CC BY
47
правильной. В качестве основания оценки, как правило, могут использоваться факты.
Чтобы убедиться в том, что в высказывании «Руководство ОАО «Восток» во главе с гендиректором А.А. Иваненко целенаправленно ведет предприятие к гибели» выражена негативная оценочная информация, трансформируем высказывание таким образом, чтобы оно содержало положительную оценочную информацию: «Руководство ОАО «Восток» во главе с гендиректором А.А. Иваненко целенаправленно ведет предприятие к благополучию». Как видим, в обоих высказываниях присутствует невербализованный оценочный компонент: «и это плохо» (в исходном высказывании), «и это хорошо» (в трансформированном высказывании).
Таким образом, выделенный признак данного высказывания (наличие оценочной информации, которая вычленяется в результате соотнесения высказывания с другими высказываниями, а также в результате трансформации высказывания) противоречит тем признакам, на которых основывали свою квалификацию лингвисты-эксперты, и, соответственно, ставит под сомнение вывод экспертного заключения.
Итак, стоящая перед лингвистом-экспертом задача, требующая разграничения утверждений о факте и оценочных суждений, мнений, предположений, вовсе не очевидна для
него, но влечет за собой множество трудностей. Сложившийся в экспертной практике подход, заключающийся в необходимости квалифицировать высказывание, ставшее предметом судебного спора, как утверждение о факте, оценочное суждение, мнение или предположение, нельзя признать удовлетворительным. Слабость данного подхода, на наш взгляд, проявляется, во-первых, в том, что закономерно возникшая проблема определения языковых признаков указанных в Постановлении Пленума Верховного Суда форм не может быть до конца решена, во-вторых, в том, что эксперт, квалифицирующий спорное высказывание, вместо того, чтобы устанавливать факты, принимает решение об отнесении этого высказывания, скажем, к утверждениям о факте или оценочным суждениям. Произведенная экспертом квалификация, основывающаяся на признаках, взятых из логического допущения о том, что указанные в Постановлении Пленума Верховного Суда формы именно этими признаками и должны обладать, являющаяся результатом экспертного исследования, на самом деле не раскрывает реальных свойств рассматриваемого высказывания. На каком бы количестве признаков квалификация не основывалась, она всегда может быть подвергнута сомнению, если будет найден противоречащий квалификации признак спорного высказывания.
Библиографический список
1. Бринев, К.И. Теоретическая лингвистика и судебная лингвистическая экспертиза: монография / под ред. Н.Д. Голева. - Барнаул: АлтГ-ПА, 2009.
2. Бринев, К.И. Методологические проблемы лингвистической экспертизы: определение сущности экстремизма [Э/р]. - Р/д: Й1р:/^Ьепа-expert.com/publ/3-1-0-96
3. Матвеева, О.Н. Функционирование конфликтных текстов в правовой сфере и особенности его лингвистического изучения (на материале текстов, вовлеченных в юридическую практику): дис. ... канд. филол. наук. - Барнаул, 2004.
4. Иваненко, Г.С. Лингвистическая экспертиза в процессах по защите чести, достоинства, деловой репутации. - Челябинск, 2006.
5. Памятка по вопросам назначения судебной лингвистической экспертизы: для судей, следователей, дознавателей, прокуроров, экспертов, адвокатов и юрисконсультов / под ред. проф. М.В. Горбаневского. - М.: Медея, 2004.
6. Ивин, А.А. Словарь по логике / А.А. Ивин, А.Л. Никифоров. - М.: Туманит, изд. центр ВЛАДОС, 1997.
Bibliography
1. Brinev, K.I. Teoreticheskaya lingvistika i sudebnaya lingvisticheskaya ehkspertiza: monografiya / pod red. N.D. Goleva. - Barnaul: AltGPA,
2009.
2. Brinev, K.I. Metodologicheskie problemih lingvisticheskoyj ehkspertizih: opredelenie suthnosti ehkstremizma [Eh/r]. - R/d: http://siberia-expert.com/publ/3-1-0-96
3. Matveeva, O.N. Funkcionirovanie konfliktnihkh tekstov v pravovoyj sfere i osobennosti ego lingvisticheskogo izucheniya (na materiale tekstov, vovlechennihkh v yuridicheskuyu praktiku): dis ... kand. filol. nauk. - Barnaul, 2004.
