CC BY
67
УДК 94(470+571)17/1917
гулин Александр олегович
Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова
holst90@mail.ru
организация медицинской и социальной помощи больным и раненым воинам в начале первой мировой войны
(на материалах Костромской и Ярославской губерний) (часть 2) *
В статье рассматриваются вопросы становления системы медицинской и социальной помощи в начале Первой мировой войны (далее - ПММВ) на примерах Костромской и Ярославской губерний.
Ключевые слова: Первая мировая война, эвакуация, госпитали, Всероссийские земский и городской союзы, бла-
готворительность.
Как мы уже отмечали, в течение августа - октября 1914 года в Костромской и Ярославской губерниях сложилась определенная система помощи больным и раненым воинам, поступление которых из Московского эвакуационного пункта к этому времени стало регулярным. На смену мероприятиям, характерным для периода «организации и открытия» лечебных заведений, пришли текущие, повседневные дела, подчиненные действию законодательных документов, приказов, циркуляров центральной и местной военной и гражданской властей.
Население региона по-прежнему активно участвовало во всех патриотических акциях, проводимых по распоряжению губернаторов, а также и само выступало с различными инициативами, направленными на оказание и материальной помощи, и духовной поддержки больным и раненым. Так, в газете «Голос» 8 октября 1914 года [12] было напечатано объявление о том, что 10, 11 и 12 октября по улицам Ярославля пройдут фуры для сбора вещей, теплой одежды, белья и т.п. 10 октября в 10 часов утра сборщики одновременно двинулись по городу, подавая звуковые сигналы, чтобы привлечь внимание жителей. Собранные вещи свозились в помещение бывшего табачного магазина Дунаева и в новые склады на Большой Линии. Корреспондент «Голоса» в номере от 14 октября очень образно и ярко описал ситуацию со сбором вещей для раненых: «Мало нашлось желающих взять на себя окраины города. А между тем, едва ли сборщики на центральных улицах могли вынести столько удовольствия, столько светлых эмоций, как "фургонщики" окраин... Население маленьких домиков... несло в фуры все, что могло. И росли горы платья, табаку, чаю, сахару, яблок, домашней утвари. Одних только самоваров с обитателей "фабричных каморок" собрали 11 штук» [13].
Еще более впечатляют количественные итоги сбора пожертвований, опубликованные в «Голосе» 18 октября: «Закончился разбор собранных вещей на Дунаевском складе: 10 тюков теплых рубашек, 750 брюк, 725 пиджаков, 473 штуки шуб, полушубков и пальто, 3180 пар носков, 500 пар портянок, 1900 пар мужского белья, 200 пар валенок,
* Окончание. Начало см. в №1.
800 шарфов, 950 полотенец и т.д.» [14]. К этому количеству одежды следует добавить и более 150-ти пудов чая, сахара, табака и мыла [15]. Действительно, неизмерима широта русской души!
Аналогичная акция была запланирована на 26 и 27 октября в Костроме, где активисты Уездного комитета помощи больным и раненым воинам обратились к городскому голове В.А. Шевалдышеву с просьбой отвести помещение под склад теплой одежды и домашних вещей, под который и была предоставлена одна из пустующих казенных лавок в центре города [22]. Сбор вещей прошел организованно, по городу проехали 13 фур, а проводимый одновременно «Кружечный сбор» дал около 635 рублей [23].
Подобные сборы, как в губернских городах, так и в уездах широко практиковались на протяжении всех военных лет. Необходимо, правда, отметить, что, в силу известной предрасположенности российских чиновников к подробной переписке и многоуровневому согласованию любого вопроса из жизни провинциального общества, от момента «постановки» вопроса до его решения проходили недели и месяцы. Например, 13 сентября 1914 года Земский Начальник 1-го Участка Галичского уезда Костромской губернии отправил за №1065 представление на имя губернатора П.П. Стремоухова о том, что, «имея сведения из газет о крайнем недостатке в белье всякого рода для раненых и больных воинов, в особенности выходящих на поправку из лазаретов» [4, л. 159], он готов «произвести сбор белья. через должностных лиц волостного и сельского управления» [4, л. 159]. В ответ на представление губернатор 23 сентября сделал предложение за №7673 о доставке ему сведений о том, куда именно будет направляться собранное на участке белье. По получению предложения земский начальник 26 сентября вновь направил представление за №1147, в котором указал, что «таковое (белье. - А.Г.) направлять в лазарет при Галичской земской больнице для больных и раненых воинов» [4, л. 160].
