось представление об идеальном начале - гармонии, свободе, высоте, движении» [2, с. 22].
С одной стороны, тургеневская Елена - свободная девушка, она делает свой выбор, решается уйти
из родного дома, из любящей семьи вслед за Инсаровым, неизвестно куда, и никто не может ей в этом помешать. С другой - до того как она встретила Инсарова, ее душа была, «как птица в клетке, а клетки не было» [17, с. 35]. Без любви, которая, видимо, ассоциируется в данном случае с клеткой, ограничивающей свободу, Елена тяготилась своей вольной жизнью. Она осознавала, что свободна и в то же самое время не свободна, что ей не хватает такого чувства, которое бы преобразило ее и помогло сделать свой жизненно важный выбор. Примечательно, что в комнате Инсарова стояла «громадная клетка, подвешенная под потолок; в этой клетке когда-то жил соловей», а теперь она будто бы оказывалась предназначенной для Елены [17, с. 37]. Здесь клетка выступает как метафора любви, которая захватывает героиню Тургенева полностью, но оказывается несчастной, недолговременной, а Елена ассоциируется с соловьем.
Мифопоэтический подтекст образа птицы подразумевает близость к миру горнему. У разных народов птица нередко ассоциируется с божественным существом и является «широко распространенным символом духа и души в древнем мире», сохраняя это значение и в христианской символике [17, с. 389]. Подобные смыслы актуальны и для орнитологического уровня структуры образа тургеневской Елены. В романе особое внимание уделяется духовному движению героини. И хотя Елена порой сама не понимает этого, ее душа в минуты печали стремится к горнему: «Долго глядела она на темное, низко нависшее небо; потом она встала, движением головы окинула от лица волосы, и сама не зная зачем, протянула к нему, к этому небу... » [17, с. 35].
Птица также является знаком одного из пяти чувств - осязания [17, с. 391]. Елена, единственная из всех персонажей романа, ассоциируется с запахом резеды. Этот цветок и его аромат выбраны, конечно, не случайно. Этимология названия цветка резеда - «от лат. Reseda, которое было осмыслено как связанное с resedare - “исцелять”» [14, с. 577]. Елена облегчает страдания Инсарова, исцеляет его своей любовью и верой в него.
Во многих религиозных традициях птицы рассматриваются как существа, способные соединять небо и землю. К птицам, в сущности, относили
© Брагина О.Б., 2012
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2012
125
и крылатых ангелов, которые стали развитием и своего рода продолжением этого образа. Свободная - птичья именно в этом смысле - натура героини Тургенева едва ли также не обретает черты ангела-хранителя: до конца дней Инсарова Елена находится рядом с ним, оберегая, помогая и поддерживая во всех делах. Но Елена - «ангел» не только для Инсарова. Ее избранность выделяют все окружающие, подчеркивая ее мессианство. Не случайно Елена является в романе своеобразным «вестником» нового героя в России. Она проходит путь от безотчетных порывов и неудовлетворенности привычным укладом жизни до самостоятельно выбора своей судьбы, до самопожертвования во имя мужа и его дела - освобождения Болгарии. Ей также свойственна мечтательность, нравственная чистота, но, самое главное, готовность к подвигу у нее соединяется со способностью его совершить.
Параллель «Елена - птица» реализуется в романе как сравнение, переходящее в устойчивую метафору. Как правило, в романе не уточняется, какая именно Елена птица. Об этом говорится лишь однажды, когда героиня встречается со старушкой в часовне: та называет ее голубкой. В традиционной культуре голубка олицетворяет любовь. В народе говорят: «Воркуют, как два голубка». В мифологии многих народов голубь - «покровитель мира и покоя, помощник, глашатай и посланец верховных духов (богов)» [12, с. 672]. В этом значении, вероятно, реализуются некие мессианские возможности тургеневской героини, не случайно она обладает особой внутренней силой, привлекающей к ней людей.
Есть в романе также и самостоятельные орнитологические образы, как, например, чайка. В сущности, семантика этого образа настолько сложна и многогранна, что он перерастает в символ, не поддающийся однозначному истолкованию. Эта птица является важнейшей деталью пейзажа, как, например, в день смерти Инсарова, когда Елена смотрит в окно и видит чайку, которая парит над морем. Однако эта «деталь» пейзажа приковывает к себе особое читательское внимание, переставая быть только его частью.