4. Ivanenko, G.S. Lingvisticheskaya ehkspertiza v processakh po zathite chesti, dostoinstva, delovoyj reputacii. - Chelyabinsk: Izd-vo OOO «Poli-graf-Master», 2006.
5. Pamyatka po voprosam naznacheniya sudebnoyj lingvisticheskoyj ehkspertizih: dlya sudeyj, sledovateleyj, doznavateleyj, proku-rorov, ehksper-tov, advokatov i yuriskonsuljtov / pod red. prof. M.V. Gorbanevskogo. - M.: Medeya, 2004.
6. Ivin, A.A. Slovarj po logike / A.A. Ivin, A.L. Nikiforov. - M.: Tumanit, izd. centr VLADOS, 1997.
Статья поступила в редакцию 05.06.11
УДК 81'42
Kartashevich I.S. THE ORIGINAL TEXT IN THE INTERTEXT DERIVATIVE MECHANISM (WITH THE
MATERIAL OF O. HENRY'S STORY «LITTLE SPECK IN GARNERED FRUIT»AND ITS TRANSLATIONS). Taking
into account such characteristic of the text as communicative transformation ability, the status of the original text is determined in the work. By means of confrontation of the original text and secondary (translated) text, the mechanism of intertext derivation, which presupposes the texts' propositional organization comparison, is described.
Key words: primary text, secondary text, intertext derivative relations, formal indices of derivation.
И.С. Карташевич, аспирант АлтГПА, г. Барнаул, E-mail: irina_kartashevich@mail.ru
ОРИГИНАЛЬНЫЙ ТЕКСТ В МЕХАНИЗМЕ МЕЖТЕКСТОВОЙ ДЕРИВАЦИИ
(НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗА О. ГЕНРИ «LITTLE SPECK IN GARNERED FRUIT»
И ЕГО ПЕРЕВОДОВ)
С учётом признака коммуникативной трансформируемости в работе определяется статус оригинального англоязычного текста. Путём сопоставления его со вторичным описывается механизм межтекстовой деривации, предполагающий сопоставление пропозитивной организации текстов.
Ключевые слова: первичный текст, вторичный текст, межтекстовые деривационные отношения, формальный показатель деривации.
В последние три десятилетия в связи с разработкой понятия «вторичный текст» актуализировалась проблема рассмотрения процесса порождения подобного текста (М.В. Вербицкая, Н.Д. Голев, С.В. Ионова), его восприятия, соотношения с первичным. При этом понятие «оригинальный» текст» вступает в синонимические отношения с понятием «первичный текст» и используется практически во всех работах лишь как смежное при определении «вторичного текста», как само собой разумеющееся, нигде не раскрывается сущность данного типа текста.
Цель статьи заключается в том, чтобы охарактеризовать оригинальный текст в качестве первичного и определить его место в процедуре межтекстовой деривации.
В данной работе новыми являются следующие положения. Оригинальный текст и его переводы рассматриваются в ключе межтекстовых деривационных отношений, и как следствие, приобретают статус первичного и вторичного. Тексты описываются путём анализа формально-семантических отношений, доказывающих базовый статус оригинала. На основе методики анализа пропозиций Т.В. Шмелёвой разрабатывается алгоритм диктумного анализа, применяемый в процедуре сопоставления оригинального текста с его переводами. Доказывается, что первичный текст является главным и необходимым условием существования вторичного текста.
