CC BY
210
Ю.А. Клименко*
ОРГАНИЗАТОР ПРЕСТУПЛЕНИЯ В СТРУКТУРЕ ИНСТИТУТА
СОУЧАСТИЯ
Ключевые слова: соучастие в преступлении, институт соучастия, организатор преступления, функции организатора преступления, формы соучастия, виды соучастников, назначение наказания соучастникам преступления.
Y.A. Klimenko. The Organizer of a Crime in Structure of Institute of Complicity
Article is devoted the organizer of a crime in structure of institute of complicity in a crime. In work norms of the operating Russian criminal legislation on complicity are investigated and the author s typology and classification of the basic technical legal receptions of inclusion ofpositions about the organizer of a crime in partnership institute is given. Crimes with participation of the organizer are divided into five types of the technical legal designs providing activity of the organizer: as a constructive sign of the basic structure of a crime; as a constructive sign of the qualified structure; in the criminal formations which have arisen without preliminary arrangement and without sufficient awareness on ultimate goals; in partnership with performance of various roles. The points of view of scientists on the problem questions connected with forms ofpartnership, by such kind of accomplices, as the organizer of a crime, and also group way offulfilment of a crime are analysed. Variants of the permission ofproblem situations are formulated. Proposals on criteria of an estimation of public danger and features of appointment ofpunishment are made to the organizer of a crime.
Институт соучастия в преступлении, развиваясь и совершенствуясь на протяжении длительного времени, приобрел сложную структуру, включающую в себя дефиницию, положения о формах соучастия и разновидностях соучастников. Входящие в него нормы об организаторе получили закрепление как в Общей, так и в Особенной части УК РФ, оказавшись при этом переплетенными с другими правовыми институтами и понятиями: институтом неоконченного преступления, добровольного отказа от преступления, назначения наказания, а также основными или квалифицированными составами ряда посягательств.
В современном уголовном законе фигура организатора преступления заложена в структуру соучастия и при этом имеет разноплановое значение, поскольку отражается в ней в различных вариантах. В этой связи возникает по-
*Аспирант Московской государственной юридической академии имени О.Е. Кутафина. [[email protected]]
требность в типологии и классификации технико-юридических приемов включения положений об организаторе преступления в институт соучастия.
Важнейшим приемом (средством) логического структурирования правового материала выступают юридические конструкции, понимаемые в литературе как идеальные модели, позволяющие теоретически осмыслить, нормативно закрепить, обнаружить в правовом тексте и в реальных юридических отношениях закономерную, последовательную, логичную взаимосвязь структурных элементов различных правовых явлений1. Данным понятием охватывается и институт соучастия в целом, а также отдельные его составляющие: формы соучастия и соответствующие разновидности составов преступления.
Как нам представляется, в рамках Особенной части УК РФ на первое место в нашей типологии необходимо поставить юридическую конструкцию, в которой деятельность организатора предусмотрена законодателем в качестве конституированного признака основного состава преступления, поскольку она имеет наибольшую степень общественной опасности. Данный технико-юридический прием используется в двух случаях. Во-первых, когда посягательство обладает повышенной степенью общественной опасности уже на стадии приготовления к преступлению; во-вторых, когда определенная разновидность противоправной и аморальной деятельности сама по себе не заслуживает криминализации, однако действия, направленные на ее организацию, имеют высокую степень общественной опасности и заслуживают того, чтобы быть отнесенными к числу преступных деяний.
К первому типу юридических конструкций с участием организатора (первая группа преступлений) следует отнести составы преступления, предусмотренные в ч. 1 ст. 150, ч. 1 ст. 151, ст. 205.1, ч. 1 ст. 208, ч. 1 ст. 209, ч. 1 ст. 210, ст. 232, ч. 1 ст. 239, ч. 1 ст. 240, ч. 1 ст. 241, ст. 279, ч. 1 ст. 282.1, ч. 1 ст. 282.2, ч. 1 ст. 322.1, ч. 1 ст. 353 УК РФ (в общей сложности 15 составов).
