CC BY
247
А. Ф. Ананьин, Г. П. Новоселов
АЛГОРИТМ КВАЛИФИКАЦИИ ДЕЯНИЯ В КАЧЕСТВЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ, СОВЕРШЕННОГО В СОУЧАСТИИ
Рассматривается вопрос о последовательности действий, необходимых для квалификации деяния в качестве преступления, совершенного в соучастии. Формулируются требования, которым должен отвечать алгоритм действий, и на основе программно-целевого метода выделяются его стадии. Первые четыре стадии связываются с установлением наличия обязательных признаков понятия соучастия, остальные - с определением вида соучастника и формы соучастия. Приводятся описание каждой стадии и их задачи. Указывается, что в совокупности эти стадии представляют собой самостоятельный модуль, являющийся фрагментом программы уголовно-правовой квалификации деяния в качестве преступления.
Авторы анализируют ряд позиций, касающихся интерпретации самой категории «соучастие», ее признаков. В частности, они полагают, что применительно к этому институту совместность участия в совершении преступления двух или более лиц следует считать не одним из признаков соучастия, а его родовым понятием. Рассматриваются отдельные виды соучастников и формы соучастия, предлагается их разграничение. Отмечается, что предложенный алгоритм содержит лишь типовую характеристику задач и последовательности действий при принятии решения по вопросам квалификации деяния в качестве соучастия в преступлении. В разных составах преступлений соучастие может проявлять себя по-разному, в связи с чем применение предложенного алгоритма возможно лишь после того, как определена статья Особенной части Уголовного кодекса РФ, предусматривающая ответственность за совершенное деяние.
Ключевые слова: уголовно-правовая квалификация, программа уголовно-правовой квалификации, преступление, соучастие в преступлении, соучастник, алгоритм
Соучастие относится к тем уголовно-правовым институтам, которые в отечественной юридической литературе всегда вызывали и ныне вызывают повышенный научный интерес. В подавляющем большинстве случаев в ней идет речь о понятиях соучастия, его так называемой акцессорной природе, признаках и отграничении от смежных понятий, форм и (или) видов соучастия, характеристиках видов самих соучастников и т. д. Не остаются без внимания исследователей и вопросы, возникающие при квалификации деяния в качестве преступления, совершенного в соучастии, в том числе правила, на которых она должна основываться, за исключением, пожалуй, одного: алгоритма принятия в данном случае решений. Между тем определенная логика и последовательность действий предполагаются не только в целом при уголовно-правовой оценке содеянного в качестве преступления, но и при вменении такого уголовно-правового института, как соучастие в преступлении [Кудрявцев 2004: 179-185].
Как и в любых иных случаях, алгоритм принятия решений при вменении соучастия должен: а) вписываться в общую логику действий правоприменителя по уголовно-правовой оцен-
ке содеянного в качестве преступления, выступая в связи с этим в виде некоторого модуля, т. е. относительно самостоятельного этапа принятия решения;
б) основываться на уголовном законе (гл. 7 УК РФ), в том числе на сформулированном в нем понятии соучастия, его объективных (участие двух или более лиц, совместность участия) и субъективных (совершение умышленного преступления и умышленность совместного участия в преступлении) признаков;
в) однозначно и жестко предписывать последовательность действий, выступающих отдельной стадией;
г) определять содержание той задачи, которая обусловливает обособление и смысл отдельных стадий уголовно-правовой квалификации деяния в качестве преступления, совершенного в соучастии;
д) на каждой стадии давать исчерпывающие варианты возможного решения ее задачи.
Существует несколько стадий уголовно-правовой квалификации деяния в качестве преступления, совершенного в соучастии. На первых четырех стадиях устанавливается наличие обязательных признаков соучастия, на осталь-
российское право
ОБРАЗОВАНИЕ ПРАКТИКА НАУКА
ных - определяются виды соучастников и формы соучастия.