Ю.В. Манн писал о романтической поэтичности образа чайки в связи с «Певцами» Тургенева: писателю нужен был образ этой птицы, «чтобы прорвать круг специфически крестьянских и даже часто русских ассоциаций, озарить облик и искусство народа, певца светом общечеловеческой патетики» [11, с. 280]. В «Накануне», как и в «Певцах», писатель наделяет образ чайки подобной поэтичностью.
Будучи самостоятельным образом, чайка включается в общую орнитологическую метафорику романа и соотносится с судьбами Елены и Инсарова. Елена наблюдает за чайкой, когда больной Инсаров спит: «В это мгновение она увидела высоко
над водой белую чайку; ее, вероятно, вспугнул рыбак, и она летала молча, неровным полетом, как бы высматривая место, где бы опуститься. “Вот если она полетит сюда, - подумала Елена, -это будет хороший знак... ”. Чайка закружилась на месте, сложила крылья - и, как подстреленная, с жалобным криком пала куда-то далеко за темный корабль» [17, с. 157]. Чаще всего в народе говорилось о чайке как о вольной птице, поэтому душа человека, который сравнивается с чайкой, такая же вольная и свободная. Она летит, сложив крылья, и, будто мертвая, падает вниз, не так ли происходит и с героем? Птица становится знаком-предзнаменованием стремительной и короткой, но и прекрасной жизни Инсарова. Яркий полет чайки также сопоставим и с быстрым и смелым течением жизни Елены. Обе - свободны, сильны и красивы. Чайка олицетворяет собой свободу и вечную неприступность, это романтический образ вечно борющегося существа.
Однако чайка в традиционной культуре прочно ассоциируется и со смертью, является ее вестником. Оборотной стороной мощи и красоты этой птицы является ненасытная жажда жизни, переходящая в ее отрицание. Не случайно картина, увиденная Еленой, предвещает смерть: «... Чайка закружилась на месте, сложила крылья - и, как подстреленная, с жалобным криком пала куда-то далеко за темный корабль» [17, с. 157].
Чайка ассоциировалась и с человеческими страстями, с плотским началом. Это не только свободная птица, парящая над водой, но и существо, питающееся падалью. Она прожорливая и жадная. Так и любовь Елены и Инсарова была построена не только на взаимопонимании и душевной близости, страсть также руководила Еленой. Она бросает все - свою родину, дом - и следует за возлюбленным. Нельзя также забывать, что связь Елены с Инсаровым изначально была не благословлена ее родителями и освящена церковью.
Тургенев, безусловно, видит в чайке и символ смерти, которая подстерегает Инсарова. Но и Елена после его смерти не живет, ее душа умирает вместе с возлюбленным. Именно такую семантику несет образ чайки в элегии К.Н. Батюшкова «Тень друга», в которой едва ли не впервые в русской литературе появляется образ этой птицы и закрепляется в романтической традиции. Он воплощен в романтическом образе Г альционы - женщины-чайки, помчавшейся за кораблем, на котором погиб возлюбленный. Батюшков пишет:
Я берег покидал туманный Альбиона: Казалось, он в волнах свинцовых утопал.
За кораблем вилася Гальциона,
И тихий глас ее пловцов увеселял [4, с.222].
В мифологии Гальциона (Алкиона) - это дочь Эола, жена Кеика, царя трихидского, который, потерпев кораблекрушение, утонул. Когда она узнала
126
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2012
приплывший труп своего супруга, то с горя сбросилась со скалы в море и вместе с мужем была превращена Посейдоном в зимородка [1, с. 59]. Стоит предположить, что Тургенев был знаком и с этой элегией Батюшкова, и с мифом о Гальционе3. Несмотря на то что в мифе говорится о зимородке, в русской традиции Г алициона (Алкиона, что в переводе с греческого значит «зимородок») чаще ассоциировалась с чайкой. В этой связи стоит вспомнить стихотворение И.А. Бунина «Гальциона»:
Когда в волне мелькнул он мертвый ликом, К нему на сердце кинулась она -И высоко, с двойным звенящим криком, Двух белых чаек вынесла волна [7, с. 213].
