CC BY
149
Иванцов Сергей Вячеславович
доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры криминологии Московского университета МВД России им. В.Я. Кикотя
(e-mail: [email protected])
Борисов Сергей Викторович
доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры уголовного права Московского университета МВД России им. В.Я. Кикотя
(е-mail: [email protected])
Организованные формы террористической и экстремистской деятельности: регламентация и реализация ответственности
В статье рассматриваются вопросы, связанные с нормативным определением террористической и экстремистской деятельности и реализацией уголовной ответственности за их организованные формы. Анализируются нормы УК РФ, регламентирующие ответственность за террористическую и экстремистскую деятельность, раскрываются коллизионные вопросы правоприменительной практики.
Ключевые слова: террористическая деятельность, экстремистская деятельность, уголовная ответственность, правовая регламентация, преступное сообщество.
S.V. Ivantsov, Doctor of Law, Professor, Professor of the Chair of Criminology of the Kikot Moscow University of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: [email protected];
S.V. Borisov, Doctor of Law, Assistant Professor, Professor of the Chair of Criminal Law of the Kikot Moscow University of the Ministry of the Interior of Russia; e-mail: [email protected]
Organized forms of terrorist and extremist activities: the regulation and prosecution of responsibility
The article discusses issues related to the regulatory definition of terrorist and extremist activities and the implementation of criminal responsibility for their organized forms. Analyzed norms of the Criminal code that regulate liability for terrorist and extremist activity, are disclosed conflict of laws enforcement.
Key words: terrorist activity, extremist activity, criminal responsibility, legal regulation, criminal community.
Современная преступность и ее различные (прежде всего организованные) формы являются серьезной проблемой для правоприменительной деятельности. Для разрешения вопросов эффективного предупреждения преступности необходимо учитывать правовые и криминологические реалии в развитии как преступности в целом, так и реальных возможностей воздействия на нее. Этот процесс значительно осложняется продолжающейся консолидацией и саморазвитием организованных форм преступности, что способствует криминализации многих сфер жизнедеятельности общества, повсеместной коррупции, распространенности экстремистских идей и международного терроризма [1, с. 375]. В связи с этим законодательная база
в части регламентации противодействия преступности должна соответствовать запросам времени, т.е. быть системной. В противном случае это приводит к рассогласованности между правовой теорией и реализацией уголовной ответственности. Это в полной мере касается предупреждения организованной преступности и ее различных форм (прежде всего организованного терроризма и экстремизма), отдельные вопросы законодательной регламентации ответственности за которые будут рассмотрены подробно.
Одним из главных «дестабилизаторов» социально-политической обстановки в нашей стране продолжает оставаться терроризм. Сегодня терроризм прикрывается политическими или религиозными лозунгами и является, по
91
сути, основным проявлением организованного преступного экстремизма. За последние годы во всем мире отмечается существенный рост числа межэтнических и межконфессиональных конфликтов. Подобные негативные тенденции зафиксированы и в России. Они дестабилизируют политические процессы в обществе, ведут к нарастанию социальной напряженности и конфронтации, угрожают безопасности как отдельных граждан, так и государства в целом. На этом фоне в качестве одной из наиболее опасных форм криминалитета следует выделить существующую организованную преступность и тенденции ее срастания с преступностью террористического и экстремистского характера. Не подлежит сомнению тезис о том, что экстремизм и его наиболее опасная форма - терроризм превратились сегодня в серьезные проблемы для всего мирового сообщества. Это обусловлено возрастающей экстремистской и террористической активностью в мире, увеличением количества совершаемых террористических актов и числа жертв преступлений, совершаемых на почве национальной, религиозной и иной ненависти и вражды. Также настораживают неблагоприятные тенденции расширения географии и масштабов экстремизма и терроризма, факты организованного вовлечения в террористическую и экстремистскую деятельность все большего числа людей [2, с. 156-162].