Из канцелярии Костромского губернатора оба представления через Комитет Ее Императорского Высочества Великой Княгини Елизаветы Федоров-
70
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова . м l- № 5, 2014
© Гулин Александр Олегович, 2014
Организация медицинской и социальной помощи больным и раненым воинам в начале Первой мировой войны...
ны были направлены Галичскому уездному предводителю дворянства, который, в свою очередь, сообщил губернской канцелярии, что «в заседании 16-го сего Октября уездная комиссия высказалась за желательность в удовлетворении ходатайства Земского Начальника» [4, л. 161]. И только уже 24 октября 1914 года в Галич поступил документ за №8406, в котором губернатор Стремоухов сообщал, что он не встречает препятствий к устройству сбора белья через должностных лиц волостного и сельского управления для раненых и больных воинов.
В период ноября - декабря 1914 года администрации губерний, уездов и каждого лечебного учреждения в отдельности занимались также решением вопросов организации учета поступивших, пролеченных и выписавшихся из госпиталей нижних чинов и офицеров. Назначенный приказом по Военному ведомству от 3 сентября 1914 года за №568 верховный начальник санитарной и эвакуационной части принц А.П. Ольденбургский [26, л. 25-26] слал в адрес губернаторов циркуляр за циркуляром относительно порядка «ежемесячного доставления ведомостей о лечебных заведениях и о числе в них раненых» [5, л. 6]. Аналогичные требования по отчетности выставляло Российское общество Красного Креста, Центральные комитеты ВЗС и ВСГ, общества, находящиеся под патронажем императрицы и особ императорской фамилии. Это была трудная, довольно кропотливая работа, подразумевавшая наличие определенных навыков, умения и терпения, поскольку требования к составлению и заполнению различных формуляров, карточек, списков и т.п. неоднократно менялись. Вот как описывал ситуацию барон Н.Н. Врангель -с 24 октября 1914 года уполномоченный военно-санитарного поезда №81 имени Великой Княжны Ольги Николаевны: «...казенная формалистика... тут неумолима. Каждому поезду полагается вести отчетность по тридцати девяти книгам и притом столь глупым, что просто не понимаешь, как люди с мало-мальским здравым смыслом могли выдумывать и предписывать такую ерунду» [3, с. 84].
В ноябре - декабре 1914 года в городах Костромской и Ярославской губерний все чаще стали проводиться благотворительные мероприятия в виде спектаклей, концертов, киносеансов, розыгрышей призов в различных лотереях. Собранные от продажи билетов денежные средства направлялись в том числе и на помощь больным и раненым воинам. Все проводимые в рамках сбора пожертвований или розыгрыша призов акции согласовывались с руководителями губерний, им же предоставлялись подробные отчеты с указанием вырученных сумм, номерами и наименованиями счетов, на которые эти суммы поступали. Так, 6 ноября 1914 года Мологская городская управа просила согласия губернатора Татищева на устройство «вместе с Дамским комитетом в Мологе 21-
23 ноября в помещении гимнастической школы лотереи-аллегри из пожертвованных предметов, выручка с которой пойдет на изготовление теплой одежды... Имеет быть выпущено 5 тыс. билетов по 25 коп. каждый» [8, л. 21]. 10 ноября Мышкинский уездный исправник получил губернское разрешение провести купеческому сыну П.В. Столбову «в один из дней сбор деньгами и вещами в пользу Мышкинского уездного комитета ВЗС помощи больным и раненым воинам с условием:
1. Чтобы было сообщено, кому выданы подписные листы.
