CC BY
34
УДК 94(47).084.6-21
UDC 94(47).084.6-21
ГОНЧАРОВА И.В.
доктор исторических наук, доцент, кафедра истории России, Орловский государственный университет имени И.С. Тургенева E-mail: 89066610166@yandex.ru
GONCHAROVA I.V.
Doctor of historical Sciences, associate Professor, Department of Russian history, Orel State University E-mail: 89066610166@yandex.ru
ОРЛОВСКАЯ ПРОМЫШЛЕННОСТЬ В НАЧАЛЕ НОВОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОМ ПОЛИТИКИ БОЛЬШЕВИКОВ: УСЛОВИЯ ВОССТАНОВЛЕНИЯ И ПРЕДЕЛЫ ВОЗМОЖНОСТЕЙ
OREL INDUSTRY AT THE BEGINNING OF THE NEW ECONOMIC POLICY OF THE BOLSHEVIKS: CONDITIONS OF RECOVERY AND LIMITS OF OPPORTUNITIES
На основе архивных источников анализируется состояние орловской промышленности в 1921 г. Изучаются законодательные, административные и экономические условия восстановления промышленности. Характеризуется структура производства и особенности децентрализации и денационализации начала нэпа. Затрагивается проблема восприятия в общественном сознании реализации нэпа в промышленной сфере как реконструкция дореволюционных практик.
Ключевые слова: губернская промышленность, нэп, аренда, губком, мелкое производство.
On the basis of archival sources, examines the state of the industry in Orel in 1921 Studied legal, administrative and economic conditions for the restoration industry. The structure ofproduction and features of decentralization and denationalization of the beginning of new economic policy are characterized. Addresses the issue of perception in the public mind the implementation of the new economic policy in the industrial sector as a reconstruction of the pre-revolutionary practices.
Keywords: provincial industry, new economic policy, rent, provincial Committee, small production.
В 1921 г. новая экономическая политика, как антикризисная программа, по своей сути, ориентировалась на восстановление аграрного и торгового секторов. На X съезде РКП(б) вопросы развития промышленности не поднимались, а в резолюции «О замене разверстки натуральным налогом» был только один посыл в отношении промышленности: «восстановление транспорта и промышленности позволит Советской власти получать продукты сельского хозяйства нормальным путем, то есть в обмен на фабрично-заводские и кустарные продукты» [1; с. 632].
Обсуждение восстановления орловской промышленности впервые состоялось на партийной конференции в мае 1921 г. Представители региональной партийной элиты наметили сначала «поддержку мелких и средних (частных и кооперативных предприятий)», затем - «допущение сдачи в аренду частным лицам, кооперативам, артелям и товариществам государственных предприятий». Потом планировался «пересмотр производственных программ крупной промышленности в направлении усиления производства предметов широкого потребления и крестьянского обихода», а, в дальнейшем, «расширение самостоятельности и инициативы каждого крупного предприятия в деле распоряжения финансовыми средствами и материальными ресурсами». Данная последовательность восстановления промышленности основывалась на ленинской установке о
том, что крупная промышленность не могла быть восстановлена без стимулирования развития мелкой промышленности [2; с. 230].
Чтобы выйти из глубокого социально-экономического кризиса и стимулировать расширение крестьянской запашки, новая экономическая политика должна была предложить крестьянству быструю отдачу за сельхозпродукцию. Быстрее всего это можно было сделать за счет развития мелкой промышленности, удо -влетворяющей непосредственные потребности сельских жителей. Кроме того, этот вид промышленности не требовал больших инвестиций. Аналогичный эффект мол быть и от восстановления потребительских отраслей фабричной промышленности. Все это можно было реализовать через запуск частного предпринимательства и реставрацию рыночных отношений.
В 1920 г. в процессе нового административно -го деления от Орловской губерния отошли Брянский, Карачевский и Трубчевский уезды, где до революции была сосредоточена большая часть крупных промышленных предприятий. Поэтому в двадцатые годы в губернии преобладала мелкая и кустарная промышленность. Губерния занимала третье место в России по развитию кустарных промыслов. Из 84209 рабочих в довоенный период, в фабрично-заводской промышленности было занято 8679 человек или 10,3%, в мелкой -7570 или 9%, в кустарной - 67960 или 80,7% [3; с. 112].