Перечисленные преступления, отнесенные к данному типу, можно подвергнуть классификации по двум указанным выше основаниям. Они распадаются на две подгруппы по предмету организационной деятельности: 1) связанные с организацией преступлений (ч. 1 ст. 150, ч. 1 ст. 205.1, ч. 1 ст. 208, ч. 1 ст. 209, ч. 1 ст. 210, ч. 1 ст. 239, ст. 279, ч. 1 ст. 282.1, ч. 1 ст. 282.2, ч. 1 ст. 322.1, ч. 1 ст. 353 УК РФ); 2) связанные с организацией иных противоправных и аморальных деяний (ч. 1 ст. 151, ч. 1 ст. 232, ч. 1 ст. 240, ч. 1 ст. 241 УК РФ).
В первой из полученных нами классификационных подгрупп можно выделить две разновидности юридических конструкций, предполагающих: 1) организацию только преступления конкретного вида (ч. 1 ст. 208, ч. 1 ст. 209,
1 См.: Давыдова М.Л. Юридическая техника: проблемы теории и методологии. Волгоград, 2009. С. 152.
ст. 279, ч. 1 ст. 322.1, ч. 1 ст. 353 УК РФ) и 2) допускающие организацию различных посягательств (ч. 1 ст. 150, ч. 1 ст. 205.1, ч. 1 ст. 210, ч. 1 ст. 239, ч. 1 ст. 282.1 УК РФ).
Кроме того, в зависимости от формы соучастия, с которой возможно совершение соответствующего посягательства, первая подгруппа юридических конструкций подразделяется на деяния, предусматривающие: 1) организационные действия исключительно посредством создания так называемого «сложного субъекта преступления», то есть организованной группы или преступного сообщества (ч. 1 ст. 208, ч. 1 ст. 209, ч. 1 ст. 210, ч. 1 ст. 239, ч. 1 ст. 282.1 УК РФ) и 2) допускающие организацию преступления в рамках так называемого соучастия с выполнением различных ролей (ч. 1 ст. 150, ч. 1 ст. 205.1, ст. 279, ч. 1 ст. 322.1, ч. 1 ст. 353 УК РФ).
Как мы полагаем, при конструировании подобных составов законодатель исходил из повышенной общественной опасности действий организаторов и стремился дифференцировать их уголовную ответственность путем закрепления ее в обособленной норме Особенной части УК РФ. В этой связи включение в диспозицию нормы действий по организации преступления следует рассматривать как один из приемов формирования в уголовном законе усеченных составов преступлений.
С первым типом интересующих нас юридических конструкций (первой группой преступлений) связана важная теоретическая проблема: распространяются ли нормы о формах соучастия, предусмотренные ст. 35 УК РФ, на деяния, предполагающие организационные действия посредством создания так называемого «сложного субъекта преступления»? Среди криминалистов нет единства в ответе на данный вопрос. Одни исследователи положительно отвечают на этот вопрос1, другие отрицательно2. Поскольку аналогичная проблема свойственна также квалифицированным составам, выделенным по признаку соучастия, мы рассмотрим ее применительно к соответствующей юридической конструкции.
На второе место в нашей типологии (вторая группа преступлений) необходимо поставить технико-юридический прием, предусматривающий закрепление организатора в институте соучастия путем конструирования квалифицированных составов по признаку совершения посягательства группой лиц, группой лиц по предварительному сговору либо организованной группой. Данную группу преступлений с участием организатора преступления представляется возможным подвергнуть дальнейшей детализации исходя из закрепленных в ней
1 См.: Уголовное право России. Общая часть: учебник / под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. М., 2005. С. 328 (автор главы - В.С. Комиссаров); Наумов С.Н. Оценочные признаки соучастия в преступлении: дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2009. С. 121.
2 См.: Михайлов В. Банда: форма соучастия или сговор? // Уголовное право. 2004. № 3. С. 54.
форм соучастия. По этому признаку она подразделяется на три подгрупппы, включающих составы, содержащие указание на: 1) организованную группу (86 составов); 2) группу лиц по предварительному сговору (75 составов); 3) группу лиц без предварительного сговора (17 составов).
Вопрос о том, есть ли организатор в группе лиц без предварительного сговора, можно отнести к числу дискуссионных. Одни криминалисты (С.В. Бородин, Л.Д. Гаухман, В.С. Комиссаров) отвечают на него утвердительно1. По мнению других, в частности В. Быкова, в группах указанного вида нет сформированной психологической и функциональной структур, еще не выделился лидер2.
