CC BY
5DOI: 10.24412/2226-0773-2023-12-3-223-230
EDN: NVMQHG
Опыт церковной апологетики в философско-богословском наследии священника Павла Флоренского
Н.Н. Павлюченков
Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет
115184, г. Москва, ул. Новокузнецкая, 23, стр. 5а
St. Tikhon's Orthodox university
Novokuznetskaya str. 23, build. 5a, Moscow 115184 Russia
e-mail: npavl905@mail.ru
Ключевые слова: Флоренский, Церковь, апологетика, догмат, богословие, наука.
Key words: Florensky, Church, apologetics, dogma, theology, science.
Резюме: Статья содержит краткий обзор деятельности и трудов священника Павла Флоренского, посвященных христианской церковной апологетике. Отмечается, что Флоренский раскрыл догматическое учение Церкви как зафиксированный в богословских понятиях духовный опыт. Этот опыт познания Бога, мира и человека Флоренский называл «путеводителем по вечной жизни». Для людей, которые ориентированы на научное мышление, Флоренский очень удачно сравнил разработку церковных догматов с введением в математике «догмата» иррациональных чисел, что позволило расширить горизонт научного мышления и привести науку к новым открытиям. Также обращается внимание на учение Флоренского о церковном богослужении как необходимой основе самого бытия человека. Делается главный вывод о том, что труды Флоренского пробуждают мысль, которая при этом постоянно обращена к Церкви и к учению о вечном спасении человека.
Abstract: The article contains a brief overview of the activities and works of the priest Pavel Florensky, which are devoted to Christian church apologetics. It is noted that Florensky explained the dogmatic teaching of the Church as a spiritual experience recorded in theological concepts. Florensky called the dogma «a guide to eternal life». He very successfully compared the development of church dogmas with the introduction in mathematics of the «dogma» of irrational numbers. This made it possible to expand the horizon of scientific thinking and lead science to new discoveries. Attention is also drawn to Florensky's teaching on church worship as a necessary basis for human existence. The main conclusion is made that the works of Florensky awaken the thought, which at the same time is constantly turned to the Church and to the doctrine of the eternal salvation of man.
[Pavliuchenkov N.N. The experience of Church Apologetics in the Philosophical and Theological heritage of Priest Pavel Florensky]
В настоящее время творческое наследие священника Павла Флоренского занимает свое законное место в учебниках по русской религиозной философии, его имя находится в списке имен самых замечательных отечественных мыслителей и ученых ХХ века. Но Флоренский был еще и богословом, читал лекции по «Философии культа», которые, на самом деле, по его замыслу, были призваны стать новым пособием по литургическому богословию в Православной Церкви. И здесь, с этой точки зрения, спорность и неоднозначность идей, а для многих - и самой личности о. Павла, по-видимому, не дает возможности включить его в сонм православных церковных авторов, на которых можно было бы ориентировать всякого, ищущего духовную Истину в наше время. Однако, как известно, церковная апологетика может иметь разные уровни, в зависимости от решаемых задач в каждой конкретной ситуации.
Прежде всего, нужно сказать, что апологетическую значимость имел сам образ Флоренского - ученого и инженера, приходящего (до конца 1920-х гг.) на научные заседания в священнической рясе и «на равных» беседовавшего с «почтенными седовласыми академиками и профессорами» (Лосский, 1991: 229). Можно также сказать, что самим фактом сочетания в своей личности энциклопедической учености и религиозной веры он особо сильно свидетельствовал ложность тезиса о несовместимости религии и науки.
Но и в своих работах Флоренский собрал и представил очень важный материал, который может быть использован, главным образом, в той индифферентной по отношению к религии среде, которая, как была характерной для образованного общества на рубеже XIX - ХХ вв., так и остается таковой в первые десятилетия ХXI века. Никуда не делись те антирелигиозны предрассудки, среди которых воспитывался и жил Флоренский и против которых он боролся, начиная со своих родителей в юности и кончая «седовласыми академиками» в 1920-е гг. Опыт этой борьбы, отраженный в наследии о. Павла, и представляется весьма ценным для современного миссионерского служения, поскольку здесь речь идет об апологии не просто религии как таковой, а именно о Православной Церкви, о невозможности разделения Истины, Христианства и Церкви.