У истоков разработки проблемы первичности и вторично-сти текстов стояли Ю. Кристева, Р. Барт, М.М. Бахтин, Ю.Н. Тынянов. В работах М.В. Вербицкой вторичными называются тексты, имеющие имитационный, подражательный характер, то есть стилистически несамостоятельные. К ним М.В. Вербицкая относит травестию, бурлеск, имитации, пародии, стилизации [1]. Как правило, интерес исследователей направлен в область изучения процесса образования вторичного текста, что позволяет рассмотреть оригинальный (первичный) и переводной (вторичный) тексты в аспекте межтек-стовой деривации, предполагающей создание производного текста на основе исходного. Однако сам исходный текст рассматривается как данность, не требующая доказательств. Механизм образования вторичного текста Л.Н. Мурзин описывает следующим образом: «некоторая единица с помощью специальных средств или особых операций модифицируется таким образом, что образуется новая единица» [2, с. 44]. Такое понимание механизма деривации представляется универсальным, так как подобным путём могут образовываться единицы любого уровня, в том числе и текст. Проецируя идеи Л.Н. Мурзина в область проблем текстообразования, А.А. Чувакин характеризует межтекстовую деривацию как «...процесс, направленный на функционально-семантическое преобразование исходной единицы и сознательно ориентируемый либо на создание нового знака, либо на выражение исходным знаком новой функции...» [3, с. 8]. Н.Д. Голев определяет образование вторичного текста как «...преобразование (по определённым механизмам) исходного текста, сохраняющего свою мотивирующую роль в деривационной структуре вторичного текста», при этом вторичный текст представляет собой «продолжение, развитие, функцию исходного текста» [4]. Таким образом, позиции исследователей указывают на то, что вторичный текст в силу своей производности не может рассматриваться в отрыве от первичного, следовательно, можно говорить о существовании пары соотносимых и взаимообусловленных явлений «Первичный текст - Вторичный текст». Первый по причине малой изученности требует определения своего статуса, в том числе в механизме межтексто-вой деривации. В данной работе вторичный текст используется для познания исходного, так как, по мнению Н.В. Мельник, «именно во вторичных текстах реализуется деривационный потенциал первичного, а значит, возможно рассмотрение про-
изводных текстов и их компонентов для более глубокого исследования производящего» [5].
В научной литературе виды первичного текста исследователи называют по-разному: «прототекст» (М.В. Вербицкая), «исходный текст» (А.А. Чувакин, Н.Д. Голев), «базовый текст» (Г.В. Кукуева), «оригинал» (А.В. Фёдоров, В.С. Виноградов). Однако вне зависимости от названия первичный текст играет ключевую роль в создании вторичного, поскольку служит базой для образования вторичного, является первым и необходимым условием его существования. И если вторичные тексты выступают, по словам М.В. Вербицкой, «...как формой осмысления художественного опыта, так и формой его преодоления и поиска нового» [1, с. 9], то первичный текст служит той отправной точкой, с восприятия, изучения и осмысления которой начинается создание вторичного текста».
Для того, чтобы выступать в роли подобной базы, первичный текст должен обладать рядом признаков, актуализирующихся в процедуре деривации между оригиналом и переводом. К таким признакам относятся: существование на языке оригинала, различная степень тождества со вторичным, коммуникативная трансформируемость, гибкость и непосредственное соотношение с действительностью.
В данной работе в качестве первичного текста рассматривается оригинальный текст О. Г енри «Little Speck in Garnered Fruit» [6] из сборника «Голос большого города». Статус данного типа текста раскрывается через его соотношение с переводным текстом (варианты перевода, выполненные Е. Калашниковой [7], И. Карташевич [8]. Следовательно, в качестве доминантного признака первичного текста мы можем назвать его существование на языке оригинала. Данный признак актуализирует категорию эквивалентности, которая является ключевой в теории перевода и может рассматриваться только по отношению к текстам, существующим на разных языках. Под эквивалентностью в теории перевода следует понимать «сохранение относительного равенства содержательной, смысловой, семантической, стилистической и функционально-коммуникативной информации, содержащейся в оригинале и переводе» [9, с. 9]. При этом понятие эквивалентности относительно, так как «можно заранее утверждать, что любой перевод никогда не будет абсолютно идентичен каноническому тексту оригинала. И уровень относительности может быть весьма различным» [9, с. 9]. То есть эквивалентность, наряду с тождеством текстов, предполагает появление между ними отличий. Степень эквивалентности обусловлена рядом лингвистических и экстралингвистических факторов. Под линвистическими факторами понимаются, прежде всего, отличия в строении исходного и переводящего языков, под экстралингвистическими - индивидуально-психологические особенности переводчика и ситуация создания переводимого текста. Таким образом, под категорией эквивалентности следует понимать тождество между текстами, степень которого может варьироваться. Однако категория эквивалентности актуализируется только при появлении производного (переводного текста) и доказывает, таким образом, что оригинал приобретает статус первичного текста.