Не случайно в Указе Президента РФ от 31 декабря 2015 г. № 683 «Стратегия национальной безопасности Российской Федерации» отмечается, что территории вооруженных конфликтов становятся базой для распространения терроризма, межнациональной розни, религиозной вражды, иных проявлений экстремизма.
При этом в Стратегии подчеркивается, что основной угрозой государственной и общественной безопасности является деятельность террористических и экстремистских организаций, направленная на насильственное изменение конституционного строя Российской Федерации, дестабилизацию работы органов государственной власти, уничтожение или нарушение функционирования военных и промышленных объектов, объектов жизнеобеспечения населения, транспортной инфраструктуры, устрашение населения и т.д. Одним из основных источников угроз национальной безопасности выступает деятельность радикальных общественных объединений и группировок, использующих националистическую и религиозно-экстремистскую идеологию, направленная на нарушение единства и территориальной целостности Российской Федерации, дестабилизацию внутриполитической и социальной ситуации в стране, включая инспириро-
вание «цветных революций», разрушение традиционных российских духовно-нравственных ценностей [3].
Очевидно, что реализация стратегических целей обеспечения национальной безопасности, защита основ конституционного строя и сохранение гражданского мира, политической и социальной стабильности возможны за счет совершенствования правоохранительных мер по выявлению, предупреждению, пресечению и раскрытию актов терроризма, экстремизма и других организованных преступных посягательств. Достижение обозначенных целей, в свою очередь, невозможно без комплексного изучения вопросов противодействия террористической и экстремистской деятельности, в том числе проблем реализации уголовной ответственности за организованные формы ее осуществления.
Нормативные понятия террористического и экстремистского видов противоправной деятельности находятся в соотношении частного и общего и характеризуют деяния, способные подорвать основы общественной безопасности и конституционного строя государства, посеять страх, ненависть и вражду в обществе. Особую опасность соответствующие действия приобретают при их совершении организованными преступными объединениями.
Для предупреждения организованной террористической и экстремистской деятельности Уголовный кодекс Российской Федерации (далее - УК РФ) дополнен ст. 282.1 «Организация экстремистского сообщества» и 282.2 «Организация деятельности экстремистской организации», а затем и ст. 205.4 «Организация террористического сообщества и участие в нем» и 205.5 «Организация деятельности террористической организации и участие в деятельности такой организации». Отметим, что соответствующие новеллы уголовного законодательства изначально породили научные дискуссии и трудности в правоприменительной деятельности.
Первые связаны с дискуссионными вопросами относительно криминологической обоснованности установления самостоятельной уголовной ответственности за создание (организацию деятельности) таких объединений и участие в них. Они касаются и соотношения экстремистского и террористического сообществ, экстремистской и террористической организаций между собой и с формами соучастия в виде организованной группы и преступного сообщества (преступной организации). Практические проблемы касаются разграничения данных объединений между собой, вопроса о необходимости привнесения в описание экстремистского и террористического сообществ
92
в процессуальных документах признаков преступного сообщества (преступной организации), вопросов квалификации создания (организации деятельности) таких преступных объединений и участия в их деятельности.
Говоря о криминологической обоснованности дополнения Особенной части УК РФ самостоятельными статьями об ответственности за создание (организацию деятельности) экстремистских и террористических сообществ и организаций и участие в их деятельности, следует указать, что соответствующие новеллы уголовного закона обусловленым, главным образом, не пробелами последнего, а необходимостью реализации одного из направлений политики государства, связанного с усилением мер противодействия терроризму и экстремизму [4, с. 368-375].
Ужесточение уголовного закона в этом направлении проявилось в большей степени применительно к экстремистской деятельности в целом, нежели к такой ее разновидности, как деятельность террористическая. Это связано с тем, что преступления, относящиеся к террористической деятельности, для совершения которых создаются и функционируют террористические сообщества и организации, относятся к категориям тяжких и особо тяжких, что делает приготовление к ним уголовно наказуемым и без соответствующих дополнений Особенной части УК РФ.