В рамках данной темы нет возможности подробно обсуждать духовную ситуацию в России конца XIX - начала ХХ вв. Она достаточно хорошо известна, причём свидетельства разных авторов можно дополнить тревожными голосами, раздававшимися в самой Русской Церкви. Так, например, в лекции в МДА в 1912 г. В.А. Троицкий, будущий архиепископ и священномученик Иларион, говорил о фактическом прекращении в России церковной жизни. Вместе с этим и русское богословие, по его словам, «потеряло святоотеческое дерзновение», а пастыри «начали взирать на Церковь лишь как на кормительницу духовного сословия» (Троицкий, 20021: 378). За полвека до этого свт. Игнатий Брянчанинов из своих наблюдений констатировал, что в «высших пастырях» Церкви «осталось слабое, сбивчивое, неправильное понимание по букве, убивающей духовную жизнь..., уничтожающей христианство» (Игнатий, 1993: 442). При этом «отступление от веры православной» (Игнатий, 1993: 437) и всеобщее обмирщение поразило как простой народ, так и монашество: не понимают, - пишет свт. Игнатий, - «что даже может существовать искание вечного» (Игнатий, 1993: 428). Аналогичные (хотя и менее резкие) суждения можно найти и в письмах свт. Феофана Затворника, в других свидетельствах. Вышедший в 1902 г. первый выпуск «Религиозно-философской библиотеки» М.А. Новосёлова имел предельно красноречивое название: «Забытый путь опытного богопознания».
Новосёловский «Кружок ищущих христианского просвещения» почти сразу же привлёк внимание Флоренского прежде всего таким своим поиском, который, в отличие от многих других, не выходил за пределы церковной ограды. Через Новосёлова Флоренский ознакомился с архивом писем свт. Игнатия и то, что он видел вокруг себя, с помощью этих писем превращалось для него в панорамный обзор современного положения всей Русской Церкви. И здесь важно отметить именно обнаружившуюся у Флоренского с самого начала преданность Церкви, связанную с глубоким и, очевидно, опытным осознанием обретённой в ней истины. Он поставил себе цель раскрыть всю духовную глубину православной церковности и начинает с самого её главного сокровища - с догмата.
Хорошо известно, что система догматов, собственно говоря, порой и отталкивает т. н. «свободомыслящих» людей от Церкви. Возникает как бы естественное нежелание подчинять свой ум и чувства заранее данным схемам. Флоренский фактически отвечает на это: так происходит потому, что, прекрасные и нужные сами по себе, эти схемы оказались для современного человека безжизненными. Но церковный догмат - это не отвлечённая схема. На заседании академического философского кружка в январе 1906 г. Флоренский сделал доклад, в котором попытался разграничить подлинную христианскую догматику и преподаваемый в современных ему семинариях и духовных академиях «догматизм». «Догматизм» - это система религиозных понятий, которая перестала быть убедительной, потому что оторвалась «от всего живого, от всего интимного, от того, что близко и бесконечно мило, что хватает сердце щемящей тоской по далям». Это - догматика, потерявшая «аромат личного религиозного опыта» (Флоренский, 2018: 227). Именно поэтому, по мысли Флоренского, система церковных догматов претерпела высший ущерб, который только может быть нанесён духовной ценности - она оказалась обесцененной для современного сознания. Она представляется настолько «скучной», что с ней даже не находят времени полемизировать; вопрос о догматике встречает лёгкие ответные зевки даже в студенческой аудитории духовных академий (Флоренский, 2018: 226). И свой студенческий доклад Флоренский называет «программной речью», поскольку после критики в нём сразу же предлагается и конкретное руководство к действию.