В основе признака коммуникативной трансформируемости лежит взгляд на текст «в аспекте его взаимоотношения с другими текстами. Текст приобретает статус субъекта, носителя активности, вступающего во взаимодействие с другими текстами и реализующего свою потенциальную способность к преобразованию. [10, с. 4]. Он находится в постоянном движении, диалоге с реальностью, не является чем-то застывшим, а существует в процессе работы с ним (Ю. Кристева, Р. Барт). Любой текст, в том числе и художественный, приобретает жизнеспособность только в том случае, когда он погружён в коммуникативную ситуацию и, находясь в ней, вступает во
взаимодействие с аудиторией, другими текстами, культурой. Одним из вариантов подобного взаимодействия являются межтекстовые деривационные отношения, в результате которых преобразуется формально-семантическая сторона оригинала, демонстрирующая его гибкость. Трансформации первичного текста видятся в том, что из более простой в структурно-семантическом и функциональном отношении исходной единицы (первичный текст) путём прибавления специальных средств (формальных показателей деривации) создаётся более сложная производная единица (вторичный текст). Под формальными показателями деривации понимаются элементы, прибавление которых ведёт к видоизменению исходного текста, образованию производного. В более широком понимании формальные показатели деривации - это все элементы, отличающие первичный текст от вторичного. В переводном тексте роль подобного показателя играют субъективные (авторские) элементы. Они актуализируют все виды трансформаций, которые претерпевает первичный текст в процессе воспроизведения. В способности формальных показателей деривации преобразовывать первичный текст и создавать его варианты и заключается межтекстовый деривационный механизм между текстом оригинала и перевода.
Признак непосредственного соотношения с действительностью, так же как и признак относительного тождества, может быть рассмотрен только при обращении к паре «исходный текст - производный текст» как к некоему взаимообусловленному явлению. Производный текст, представляя собой результат деривационно-мотивационных отношений, соотносится с действительностью путём обращения к исходному тексту, поскольку в нём реализуется деривационный потенциал первичного. Первичный текст соотносится с действительностью непосредственно, воспроизводит действительность, преобразуя её по законам художественности, отражает исходный авторский замысел без необходимости обращения к какому-либо другому тексту.
Описание процесса межтекстовой деривации актуализирует положение М.В. Вербицкой о категории сходства/различия как базовой при сопоставлении рассматриваемых текстов. Считаем, что в межтекстовые деривационные отношения могут вступать тексты, если «...во-первых, имеет место факт их взаимодействия, во-вторых, взаимодействующие тексты находятся в отношениях частичного тождества, в-третьих, один из сопоставляемых текстов оказывается сложнее в функционально-семантическом отношении» [11, с. 169]. Немаловажную роль при сопоставлении данных текстов играет «сохранение общего структурного и смыслового ядра текстов» [11, с. 169] при наличии переменных элементов. Только в том случае, если во вторичном тексте сохранено структурное, смысловое и функциональное ядро первичного, мы можем говорить о том, что именно данный первичный текст послужил базой для образования вторичного. При этом, непосредственно в процессе создания текста как результата межтексто-вых деривационных отношений исходный текст может подвергаться модифицированию, в результате которого вторичные тексты предстают как своеобразные "кодовые трансформации", как продукты деривационной деятельности, в основе которой неизбежно заложен субъективный момент.
Проводимый нами сопоставительный анализ первичного (оригинального) и вторичного (переводного) текстов указывает на то, что в структуре вторичного текста возможно выявить объективные и субъективные элементы. Объективные элементы формируются в ходе перенесения положений дел из первичного текста во вторичный при сохранении вида пропозиции и способа её выражения. Объективные элементы формируют структурное и смысловое ядро первичного текста, доказывают эквивалентность вторичного текста первичному, и служат базой для образования вторичного текста в процессе межтекстовых деривационных отношений. Однако гибкость оригинального текста делает возможным создание на его основе вариантов и интерпретаций, обладающих разной степенью отличия от исходного текста. Отличия, возникающие между оригинальным и переводным текстами, существенно
разнятся с отличиями, появляющимися между другими видами первичного и вторичного текста (например, художественный текст и его пересказ, текст, предложенный учителем и изложения, написанные учениками, и др.). Характер отличий между оригиналом и переводом обусловлен таким признаком рассматриваемого вида первичного текста, как существование на языке оригинала и категорией эквивалентности.