Если исходить из ст. 32 УК РФ, то логично предположить, что на первой стадии главной должна выступать задача, предполагающая постановку и решение вопроса о том, имело ли место участие нескольких лиц в инкриминируемом лицу преступлении. В юридической литературе данный признак соучастия нередко именуют количественным, подчеркивая, что для наличия соучастия достаточно того, что в совершенном виновным преступлении принимало участие хотя бы еще одно лицо. Однако нерешенным остается вопрос: должно ли последнее обладать всеми признаками субъекта преступления, т. е. быть физическим, вменяемым и достигшим минимального возраста привлечения к уголовной ответственности. В отличие от противоречивой судебной практики, большинство представите-
Cоучастием в преступлении может признаваться не любое участие в нем двух или более лиц, а только такое, которое характеризуется как совместное
лей теории уголовного права имеют однозначное мнение по данному вопросу: когда только одно из участвующих в преступлении лиц обладает, а другое не обладает всеми обязательными признаками субъекта преступления, соучастие в преступлении отсутствует. И в этом смысле формулировка задачи первой стадии уголовно-правовой квалификации соучастия в преступлении может быть уточнена: имело ли место участие в инкриминируемом лицу преступлении двух или более физических лиц, вменяемых и достигших необходимого возраста для привлечения к уголовной ответственности?
Отрицательный ответ на поставленный вопрос исключает квалификацию содеянного в качестве соучастия в преступлении. При положительном же ответе предполагается переход ко второй стадии.
По смыслу ст. 32 УК РФ соучастием в преступлении может признаваться не любое участие в нем двух или более лиц, а только такое, которое характеризуется как совместное. Соответственно этому и задачей данной стадии квалификации следует считать решение вопроса о том, имело ли место не просто участие, а совместное участие нескольких лиц в совершении преступления. Что в этом случае следует понимать под совместностью участия? Учитывая тот факт, что она невозможна без участия двух или более лиц, один из авторов статьи выска-
зал мнение о том, что вопреки общепринятому представлению совместность необходимо анализировать в качестве не признака соучастия в преступлении, а родового понятия соучастия [Новоселов 2012]. При таком решении вопроса так называемые количественные и качественные, объективные и субъективные признаки соучастия следовало бы рассматривать не в одном ряду с совместностью, а в ее рамках, подразумевая под соучастием такое совместное совершение преступления, при котором в умышленном преступлении умышленно участвуют два лица или более. Однако надо полагать, что при конструировании дефиниции, содержащейся в ст. 32 УК РФ, законодатель исходил из иного (на наш взгляд, спорного) толкования совместности, допуская возможность участия в совершении преступления двух или более лиц при отсутствии в таком участии совместности.
Аналогичные представления о совместности получили распространение и в нашей юридической литературе. При этом некоторые авторы исходят из обоснованности широкой трактовки содержания совместности, именуя ее объективно-субъективным признаком и характеризуя его в качестве самостоятельного по отношению к количественному признаку соучастия: участие в нем двух или более лиц. С субъективной стороны совместность предполагает «совместность умысла этих лиц при совершении ими умышленного преступления» [Уголовный кодекс Российской Федерации 2019: 137]. Придерживаясь не широкой, а узкой трактовки понятия совместности, большинство юристов подразумевают под ней только объективную характеристику соучастия: причастность и взаимообусловленность (взаимозависимость) действий лиц, единый для них преступный результат, причинную связь между действиями соучастников и общим преступным результатом и т. п. Они считают, что именно наличие причинной связи отличает соучастие от того, что не относится к нему и обычно именуется формами прикосновенности к преступлению: попустительство; заранее не обещанные приобретение или сбыт имущества, добытого преступным путем; заранее не обещанное укрывательство.