Другие же уголовно наказуемые деяния, входящие в понятие «экстремизм», могут относиться ко всем категориям преступлений: от небольшой тяжести до особо тяжких, тогда как дополнение Особенной части УК РФ ст. 282.1 УК РФ сделало приготовительные действия в виде создания организованной группы, руководства ею и участия в ней наказуемыми безотносительно к категории преступлений экстремистской направленности, для совершения которых создавалась такая группа. Если же говорить об экстремистской организации, то таковая до судебного решения о ее ликвидации либо запрете деятельности может осуществлять любые из действий, относящихся к экстремизму, но на момент последующего возобновления ее деятельности - те из них, что не относятся к преступлениям экстремистской направленности. Учитывая меньшую по отношению к организации экстремистского сообщества общественную опасность организации деятельности экстремистской организации, полагаем, что к таким действиям можно отнести лишь административные правонарушения, а равно сам факт создания данной организации либо приготовление к преступлениям экстремистского характера небольшой либо средней тяжести, за исключением преступлений экстремистской направленности [5, с. 371-372].
Соотнося понятия экстремистского и террористического сообществ с понятиями форм соучастия, отметим, что использование законодателем термина «сообщество» в названиях и диспозициях ст. 282.1 и 205.4 УК РФ следует признать крайне неудачным, что изначально подтверждалось следующими обстоятельствами. Экстремистское и террористическое сообщества создаются и функционируют для совершения преступлений, т.е. по своей сути являются преступными сообществами, но такими, которые не обладают основными признаками последнего, содержащимися в ч. 4 ст. 35 и ч. 1 ст. 210 УК РФ. Как уже упоминалось нами выше, экстремистское сообщество создается для совершения преступлений различных категорий тяжести (от небольшой тяжести до особо тяжких), тогда как преступное сообщество (преступная организация) - для совершения только тяжких и особо тяжких преступлений, причем не обязательно по мотивам ненависти либо вражды, присущим деяниям экстремистской направленности [6, с. 32]. Кроме того, в ч. 1 ст. 282.1 УК РФ изначально не был указан такой конститутивный признак преступного сообщества, как сплоченность, предполагавший более высокий качественный уровень взаимосвязей в такой группе лиц.
Отметим, что отдельные авторы называют сплоченность в качестве признака экстремистского сообщества, что, на наш взгляд, является примером расширительного толкования текста уголовного закона. Создание преступного сообщества (преступной организации) само по себе является особо тяжким преступлением, а участие в данном формировании без квалифицирующего признака - тяжким преступлением. Организация же экстремистского сообщества относится к тяжким преступлениям, а участие в таком сообществе - вовсе к преступлениям средней тяжести. Следовательно, экстремистское сообщество следует признать устойчивым преступным объединением, т.е. разновидностью организованной группы [5, с. 371-372].
В соответствии с ч. 1 ст. 205.4 УК РФ террористическое сообщество представляет собой устойчивую группу лиц, заранее объединившихся в целях осуществления террористической деятельности либо для подготовки или совершения одного либо нескольких преступлений, предусмотренных ст. 205.1, 205.2, 206, 208, 211, 220, 221, 277, 278, 279 и 360 УК РФ, либо иных преступлений в целях пропаганды, оправдания и поддержки терроризма. При этом террористическое сообщество, равно как и экстремистское сообщество, может состоять из структурных подразделений (частей). Вместе с тем, понятие террористического сообщества также основано на признаках, характери-
93
зующих организованную группу, ключевым из которых является устойчивость такой группы.
После законодательных изменений ч. 4 ст. 35 и ч. 1 ст. 210 УК РФ число и содержание указанных разграничительных признаков изменилось. Так, действующая редакция ч. 4 ст. 35 УК РФ содержит следующее общее понятие преступного сообщества (преступной организации): «Преступление признается совершенным преступным сообществом (преступной организацией), если оно совершено структурированной организованной группой или объединением организованных групп, действующих под единым руководством, члены которых объединены в целях совместного совершения одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды».
