CC BY
46
: СТРАНИЧКА ГАЗЕТЫ "ДАР"
ББК Ш5(4 Вл) 6
"ОРГАНИЧЕСКАЯ" ЖЕРТВЕННОСТЬ: МОТИВ ТРАНСПЛАНТАЦИИ СЕРДЦА В СОВРЕМЕННОЙ ЗАРУБЕЖНОЙ ПРОЗЕ
О.А. Джумайло
Мотив трансплантации сердца в литературе и критике последних лет сопряжен с философско-антропологической рефлексией о человечности как таковой. При этом традиционный "сердечный" мотив, связываемый в европейской культуре со способностью к любви и жертвенности, материализуется в неоднозначные и интригующие сюжеты о донорстве и клонировании. Смысл жертвенности как наивысшего воплощения человечности станет предметом нашего рассмотрения в связи с мотивом трансплантации сердца.
Мемуарно-автобиографические книги об опыте трансплантации сердца поддерживают традиционную семантику сердечности. В центре рассказа здесь - вера, надежда, любовь, жертвенность - но, естественно, не донора, а близких, тех, кто помогает преодолеть трудности.
К примеру, в книге Лизы Нансе "Жизнь в лимбе" [1] автор пишет о ситуации напряженного ожидания операции по пересадке сердца у своего мужа. Дана точка зрения жены, которая со-переживает, смотрит на ситуацию глазами мужа, чувствует его боль. Значимо, однако, название книги, которое указывает на их общее пребывание в лимбе, области между адом и раем, выражает страх и надежду одновременно*. В книге "Истории сердец: размышления о пути к трансплантации сердца. Истории о Надежде и Вдохновении" [2] собраны воспоминания 50 пациентов, переживших операцию по трансплантации сердца. Здесь значим сам факт разделенного опыта надежды, боли, преодоления страшных жизненных испытаний. Поддержка близких и семьи донора, особенно матери, знающей, что в груди девушки бьется сердце ее сына, - важный акцент автобиографической книги Ги Шоу "Умереть, чтобы жить: от трансплантации сердца к полноценной жизни" [3].
Автобиографические книги в большей или меньшей степени пронизаны верой в милосердие Господа. Дэвид Холлар в своих воспоминаниях "Мистер Новое Сердце: от болезни до трансплантации и далее" [4] повествует об уповании на милосердие божье и опыте личного мистического озарения. Автор рассказывает, как день Святой Пасхи принес ему долгожданную весть о том, что сердце для него найдено. Книга Кэндис Муз "Благодарное сердце: дневник пациента с пересаженном сердцем" [5] - открытое выражение благодарности Богу, близким и донору. История о том, как после поездки в Африку с миссией помощи детям, больным СПИДОМ, автор заболела редким смертельным заболеванием, потребовавшим пересадку сердца,
Джумайло Ольга Анатольевна - кандидат фило- Dzhumailo Olga - Ph.D in рЫ1о^у, assistant
логических наук, доцент кафедры теории и истории professor of the World Literature and Criticism department
мировой литературы Южного федерального универси- of the Southern Federal University, 150 Pushkinskaya
тета, 344010, г. Ростов-на-Дону, ул. Пушкинская, 150, Street, Rostov-on-Don, 344010, e-mail: dzum2@yandex.ru,
e-mail: dzum2@yandex.ru, т. 8(863)2649000. р^: +7(863)2649000.
* Конечно, важно и значение англ. in the limb - в неопределенности.
в сущности, становится рассказом о взаимности добра, осознания важности жертвен*
ности и милосердия .
Итак, традиционные аспекты метафоры сердца связаны с сердцем как воплощением всех человеческих уз и высшего проявления божеской любви, представлением о любви, милосердии, жертвенности как высшей миссии человека. Основополагающими феноменами человеческого бытия становятся Бог, Семья, Ближние, отношения между Матерью и Ребенком. Кроме того, метафора сердца реализует себя в семантике личностного духовного самоосуществления, в способности понимать прекрасное и создавать искусство, в акте дарения частицы своего "Я" другому (поэзия, музыка, живопись и др.). Именно это высокое толкование "сердечной жертвы" систематически ставится под сомнение современными философами и писателями, обратившимися к теме трансплантации сердца.