Третья стадия уголовно-правовой квалификации деяния - это решение вопроса о возможности признания совместно совершенного преступления умышленным. Однозначно не охватывая понятием соучастия так называемое неосторожное сопричинение вреда, законодатель в ст. 25 УК РФ умышленным признает преступление, совершенное с прямым или косвенным умыслом: в первом случае должно быть установлено, что лицо осознавало общественную опас-
ность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления (ч. 2); во втором случае - осознание лицом общественной опасности своих действий (бездействия), предвидение возможности наступления общественно опасных последствий, нежелание, но сознательное допущение этих последствий либо безразличное к ним отношение (ч. 3). Ссылаясь на то, что в ст. 32 УК РФ не предусмотрены какие-либо ограничения относительно вида умысла, ученые не раз с теми или иными оговорками высказывали мнение о том, что соучастие возможно в преступлениях, совершаемых не только с прямым [Уголовное право. Общая часть 2013: 276], но и с косвенным [Наумов 2004: 291] умыслом.
Не видя основания для ограничительного толкования ст. 32 УК РФ, мы можем заключить, что на данной стадии уголовно-правовой квалификации деяния предполагается отграничение умышленного сопричинения вреда от неосторожного. При отсутствии умышленного сопричинения вреда должна рассматриваться возможность вменения сопричинения вреда по неосторожности, отсутствие которой позволяет квалифицировать совместно совершенное деяние как невиновное причинение вреда. Только если делается вывод об умышленном сопричи-нении вреда, то тогда по смыслу ст. 32 УК РФ и возникает необходимость перехода к следующей стадии уголовно-правовой квалификации деяния в качестве соучастия в преступлении.
Задача четвертой стадии - это решение вопроса о наличии еще одного сформулированного законодателем признака соучастия: умышленности совместного участия двух или более лиц в совершении умышленного преступления.
Очевидно, что связав понятие соучастия с указанным признаком, законодатель тем самым признал недостаточным выяснение психического отношения лица к тому, что характеризует любое умышленно совершаемое преступление и касается интеллектуального отношения его к совершаемому деянию (в данном случае - совместно совершаемому), возможности наступления его последствий и желания их наступления. Допуская разное (умышленное и неумышленное) психическое отношение лица к самому факту совместности участия нескольких лиц в совершении умышленного преступления, ст. 32 УК РФ предписывает дополнительно выяснять, осознавало ли лицо то, что преступление оно совершает с другим лицом (другими лицами), и было ли у него желание совместно совершать преступление. Как справедливо писал М. И. Ковалев, ст. 32 УК РФ исключает допущение
неосторожного соучастия в умышленном или неосторожном преступлении [Уголовное право. Общая часть 2013: 276].
В юридической литературе внимание акцентируется лишь на первом, интеллектуальном, моменте, в связи с чем дискутируются вопросы о том, должен ли каждый соучастник знать о наличии других участников, является ли обязательной взаимная осведомленность, каков ее возможный объем, требуется ли согласованность действий соучастников и т. д. По нашему мнению, вести речь об умышленном совместном участии вряд ли обоснованно, если виновный не знает о существовании других соучастников или объем этих знаний минимален. При решении вопроса о согласованности действий нужно, не отождествляя согласованность действий с предварительным сговором, исходить из конкретных обстоятельств. В данном случае первостепенное значение имеют не сама по себе согласованность действий, ее объем и степень, а осознание и желание совместного совершения преступления.
Перечисленных выше признаков достаточно, чтобы сделать вывод о наличии или отсутствии в деянии лица соучастия в преступлении. Однако их не хватает для принятия решения о квалификации деяния в качестве соучастия в преступлении, поскольку она должна осуществляться с учетом того, что конкретизирует соучастие и что называют характером участия лица, формой соучастия, его видом и т. д. К сожалению, и в этом плане в теории уголовного права нет единства взглядов. Но если во главу угла поставить алгоритмический, а не какой-либо иной аспект анализа, то задачу следующей, пятой стадии уголовно-правовой квалификации деяния в качестве соучастия в преступлении нужно связать с положениями ст. 34 УК РФ, устанавливающей, что при совместном совершении преступления в одних случаях действия лица надлежит квалифицировать без ссылки на ст. 33 УК РФ, а в других - со ссылкой на указанную статью. Для того чтобы определить необходимость ссылки на ст. 33 УК РФ, следует решить вопрос о том, имело ли место в совместно совершенном преступлении юридическое распределение ролей между его участниками.