2. Чтобы подписные листы были занумерованы и засвидетельствованы печатью Полицейского Управления.
3. Чтобы по окончании сбора. был представлен подробный отчет» [8, л. 8, 9, 10, 10 об.].
О проведенных благотворительных мероприятиях перед губернаторами отчитывались уездные исправники - высшие местные должностные лица. Отчеты выглядели следующим образом: «Препровождая при сем на утверждение отчет по спектаклю, устроенному 14-го сего Декабря в пользу больных и раненых воинов в гор. Варнавине, вместе с оправдательными документами на 13 листах, сообщаю Канцелярии Губернатора, что вырученные от спектакля, за исключением расходов, деньги в сумме 175 руб. 28 коп. внесены в Варнавин-ское Казначейство под квитанцию от 20 декабря за №6072» [6, л. 11].
В последние месяцы 1914 года в губерниях по-прежнему продолжалась организация, оборудование и открытие новых госпиталей. Эти работы были определены произведенным ВЗС «Расчетом эвакуации раненых и больных воинов». В основу расчетов были положены предположения военных о том, что в ходе боевых действий на всех фронтах ожидается ежемесячно 204 тысячи раненых и больных воинов. Соответственно предполагаемому трехнедельному сроку нахождения раненых в окружных пунктах предлагалось оборудовать в округах 1/3 кроватей чисто госпитальных (для раненых, требующих серьезного оперативного лечения), 1/3 госпитальных патронажей (для раненых, не требующих серьезной хирургической помощи, а лишь мелких операций и перевязок, а также для трудных терапевтических больных) и 1/3 патро-нажей (для раненых, нуждающихся только в амбулаторной помощи). Конкретно для Костромы и Ярославля предполагалось оборудование 4-х и 3-х тысяч коек соответственно [7, л. б/н].
По сообщениям газеты «Костромская жизнь», в Кинешемском уезде при большинстве текстильных фабрик (Коновалова, Кокорева, Разореновых, Морокиных) были организованы собственные лазареты, в которых размещались около 850 человек легкораненых, которые к концу 1914 года были уже выписаны [12]. «Поволжский вестник» сообщал,
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова № 5, 2014
71
что в Костроме в «доме г. Пахомова на улице Руси-ной открылся и уже имеет раненых третий лазарет "Общества Зеленого Креста", койки в котором содержатся на ежемесячные добровольные пожертвования братьев Ульяновых, Касаткиных, Прянишниковых и учеников 1-ой гимназии» [24].
11 ноября в Ярославле состоялись освещение и открытие городского лазарета на 200 коек при коммерческом училище. Это было первое лечебное заведение, куда могли прибывать раненые, нуждающиеся в хирургической помощи [16]. В это же время активизировал свою работу Ростовский комитет помощи раненым, открыв госпиталь на 200 коек при мужской гимназии и на 100 - при Ильинском училище. Оба заведения функционировали и содержались исключительно на земские средства. Всего же к 1 января 1915 года на учете уездного комитета состояло 7 лазаретов с оборудованными в них 450 кроватями [2, с. 116-117].
Отчитываясь перед верховным начальником санитарной и эвакуационной части о выполнении его приказа №20 от 19 ноября 1914 года, требовавшего присылки «списка лиц, заведующих всеми Правительственными, общественными и частными лечебными заведениями вверенного. района» [9, л. 1], Ярославский губернатор сообщал, что по состоянию на 1 декабря 1914 года в губернском центре функционировали 16, а в уездах - 58 госпиталей [9, л. 12, 12 об., 13, 13 об.]. По данным же «Ведомостей о числе заготовленных, занятых и свободных мест в лечебных заведениях губернии», на начало декабря в Ярославле госпитальная сеть располагала 867 койками, из которых 709 были заняты. В уездных госпиталях насчитывалось 2642 койки, в том числе занятых - 2052 [10, л. 8, 11, 12, 13, 14]. По Костромской губернии количество госпиталей, сформированных и содержащихся только за счет средств Земского союза, на эту же дату составляло 87 с общим числом коек 5035 [25].