На наш взгляд, со второй позицией сложно согласиться в полной мере. Во-первых, как нам представляется, при совершении преступления группой лиц без предварительного сговора отнюдь не исключается наличие у нее заранее сформированной психологической и функциональной структур. Группа лиц может быть сформирована вне связи с преступным поведением (для совместного проведения досуга, совершения незначительных противоправных действий или даже занятия социально полезной деятельностью), однако под влиянием ситуации пойти на совершение преступления. Во-вторых, для группы лиц совсем не обязательно отсутствие лидера. При рассматриваемых обстоятельствах на момент совершения посягательства лидер уже существует, и может выступать инициатором, «зачинщиком» преступления, вовлекая других членов группы в его совершение своим авторитетом и личным примером. Сказанное особенно актуально для групп, состоящих из подростков, в высокой степени подверженных чувству коллективизма.
Исходя из изложенного, следует признать более обоснованной первую точку зрения. В этой связи можно прийти к выводу, что в доктринальное понятие простой группы лиц (без предварительного сговора) следует включить указание на наличие в ней организатора преступления, хотя и под другим наименованием («инициатор», «зачинщик»). При этом необходимо сделать оговорку, что в данном случае функции организатора имеют некоторую специфику. Они заключаются в: 1) инициировании преступления (выдвижение идеи, подача примера) и 2) руководстве действиями соисполнителей в процессе совершения посягательства. Указанные функции организатора-зачинщика нашли свое отражение в п. «г» ч. 1 ст. 63 УК РФ, предусматривающем особо активную роль в совершении преступления. Данная норма служит юридическим основанием предложенного признака.
1 См.: Уголовное право России. Общая часть: учебник / под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. С. 336; Бородин С.В. Преступления против жизни. СПб., 2003. С. 347; Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. М., 2010. С. 220.
2 См.: Быков В. Конструкция квалифицирующего признака совершение преступления группой // Уголовное право. 2000. № 3. С. 11.
В понимании учеными и юристами-практиками сущности таких квалифицирующих признаков, как группа лиц, группа лиц по предварительному сговору и организованная группа, можно обнаружить определенные разночтения. Одни трактуют данные признаки как формы соучастия1, другие допускают второй вариант толкования - как отражение в законе объективной стороны преступления (группового способа его совершения). Надо сказать, что взгляды сторонников второй позиции не являются однородными. Одни полагают, что групповой способ и соучастие сосуществуют в диспозициях квалифицированных составов преступлений2, другие же придерживаются позиции, что данные юридические конструкции вообще исключают соучастие3.
С нашей точки зрения, «изгнание» института соучастия из квалифицированных составов невозможно. Под подобное решение невозможно подвести никакого основания, поскольку понятия «группа лиц», «группа лиц по предварительному сговору» и «организованная группа» закреплены и в Общей и в Особенной части УК РФ. Игнорировать очевидное терминологическое единство уголовного закона никак нельзя, так как обратное будет означать отказ от основополагающего принципа работы с нормативными правовыми актами -принципа единства легальной терминологии. Кроме того, обсуждаемый шаг поставит перед практикой сложнейшие вопросы о том, что же понимать под организованной группой и на каком правовом основании индивидуализировать уголовную ответственность лиц, организовавших и осуществлявших руководство соответствующими групповыми образованиями. Несомненно, такое положение вещей повлечет за собой массовое решение вопроса на основе волюнтаризма и большое количество судебных ошибок, а соответственно и подрыв единства судебной практики.
Как нам думается, оптимальным было бы такое решение вопроса: во-первых, признать, что нормы о соучастии, предусмотренные в Общей части УК РФ, распространяются на все случаи соучастия, предусмотренные в Особенной части; во-вторых, предусмотреть в УК РФ помимо определения понятия соучастия также определение группового способа совершения преступления. Для этой цели мы рекомендуем дополнить ст. 35 УК РФ предписанием следующего содержания: «8. В случае выполнения деяния, предусмотренного статьей Особенной части настоящего Кодекса, двумя или более лицами, из
1 См.: Арутюнов А.А. Соучастие в преступлении по уголовному праву Российской Федерации. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2006. С. 207; Лесниевски-Костарева Т.А. Дифференциация уголовной ответственности. М., 1998. С. 173; Уголовное право России. Общая часть: учебник / под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяж-ковой. С. 328.