Под юридическим распределением ролей здесь понимается выполнение соучастниками преступления различных функций, исходя из специфики которых в ст. 33 УК РФ все соучастники делятся на четыре вида: исполнитель, организатор, подстрекатель и пособник. В юридической литературе основанием такого деления нередко считается характер участия лица в совместной преступной деятельности. Но как бы
ни именовалось такое основание, оно в любом случае подразумевает именно юридическое, а не техническое распределение ролей. При юридическом распределении ролей специфика выполняемой лицом функции в совместной деятельности должна быть отражена в уголовно-правовой квалификации его действий путем признания его при совершении преступления исполнителем, организатором, подстрекателем или пособником со ссылкой на соответствующую часть ст. 33 УК РФ. При техническом распределении ролей предполагается распределение обязанностей, которое осуществляется в процессе выполнения одной и той же функции (обычно имеют в виду функцию исполнителя преступления) [Ананьин 1980].
Логика квалификации соучастия с юридическим распределением ролей должна основываться на собственном алгоритме, предполагающем определенную последовательность действий. Каких именно?1
С точки зрения законодателя наиболее опасным среди соучастников является именно исполнитель преступления
Поскольку согласно ч. 3 ст. 34 УК РФ одновременное выполнение организатором, подстрекателем или пособником объективной стороны состава преступления, предусмотренной диспозицией соответствующей статьи Особенной части УК РФ, меняет их статус на статус исполнителя (соисполнителя), то можно сделать вывод о том, что с точки зрения законодателя при прочих равных условиях наиболее опасным является именно исполнитель преступления, а не какой-либо иной соучастник2. Это дает основание утверждать, что в случаях, когда констатируется наличие в соучастии юридического распределения ролей, на следующей, шестой стадии квалификации действий конкретного соучастника должен быть дан ответ на вопрос: участвовало ли данное лицо в совместном преступлении в качестве его исполнителя?
Решение этого вопроса облегчает уголовный закон, который устанавливает, что исполнителем преступления признается лицо:
а) непосредственно совершившее преступление;
1 Несколько иной логики такой уголовно-правовой квалификации придерживается Р. А. Сабитов [Сабитов 2003: 584].
2 В отечественной юридической литературе на этот счет можно встретить и другую точку зрения, сторонники которой утверждают, что среди соучастников наиболее опасным является организатор преступления [Наумов 2004: 292].
б) непосредственно участвующее в его совершении совместно с другими лицами (соисполнителями) или
в) совершающее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных УК РФ (ч. 2 ст. 33 УК РФ).
Почему в этом случае не требуется ссылка на ст. 33 УК РФ? Причина одна: в ссылке нет нужды, поскольку исполнитель - лицо, совершающее такие действия (бездействие), которые охватываются диспозицией соответствующей статьи Особенной части УК РФ, вменяемой виновному. Соучастники преступления, не являющиеся исполнителями (соисполнителями), совершают действия (бездействие), которые находятся за рамками этой диспозиции, что как раз и обусловливает необходимость конкретизации характера участия лица в совместных преступлениях путем ссылки на ст. 33 УК РФ. Важно заметить, что, в отличие от иных соучастников, исполнитель преступления есть в любом преступлении, совершаемом в соучастии.