Сравнение данной формулировки с понятиями экстремистского и террористического сообществ приводит к однозначному исключению возможности признания последних разновидностью преступного сообщества (преступной организации). Такой вывод основан на том, что для экстремистского и террористического сообществ признак структурированности не является обязательным, а цель получения финансовой или иной материальной выгоды вовсе исключается за счет мотивов и целей, присущих преступлениям, подготавливаемым или совершаемым такими сообществами, не включающих в себя корыстные побуждения [5, с. 371-372].
Таким образом, экстремистское сообщество -это организованная группа, создаваемая и действующая для подготовки и совершения преступлений по мотивам идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды, а равно по мотивам ненависти либо вражды в отношении какой-либо социальной группы (преступлений экстремистской направленности). Террористическое сообщество также представляет собой организованную группу, создаваемую и действующую для осуществления террористической деятельности либо для подготовки или совершения одного либо нескольких преступлений, предусмотренных ст. 205.1, 205.2, 206, 208, 211, 220, 221, 277, 278, 279 и 360 УК РФ, либо иных преступлений в целях пропаганды, оправдания и поддержки терроризма. Полагаем, что применительно к рассматриваемым уголовно-правовым нормам целесообразно внести изменения, касающиеся замены термина «сообщества» понятием «организованная группа» и исключения указания на структурные подразделения соответствующих преступных объединений.
Изучение уголовных дел о преступлениях экстремистской и террористической направленности показало, что суды, как правило, склонны рассматривать экстремистское и террористическое сообщества в качестве разновидностей преступного сообщества (преступной организации), что усложняет процесс квалификации и принятия процессуальных решений.
Например, по приговору Центрального районного суда г. Челябинска от 1 июня 2010 г. К., Х., Д. и З. были осуждены за организацию экстремистского сообщества, участие в нем и возбуждение ненависти либо вражды. В обоснование своих доводов об организации К. и Х. экстремистского сообщества и участии в нем Д. и З. суд указал, что исследованными в судебном заседании доказательствами подтверждается факт длительного и устойчивого существования организованной группы в составе указанных лиц. Между членами этой группы были распределены роли, существовала иерархическая структура. Все участники сообщества были объединены общими мировоззренческими установками и целью совершения преступлений экстремистской направленности, планировали и совместно подготавливали такие преступления. Рассмотрев дело в кассационном порядке, судебная коллегия по уголовным делам Челябинского областного суда пришла к выводу, что «...по смыслу закона экстремистское сообщество отличается высшей степенью сплоченности участников, согласованности их действий по достижению общих целей. Также признаками данного сообщества являются наличие устава, лидера или руководящего ядра, четкой структуры, символики, финансового обеспечения, дисциплины и мер воздействия за ее нарушение. Установив, что осужденные были знакомы между собой длительное время и их общение было построено с учетом определенной иерархии, суд не учел то обстоятельство, что для остальных членов организованной группы К. выступал как «учитель», причем Х. находился в более близких с ним отношениях и знал его длительное время, по сравнению с остальными осужденными. Сама по себе экстремистская деятельность, осуществляемая осужденными в составе организованной группы, не может служить основанием к тому, чтобы считать данную группу экстремистским сообществом» [7, с. 5-6].
В связи с этим квалификация действий указанных лиц по ст. 282.1 УК РФ была признана излишней, осужденным снижены сроки наказания. Полагаем, что в приведенном судебном решении необоснованно указываются признаки, которые характеризуют экстремистское сообщество. Все эти признаки следует отнести к
94
преступному сообществу. Не относятся они и к организованной группе, для которой, помимо общих признаков соучастия в преступлении, свойственны устойчивость, а также направленность на совершение одного или нескольких преступлений.