Для подтверждения теоретических положений обратимся к рассмотрению конкретного текстового материала. Сопоставим оригинальный текст О. Генри «Little Speck in Garnered Fruit» из сборника «Голос большого города» [6] с вариантами его переводов, выполненных Е. Калашниковой («Персики» [7]) и И. Карташевич [8] («Червоточина»), определим место оригинального текста в межтекстовых деривационных отношениях. Решение поставленной задачи предполагает следующие процедуры: 1) выявить в переводном тексте структурносмысловое ядро, сохраняющееся от оригинала; 2) установить объективные элементы, общие для оригинала и его переводов; 3) обосновать, что первичный (оригинальный) текст, благодаря своей гибкости, допускает появление в процессе перевода субъективных (авторских) элементов, демонстрирующих трансформацию оригинала при переводе.
В ходе сопоставительного анализа предусматриваются следующие методические шаги.
1. Операция сегментирования целостных текстов, то есть членение их на простейшие отрезки текста, в которых воплощается некое положение дел в действительности. В данных отрезках представляется возможным вычленить пропозицию и проанализировать элементы её структуры.
2. Сопоставление пропозитивного наполнения сегментов для выявления объективных и субъективных элементов перевода. Процедура осуществляется в соответствии с алгоритмом диктумного анализа, предложенным Т.В. Шмелёвой. В его основе лежит определение вида пропозиции и способа её выражения, а также вычленение структурных элементов пропозиции [12].
Для анализа были выбраны два фрагмента первичного текста рассказа О. Генри, содержащие те сегменты, пропози-тивная организация которых отличается от пропозитивной организации вторичных текстов.
Результаты анализа и сопоставления пропозитивной организации выбранных фрагментов первичного и вариантов вторичного текста.
1. Сегменты первичного текста (с сегментированием): And he had been hers for three weeks; | and | the crook of her little finger could sway him Imore than the fist of any 142-pounder in the world.|
Сегменты вторичного текста Е. Калашниковой:
И вот уже три недели, как он принадлежит ей; | и | достаточно прикосновения её мизинца, | чтобы заставить покачнуться | того, против кого бессильны кулаки прославленных чемпионов ринга. |
Сегменты вторичного текста И. Карташевич:
И эти три недели он целиком принадлежал ей. Одно мановение её маленького пальчика было сильнее | самого сильного в мире кулака. |
В первом сегменте трёх текстов нет существенных различий в диктумной организации. Во втором сегменте первичного текста и первом варианте вторичного текста вычленяем логическую пропозицию соединения, выраженную союзом «and»/ «и». Во втором варианте перевода данный сегмент отсутствует, что иллюстрирует деривационный механизм свёртывания. В сегменте «the crook of her little finger could sway him» вычленяем событийную пропозицию действия, выраженную модальным и смысловым глаголами «could sway» (дословно: «могло покачнуть»); актант «the crook», выражен именем существительным, «of little finger» - сочетанием имени существительного с предлогом и имени прилагательного. Второй актант ставит данную событийную пропозицию на границу с качественной логической пропозицией, поскольку для автора, важно, что пальчик новобрачной имен-
но маленький («little finger»). Это помогает создать антитезу «little finger - 142-pounder fist».
В переводе Е. Калашниковой это же положение дел отражено с помощью событийной пропозиции существования, выраженной сочетанием наречия и имени существительного «достаточно прикосновения». Aктант «мизинца» выражен именем существительным, в котором заложено значение «маленький палец».
Во вторичном тексте И. Карташевич выявляем иной вид пропозиции - событийную пропозицию состояния, находящуюся на границе с качественной логической пропозицией характеризации. Пропозиция выражена сочетанием глагола с именем прилагательным в сравнительной степени «было сильнее»; актанты «мановение» (субъект) и «маленького пальчика» (объект) представлены именами существительными, во втором случае - в сочетании с именем прилагательным. Как и в сегменте оригинала второй актант ставит данную событийную пропозицию на границу с качественной логической пропозицией, так как для переводчика тоже важно, что пальчик маленький.