В ситуациях, когда отсутствуют основания для признания лица исполнителем преступления, возникает необходимость определить, кто из иных соучастников наиболее опасен. На данный счет дискуссий быть не должно - это организатор преступления, которым ч. 5 ст. 33 УК РФ признает «лицо, организовавшее совершение преступления или руководившее его исполнением, а равно лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию) либо руководившее ими». В связи с изложенным, исключив фигуру исполнителя преступления, на седьмой стадии уголовно-правовой квалификации надлежит определить, участвовало ли лицо в совместно совершенном преступлении в качестве его организатора. Положительное решение вопроса и ссылка на ч. 3 ст. 33 УК РФ будут обоснованными при условии, что:
а) выполнение функции организатора не предусмотрено в соответствующих статьях Особенной части УК РФ в качестве самостоятельного преступления;
б) совершение действий организатора не сопряжено с участием в преступлении в качестве исполнителя;
в) речь не идет о неудавшейся организаторской деятельности, при которой соучастие не образуется и которая квалифицируется как приготовление к тяжкому или особо тяжкому преступлению.
Соответствующие условия надлежит иметь в виду и тогда, когда инкриминируемое лицу участие в совместно совершенном преступлении не охватывается понятиями исполнителя (соисполнителя) и организатора преступления. Как следствие, возникает необходимость в обособлении таких стадий уголовно-правовой квалификации, на которых должны быть рассмотрены вопросы о возможном привлечении лица к уголовной ответственности за подстрекательство к преступлению или пособничество ему. Руководствуясь тезисом о том, что при квалификации деяния в качестве преступления уголовно-правовой оценке сначала должны подлежать более опасные, а затем - остальные действия, задачу восьмой стадии квалификации логично увязать с установлением оснований для квалификации участия лица в совершенном преступлении в качестве подстрекателя к преступлению, а задачу девятой стадии - с квалификацией лица в качестве пособника.
Основная функция подстрекателя в ч. 4 ст. 33 УК РФ характеризуется как склонение другого лица к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом. В теории уголовного права под таким склонением принято понимать возбуждение у конкретного лица (или конкретных лиц) намерения (желания) совершить определенное преступление. Указав в числе способов подстрекательства уговор, подкуп и угрозу, законодатель допускает возможность использования при подстрекательстве и других способов (обман, приказ и т. д.). Квалификация участия в совместно совершенном преступлении в качестве пособника предполагается в случаях, когда имело место содействие совершению преступления посредством:
а) дачи советов, указаний; предоставления информации, средств или орудий совершения преступления; устранения препятствий;
б) заранее данного обещания скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем;
в) заранее данного обещания приобрести или сбыть такие предметы.
Приведенный алгоритм квалификации деяния в качестве преступления, совершенного совместно несколькими лицами с юридическим распределением ролей, действует, когда содеянное соучастником полностью охватывается выполнением какой-то одной функции: организатора, подстрекателя или пособника. Однако
бывает и так, что действия соучастника, не являющегося исполнителем преступления, содержат признаки выполнения нескольких функций. В теории уголовного права и судебной практике квалификация таких действий соучастника не является единообразной. Не останавливаясь на этом более подробно, заметим, что, с нашей точки зрения, в рамках выполнения функции организатора преступления лицо может выступать еще и в качестве подстрекателя и (или) пособника, но это все не требует дополнительной квалификации, поскольку охватывается понятием организатора преступления. Вряд ли оправдано выполнение нескольких функций и тогда, когда действия соучастника выражаются одновременно в подстрекательстве и оказании физического или (и) интеллектуального содействия (пособничества) совершению преступления. Оценивая данные действия в единстве, нужно рассматривать их как выполнение не двух разных функций (подстрекателя и пособника), каждая из которых должна отражаться ссылкой на соответствующую часть ст. 33 УК, а одной - функции организатора преступления.
При квалификации совместной преступной деятельности, в которой отсутствует юридическое распределение ролей, предполагаются иные стадии и задачи. Об участии лица в совместной преступной деятельности именно этого вида речь идет в ст. 35 УК РФ, различающей совершение преступления:
а) группой лиц;
б) группой лиц по предварительному сговору;
в) организованной группой;
г) преступным сообществом (преступной организацией).