2 См.: Галиакбаров Р.Р. Борьба с групповыми преступлениями. Вопросы квалификации. Краснодар, 2000. С. 42-47; Ермакова Л.Д. Понятие соучастия // Энциклопедия уголовного права. Т. 6: Соучастие в преступлении. СПб., 2007. С. 28-29.
3 См.: Святенюк Н. Ответственность за совместное участие в убийстве // Уголовное право. 2004. № 4. С. 49.
которых только одно подлежит уголовной ответственности, соучастие в преступлении отсутствует, однако ответственность за содеянное наступает по той части (пункту) статьи Особенной части настоящего кодекса, которая предусматривает совершение преступления группой лиц или группой лиц по предварительному сговору». Таким образом, возможность двоякого толкования признака «группой лиц» будет легально санкционирована.
В рамках нашей типологии необходимо выделить также третью разновидность юридических конструкций с участием организатора (третью группу преступлений). К третьему типу следует отнести преступные образования, возникшие без предварительного сговора и без достаточной осведомленности о конечных целях, предусмотренные ч. 1 ст. 212 УК РФ «Массовые беспорядки». Очевидно, применительно к данному составу преступления будет справедливо все сказанное в отношении группы лиц без предварительного сговора. Специфика указанного преступления заключается в том, что оно предполагает уголовную ответственность не всех участников массовых беспорядков, а только тех, которые проявили особо активную роль в процессе посягательства.
Следует признать, что случаи участия организатора в совершении преступления, предусмотренные в Особенной части УК РФ, обладают большей степенью общественной опасности, чем предусмотренные в Общей части, так как в первом случае общественная опасность такого соучастия учитывается законодателем непосредственно в санкции статьи, а во втором - оно оказывает только лишь опосредованное воздействие, выступая в качестве критерия индивидуализации ответственности, то есть его влияние в значительной степени определяется судейским усмотрением в соответствии со ст. 67 УК РФ.
Среди норм Общей части УК РФ можно выделить два варианта технико-юридических конструкций, учитывающих деятельность организатора преступления. В соответствии с постепенно убывающей степенью общественной опасности их необходимо поместить на четвертое и пятое места в нашей типологии.
В четвертом типе (группе преступлений) выполнение организатором своей роли не влияет на квалификацию, а предусмотрено в качестве обстоятельства, отягчающего наказание. В подобном качестве она отражена в п. «в» и «г» ч. 1 ст. 63 УК РФ. Пункт «в» предусматривает совершение преступления в составе группы лиц, группы лиц по предварительному сговору, организованной группы или преступного сообщества (преступной организации), в тех случаях, когда они не предусмотрены в нормах Особенной части УК РФ. Пункт «г» -особо активную роль лица в совершении преступления. Указанные формы соучастия предполагают участие в совершении преступления как минимум двух лиц-соисполнителей, совместными усилиями выполняющих объективную сторону посягательства. При этом, как правило, присутствуют различия в
характере и степени участия отдельных соисполнителей, поскольку кто-то из соучастников берет на себя дополнительную роль руководителя преступления. Соучастника, совмещающего функции исполнителя и организатора, в литературе нередко обозначают современным термином «инициатор» или устаревшим «зачинщик»1.
В пятом типе (группе преступлений) деятельность организатора преступления включена в форму соучастия, предусмотренную ст. 33 УК РФ, и известную в науке как соучастие «с выполнением различных ролей», «с распределением ролей», «в узком смысле», «в тесном смысле», «в собственном смысле». Рассматриваемый тип юридической конструкции обладает меньшей степенью общественной опасности по сравнению с предшествующими, поскольку в данном случае организатор не принимает непосредственного участия в выполнении объективной стороны состава преступления. Его функции остаются сугубо организаторскими и не совмещаются с выполнением роли исполнителя преступления.
Рассмотрев конструктивные особенности преступлений с участием организатора, остановимся на критериях оценки его общественной опасности и особенностях назначения наказания. Подавляющее большинство криминалистов полагает, что совершение преступления в соучастии существенным образом повышает его общественную опасность2. Несомненно, важное место здесь занимает организатор преступления. В работах по уголовному праву распространено мнение, что фигура организатора представляет повышенную опасность, что он является наиболее опасным среди соучастников3.