Несмотря на непрекращающиеся действия губернских, городских, уездных властей и общественных организаций по изысканию помещений, средств и материалов для открытия новых лечебных заведений, их количества не хватало, о чем говорилось на общероссийском заседании ВСГ в Москве в декабре 1914 года. «Было постановлено увеличить число коек для раненых повсеместно, в том числе и по Костромской губернии. Также было признано желательным устройство прачечных для лазаретов по образцу прачечной в Костроме», - сообщил костромичам глава города В.А. Шевалдышев, участвовавший в работе Московского совещания [18].
Конец декабря 1914 года был отмечен целым рядом рождественских и новогодних мероприятий, организованных для больных и раненых воинов силами учащихся, студентов, работниками госпиталей, самими ранеными и, конечно, профессиональными артистами и музыкантами. Так, 26 де-
кабря в госпитале при Костромской губернской больнице на Никитской улице для раненых была устроена ёлка, показаны «туманные картины» и дан концерт. Для организации праздника сестрами милосердия были собраны деньги в сумме более 50-ти рублей [19]. В канун Нового года в лазарете, размещенном в доме Сапожникова, для легкораненых была ёлка с раздачей подарков, состоявших из комплектов белья, кошельков, перочинных ножей, папирос и т.п. Каждому участнику праздника было выдано также по 1 рублю деньгами [20].
Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что губернскими, городскими и уездными органами власти была проделана огромная работа по организации помощи больным и раненым воинам русской императорской армии. С первых дней после начала Первой мировой войны к этому благородному делу подключились земские и другие общественные организации, которые тесно сотрудничали и с представителями власти, и с военными органами, и с частными лицами. Ведущую роль в организации госпитальной сети на территории Костромской и Ярославской губерний сыграли местные комитеты Всероссийского земского союза и Всероссийского союза городов. Именно ими было организовано больше всего лечебных заведений и госпитальных мест, принято и самое большое число раненых. Для того чтобы наладить госпитализацию и лечение раненых и больных, городам и уездам пришлось занять практически все общественные и большинство учебных помещений, на сократившийся в результате 5 призывов в армию в течение 1914 года [11, с. 83] медицинский персонал, - например, только в Ярославской губернии были призваны 37 земских врачей и 33 средних медработника [21, с. 83], - легла дополнительная нагрузка, развертывание широкой госпитальной сети негативно повлияло на качество жизни населения провинциальных городов и уездов.
Организация частного приема и размещения больных и раненых не могла, конечно, сравниться по масштабам с возможностями государственных лечебных заведений, но это благотворительное содействие говорило о наличии в обществе солидарности с общероссийскими задачами. «И населением, и самоуправлением помощь раненым рассматривалась не как конкуренция с Правительством, а как объединение с ним в деле первостепенной государственной важности - деле любви и милосердия» [1, с. 168]. Необходимо также отметить, что созданная в 1914 году сеть лечебных учреждений исправно функционировала в провинциальных губерниях России в течение всего периода войны.
Библиографический список
1. Букалова С.В. Орловская губерния в годы Первой мировой войны: социально-экономичес-
72
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова . м l- № 5, 2014
Русская религиозно-философская мысль о характере и вероятных последствиях Первой мировой войны
кий, организационно-управленческий и общественно-политический аспекты (дореволюционный период: июль 1914 - февраль 1917 года): дисс. ... канд. ист. наук / Орловский государственный университет. - Орел, 2005. - 294 с.
2. Волкова Т.И. Становление и развитие земского здравоохранения в Ярославской губернии (1865-1917 гг.). - Ярославль: «ООО Лия», 2001. -128 с.
3. Врангель Н.Н. Дни скорби. Дневники 19141915 гг. - СПб.: Журнал «Нева», «Летний сад», 2001. - 320 с.
4. ГАКО. - Ф. 133. - Оп. 2. - Т. 9. - Д. 12525.