Исходя из положений данной статьи представляется обоснованным выделение и соответствующих стадий квалификации совместной преступной деятельности, осуществляемой без юридического распределения ролей. К сожалению, именно этот аспект остается вне сферы внимания разработчиков алгоритма уголовно-правовой квалификации соучастия в преступлении, в том числе предложенного В. А. Никоно-вым [Никонов 1996: 67].
Задачей десятой стадии является решение вопроса о наличии (отсутствии) предварительного сговора между лицами, совместно совершающими преступления при отсутствии юридического распределения ролей между ними. При отсутствии предварительного сговора участие в преступлении двух или более исполнителей
должно квалифицироваться как преступление, совершенное группой лиц (ч. 1 ст. 35 УК РФ) без предварительного сговора. О существовании такого сговора может идти речь, если он был осуществлен: во-первых, среди соисполнителей преступления1; во-вторых, заранее, т. е. до совершения преступления; в-третьих, если его содержание составляло соглашение о совместном совершении преступления.
Однако сам по себе факт наличия предварительного сговора не может служить достаточным основанием для вменения совершения преступления по предварительному сговору группой лиц. Необходимым условием такого вменения является переход на одиннадцатую стадию квалификации, предполагающую решение вопроса о наличии у группы, действующей по предварительному сговору, признака устойчивости, т. е. того, что подразумевает существование тесных связей между участниками, длительность их контактов, тщательность подготовки и т. д. Если будет сделан вывод об отсутствии данного признака, содеянное подлежит квалификации как преступление, совершенное по предварительному сговору группой лиц.
То же самое можно сказать и о достаточности признака устойчивости для квалификации содеянного как преступления, совершенного организованной группой. Содержащееся в ч. 3 ст. 35 УК РФ положение о том, что преступление признается совершенным организованной группой, если оно совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений, нельзя
1 Наличие предварительного сговора накладывает свой отпечаток на то, что обычно понимается под соисполнительством в преступлении, которое начинает трактоваться в более широком плане. Примером такой трактовки может служить разъяснение, данное в п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое». В нем указано, что исходя из смысла ч. 2 ст. 35 УК РФ уголовная ответственность за кражу, грабеж или разбой, совершенные группой лиц по предварительному сговору, наступает и в тех случаях, когда согласно предварительной договоренности между соучастниками непосредственное изъятие имущества осуществляет один из них. Если другие участники в соответствии с распределением ролей совершили согласованные действия, направленные на оказание исполнителю непосредственного содействия в совершении преступления (к примеру, лицо не проникало в жилище, но участвовало во взломе дверей, запоров, решеток, по заранее состоявшейся договоренности вывозило похищенное, подстраховывало других соучастников от возможного обнаружения совершаемого преступления), содеянное ими является соисполнительством и в силу ч. 2 ст. 34 УК РФ не требует дополнительной квалификации по ст. 33 УК РФ.
трактовать изолированно от того, что в соответствии с ч. 4 ст. 35 УК РФ должно рассматриваться как совершение преступления преступным сообществом (преступной организацией): это совершение преступления структурированной организованной группой или объединением действующих под единым руководством организованных групп, члены которых объединены в целях совместного совершения одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды.
Поскольку преступное сообщество (преступная организация) есть не что иное, как разновидность организованной группы, возникает необходимость в отграничении организованной группы как таковой (в смысле ч. 3 ст. 35 УК РФ) от организованной группы, признаваемой преступным сообществом (преступной организацией). Из этого следует, что после того как сделан вывод о наличии признака устойчивости у группы лиц, заранее объединившихся для совершения преступления, на двенадцатой стадии уголовно-правовой квалификации должен быть поставлен и решен вопрос о том, является ли данная устойчивая группа структурированной организованной группой или объединением действующих под единым руководством организованных групп, члены которых объединены в целях совместного совершения одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды. Если нет, то содеянное должно квалифицироваться как преступление, совершенное организованной группой, если да, то иначе: как преступление, совершенное преступным сообществом (преступной организацией). При этом определенная структура свойственна и организованной группе [Попов 2017: 28]. Преступную организацию отличает наличие более развитой структуры, и это является основным вопросом толкования понятия преступной организации.