Интрига первая связана с тем, что сердечная жертва лишена всякого возвышенного ореола, она оказывается "случайной" для донора. "Сердечность" приобретает подчас гротескные, предельно овнешненные медицинские формы, последовательно сталкивающие язык романтических клише с языком анатомического театра. Одно дело отдать свое метафорическое сердце - свою жизнь - великому служению Родине, поэзии или любимой женщине, и достичь высшего проявления человечности в идее осознанного самоотречения и пусть даже реального самопожертвования. И совсем другое дело - выемка сердца после автокатастрофы и, подчеркнем, при необходимом условии смерти мозга**. Кроме того, совершенно очевидно, что выемка сердца как непарного органа, от которого полностью зависит жизнь человека, занимает особое место в ряду трансплантантов. Итак, донорство сердца - факт "случайный" для донора, а значит, лишенный традиционного жертвенного ореола. Сердце овеществляется, становится органом, отчужденным от духовной составляющей, ибо перестает быть связанным с сознательным человеческим поступком.
Конфликт представлений о сердце как о средоточии духовной, личностной сферы "Я", с одной стороны, и сердца-органа в искусственно поддерживаемом теле, уже "не-Я", - с другой, порождает среди прочего фобию - страх утраты реципиентом личностной идентичности. Этот страх самым любопытным образом изживается или трансформируется, а подчас и эксплуатируется в философско-критическом дискурсе, современном романе и кинематографе***. Иначе говоря, страх от того, что с утратой своего и получением "случайного" чужого сердца изменится твое "Я", сами мысли и чувства, становится предметом размышлений и движет сюжет.
Данный вопрос поднимается уже в статье Али Мацруи "Поэтика трансплантированного сердца", опубликованной в журнале Transition в 1968 г. [7]. Именно этот год был назван "годом трансплантаций"****, в этом году доктор Барнард завоевал славу героя, а сообщения о каждой новой трансплантации сердца добавляли краски и без того карнавальной атмосфере, царившей вокруг [9]. В статье автор декларирует свой интерес к эстетическим вопросам, проблемам концептуального осмысления сердца в поэтической речи и "сердечной" риторике в целом в связи
* Вера в Бога, дарующего силу, важна и для священника-баптиста Джона Уоттса ("Сквозь огонь: Подлинная история смерти и жизни священника, получившего сердечный трансплантант". Through The Fire: The True Story of The Death To Life Experiences of A Preacher Who Received A Heart Transplant) и для Нэнси Педдер ("Храброе сердце: рассказ о победе над раком груди и опасностями трансплантации сердца". A Matter of Heart: One Woman's Triumph over Breast Cancer and a Heart Transplant) и для Дика Резанена ("От сердца сердцу". From One Heart to Another). Бог также дарует силы, помогающие преодолеть боль утраты, как в книге Джеймса Кука "Ангел света: Личная история о путешествии воображения в поисках духа" (Angel of Light: A Personal Journey Through Imagination to Find the Spirit), написанной художником, который рассказывает о трагической утрате дочери в результате трансплантации сердца.
** Как известно, не остановка сердца, а широко обсуждаемое в связи с трансплантацией сердца понятие о "смерти мозга" стало одним из медицинских критериев определения смерти пациента. См. об этом [6].
*** См. к примеру фильм "21 грамм" (2003, реж. А. Иньярриту), где герой, которому пересажено сердце погибшего в автокатастрофе человека, находит его вдову и влюбляется в нее.
**** 15 месяцев с момента первой успешной трансплантации сердца 40 хирургами из 18 стран было проведено 116 подобных операций. См. по этому поводу [8].
с феноменом трансплантации. Широкая и, подчас, неожиданная подборка цитат из Сидни, Шекспира, Паскаля, Бена Джонсона, Поупа, Вордсворта, Дизраэли, Сартра, африканских поэтов декларирует значимость концепта сердца для любой культуры. Никто не станет спорить с тем, что сердце - вместилище поэзии, человечности и взаимности, что концепт сердца входит в сложные связи с понятиями мужества, интуиции, души и т.д. и т.п. Но что тогда происходит с человеком, в груди которого "чужое" сердце?
Мацруи задается вопросом: если бы мистер Вашканский, первый пациент с пересаженным сердцем, писал сонеты, где черпал бы он вдохновение? В сердце мисс Дарваль? На очереди ночные страхи от Мацруи: что чувствовал бы Вашканский, вперив глаза во тьму ночи? Терзали бы его мысли о том, что сердце мертвой женщины дало ему жизнь, что она осуждает или завидует ему, что он косвенно виновен в том, что она мертва? Автор не унимается: если сердце и душа едины - что происходит с сердцем после смерти, возвращается ли душа вместе с сердцем в новое тело?