Не вдаваясь в подробности этой программы (Флоренский, 2018: 226-237), можно отметить, что в ней, как одна из главных, присутствует мысль о необходимости возврата в богословии к св. Отцам. В начале ХХ в. Флоренский в такого рода призывах уже был не первым, но в данном случае можно выделить имеющуюся здесь важную особенность: Флоренского интересует прежде всего личный религиозный опыт тех, кто создавал церковную догматику. Догмат он называет «сокращённым путеводителем по вечной жизни» (Флоренский, 2018: 225) и это нужно сопоставить с его же, сделанной чуть ранее, записью, в которой духовное развитие человека сравнивается с подъёмом в горы. Чем выше подъём, - тем опаснее падение; поэтому на этом пути обязательно необходим проводник, который, очевидно, знает дорогу не только теоретически. В такой перспективе церковный догмат представляется концентрированным выражением в человеческих словах и понятиях опыта тех, кто испытал реальную встречу с Богом, а решения Вселенских Соборов открываются как результат общецерковной поверки и рефлексии этого опыта. Очевидно, что все эти образы «пути», «путеводителя» по опасным горным тропам и «проводника» обладают достаточно сильным апологетическим значением и в наше время, когда (может быть, ещё более, чем в начале ХХ века) распространён взгляд на церковные догматы как на некую очередную идеологию, выработанную на очередном собрании церковных теоретиков-догматистов.
Примечательно и то, что Флоренский не оставляет без внимания и вопросы, которые могут последовать со стороны носителей «научного» мировоззрения. Будучи математиком, Флоренский, как представляется, очень удачно сравнивает необходимость введения догмата в богословии с примером введения в математике понятий (а, вернее, как выражается Флоренский, новых реальностей) т. н. иррациональных и комплексных чисел. Разработка этих, по сути, математических догматов, позволила в науке постичь многие явления, совершенно недоступные для систем, оперирующих только целыми и действительными числами (Флоренский, 2018: 101-106). Точно также, по мысли Флоренского, церковная догматика, по сути, поднимает человеческий ум на новые уровни восприятия тех реальностей, которые без наличия догмата для человека недоступны или непознаваемы как таковые. Но эту догматику ещё нужно заново обрести, увидеть её в свидетельствах реального опыта.
Самое главное, чего таким образом хочет добиться Флоренский, опять же, можно выразить его словами: «Тогда только будут подлинно-верные сыны Церкви, когда они будут не привязаны к Церкви, а свободны каждую минуту мысленно спуститься до начал и мотивов своей веры и, спустившись, снова вернуться обратно, потому что того потребует правда» (Флоренский, 2018: 233). Иначе говоря, чисто «теоретическая» вера, вера, не доведённая до опытного постижения самих своих основ, никогда не может быть прочной. Это и есть та вера, которую можно «потерять», что, собственно, и происходило, и было особенно впечатляющим в первые годы советской власти, когда известность получали бывшие богословы и священники, ставшие обличителями «религиозных предрассудков». Флоренский достаточно сильно в своих работах и записях говорит и свидетельствует о том, что вера, которая оказалась «потерянной», собственно, и не была верой в её христианском понимании, т. е. верой, свободно воспринятой и в тайне сердца обретшей своё опытное обоснование.
Но при этом всякая несвобода в вопросах религиозной веры, всякое упорное навязывание веры только через внешний авторитет, без перспективного углубления в опытную основу христианства, может приводить к атеистической реакции.
В этом же контексте Флоренский указывал на крайности апологетической работы, которые имели место в России до 1917 г. и, как показывает практика, могут проявляться во все времена. «Вера, - говорил он на одной из лекций в 1921 г., - даётся положительным прикосновением в Свету и Истине. А наша апологетика носит отрицательный характер: она старается показать ложность и внутренние противоречия известных положений. Но это - неверный приём, т. к., во-первых, и в религии есть антиномии, т. к. жизнь антиномична, и, во-вторых, утверждением ложности одного положения ещё не утверждается истинность другого. Апологетика определённо вредна, т. к. она борется с антирелигиозными течениями их же средствами...» (Флоренский, 1990: 277). Иначе говоря, следует главный упор делать не на обличениях лжи, а на показе Истины. Если суметь показать те духовное сокровища, которыми обладает Православная Церковь, может быть, уже никаких специальных обличений и не потребуется.