Выделенные нами стадии, взятые в единстве, с точки зрения разработки единого программного обеспечения квалификации деяния в качестве преступления позволяют рассматривать их как отдельный модуль, являющийся законченным фрагментом программы и связанный с другими ее частями (относящимися к институтам стадий совершения преступления, множественности преступлений и т. д.). При этом важно иметь в виду, что на практике в процессе уголовно-правовой квалификации деяния вопросы, непосредственно касающиеся соучастия, могут и должны решаться только после того, как определена статья Особенной
части УК РФ, предусматривающая ответственность за содеянное. Возможно, в других случаях на данном обстоятельстве не следовало делать акцент, но он важен при характеристике алгоритма уголовно-правовой квалификации деяния в качестве соучастия в преступлении, поскольку содержание статьи Особенной части УК РФ, по которой квалифицируется содеянное (например, касающееся предписаний относительно формы вины, признания или непризнания законодателем некоторых форм соучастия квалифицирующим признаком инкриминируемого лицу состава преступления), способно оказывать
влияние не только на круг решаемых вопросов, возникающих при вменении соучастия, но и на их последовательность. Однако в силу ограниченности объема публикации мы были вынуждены абстрагироваться от обусловленности алгоритма квалификации деяния в качестве соучастия в преступлении содержанием конкретной статьи Особенной части УК РФ, предусматривающей ответственность за содеянное, т. е. вели речь лишь о типовой характеристике задач и последовательности действий при принятии решения по вопросам квалификации деяния в качестве соучастия в преступлении.
Список литературы
Ананьин А. Ф. Организация, подстрекательство и пособничество в групповом преступлении: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Свердловск, 1980. 23 с.
Кудрявцев В. Н. Общая теория квалификации преступлений. М.: Юрист, 2004. 304 с.
Наумов А. В. Российское уголовное право: курс лекций: в 2 т. М.: Юрид. лит., 2004. Т. 1: Общая часть. 259 с.
Никонов В. А. Научные основы квалификации преступлений (спецкурс): учеб. пособие. Тюмень: Юрид. ин-т МВД России, 1996. 72 с.
Новоселов Г. П. Понятие соучастия и признак совместности участия // Российский юридический журнал. 2012. № 6. С. 103-109.
Попов В. С. Преступное сообщество (преступная организация): вопросы теории и практики. М.: Проспект, 2017. 146 с.
Сабитов Р. А. Теория и практика уголовно-правовой квалификации: науч.-практ. пособие. М.: Юрлитинформ, 2003. 592 с.
Уголовный кодекс Российской Федерации. Комментарий с путеводителем по судебной практике / под ред. А. И. Чучаева. М.: Прогресс, 2019. 1536 с.
Уголовное право. Общая часть: учеб. / отв. ред. И. Я. Козаченко. М.: Норма; Инфра-М, 2013. 591 с.
Алексей Федорович Ананьин - заслуженный юрист РФ, кандидат юридических наук, директор издательства «Юридическая литература» Администрации Президента Российской Федерации (Москва). 121069, Российская Федерация, Москва, ул. Малая Никитская, д. 14, стр. 2. E-mail: af_ [email protected].
Геннадий Петрович Новоселов - доктор юридических наук, профессор кафедры уголовного права Уральского государственного юридического университета (Екатеринбург). 620137, Российская Федерация, Екатеринбург, ул. Комсомольская, д. 21. E-mail: [email protected].