В последнем сегменте фрагмента первичного текста возможно выделить качественную логическую пропозицию характеризации, поскольку автор сравнивает мановение маленького пальчика («little finger») новобрачной с ударом кулака весом в 142 фунта («fist of any 142-pounder»).
В переводе И. Карташевич в последнем сегменте также представлена качественная логическая пропозиция, однако выражена она прилагательным в превосходной степени сравнения «самого сильного кулака»; сирконстант «в мире» представлен именем существительным с предлогом.
Данная ситуация реализована во фрагменте перевода, выполненного Е. Калашниковой двумя положениями дел, а значит, двумя сегментами: «...чтобы заставить покачнуться...» и «...того, против кого бессильны кулаки прославленных чемпионов ринга», то есть в отличие от предыдущих фрагментов, сила мановения маленького пальчика новобрачной показана не с помощью сравнительной или превосходной степени прилагательного. В первом сегменте «...чтобы заставить покачнуться...» вычленяем событийную пропозицию действия, выраженную двумя инфинитивами «заставить покачнуться». Во втором сегменте «...того, против кого бессильны кулаки прославленных чемпионов ринга» представлена событийная пропозиция состояния (на границе с качественной логической пропозицией характеризации), выраженная кратким прилагательным «бессильны»; актанты «кулаки», «чемпионов ринга» даны в форме имен существительных, «против кого» - выражен местоимением с предлогом.
Таким образом, одна ситуация передана в первичном и двух вариантах вторичного текста различно. Это прослеживается в представлении разного количества положения дел, в различии видов пропозиции, в различном актантном и сир-константном наполнении сегментов.
2. Сегмент первичного текста:
At the Italian’s fruit-stand on the corner he stopped...
Сегменты вторичного текста Е. Калашниковой:
Дойдя до угла, I где помещалась палатка итальянца, I торгующего фруктами, он остановился...
Сегменты вторичного текста И. Карташевич:
На углу у лавки итальянца, I торгующего фруктами, I Малыш Мак Гэрри остановился...
В сегменте первичного текста «At the Italian’s fruit-stand on the corner he stopped...» мы выделили событийную пропозицию действия, представленную глаголом «stopped». A^ram (субъект) «he» выражен местоимением; сирконстант «at the Italian’s fruit-stand» - именем существительным в притяжательном падеже и именем существительным с предлогом; «on the corner» - именем существительным с предлогом.
Событийную пропозицию действия возможно вычленить и в сегменте перевода И. Карташевич «На углу у лавки итальянца, I торгующего фруктами, I Малыш Мак Гэрри остановился...». Пропозиция выражена глаголом «остановился»; актант
(субъект) - «Малыш Мак Гэрри». Сирконстанты: «на углу», «у лавки итальянца» представлены именами существительными.
В переводе Е. Калашниковой данное положение дел реализуется тремя сегментами (то есть фактически в трёх положениях дел): «Дойдя до угла...», «...он остановился...», «где помещалась палатка итальянца...». В сегменте «Дойдя до угла...» вычленяем событийную пропозицию действия, выраженную деепричастием «дойдя»; сирконстант «до угла» выражен именем существительным с предлогом. Во втором сегменте «...он остановился...» возможно выделить событийную пропозицию действия, фиксирующуюся глаголом «остановился»; актант (субъект) - личное местоимение «он». В третьем сегменте «где помещалась палатка итальянца...» - событийная пропозиция существования, выраженная глаголом «помещалась»; актанты «палатка» и «итальянца» выражены именами существительными; сирконстант «где» - союзным словом.
Во вторичных текстах можно выделить дополнительный сегмент «торгующего фруктами», которого нет в оригинале. Появление этого дополнительного сегмента, а также различное актантное и сирконстантное наполнение других сегментов можно объяснить тем, что в английском языке сочетание «лавка / палатка итальянца, торгующего фруктами» передаётся с помощью всего двух слов «Italian’s fruit-stand», что свидетельствует не столько о субъективизме переводчиков, сколько об их попытке найти наиболее адекватный перевод сочетанию слов, не имеющему эквивалента в русском языке.
В оригинале данная ситуация реализована в одном положении дел. В ходе сопоставительного анализа стало очевидным, что авторы вторичных текстов представили данную ситуацию большим количеством положений дел, что говорит о деривационном механизме развёртывания.