В образе тургеневской чайки-Елены также оживал миф о Гальционе. Так, его героиня следует за своим умершим возлюбленным, чтобы проводить его в последний путь и продолжить его дело. Об этом читатель узнает из ее последнего письма матери: «... Что со мной будет, не знаю! Но уже нет мне другой родины, кроме родины Д. ... Я не знаю, что со мною будет, но я и после смерти Д. останусь верна его памяти, делу всей его жизни» [17, с. 164]. В эпилоге сообщается о слухах, что в Болгарии среди революционеров была девушка, одетая во все черное. Возможно, это и была Елена, сдержавшая свое слово и продолжившая дело Инсарова.
Обращаясь к романтическому символу чайки, Тургенев не только предупреждает читателей о надвигающейся смерти своего героя, но также воспевает свободу, красоту, и, конечно же, вечную любовь и верность.
Итак, орнитологическая образность в романе «Накануне» не сводится только к уровню сравнений тургеневских героев с представителями птичьего мира, хотя в своем традиционном аллегорическом значении такое сравнение весьма значимо для Тургенева. Здесь также проявляет себя пласт мифопоэтических значений, где орнитологические образы играют особую роль, наряду с фито- и другими зооморфными образами и создают сложный поэтико-символический подтекст романа.
Примечания
1 См. работы А.И. Батюто [3], А.Б. Муратова [13], П.Г. Пустовойта [15], Г.Б. Курляндской [9], В.Н. Топорова [16].
2 См. работы О.М. Барсуковой [2], И.А. Беляевой [6], К.В.Лазаревой [10] и др.
3 Элегия посвящена памяти близкого друга Батюшкова Ивана Александровича Петина (17891813), убитого в Лейпцигском сражении. В основу элегии лег миф о Алкионе, которая бросилась в море за своим погибшем мужем и превратилась в птицу. Хотя в научной литературе небезоснова-
тельно ставится под сомнение соотнесенность чайки и Гальционы [8], мы берем за основу одну из трактовок мифа о Гальционе, где она превращается в чайку [5, с. 296].
Библиографический список
1. Алкиона // Мифы народов мира: В 2 т.: Энциклопедия. Т. 1. - М.: Советская энциклопедия, 1987.
2. Барсукова О.М. Образ птицы в прозе И.С. Тургенева // Русская речь. - 2002. - № 2. -С. 22-28.
3. Батюто А.И. Тургенев-романист. - Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1972. - 389 с.
4. Батюшков К.Н. Опыты в стихах и прозе / под ред. И.М. Семенко. - М.: Наука, 1977. - С. 222223.
5. Батюшков К.Н. Полное собрание стихотворений / вступ. ст., подгот. текста и примеч. Н.В. Фридмана. - М.; Л.: Сов. писатель, 1964. -С. 297-298.
6. Беляева И.А. Система жанров в творчестве И.С. Тургенева. - М.: МГПУ, 2005. - 249 с.
7. Бунин И.А. Собр. соч.: В 6 т. Т. 1. - М.: Художественная литература, 1987. - С. 213-214.
8. Жолковский А. Гальциона. Из мемуарных виньеток // Звезда. - 2000. - №4 [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://magazines .russ. т/ zvezda/2000/4/zholk004.html (дата обращения: 2.11.2011).
9. КурляндскаяГ.Б. Эстетический мир И.С. Тургенева. - Орел: Изд-во Орловской гос. телерадио-вещат. компании, 1994. - 343 с.
10. Лазарева К.В. «Мифопоэтика “таинственных повестей” И.С. Тургенева». - Ульяновск: УлГПУ им. И.Н. Ульянова, 2008. - 222 с.
11. Манн Ю.В. Утверждение критического реализма. Натуральная школа // Развитие реализма в русской литературе: В 3 т. Т. 1. - М.: Наука, 1972. -С. 234-291.
12. Мифологический словарь / гл. ред. Е.М. Ме-летинский. - М.: Советская энциклопедия, 1990.
13. Муратов А.Б. Тургенев-новеллист (18701880-е гг.). - Л.: Изд-во ЛГУ, 1985. - 119 с.
14. Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка. - М.: Гос. изд-во иностр. и нац. словарей, 1958.
15. Пустовойт П.Г. И.С. Тургенев - художник слова. - М.: Изд-во Московского университета, 1980. - 375 с.
16. Топоров В.Н. Странный Тургенев: четыре главы. - М.: Издат. центр Российского гос. гуманитарного университета (РГГУ), 1998. - 192 с.
17. Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. Сочинения: В 15 т. Т. 8. - М.; Л.: Наука, 1964.
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 2, 2012
127