И здесь, в этой связи, можно привести пример того, как фиксация «ошибок и недостатков» Флоренского, может не мешать находить в его наследии всё ценное, полезное для православной церковной апологетики. «Ошибки и недостатки Флоренского, - писал в 1972 г. С.И. Фудель, - очевидны, но они могут быть и не замечены... Всякий человек должен оцениваться не по ошибкам и грехам, а по какому-то своему духовному итогу. Корабль, идущий в море, расценивается по правильности своего общего курса, которым он следует к пристани. Если этот курс правильный, то мы одобрим корабль..., совершенно не считаясь с тем, что, может быть, были моменты, когда он уклонялся с пути» (Фудель, 2001: 139). С. Фудель видел значение Флоренского прежде всего в том, что, «овладев всем вооружением научной и философской мысли, он вдруг как-то так повернул всю эту великую машину», что «этот «поворот» оказался воцерковлением нашей мысли, её возвращением к сокровищницам благодатного знания». «Флоренский открыл какое-то окно, и на наше религиозное мышление повеяло воздухом горнего мира. Живая вера живой души толкнула нас на путь опытного богопознания» (Фудель, 2001: 138).
В поздний период (после 1917-1918 гг.), с разных сторон раскрывая свои представления о символе, Флоренский фактически продолжал дело собственно христианской церковной апологетики. Если употребить образы С. Фуделя, то можно сказать, что и здесь, в конечном итоге, корабль шёл верным курсом и дошёл до пристани, поскольку конечный вывод всего позднего богословия о. Павла таков: отказ от участия в церковных таинствах равносилен отказу человеком от самого себя (Флоренский, 1977: 107). Но, кроме того, часто выпускается из виду важное замечание, сделанное о. Павлом на самой первой лекции цикла «Философии культа»: он фактически начал с того, что свой курс назвал не курсом лекций, а «собранием тем для размышлений» и предупредил, что не хочет предлагать «окончательных теорий», а преследует задачу «возбудить мысль» (Флоренский, 1977: 101).
Но пробуждённая мысль не обязательно должна соглашаться со всеми теми идеями, которые послужили орудием для её пробуждения. Важно, что она уже не «дремлет», как мысль семинаристов, зевающих (по наблюдениям Флоренского в 1906 г.) при упоминании о церковной догматике. А дальше - «отвергая ли Флоренского, соглашаясь ли с ним - в любом случае философская мысль оказывается попросту вынужденной войти в Церковь, в живую конкретность христианства. И пусть тысячу раз мы решим, что те или иные суждения философа могут быть признаны лишь своемыслием и произволом, а вовсе не голосом соборного церковного опыта; но, выясняя это, мы философствовали в элементе живой церковной практики, живого опыта православия... - и это никто иной, как именно о. Павел властно направил её туда» (Хоружий, 1999: 142-143).
ЛИТЕРАТУРА
Игнатий, свт. 1993. Сочинения: В 7 т. Т. VII. Письма. М.: Правило веры. 480 с.
Лосский Н.О. 1991. История русской философии. М.: Высшая школа. 559 с.
Троицкий В.А. 2001. О церковности духовной школы и богословской науки. - В кн.: Иларион (Троицкий), свщмч. архиеп. Без Церкви нет спасения. М. СПб.: Знамение. 637 с.
Флоренский П, свящ. 1977. Из богословского наследия. С. 83-248. - В сб.: Богословские труды. 17. М.: Издательство Московской Патриархии. 248 с.
Флоренский П. А.1990. Сочинения: В 2 т. Т. 2. У Водоразделов мысли. М.: Правда. 446 с.
Флоренский П.А. 2018. Богословские труды. 1902-1909. Сост.: Н.Н. Павлюченков, игум. А. Трубачев; вступ. статья, комм. Н.Н. Павлюченкова. М.: Издательство ПСТГУ. 624 с.
Фудель С.И. 2001. Об о. Павле Флоренском. С. 49-140. - В кн.: П.А. Флоренский: Pro et contra. Антология. Изд. 2-е. СПб.: РХГА. 824 с.
Хоружий С.С. 1999. Миросозерцание Флоренского. Томск: Водолей. 159 с.
Поступила / Received: 27.03.2023
Принята / Accepted: 28.04.2023