Сопоставляя фрагмент первичного текста рассказа G. Генри «Little Speck in Garnered Fruit» и два варианта вторичного текста, мы пришли к выводу о том, что в переводах существует набор объективных элементов, сходных с элементами оригинала. Объективные элементы представлены в виде сходства положений дел, сохранения вида пропозиции, ак-тантного и сирконстантного наполнения анализируемых сегментов. Наличие в переводе объективных элементов доказывает, что во вторичном тексте сохранено структурносмысловое ядро первичного, следовательно, благодаря признаку коммуникативной трансформируемости и гибкости оригинальный текст в ходе межтекстовой деривации характеризуется как база для образования вторичного. При отсутствии структурно-смыслового ядра между текстами утрачиваются мотивационные отношения оригинала и перевода, и вторичный текст не может быть рассмотрен как производный дериват от первичного. В то же время нередко одно и то же положение дел в сопоставляемых текстах может быть представлено в разном количестве сегментов, часто актантная и сиркон-стантная организация первичного и вторичного текста существенно различаются. Эти отличия свидетельствуют о трансформациях оригинального текста, определяемых формальными показателями деривации и проявляющихся в процессах свертывания и развертывания пропозиции.
Таким образом, в межтекстовых деривационных отношениях оригинальный текст определяется как самостоятельное в смысловом, структурном и стилистическом отношении образование, служащее базой для создания вторичных вариантов. Будучи мотивационной базой для образования производных тестов, оригинал обладает следующими признаками: существованием на языке оригинала, различной степенью тождества со вторичным, коммуникативной трансформируемостью и гибкостью, непосредственным соотношением с действительностью.
Изучение оригинального текста в аспекте межтекстовой деривации позволяет обнаружить и описать его трансформации через сопоставление со вторичным текстом, проследить
такие деривационные процессы, как, например, свёртывание и ных сегментов. развёртывание, на уровне пропозитивной структуры выделен-
Библиографический список
1. Вербицкая, М.В. Теория вторичных текстов (на материале современного английского языка): автореф. дис. ... канд. филол. наук. - М.: Изд-во МГУ, 2000.
2. Мурзин, Л.Н. Основы дериватологии. - Пермь, 1974.
3. Бровкина, Ю.Ю. К проблеме деривационной текстологии і Ю.Ю. Бровкина, H.A. Волкова, Т.Н. Никонова, A.A. Чувакин іі Человек -
Коммуникация: сб. ст. і отв. ред. A.A. Чувакин. - Барнаул: Изд-во Aлт. ун-та, 2000. - Вып. 4.
4. Голев, Н.Д. К основаниям деривационной интерпретации вторичных текстов [Эф]. - Рід: http:H lingvo. asu. ті golevlarticleslz89. html
5. Мельник, Н.В. Деривационное функционирование русского текста: лингвоцентрический и персоноцентрический аспекты [Эф]. -Рід: http:lliais.kemsu.rulnewslfilesl?conn=iaisDB&id=477&sql=ora_meetings.get_project
6. O. Henry. Little Speck in Garnered Fruit [Эф]. - Рід: http:H www. literaturecollection. comZ aZ o_henryl236l
7. G. Генри. Сочинения: в З т. - М.: Правда, 1975.
8. Карташевич, И.С. Первичный и вторичный текст в семантико-синтаксическом аспекте (на материале рассказа G. Генри “Little Speck in Garnered Fruit”): дипл. раб. - Барнаул: Am^HA, 2009.
9. Виноградов, В.С. Введение в переводоведение (общие и лексические вопросы). - М.: Изд-во Института общего среднего образования РAО, 2001.
10. Василенко, Т.В. Гнездовой принцип систематизации текстов (на материале оригинального художественного текста и его переводов): автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Барнаул, 2008.
11. Кукуева, Г.В. Рассказы В.М. Шукшина: лингвотипологическое исследование: монография. - Барнаул: БГПУ, 2008.
12. Шмелёва, Т.В. Смысловая организация предложения и проблема модальности іі Aктуальные проблемы русского синтаксиса. - М.,
1984.