© Гончарова И.В. © Goncharova I.V.
07.00.02 - ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ (ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ), 07.00.03 - ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ (СООТВЕТСТВУЮЩЕГО ПЕРИОДАНИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ) 07.00.02 - DOMESTIC HISTORY (HISTORICAL SCIENCES), 7.00.03 - GENERAL HISTORY (OF THE CORRESPONDING PERIODXHISTORICAL SCIENCES)
К моменту введения нэпа орловская промышленность выглядела следующим образом. По данным на 1920 г. в губернии насчитывалось 6289 «промышленных заведений». На предприятиях работали в общей сложности 27919 человек. Относительно крупные промышленные предприятия находились в Орле и Ельце (535 единиц). 5 декабря 1922 г. на XII губернской партийной конференции в Орле присутствовал видный политический деятель Л.М. Каганович, который заявил, что «с точки зрения руководства в Орловской губернии нужно более чем где-либо выделить промышленность, ибо здесь это редкость, жемчужина...что Елец и Орел для Орловской губернии тоже, что Питер и Москва для России» [4; л. 125].
Производственная база Орловской губернии была представлена, преимущественно, мелким сельскохозяйственным производством, например, маслобойным, мукомольным, винокуренным, крупорушечным, пень-кообрабатывающим и т.д. Масштабы производства отражает количество обслуживающего персонала. Только на двух губернских предприятиях (железнодорожные мастерские в Орле и завод по ремонту запчастей в Ельце) работало более 1000 человек. Промышленных заведений, с численностью от 500 до 1000 рабочих насчитывалось 5: обмундировочная мастерская, табако-махорочная фабрика, железнодорожные мастерские, предприятия по ремонту автомобилей в Ельце и Орле. В диапазоне 100-200 рабочих числилось 17 заведений. Среди них предприятие по обработке пеньки (Болхов), типография и разрушенная электростанция (Орел), вальцовые мельницы (Орел и Елец), кожевенные заводы (Елец и Болхов), заводы по обработке металла (Орел), крахмало-паточный завод, бумажная фабрика и переработка торфа (Елец) и др. 70 предприятий обслуживались от 30-до 100 рабочими. На момент обследования, 38 % из них использовали ручной труд. Это были незначительные по размерам сельскохозяйственные предприятия по обработке дерева, металла, производства цемента, винокурни. Но подавляющее большинство городских промышленных заведений составляли предприятия от 3 до 30 рабочих, в сельской местности - с 1-2 сотрудниками. Только 8% сельских предприятий нанимали более 10 рабочих[3; л. 113].
На развитие промышленности в постреволюционный период негативное влияние оказала политика «военного коммунизма». В Орловской губернии производство сократилось на 23,1% . В 1921 г. простаивало 1507 предприятий [3; л. 113]. Упадок орловской промышленности был гораздо меньше, чем в среднем по стране. По мнению Н. Верта, в результате эксперимента «военного коммунизма» к 1921 г. уровень российского производства в начале 1921 г. составлял 12% от довоенного [10]. С другой стороны, Орловская губерния никогда не была промышленным центром. До революции она специализировалась на производстве хлеба и конопли. Но с введением нэпа перед ней встали задачи, аналогичные другим регионам, в том числе и восстановления промышленного производства.
Правовое поле регулирование новых отношений в промышленности, знаковых для губернии, было обозначено двумя декретами, изданными Совнаркомом 17.05.1921 г. В одном декрете говорилось о необходимых мерах развития кустарной и мелкой промышленности для частных предприятий и кооперативов. Второй декрет дал свободу развития промышленным предприятиям, ограниченную в период «военного коммунизма» и отменил обязательную национализацию. Летом 1921 года последовал ряд декретов советской власти, предоставлявший ремесленникам и кустарям права в области реализации своей продукции, аналогичные крестьянам. Так, ориентированная на возрождение сельского хозяйства новая экономическая политика, затрагивала и сопряженную с аграрной сферой мелкую и среднюю промышленность.
Следующим шагом советской власти был возврат промышленных предприятий, ранее национализированных и пришедших в упадок, частникам посредством сдачи в аренду.