Употребление в диспозиции ч. 1 ст. 282.1 УК РФ слова «преступление» во множественном числе способствует формированию вывода о том, что экстремистское сообщество может быть признано таковым, если оно создано для подготовки или совершения как минимум двух преступлений экстремистской направленности. Учитывая то, что экстремистское сообщество создается и функционирует для совершения преступлений всех категорий, в том числе небольшой и средней тяжести, данный вывод способствовал бы признанию социальной обусловленности установления уголовной ответственности за приготовительные действия в виде создания такого сообщества и руководства им.
Вместе с тем, не следует забывать о наличии в диспозиции ч. 1 ст. 282.1 УК РФ словосочетания «организованная группа», отсылающего к ч. 3 ст. 35 этого УК, где, в частности, указывается, что участники такой группы объединяются для совершения одного или нескольких преступлений. Приведенное обстоятельство еще раз указывает на несовершенство законодательной техники, приводящее к отсутствию единообразия в толковании и последующем применении рассматриваемой уголовно-правовой нормы. Представляется, что отмеченная законодательная неточность создает у правоприменителя неустранимые сомнения в однозначном понимании ст. 282.1 УК РФ, что должно толковаться в пользу обвиняемого, т.е. экстремистское сообщество следует рассматривать как организованную группу, создаваемую для совершения как минимум двух преступлений экстремистской направленности [4].
Пленум Верховного Суда РФ от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» занял иную позицию, указав в п. 12 постановления, что экстремистское сообщество следует рассматривать как «устойчивую группу лиц, заранее объединившихся для подготовки или совершения одного или нескольких преступлений экстремистской направленности, характеризующуюся наличием в ее составе организатора (руководителя), стабильностью состава, согласованностью действий ее участников в целях реализации общих преступных намерений. При этом экстремистское сообщество может состоять из структурных подразделений (частей)». Конечно, такое разъяснение упрощает правоприме-
нительную практику, но не является полностью основанным на тексте уголовного закона в той части, что затрагивает цели организации экстремистского сообщества. Отметим, что законодательное определение террористического сообщества, содержащееся в ч. 1 ст. 205.4 УК РФ, конкретизирует, что данное преступное объединение создается и функционирует для совершения одного или нескольких преступлений, что исключает указанную выше проблему квалификации.
В практической деятельности уголовные дела по ст. 205.4 и 282.1 УК РФ, как правило, возбуждаются с учетом ч. 1 и ч. 2 последних, т.к. для признания группы организованной в ней нужно выделить организатора (руководителя), сама же группа предполагает еще и наличие ее составляющих - участников.
Также следует учитывать, что при юридической оценке конкретных преступлений, совершаемых террористическим или экстремистским сообществом, учитывается такой квалифицирующий признак, как осуществление соответствующих деяний организованной группой. Это обусловлено тем, что понятие «преступное сообщество (преступная организация)» не указывается ни в одной статье Особенной части УК РФ, за исключением ст. 210 об ответственности за создание такого сообщества и участие в нем. Поэтому усложнение законодательных определений террористического и экстремистского сообществ за счет смешения в них признаков организованной группы и преступного сообщества (преступной организации) не имеет практического смысла ввиду отсутствия строгости ответственности в зависимости от совершения преступления в первой либо второй формах соучастия.
Исходя из приведенных аргументов в пользу признания террористического и экстремистского сообществ разновидностями организованной группы, считаем недопустимым привнесение в данные понятия инородных для них признаков, относящихся к более опасной форме соучастия - преступному сообществу (преступной организации). В противном случае правоприменительная практика идет по пути искусственного усложнения процессов квалификации и доказывания по уголовным делам, возбуждаемым по признакам преступлений, предусмотренных ст. 205.4 и 282.1 УК РФ, что, в свою очередь, может приводить к неправильной юридической оценке деяния.