Роман Джил Вольфсон "Холодные руки, горячее сердце" [10], опубликованный сорок лет спустя, рассказывает о пересадке сердца девочке, страдающей от врожденной сердечной аномалии. Пятнадцатилетняя Дэни, в холодных руках которой еле теплится жизнь, рождается заново благодаря здоровому сердцу погибшей девочки-гимнастки. Холодные руки Дэни и горячее сердце Аманды сплетены в тугой узел смерти и нового рождения. Но заглавие романа еще и известная английская пословица - внешняя сдержанность может скрывать доброе сердце. Погибшая девочка, много лет делавшая записи в дневнике, оказалась по-настоящему близкой своим родным только после смерти. Сердце волевой гимнастки было чутким и нежным. И поэтому, настаивает автор, именно это сердце было принесено в жертву, оказалось способным подарить настоящую жизнь несчастной Дэни. Эта сентиментальная конструкция, однако, имеет и несентиментальные "надстройки".
Любопытно, что героиня романа Вольфсон рассуждает о малобюджетном триллере "Руки незнакомца" (Hands of a Stranger, 1962). По сюжету фильма знаменитому музыканту, потерявшему руки в результате автомобильной аварии, гениальный хирург пришивает руки незнакомца. Через некоторое время выясняется, что это руки убийцы. Обратим внимание на то, что руки музыканта - своего рода профессиональный инструмент его души - теперь механически замещены на руки профессионального киллера. И теперь неспособные скользить по клавишам они становятся орудием гнева героя, разрушающего все на своем пути. Судьбы любимых когда-то людей оказываются растоптанными новым "Я" героя. А вот и каламбур: вы можете забрать руки у убийцы, но вы не сможете вытравить убийцу из рук. Дэни приходит к выводу о том, что "Body parts have a mind of their own" - "Каждая часть тела имеет свой разум".
Девочка не устает задавать себе вопросы: стоит ли жить пианисту, если он не может играть? Другими словами, стоит ли жить вообще, если ты не можешь реализовать себя? Насколько возможно вторжение врачей в процесс "моделирования" тела? Что составляет тебя и меня, кроме того, что у нас сходная конструкция из мускулов, сосудов, волос и органов?
Сюжет фильма - ключ к прочтению романа Вольфсон. Сердце девочки-донора, именно оно, доброе и жертвенное, становится героем этого все же мелодраматического романа для старших подростков.
Дискуссии вокруг этических вопросов, связанных с трансплантацией сердца после целого ряда неоднозначных результатов (смерть пациентов спустя несколько месяцев или дней после операции), затронули и острую тему ресурсов для трансплантации -еще одной важной интриги в современной художественной прозе.
В 1968 г. в известной телевизионной программе на американском телевидении доктор Барнард и его коллеги огласили печальный факт: в ситуации, когда
500 000 взрослых пациентов ежегодно погибают от сердечной недостаточности и около 7 000 детей страдают врожденным пороком сердца, всего несколько тысяч "свободных" сердец могут быть трансплантированы. Кому отдать предпочтение? И кто решает этот вопрос?
Сам доктор Барнард признался, что без сомнений прооперирует того, чье здоровье потребует незамедлительного вмешательства, но при этом добавил, что из двух пациентов, один из которых психически больной человек, не способный быть полезным в обществе, а другой - полноценный гражданин, он выберет последнего.
Живым откликом на это заявление стала и вышеупомянутая статья Мацруи, имеющая свой подтекст: во всех философских и нефилософских аргументах автор вновь и вновь обращается к вопросам патриотизма, расизма, апартеида, пересадки сердца от черных к белым и наоборот, жертвенности, этики, поэтическому сердцу-душе афроамериканцев. Даже кровь (в переводе с англ.: мед. кровь; поэт. самопожертвование) становится "кровными узами", "узами братства" во всем широком спектре значений.