В Орловской губернии чаще всего сдавались в аренду мельницы. Тенденция денационализации мелкой промышленности без четких указаний сверху порождала в провинциальных партийных кругах пессимистические настроения. На X партийной конференции в декабре 1921 г. отмечалось: «Арендная политика провалена. Никакого общего плана из Центра не было, приходилось бродить впотьмах и нащупывать определенную почву. Точных результатов о сдаче мельниц в аренду еще не имеется, есть сведения только из Кромского и Дмитровского уезда»[5; л. 172].«Провал арендной политики» очень беспокоил партийных управленцев, потому что порождал проблемы с формированием местного фонда, основным источником пополнения которого была арендная плата.
К 1922 г. в губернии было сдано в аренду 695 промышленных заведений. В частные руки перешло 241 предприятие, кооперативы взяли на баланс - 50 заведений Губернский сельскохозяйственный трест арендовал 25 производств, Племхозы - 9, Спиртотрест- 2. В ведение Губернской продовольственной комиссии оставалось 19 самых мощных предприятий. 95 мельниц были возвращены бывшим владельцам [4; л. 130].
Интересно проследить, в чьи руки попали промышленные предприятия. В июле 1922 г. работниками Орловского отдела труда и комсомольцами было обследовано 335 арендованных кустарных предприятий города Орла. Мониторинг показал, что 32 предприятия «без всякого прикрытия» пользовались наемной силой. 47 наемников работали по 8-10 часов в день. 36 предприятий не имели регистрации, и также использовали наемную силу, избегаю услуг биржи труда. Социальный облик новых руководителей производства выглядел следующим образом: 59 человек до революции являлись представителями крупной буржуазии, 73 - предпринимателями. Среди арендаторов оказались 12 бывших купцов, владельцы кузниц и 34 сапожника-кустаря[6; л. 3].
Нэповские предприниматели губернского уровня, естественно, в профсоюзах не состояли, как и наемные рабочие, большинство которых было неграмотными. Возвращение к прошлому быстро реконструировало патриархальные нравы. Молодежь обучалась прежним мастеровым способом, когда родители своего ребенка отдавали на обучение на 4 года. Как исключение, заключался договор (в губернии таких было 5 случаев). Ученики служили у хозяина «на побегушках», довольствовались «хозяйским столом», полностью зависели от мастера и не получали заработной платы. Такое положение дел противоречило с новообретенными свободами рабочих после революции, на частных кустарных предприятиях Орла с период нэпа оно ничем не отличалось от дореволюционного.
Очевидный контраст с декларируемым статусом рабочего в пролетарском государстве мало беспокоил губернскую власть. Гораздо серьезнее для местных управленцев был тот факт, что новая экономическая политика, как в деревне, так и в городе, воспринималась в обыденном сознании как возврат к старым дореволюционным традициям и устоям, а прежняя буржуазия олицетворялась с носителями новой власти - коммунистами. На партсобрании обсуждалось, что «Наемные взрослые и молодежь совершенно еще не представляют себе в большинстве существование Советской власти. Были такие факты, что, мол, раз существуют частные предприятия, то, значит, Советская власть и большевики свергнуты... стоит у этой власти опять буржуазия и коммунисты являются тоже буржуазией.Советская власть существовала до 1921 г., то есть до новой экономической политики, а с введением новой экономической политики Советская власть свергнута, ибо все то, что было в руках, Советская власть теперь. переходит опять в руки буржуазии. Был такой факт, что, мол, Ленина уже свергнули, его нет, он расстрелян и на месте его скоро под его фамилией стоять во власти. Это они говорят на Михаила Романова, который должен быть во власти. Вполне естественно.что все это идет из уст предпринимателей» [6; л. 6].