Ключевым отличием террористического и экстремистского сообществ от террористической и экстремистской организаций является то, что для признания организованной группы террористическим или экстремистским сообществом не требуется предварительного су-
95
дебного решения о ликвидации организации в связи с осуществлением террористической или экстремистской деятельности (как это необходимо в случаях отнесения того или иного объединения к террористической или экстремистской организации).
Так, согласно ч. 2 ст. 24 Федерального закона от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» организация признается террористической и подлежит ликвидации (ее деятельность - запрещению) по решению суда на основании заявления Генерального прокурора РФ или подчиненного ему прокурора в случае, если от имени или в интересах организации осуществляются организация, подготовка и совершение преступлений, предусмотренных ст. 205-206, 208, 211, 220, 221, 277-280, 282.1, 282.2 и 360 УК РФ, а также в случае, если указанные действия осуществляет лицо, которое контролирует реализацию организацией ее прав и обязанностей. Решение суда о запрете деятельности организации распространяется на региональные и другие структурные подразделения организации. Террористической организацией, деятельность которой подлежит запрещению (а при наличии организационно-правовой формы - ликвидации), также признается террористическое сообщество в случае вступления в законную силу обвинительного приговора по уголовному делу в отношении лица за создание сообщества, предусмотренного ст. 205.4 УК РФ, за руководство этим сообществом или участие в нем.
Организацию деятельности террористической организации, а равно участие в ее деятельности следует отграничивать от преступлений, предусмотренных ст. 282.2 УК РФ, по направленности деятельности соответствующей организации: если экстремистская организация связана с осуществлением экстремистской деятельности, то террористическая организация - с элементом последней в виде террористической деятельности. То есть ст. 205.5 и 282.2 УК РФ соотносятся как специальная и общая нормы, при конкуренции которых приоритет остается за первой из них [8, с. 282].
Сравнение понятий экстремистского сообщества и экстремистской организации приводит к выделению большего числа отличий, нежели между террористическим сообществом и террористической организацией. Например, на практике может возникнуть ситуация, при которой организация, признанная судом экстремистской и подлежащей ликвидации, продолжает свою экстремистскую деятельность и переходит к планированию и совершению преступлений экстремистской направленности, что обусловливает необходимость выбора при квалификации между ст. 282.1 и ст. 282.2 УК
РФ. По нашему мнению, при этом необходимо исходить из следующего:
экстремистская организация и экстремистское сообщество создаются для осуществления экстремистской деятельности, причем второе из указанных объединений - для совершения преступлений экстремистской направленности;
если экстремистская организация характеризуется признаками, присущими организованной группе, планирует и совершает преступления экстремистской направленности, то имеет место ее трансформация в более опасное преступное объединение - экстремистское сообщество;
если такое экстремистское сообщество, помимо преступлений соответствующей направленности, совершает еще и административные правонарушения, относящиеся к экстремистской деятельности, это полностью охватывается ст. 282.1 УК РФ и не требует дополнительной квалификации по ст. 282.2 этого УК.
Исходя из сопоставления понятий, можно сделать вывод о том, что экстремистская организация до судебного решения о ее ликвидации либо запрете деятельности может осуществлять любые из действий, относящихся к экстремизму, но на момент последующего возобновления ее деятельности - те из них, что не относятся к преступлениям экстремистской направленности. Учитывая меньшую по отношению к организации «экстремистского сообщества» общественную опасность организации деятельности «экстремистской организации», полагаем, что к таким действиям можно отнести лишь административные правонарушения, а равно сам факт создания данной структуры либо приготовление к преступлениям экстремистского характера небольшой либо средней тяжести, за исключением преступлений экстремистской направленности. Поэтому создание экстремистской организации в целях совершения определенных тяжких либо особо тяжких преступлений экстремистского характера следует квалифицировать не только по ст. 282.2 УК РФ, но и расценивать данный факт еще и как приготовление к таким уголовно наказуемым деяниям [5].