За риторикой Мацруи, возможно, скрывается вопрос-опасение - кого выберет новый "доктор Барнард" для трансплантации? Будет ли это черный или белый пациент? Ведь известно, что Барнард отказался от возможной пересадки Вашкан-скому сердца черного человека, предпочтя дождаться сердца белой Дарваль. Позже знаменитый врач оправдывал поступок тем, что его будут упрекать в апартеиде. В сущности, статья Мацруи 1968 г. ставит вопросы об этике выбора (черный, белый, нуждающийся), об изменении самого сознания современного человека с момента первой удачной операции в Кейптауне.
Но куда - в сторону расовой терпимости, осознания единых духовных основ или прагматики трансплантации "запчастей"?
Именно клонирование человека с целью репродукции органов стало самым злободневным сюжетом последних десятилетий. Подчеркнем интересующий нас аспект: речь не идет о "случайной" жертве - жертвенность клона запрограммирована и оправдана системой, показанной в научно-фантастических романах*, отнюдь небезразличных к философско-антропологическим и этическим вопросам. Среди них: евгеника как средство контроля и отбора населения, методов управления в тоталитарном обществе; "разведение" вопросов репродукции и секса; новые репродуктивные технологии и генный инжиниринг (генная терапия и клонирование органов для трансплантации); этические вопросы клонирования; влияние феномена клонирования на картину мира будущих поколений**; распространение практики, связанной с принятым в семье решением о рождении ребенка с целью использования его генетического материала для старшего больного ребенка; вопросы различий и идентичности как фундаментальных для личности; последовательное разрушение семейных моделей в результате клонирования.
Так, в романе Милдред Эймс "Анна и власть бесконечности", клонированная девушка Анна Циммерман слышит от своей матери объяснение смысла клонирования:
"Это значит, что гений не должен умирать, не должны умирать и те, кто талантлив, красив, обладает здоровьем - не должна умирать Анна Циммерман,
* Проблему клонирования человека еще в 1932 г. поставил Олдос Хаксли в своем знаменитом романе "О дивный новый мир" (Brave New World). Из современных романов на эту тему выделим следующие: Наоми Митчинсон "Выход Три" (Solution Three); Ира Левин "Ребята из Бразилии" (The Boys From Brazil); Кейт Вильгельм "Там, где птицы поют на закате" (Where Late the Sweet Birds Sang); Милдред Эймс "Анна и власть бесконечности" (Anna to the Infinite Power); Линда Джой Синглтон "Регенерация" (Regeneration); Кэтрин Ласки "Раскол звезды" (Star Split); Мэрилин Кей "Возвращение совершенных девушек" (Return of the Perfect Girls); Энтони Хоровиц "В упор" (Point Blank); Нэнси Фармер "Дом скорпиона" (The House of the Scorpion); Кадзуо Исигуро "Не оставляй меня" (Never Let Me Go).
** Леон Касс в предисловии к книге "Клонирование человека и человеческое достоинство: Доклад Совета Президента по биоэтике" пишет о том, что клонирование и генный инжиниринг способны изменить сам феномен человека и идентичность детей будущего [11, р. 13].
современный Эйнштейн. Сейчас у нас есть возможность создавать эмбрионы каждого и замораживать их как источник для трансплантации органов. Подумай, если тебе понадобится новое сердце - вот оно. И твой организм не отвергнет его, потому что оно взято у твоего близнеца" [12, р. 31].
Роман Нэнси Фармер "Лом скорпиона" представляет клонирование как аморальное деяние. Лействие разворачивается вокруг подростка Мэтта, который сначала узнает, что он клон наркобарона Маттео Алакрана (Патрона). Затем ему открывается и цель клонирования - обеспечить Патрона, которому 145 лет, органами для трансплантации. Фармер показывает, что Мэтт не воспринимается как человек членами семьи Алакрана; он вынашивался коровой, какое-то время жил на курином помете, пока его не забрала женщина, относившаяся к нему как к ребенку. Статус Мэтта приравнен к статусу собаки; от своей подруги Марии он узнает, что у него нет души.
Но Мэтт добр и способен на привязанности. Он талантлив, любит учиться, прекрасно справляется с математическими задачами, читает, изучает языки и искусство и особенно склонен к музыке. Более того, душа его явлена и в способности к надежде. Лаже тогда, когда он узнает о цели своего существования, Мэтт пытается отвергнуть горькую правду. "Патрон любит меня", - говорит он Марии, которая отвечает ему, что Патрон любит только то, что Мэтт готов сделать ради него [13]. Как мы видим, "миссия" клонов, сведенная к прагматике жертвенности -в центре внимания писателей.