Солидаризируясь с данным взглядом отметим, что, с нашей точки зрения, конкретный вклад организатора в совершенное преступление зависит от объема выполненных им функций. В этой связи представляется продуктивной предложенная Л.Д. Гаухманом классификация организаторов, включающая следующие разновидности: 1) организатор преступления, 2) руководитель совершением преступления, 3) организатор организованной группы, 4) руководитель организованной группой, 5) организатор преступного сообщества (преступной организации) и 6) руководитель преступным сообществом (преступной организацией)4.
1 См.: Уголовное право России. Общая часть: учебник / под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. С. 336.
2 Там же. С. 326-327.
3 См.: Димченко Н.В. Ответственность за преступления, совершенные в соучастии: теоретические и прикладные аспекты: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2006. С. 101; Карпова И.Б. Институт соучастия в преступлении: сравнительный анализ уголовного законодательства Российской Федерации и Федеративной Республики Германии. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005. С. 53; Качалов В.В. Организатор преступления в уголовном праве России: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. С. 144; Гаухман Л.Д. Указ. соч. С. 219.
4 См.: Гаухман Л.Д. Указ. соч. С. 219.
Признавая положительное значение деления организаторов на виды в зависимости от функций, обратим внимание на недостатки приведенной классификации. Во-первых, такие виды, как организатор преступления и руководитель совершением преступления ориентированы только на соучастие с выполнением различных ролей, предусмотренное ст. 33 УК РФ1. Однако, как нам представляется, в рамках организованной группы и преступного сообщества вполне возможна организация преступления не со стороны организатора или руководителя группы в целом, а со стороны рядового члена, которому, к примеру, может быть дано подобное поручение. Во-вторых, указанная классификация не учитывает сложной структуры преступного сообщества (преступной организации) и наличие в ней организаторов и руководителей на уровне структурных подразделений. В этой связи в рассматриваемой классификации необходимо дополнительно выделить таких лиц, как: 7) организатор преступления в рамках организованной группы; 8) организатор преступления в рамках преступной организации (преступного сообщества); 9) организатор структурного подразделения преступной организации (преступного сообщества); 10) руководитель структурного подразделения преступной организации (преступного сообщества). Представленная в модернизированном виде, данная типологическая классификация будет способствовать правильной оценке степени общественной опасности организатора применительно к конкретным формам соучастия.
Надо сказать, что, несмотря на высокую степень научной разработанности исследуемого вопроса, авторы отдельных публикаций до сих пор исходят из не вполне корректного представления о соотношении функций организатора преступления и иных соучастников. В частности, Е. Благов утверждает следующее: «Общепризнанно, что виды соучастников в ст. 33 УК разделены по характеру участия в совершении преступления. Значит, функция каждого из них самостоятельна и ни в какой части не может пересекаться с функцией иного соучастника. Поэтому поведение никого из соучастников не способно быть ни частью, ни целым в сравнении с поведением другого из них»2.
Как нам думается, в отношении организатора преступления с приведенной позицией вряд ли можно согласиться. Его функции могут пересекаться с функциями подстрекателя и пособника. В немалом числе научных работ отмечается, что если соучастник помимо подстрекательства к преступлению еще и способствует его совершению, то содеянное им надлежит рассматривать как организацию совершения преступления3.
1 См.: Гаухман Л.Д. Указ. соч. С. 219.
2 Благов Е. Конкуренция части и целого при неоконченном преступлении и соучастии // Уголовное право. 2004. № 1. С. 13.
3 См.: Уголовное право. Актуальные проблемы теории и практики: сборник очерков / под ред. В.В. Лу-неева. М., 2010. С. 249-250 (автор очерка - Ю.А. Цветков); Наумов С.Н. Указ. соч. С. 103.
Говоря о различиях в объеме функций организатора, следует обратить внимание на точку зрения Л.Д. Гаухмана, согласно которой: «Деятельность организатора преступления может заключаться в выполнении следующих функций: 1) вовлечении других лиц в процесс совершения преступления; 2) создании иных условий осуществления преступного деяния; 3) руководстве уже сложившимися соучастниками; 4) руководстве совершением преступления. Для признания лица организатором достаточно выполнения им одной из перечисленных функций»1.