Bibliography
1. Verbickaya, M.V. Teoriya vtorichnihkh tekstov (na materiale sovremennogo angliyjskogo yazihka): avtoref. dis... kand. filol. nauk. - M.: Izd-vo MGU, 2000.
2. Murzin, L.N. Osnovih derivatologii. - Permj, 1974.
3. Brovkina, Yu.Yu. K probleme derivacionnoyj tekstologii і Yu.Yu. Brovkina, N.A. Volkova, T.N. Nikonova, A.A. Chuvakin іі Chelovek -Kommunikaciya: sb. st. і otv. red. A.A. Chuvakin. - Barnaul: Izd-vo Alt. un-ta, 2000. - Vihp. 4.
4. Golev, N.D. K osnovaniyam derivacionnoyj interpretacii vtorichnihkh tekstov [Ehr]. - R/d: http:H lingvo. asu. ті golevlarticleslz89. html
5. Meljnik, N.V. Derivacionnoe funkcionirovanie russkogo teksta: lingvocentricheskiyj i personocentricheskiyj aspektih [Ehr] і N.V. Meljnik. -
R/d: http:lliais.kemsu.rulnewslfilesl?conn=iaisDB&id=477&sql=ora_meetings.get_project
6. O. Henry. Little Speck in Garnered Fruit [Ehr]. - R/d: http:H www. literaturecollection. coml яі o_henryl236l
7. O. Genri. Sochineniya: v З t. - M.: Pravda, 1975.
8. Kartashevich, I.S. Pervichnihyj i vtorichnihyj tekst v semantiko-sintaksicheskom aspekte (na materiale rasskaza O.Genri “Little Speck in Garnered Fruit”): dipl. rab. - Barnaul: AltGPA, 2009.
9. Vinogradov, V.S. Vvedenie v perevodovedenie (obthie i leksicheskie voprosih). - M.: Izd-vo Instituta obthego srednego obrazovaniya RAO, 2001.
10. Vasilenko, T.V. Gnezdovoyj princip sistematizacii tekstov (na materiale originaljnogo khudozhestvennogo teksta i ego perevodov): avtoref. dis. ... kand. filol. nauk. - Barnaul, 2008.
11. Kukueva, G.V. Rasskazih V.M. Shukshina: lingvotipologicheskoe issledovanie: monografiya. - Barnaul: BGPU, 2008.
12. Shmelyova, T.V. Smihslovaya organizaciya predlozheniya i problema modaljnosti іі Aktualjnihe problemih russkogo sin-taksisa. - M., 1984.
Статья поступила в редакцию 05.06.11
УДК 811.554'366
Kurilova S.N. YUKAGHIR SECONDARY INTERJECTIONS, FORMED ON A MODEL OF “INTRANSITIVE VERB BASIS OF QUALITIVE MEANING + EMOTIVE INDICATOR OF SA / -ГЭ”. The secondary interjections with one of the widespread structure models are analyzed on an example of the interjections, expressing a base emotion of anger. The interjection formation model is assumed a presence of the nominal basis, emotive indicator, expressiveness and intensification indicator, which use is caused by a degree of the speaker's emotional experience or a character of situation display.
Key words: Yukaghir language, Tundra dialect, Forest dialect, emotion, secondary interjection, formation model, intransitive verb basis, emotive indicator, expressiveness indicator, intensifier.
С.Н. Курилова, соискатель ИГИиПМНС СО РАН, г. Якутск, E-mail: samonak@rambler.ru
ПРОИЗВОДНЫЕ МЕЖДОМЕТИЯ ЮКАГИРСКОГО ЯЗЫКА,
ОБРАЗОВАННЫЕ ПО МОДЕЛИ «ОСНОВА НЕПЕРЕХОДНОГО ГЛАГОЛА С КАЧЕСТВЕННЫМ ЗНАЧЕНИЕМ + ЭМОТИВНЫЙ ПОКАЗАТЕЛЬ -$А/ -ГЭ»
В данной статье анализируются производные междометия, структура которых представлена наиболее распространенной моделью образования в юкагирском языке, на примере междометий, передающих базовую эмоцию гнева. Междометная модель образования предполагает наличие именной основы, эмотивного показателя, показателей выразительности и усиления, употребление которых обусловлено степенью эмоционального переживания субъекта или характера проявления ситуации.