Ряд романов может быть продолжен. В книге Мэрилин Кей "Возвращение совершенных девушек", клон Эми похищается некоей организацией, которая собирает еще одиннадцать клонированных Эми на острове для тестирования и "перепрограммирования". Важнейшей задачей врачей становится не тест на физическое здоровье и интеллектуальное превосходство, а тест на эмоциональную стабильность. Именно "эмоциональное совершенство", т.е. невозмутимость, заложенная в генетической программе, позволит клонам безболезненно осуществить свою "миссию в жизни" [14] -пожертвовать собой. В романе Синглтона "Регенерация" [15], пять клонов-подростков сбежали от классического ученого безумца с говорящим именем Виктор (Франкенштейн?), желающего уничтожить их как свой несовершенный проект. Этот же мотив повторяется и в уже упомянутом романе Эймс, в котором клон Анна Циммерман опасается за собственную жизнь из-за того, что ей не удалось осуществить некую миссию, возложенную на нее учеными [12, р. 129]. Страхи Анны оправдываются, она оказывается на острове среди других неудачных клонов знаменитой Анны Циммерман, обреченная на уничтожение.
В той или иной степени упомянутые романы отражают накал размышлений об этических вопросах клонирования. Известен призыв Совета Президента по биоэтике наложить запрет на клонирование детей (с1ошпд-1:о-ргс^исе-сЬ1Ыгеп). Среди "фундаментальных этических проблем" главное место занимают: проблема индивидуальности и идентичности, проблема причастности семье, этика экспериментирования, влияние феномена клонирования на общество [11, р. 114-127].*
Романы "озвучивают" эти вопросы. Что значит быть клоном? Что значит не иметь семьи, матери, отца? Не иметь возможности создать свою семью? Что значит быть созданным для "особых целей"? Есть ли у клона душа?
Все эти вопросы - корневые в определении человека, его личностной идентичности. И здесь особняком стоит парадоксальный проект человечности, представленный в известном русскоязычному читателю романе Кадзуо Исигуро "Не оставляй меня" [17], в котором герои-клоны духовно развиты настолько, чтобы принять свою "миссию" - в буквальном смысле пожертвовать собой, "отстегнуть органы".
Историю своей жизни рассказывает молодая девушка Кэти. Слова "клон", "клонирование", "трансплантация" не употребляются. Вместо них - имена обычных детей,
* См. по этому поводу также размышления об этике клонирования в статье Е.П. Гуськова и Ю.А. Жданова [16].
воспитанников пансиона с очевидными приметами либерального образования, детей, наделенных индивидуальными чертами характера, талантами, собственными надеждами и фантазиями. Более того, в лучших традициях либерального образования этим детям говорят о том, что они "особенные", и у них есть "миссия".
Речь о специальной школе, где растят клонов, смысл существования которых -обеспечение органами конкретных людей. Но вместо рассуждений о транспланта-
а ?? /
циях - миссия, которую предстоит осуществить каждому из героев и отстегнуть (в ориг. to unzip) часть себя. О сердце ни слова - на всякую конкретику наложено табу. Но последняя (четвертая) выемка, очевидно, сердце.
Главный вопрос для Исигуро - есть ли душа у клонов? Подчеркнем, что дети воспитывались в уникальной школе, в которой развивали их творческие способности - учили рисовать, писать стихи, музицировать. Важно и то, что каждый из героев поначалу стремится иметь свой личный мир - коробку с личными вещами. Но по мере осознания своей "миссии" клоны теряют интерес как к творческому самовыражению, так и к сохранению личных вещей, бережному отношению к персональным воспоминаниям. Эти детали-метафоры указывают на сознательное желание героев избавиться от воспитанной в них человеческой идентичности, неприкосновенности собственного "Я", данного посредством самовыражения, личными предметами, памятью.
Клоны лишены возможности выбора, как лишены отца, матери и надежды на обретение собственной семьи. Герои озабочены поиском своего "двойника". Этот полумифический "двойник" замещает традиционные фигуры матери (так как клон произведен от него) и ребенка (так как клон жертвует собой ради него). Тотальная разомкнутость этой связи - ведь ни один из героев так и не видит своего "двойника" - демонстрирует отсутствие самой идеи любви, которой лишены герои. Здесь уместно вспомнить о названии "Не оставляй меня". В романе есть пронзительная сцена воспоминаний детства: маленькая Кэти танцует под песню "Не оставляй меня" воображая себя матерью с лежащим на руках ребенком. В этом образе - тоска по никогда неосуществимой любви, воплощенной в безграничной материнской любви к ребенку. Кэти не была ребенком, не будет и матерью.