Отметим, что мы выделили лишь наиболее явные проблемы законодательной регламентации и реализации уголовной ответственности за организованные формы террористической и экстремистской направленности. Для минимизации таковых считаем целесообразным дальнейшее совершенствование уголовного законодательства в части, касающейся ответственности за различные формы организованной преступной деятельности. Очевидна и необходимость подробного изложения рекомендаций по квалификации соответству-
96
ющих преступлений в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)», «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» и «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности».
В целом же уголовно-правовое противодействие экстремистской и террористической деятельности, информационное противодействие
и предупреждение финансированию терроризма и экстремизма является важнейшей составляющей в системе мер как национального, так и международного характера, определяющих основные направления правоприменительной деятельности в сфере противодействия организованному терроризму и экстремизму. Однако такая деятельность должна носить обоснованный практикой и законодательными потребностями характер, исключающий излишнюю конъюнктуру. И это касается, прежде всего, обоснованной регламентации (криминализации или декриминализации) любых деяний.
1. Иванцов С. В. Организованная преступность в системе криминально-экономических отношений // Рос. криминологический взгляд. 2012. № 1(29).
2. Иванцов С. В. Актуальные вопросы уголовной политики в сфере предупреждения экстремистской деятельности // Современные проблемы уголовной политики: материалы VI Междунар. науч.-практ. конф., 25 сент. 2015 г.: в 2 т. /под ред. А.В. Симоненко. Краснодар, 2015. Т. I. С. 156-162.
3. О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации: указ Президента РФ от 31 дек. 2015 г. № 683.
4. Иванцов С. В. Криминологическая обоснованность уголовной ответственности за преступления экстремистской направленности // Противодействие экстремизму и терроризму в Крымском федеральном округе: проблемы теории и практики: материалы Всерос. науч.-практ. конф., 8 окт. 2015 г. Симферополь, 2015. С. 368-375.
5. Борисов С. В. Преступления экстремистской направленности: проблемы законодательства и правоприменения: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2012.
6. Кашепов В. Квалификация преступлений экстремистской направленности // Уголовное право. 2007. № 3.
7. Кассационное определение судебной коллегии по уголовным делам Челябинского областного суда от 24 авг. 2010 г. // Справка по итогам изучения практики рассмотрения судами Челябинской области уголовных дел о преступлениях экстремистской направленности. Челябинск, 2011.
8. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (научно-практический, постатейный) / под ред. С. В. Дьякова, Н.Г. Кад-никова. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2015.
1. Ivantsov S.V! Organized crime in the system of criminal and economic relations // Russian criminological look. 2012. № 1(29).
2. Ivantsov S. V. Topical problems of criminal policy in the sphere of prevention of extremist activity // Modern problems of criminal policy: proc. of the VI Intern. sci.-pract. conf., Sept. 25, 2015: in 2 vol. /ed. byA.V. Simonenko. Krasnodar, 2015. Vol. I. P. 156-162.
3. On National security strategy of the Russian Federation: decree of the President of the Russian Federation d.d. Dec. 31, 2015 № 683.
4. Ivantsov S.V. Criminological justification of criminal liability for crimes of an extremist orientation // Response to extremism and terrorism in the Crimea federal district: problems of theory and practice: proc. of All-Russian sci.-pract. conf., Oct. 8, 2015 Simferopol, 2015. P. 368-375.
5. Borisov S.V. Extremist crimes: problems of legislation and law enforcement: diss. ... Dr of Law. Moscow, 2012.
6. Kashepov V. Qualification of extremist crimes // Criminal law. 2007. № 3.
7. Cassation determination of judicial board on criminal cases of the Chelyabinsk regional court d.d. Aug. 24, 2010//Reference the results of studying of practice of consideration by courts of the Chelyabinsk region of criminal cases about crimes of extremist orientation. Chelyabinsk, 2011.
8. The comment to the Criminal code of Russian Federation (the scientifically-practical, article-by-article) / ed. by S.V. Dyakov, N.G. Kadnikov. 3rd ed., rev. and add. Moscow, 2015.
97