На наш взгляд, с приведенной позицией трудно согласиться безоговорочно, поскольку она не в полной мере учитывает нормы ст. 33 УК РФ. Дело в том, что выполнение лицом только первой или только второй функций образует не организацию преступления, а подстрекательство или пособничество. На наш взгляд, для признания лица организатором требуется выполнение третьей или четвертой функции, либо же первой вместе со второй. Лишь сочетание подстрекательства с пособничеством служит основанием констатации того обстоятельства, что деятельность соучастника перерастает из простого подстрекательства или пособничества в качественно иную роль - организатора преступления.
Помимо объема функций, в качестве критерия опасности организатора мы считаем возможным рассматривать категорию и направленность преступлений, ради совершения которых им была создана организованная группа или преступное сообщество. То есть степень общественной опасности организатора зависит также от направленности его умысла, от тех целей, которые были им заложены в «сложный субъект преступления».
Вопросы назначения наказания за преступление, совершенное в соучастии, урегулированы УК РФ лишь в общих чертах, закон ограничивается констатацией необходимости учета характера и степени участия лица в совершении преступления (ст. 34, 67 УК РФ). Указаний на конкретные пропорции, в которых должно различаться наказание отдельных соучастников, закон не содержит. Как мы полагаем, по отношению к наиболее опасной разновидности соучастников - организаторам преступных организаций (преступных сообществ) было бы оправданным ограничить судейское усмотрение в пользу их повышенной ответственности. В указанных криминальных образованиях существует два уровня организаторов - руководители объединения в целом и руководители его частей, что создает возможность по формализации влияния этого обстоятельства на уголовную ответственность. С этой целью мы предлагаем дополнить ст. 67 УК РФ нормой следующего содержания: «3. Срок наказания, назначенного лицу, возглавлявшему преступную организацию (преступное сообщество), не может быть менее трех четвертей, а возглавлявшему структурное подразделение указанной преступной организации (преступного сообще-
1 Гаухман Л.Д. Указ. соч. С. 220.
ства) не может быть меньше двух третей максимального срока наиболее строгого вида наказания, предусмотренного за совершенное преступление».
С нашей точки зрения, ограничение судейского усмотрения в пользу более детальных правил назначения наказания будет способствовать повышению эффективности уголовно-правового противодействия организованной преступности. Но при этом важно учитывать, что сфера пропорциональной регламентации ответственности не должна распространяться на соучастников, не выполняющих организаторские функции, а также на тех лиц из числа организаторов, которые не принадлежат к преступным организациям, поскольку в указанных случаях соотношение опасности соучастников будет зависеть от конкретных обстоятельств содеянного и уровень общественной опасности организаторов преступления может совпадать с таковым у исполнителей.
Проведенный нами анализ и предложенная типология позволяют прийти к выводу, что фигура организатора преступления включается в институт соучастия при помощи пяти технико-юридических конструкций, отражающих различные типовые варианты влияния на общественную опасность преступления, что будет способствовать дальнейшей дифференциации уголовной ответственности организаторов преступления.
А.А. Евдокимов*
СРЕДСТВА УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ СОБЛЮДЕНИЯ СПЕЦИАЛЬНЫХ ПРАВИЛ БЕЗОПАСНОСТИ И ИХ КЛАССИФИКАЦИЯ
Ключевые слова: источник повышенной опасности; безопасность; специальные правила безопасности; механизм уголовно-правового обеспечения соблюдения специальных правил безопасности; виды нарушения специальных правил безопасности.
A.A. Evdokimov. The Criminal Measures of Enforcement of Special Norms of Safety and Their Classification
The article is devoted to criminal law norms related to special norms of safety. The author analyzes the essence of these crimes and their genesis.
Как известно, наиболее существенную роль в стимулировании должного поведения участников общественных отношений играет такая форма проявления регулятивной функции права, как наложение запретов или ограничений на совершение нежелательных с точки зрения законодателя деяний и установле-
*Соискатель Владимирского государственного университета. [moksha1@ rambler.ru]
224