The Algorithm of Characterization of an Action as a Jointly Committed Crime
The article discusses a sequence of activities to identify a crime as jointly committed. The requirements to the algorithm of such activities are formulated. Programme-based and targeted methods applied by the authors allowed detecting a range of stages of the algorithm. The first four stages aim at defining mandatory elements of a crime allowing to characterize it as a jointly committed action. The rest of the stages focus on identifying a type of criminal complicity. In the article, each stage is described. It is emphasized that in each stage there is a special objective. At the same time, all these stages, taken together, constitute a separate module of the program of criminal characterization of an action.
From the authors' point of view, algorithms are necessary not only for detection of crimes and their criminal characterization, but also for answering the question on existence of criminal complicity in each case. Also the authors give their opinions on interpretation of criminal complicity as a legal category. In particular, it is emphasized that not all of crimes merely committed with participation of two or more persons should be understood as jointly committed. It is joint participation that makes a crime jointly committed. Various forms of criminal complicity and types of co-offenders are considered in the article as well. In
various crimes, criminal complicity manifests itself differently. Therefore the proposed algorithm can be applied only after identification a specific article of the Russian Criminal Code stipulating the responsibility for the crime committed.
Keywords: criminal characterization, program of criminal characterization, crime, criminal complicity, co-offender, algorithm
References
Anan'in A. F. Organizatsiya, podstrekatel'stvo i posobnichestvo v gruppovom prestuplenii [Organization, Incitement, and Abetment in a Group Crime]: cand. jur. sc. thesis, Sverdlovsk, 1980, 23 p.
Chuchaev A. I. (ed.) Ugolovnyi kodeks Rossiiskoi Federatsii. Kommentarii s putevoditelem po sudebnoi praktike [The Russian Criminal Code: Commentaries and the Jurisprudence Guide], Moscow, Progress, 2019, 1536 p.
Kozachenko I. Ya. (ed.) Ugolovnoe pravo. Obshchaya chast' [Criminal Law. A General Part], Moscow, Norma, Infra-M, 2013, 591 p.
Kudryavtsev V. N. Obshchaya teoriya kvalifikatsii prestuplenii [A General Theory of Criminal Characterization], Moscow, Yurist, 2004, 304 p.
Naumov A. V. Rossiiskoe ugolovnoe pravo: kurs lektsii [Russian Criminal Law. A Course of Lectures], in 2 vols, Moscow, Yurid. lit., 2004, vol. 1, 259 p.
Nikonov V. A. Nauchnye osnovy kvalifikatsii prestuplenii (spetskurs) [Scientific Grounds of Criminal Characterization (Special Course)], Tyumen', Yurid. in-t MVD Rossii, 1996, 72 p.
Novoselov G. P. Ponyatie souchastiya i priznak sovmestnosti uchastiya [The Concept of Criminal Complicity and a Feature of Joint Engagement into the Crime], Rossiiskii yuridicheskii zhurnal, 2012, no. 6, pp. 103-109.
Popov V. S. Prestupnoe soobshchestvo (prestupnaya organizatsiya): voprosy teorii i praktiki [Criminal Community (Criminal Organization): Issues of Theory and Practice], Moscow, Prospekt, 2017, 146 p.
Sabitov R. A. Teoriya i praktika ugolovno-pravovoi kvalifikatsii [Theory and Practice of Criminal Characterization], Moscow, Yurlitinform, 2003, 592 p.
Alexey Anan'yn - honored lawyer of the Russian Federation, candidate of juridical sciences, director of the «Legal Literature» Publishing House, (Moscow). 121069, Russian Federation, Moscow, Malaya Nikitskaya str., 14/2. E-mail: [email protected].
Gennady Novoselov - doctor of juridical sciences, professor of Department of criminal law, Ural State Law University (Yekaterinburg). 620137, Russian Federation, Yekaterinburg, Komsomol'skaya str., 21. E-mail: [email protected].
Дата поступления в редакцию / Received: 15.09.2018
Дата принятия решения об опубликовании / Accepted: 10.12.2018