Особенно интересно, что некоторое время герои надеются, что при наличии творческих способностей и прочных романтических уз, связывающих влюбленных друг в друга, им даруют "отсрочку". Важно, что способности к творчеству и любви -яркие знаки личностного духовного начала, человеческого начала. В сущности, герои надеются, что если они докажут, что у них есть душа, они станут людьми и получат право на жизнь. Исигуро заостряет эту тему, доводя ее до гротеска. Кэти и Том нежно любят друг друга, Том рисует странные миры, Кэти пишет книгу, полную трогательных воспоминаний. Но герои обречены, "отсрочки" быть не может. Более того, их "человечность" осуществляется через "миссию", принятую и осознанную жертву - донорство. Трансплантация сердца - последняя выемка - становится буквальной жертвой, осознанной миссией.
Итак, от романтической идеи жертвенности, через «случайный» дар в текстах о трансплантации в результате трагических обстоятельств, мотив трансплантации сердца в романе Исигуро возвращается к теме осознанной жертвы реальным сердцем. Так, с одной стороны, мотив трансплантации сердца по-прежнему несет традиционную для сердца семантику высшего духовного проявления человечности, с другой - разрушает основы идентичности "я" и "памяти сердца", превращая "я" в тело, а сердце в орган.
ЛИТЕРАТУРА
1. Nance L. Life In Limbo. Bloomington: iUniverse, 2003. 118 p.
2. Stories of the Heart: Reflections on the Heart Transplant Journey: Stories of Hope and Inspiration / Ed. by N. Siemers. Minneapolis: Kirk House Publishers, 1999. 206 p.
3. Shaw G. Dying to Live: From Heart Transplant to Abundant Life. Santa Fe: Pilgrims' Process Inc., 2005. 116 p.
4. Hollar D. Mr. NewHeart (New Heart): Heart Attack to Translpant and Beyond. New Dehaven: Infinity Publishing, 2007. 166 p.
5. Moose C. The Grateful Heart: Diary of a Heart Transplant. N.Y.: Rosalie Ink Pubns., 2005. 202 p.
6. De Vita M.A., Snyder J.V., Grenvik A. History of Organ Donation by Patients with Cardiac Death // Kennedy Institute of Ethics Journal. 1993. Vol. 3. № 2 (June). P. 121-123.
7. Mazrui A. The Poetics of a Transplanted Heart // Transition. 1968. № 35 (Feb.-Mar). P. 51-59.
8. Smith H.L. Heart Transplantation // Encyclopedia of Bioethics: in 5 vol. Vol. 2 / Ed. by Warren T. Reich. N.Y.: MacMillan Inc., The Free Press, 1978. 415 p. P. 654-660.
9. Diethelm A. Presidential Address: Ethical Decisions in the History of Organ Transplantation // Annals of Surgery. 1990. № 211. P. 505-520.
10. Wolfson J. Cold Hands, Warm Heart. N.Y.: Henry Holt and Co., 2009. 256 p.
11. Kass L.R. Foreword. Human Cloning and Human Dignity: The Report of the President's Council on Bioethics. N.Y.: Public Affairs, 2002. 350 p.
12. Ames M. Anna to the Infinite Power. N.Y.: Charles Scribner's Sons, 1981. 198 p.
13. Farmer N. The House of the Scorpion. N.Y.: Atheneum, 2002. 400 p.
14. Kaye M. Return of the Perfect Girls. N.Y.: Bantam, 2001. 185 p. P. 151.
15. Singleton L.J. Regeneration. N.Y.: Berkley, 2000. 182 p.
16. Гуськов Е.П., Жданов ЮЛ. Метахимия природы (к 50-летию открытия структуры ДНК) // Научная мысль Кавказа. 2003. № 4. С. 11-13.
17. Исигуро К. Не отпускай меня / Пер. c англ. Л. Мотылева. М.: Эксмо, 2006. 352 с.
Статья написана по материалам доклада, прочитанного в рамках работы междисциплинарной конференции "Сердце: кардиология и кардиохирургия как тема и предмет искусства" (10-11 июля 2009 г., г. Таганрог).
15 июля 2009 г.