Мы видим, что губернской партийное руководство, ведавшее и решением всех хозяйственных задач, оперативно воспользовалось рекомендациями Москвы в области промышленности. Губернский Совет народного хозяйства, осознавая невозможность поддерживать в рентабельном состоянии национализированные мелкие предприятия, стал сдавать их в аренду на различных условиях. Несмотря на хаотичность действия и быстрый темп принятия решений, перевод производства в частное управление, был шансом на возрождение промышленности в губернии. Спустя некоторое время, в 1924 г. на губпартконференции приводились примеры удачной сдачи в аренду: «1) Мы разгрузились от большинства винокуренных заводов, которые требовали огромных средств для охраны и разрушались. 2) Мы имеем случай с металлургическим заводом «Медведева», на который все давно махнулирукой. И рабочие забыли, как можно аккуратно получать заработную плату, а сейчас,
после заключения ГУМом договора с частными арендаторами, которые . взялись пустить завод, мы видим, что он не сокращает, а расширяет количество рабочих» [7; л. 23]. Но в общественном сознании эта практика ассоциировалась с возвратом к дореволюционным устоям.
Вслед за реструктуризацией мелкой кустарной промышленности начались изменения и в сфере крупной промышленности. Первым крупным нэповским декретом, посвященным крупной промышленности стал т.н. «наказ» Совнаркома от 9 августа 1921 г. «О проведении в жизнь начал новой экономической политики» явился. Несмотря на то, что в Орловской губернии не было крупной промышленности, запущенные им процессы, отражались и на местной промышленности. Декрет рассматривал «кустарную мелкую промышленность как подсобную к крупной государственной промышленности» попытался ввести систематическую классификацию предприятий [8; с. 222]. Предприятия, не попадающие под категории крупных или государственно важных, подлежали сдачи в аренду, либо закрывались.
Нэповский механизм запустил восстановление рыночных отношений. Даже несмотря на то, что часть ортодоксальных большевиков воспринимала март 1921 г. как «экономический Брест», национализированная промышленность должна была учитывать рентабельность производства. Предприятия должны были узнать, что такое хозрасчет. Это влекло структурную перестройку промышленности с ликвидацией главков, как пережитков «военного коммунизма» и объединением жизнеспособных предприятий в самостоятельные тресты по географическому или производственному принципу. Тресты переходили под контроль губернских советов народного хозяйства. Таким образом, реализация нэпа для крупной промышленности строилась на основании двух противоположных векторов: централизации и децентрализации. С одной стороны, предприятия из одной отрасти должны были объединиться в союзы, или тресты. С другой стороны, они должны были функционировать независимо друг от друга, поэтому освобождались от прямого административного контроля Высшего совета народного хозяйства.
Такой подход был способом осуществить переход крупного производства на хозрасчет, минимизировав стрессы от структурной перестройки.
Первый кожевенный трест был образован в Орловской губернив 1921 г. Масштабы его деятельности вырисовываются в следующем виде: в 1921 году трест давал выработку 50000 кож, в производстве было задействовано 4500 человек. В 1922 году выработка составила 164630 кож, количество рабочих уменьшилось до 1326 человек, но все равно прибыль была слишком незначительна и не покрывала расходов[7; л. 22]. Подобная ситуация была характерна и для других государственных предприятий губернии, что дало основания председателю орловского губкома Разумову заявить на заседании пленума губкома 5 июня 1923 г.: «Промышленность у нас маленькая, но безобразия в этой маленькой про-
07.00.02 - ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ (ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ), 07.00.03 - ВСЕОБЩАЯ ИСТОРИЯ (СООТВЕТСТВУЮЩЕГО ПЕРИОДА)(ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ) 07.00.02 - DOMESTIC HISTORY (HISTORICAL SCIENCES), 7.00.03 - GENERAL HISTORY (OF THE CORRESPONDING PERIODXHISTORICAL SCIENCES)
мышленности большие». Разумов приводил слова Л.Д. Троцкого, выступившего на XII съезде с критикой союзной промышленности. По его мнению, доводы Троцкого относились к орловской промышленности на 150%. «Вы помните, как т. Троцкий говорил: ревиз-нул, спекульнул, калькульнул. У нас калькулируют вот как: есть здесь сапожная фабрика, на которой имеется около 250 рабочих, а дневная выработка равняется 100 парам обуви. Обыкновенно кустарь, работающий на дому, выпускающий т.н. изящную обувь, делает в день полпары, а у нас на сапожной фабрике при механическом производстве при разделении труда на каждого человека падает треть пары. Надо сказать, что фабрика занимает огромнейшее помещение, лучшее учебное заведение в Орле и за это не платят ни копейки, за все время там не произведено никакого ремонта, не вставлено ни одного стекла». Такая ситуация, в оценке председателя Орловского губкома РКП(б) была обусловлена непроизводственными расходами предприятий, а именно, более половины оборота уходило на содержание управленческого аппарата.