5. ГАКО. - Ф. 1275. - Оп. 1. - Д. 4.
6. ГАКО. - Ф. 133. - Оп. 2. - Т.9. - Д. 12526.
7. ГАКО. - Ф. 208. - Оп. 1. - Д. 1319.
8. ГАЯО. - Ф. 73. - Оп. 1. - Т. 3. - Д. 7476.
9. ГАЯО. - Ф. 73. - Оп. 3. - Д. 2694.
10. ГАЯО. - Ф. 73. - Оп. 1. - Т. 3. - Д. 7470.
11. Головин Н.Н. Военные усилия России в Мировой войне. - М.: Кучково поле, 2001. - 440 с.
12. Голос (Ярославль). - 1914. - №231 (8 октября).
13. Голос (Ярославль). - 1914. - №236 (14 октября).
14. Голос (Ярославль). - 1914. - №240 (18 октября).
15. Голос (Ярославль). - 1914. - №240 (18 октября).
16. Голос (Ярославль). - 1914. - №260 (11 ноября).
17. Костромская жизнь. - 1914. - №227 (17 октября).
18. Костромская жизнь. - 1914. - №270 (10 декабря).
19. Костромская жизнь. - 1914. - №280 (21 декабря).
20. Костромская жизнь. - 1914. - №284 (31 декабря).
21. Лозинский Б.Р. Ярославская губернская земская больница. - Ярославль, 2005. - 178 с.
22. Поволжский вестник (Кострома). - 1914. -№2441 (24 октября).
23. Поволжский вестник (Кострома). - 1914. -№2445 (29 октября).
24. Поволжский вестник (Кострома). - 1914. -№2455 (9 ноября).
25. Поволжский вестник (Кострома). - 1914. -№2486 (18 декабря).
26. РГВИА. - Ф. 2003. - Оп. 2. - Д. 656.
УДК 1:316 ; 94
Борщукова Елена дмитриевна
кандидат исторических наук
Российский государственный педагогический университет им. А.И. Гэрцена (г. Санкт-Петербург)
русская религиозно-философская Мысль о характере и вероятных последствиях первой Мировой войны
В статье исследуется эволюция философских концепций русских мыслителей в годы Первой мировой войны, противоречивость взглядов в оценке влияния войны на будущее России. Дан анализ вариантов понимания патриотизма, показано различие русского и европейского отношения к войне. Автор проводит параллель между взглядами русских философов по основным проблемам войны.
Ключевые слова: Первая мировая война, русская философская мысль, мировая цивилизация, германофобия, будущее России.
Вступление России в войну с Тройственным союзом было воспринято населением как справедливое возмездие агрессорам, прежде всего Германии. В этом отношении Россия ничем не отличалась от других воюющих стран. Мобилизация, несмотря на опасения правительства, прошла успешно. Большинство призывников добровольно являлось на призывные пункты.
Пропагандистская продукция на военную тематику заполнила рынок. Выходили серии брошюр под тематическими заголовками: «Война 1914 года», «Великая война», «Народная война». В печати, публичных выступлениях многократно повторялась мысль, что патриотизм союзников и «жертвенный патриотизм» русских коренным образом отличаются от агрессивного «национализма» германцев.
Русская интеллигенция - выразители общественного мнения -- также живо откликнулась на начало мировой войны, однако, в отличие от журнальных пропагандистов, философы и религиозные мыслители в своих трудах напоминали политикам, что в заботе о будущем империи никак нельзя забывать конкретного человека (личность). Разные трактовки патриотизма и того, как он должен пониматься в ходе военного конфликта, обсуждались во многих течениях русской философской и религиозно-философской мысли: славянофильстве, евразийстве, правом монархизме, марксизме, неонародничестве и др.
В этот период можно различить два основных подхода к решению философских проблем войны и мира: социально-экономический, реализуемый в политико-философской традиции марксизма, и религиозно-философский, или духовно-миро-
© Борщукова Елена Дмитриевна, 2014
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова № 5, 2014
73