Из выступления Разумова следовало, что государственные предприятия не выдерживали конкуренции с частными, и у них «в условиях НЭПа не остается другого способа для получения заказов, как обратиться в Губком». Партийные органы губернии, используя административные рычаги, выступали в роли арбитражного судьи при решении экономических трудностей, укрепляя тем самым свои позиции. Напрашивался вывод: «Эти примеры лишний раз убеждают, что хозяйственные задачи без нашей партии разрешены быть не могут, потому что хозяйственники наши никуда не годятся» [9; л. 16-18].
Но при этом деятельность губернского комитета в
начальный период нэпа имела очень сильную коммерческую составляющую. Субсидий из центра на содержание губкома не было, пользуясь ситуацией, партийные чиновники были готовы сдать в аренду все что можно, ради получения процента прибыли. Рассуждая о сдаче в аренду жилищного фонда, Разумов предлагал «прекратить «жилищный собез» в отношении советских учреждений и организаций, с них надо начать брать арендную плату может быть более низкую, но поскольку они перешли на хозяйственный расчет, пусть платят, мы ждем результатов в этом отношении» [9; л. 18].
Таким образом, в начале нэпа на развитие губернской промышленности влияли наследие политики военного коммунизма, административная реформа, дореволюционные практики и позиция местной партийной элиты. Несмотря на то, что нэп не был системной политикой, ориентировался, в первую очередь, на возрождения сельского хозяйства, 1921 г. стал отправной точкой, определившей старт развития губернской промышленности. Ее экономический профиль был представлен мелкой и средней промышленностью. Арендными сделками воспользовались наиболее активные и социально адаптивные представители мелкой и средней буржуазии дореволюционной России. Это провоцировало представления в провинциальной среде о возврате к дореволюционной экономической и политической системе. Но правовое поле нэпа не предполагало изменение форм собственности. За внешним антуражем нэповской буржуазии не было никаких юридических гарантий. Это обстоятельство уже в 1921 г. обусловило пределы и возможности развития мелкой и средней промышленности, даже несмотря на ее большую рентабельность по сравнению с государственным сегментом.
Библиографический список
1. Карр.Э. История Советской России. М.: Прогресс,1990. 763 с.
2. Собрание узаконений 1921 г., №47.
3. Отчет Губернского Экономического Совещания Совету Труда и Обороны. 1 октября 1921 г. / ГАОО (Государственный архив Орловской области).
4. ГАОО (Государственный архив Орловской области). Ф.П (фонд Партии) -1. Оп. 1.Д.458.
5. ГАОО. Ф.П-1. Оп. 1.Д.174.
6. ГАОО. Ф.П-1. Оп. 1.Д.462.
7. ГАОО. Ф.П-1. Оп. 1.Д.970.
8. На путях к рыночным отношениям: В. И. Ленин о нэпе: [Сборник]. - М.: Политиздат, 1991. - 271 с.
9. ГАОО .Ф.П-1. ОП. 3.Д.85.
10. https://history.wikireading.ru/159076 (дата обращения к ссылке: 30.06.2019)
References
1. Carrs. E. A History Of Soviet Russia. M.: Progress,1990. 763 p.
2. Collection of laws of 1921, № 47.
3. Report of the Provincial Economic meeting of the Council of Labor and Defense. October 1, 1921 / GAOO (State archive of the Orel region).
4. GAOO. F. P. (The Foundation Of The Party)-1. In. 1.C.458.
5. GAOO. F. P-1. In. 1.C.174.
6. GAOO. F. P-1. In. 1.C.462.
7. GAOO. F. P-1. In. 1.C.970.
8. On the way to market relations: Lenin on the NEP: [Collection]. - M.: Politizdat, 1991. - 271 p.
9. GAOO. F. P-1. In. 3.C.85.
10. https://history.wikireading.ru/159076 (date of access to the link:: 30.06.2019)
