CC BY
35
ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 2007. №5 (2)
УДК 811.161.1 ’375(045)
Н.Э. Купчинаус
ОПЫТ ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКОГО АНАЛИЗА ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ НА -СКИЙ, МОТИВИРОВАННЫХ НАИМЕНОВАНИЯМИ ЛИЦ
(НА МАТЕРИАЛЕ СОЧИНЕНИЙ М.В. ЛОМОНОСОВА)
Анализируется смысловая структура прилагательных с суффиксом -ск-, функционирующих в письменной речи М.В. Ломоносова
Ключевые слова: относительные прилагательные, семантическая деривация, язык Ломоносова
1. Центральное место в истории русских отсубстантивных прилагательных занимает процесс развития качественности, обусловленный характерным для них «стремлением выразить признак как таковой, безотносительно к предмету» [1. С. 86].
В этом плане языковой материал 40-60-х гг. XVIII века представляет большой интерес. Именно в этот период тенденция к окачествлению особенно активизируется [4. С.227], намечается функционально-семантическое размежевание конструкций с относительным прилагательным, с одной стороны, и конструкций с производящим существительным в косвенном падеже - с другой. Адъективно-субстантивные словосочетания, которые в древнерусском языке выражали разнообразные виды отношений (в частности, индивидуальную принадлежность, отношение к субъекту/объекту активного действия), «постепенно уступали свои позиции конструкциям с определяющим существительным, и уже в конце XVIII-начале XIX вв. мы застаем в литературном языке лишь реликты их прежнего свободного употребления» [2. С. 102].
Актуальность статьи обусловлена отсутствием работ, которые были бы посвящены семантическому функционированию прилагательных с суфф. -скв языке М.В.Ломоносова. Важно отметить, что разнообразие жанров и стилей, представленное в литературном наследии ученого (это поэтические произведения, ораторская и научная проза, историография, полемическая публицистика, служебные документы, письма), а также тонкая лингвистическая интуиция, позволявшая Ломоносову чувствовать и предчувствовать тенденции развития родного языка, дают возможность изучить наиболее характерные для середины XVIII в. образцы словоупотреблений, выделить «явления, уходящие в прошлое, и явления, нарождающиеся на фоне стабилизировавшихся, нормальных для данного состояния языка» [5. С. 43] и тем самым глубже осмыслить исторический механизм окачествления русских отсубстан-тивных прилагательных.
По техническим причинам объем материала ограничиваем прилагательными, которые мотивированы наименованиями лиц. Отметим, что в кругу данных адъективов историческая тенденция к развитию категории качест-
ва проявляется наиболее отчетливо, на что обращает внимание
Э.А.Балалыкина [1. С. 92]. Указанное явление объясняется семантической многоплановостью антропонимов. Так, наименования лиц по профессии, роду занятий (купец, профессор, крестьянин) ассоциируются с представлениями не только о характере той или иной деятельности, но и о типической внешности, манерах, образе жизни. Богатым коннотативным потенциалом обладают наименования по социальному статусу (царь, раб), родству, личным связям (мать, друг), но особенно модально-оценочные имена (герой, злодей).
В текстах, включенных в 11-томное Полное собрание сочинений М. В. Ломоносова, выявлено 280 словосочетаний с прилагательными от личных имен.
Выделим, прежде всего, такие словосочетания, которые либо воспринимаются в наши дни как стилистически маркированные (свойственные непринужденной разговорной речи, полемической публицистике), либо могут быть поняты в не соответствующем замыслу автора значении. Имеется в виду выражение прилагательными на -ский отношения к одному (43 единицы) или нескольким конкретным лицам (36), то есть случаи индивидуальной или групповой референции. Такие двусловные синтагмы функционируют как грамматические дублеты словосочетаний с мотивирующим субстантивом в косвенном падеже (чаще всего - беспредложном родительном). Иными словами, конструкции данного типа передают прямую и конкретную связь между двумя «автономными» субстанциями, входящие в их состав адъективы не получают каких-то качественно-характеризующих или коннотативных приращений. Предметно-логическое содержание мотивирующей основы воспринимается здесь в полном объеме как нерасчлененный комплекс всех узуальных сем. В качестве референтов мотивирующих основ выступают лица, конкретизированные контекстом или - шире - дискурсом эпохи: это коллеги М. В. Ломоносова по научно-педагогической деятельности (академики-«профессоры», президент Академии граф К.Г.Разумовский, члены Канцелярии), известные государственные деятели, исторические личности, герои античного эпоса. Отражаемая в высказываниях ситуация также отличается однозначностью и конкретностью.
Особенно четко ощущается недифференцированный характер семантики в несвойственных современному языку словосочетаниях, передающих отношение к субъекту/объекту активного действия. В нижеследующих высказываниях возможность подобной интерпретации словоупотреблений становится очевидной благодаря сохранению определяемым словом глагольного управления: : «Любление княжеское сего места и повеление привело многочисленных жителей» [3. Т.6. С.270] (речь идет об основании города Владимира князем Владимиром Мономахом); «При отъезде президентском на Украину ... пожалованы асессор Теплов и профессор Ломоносов в коллежские советники» [3. Т.10. С.288].
Семантическая раздельность определения и определяемого ощущается и в тех случаях, когда последнее обозначает абстрактное понятие: 1) «Канце-
лярия тогда президентскую власть имеет, когда его совсем нет» [3. Т.10. С .194]; 2) «Шумахер, Теплов и Тауберт твердили беспрестанно, что честь президентскую наблюдать должно и против его желания и воли ничего не делать» [3. Т.10. С.313]; характерно, что синонимичность с генитивной формой исходного существительного подчеркивается в двух последних примерах анафорическим употреблением личного местоимения, антецедентом которых является денотат «предметной» части прилагательного. См. также: «Вскоре почувствовали, что он [Шумахер] столь ж над ними власти требует, сколько президент, и почти все, что вздумает, на то его приводит часто противу добрых намерений профессорских, которые о том негодовали.» [3. Т.10. С.44], где обращает на себя внимание распространение слова профессорский придаточной частью по типу присубстантивной связи.
Аналогичные семантические связи между компонентами словосочетаний, то есть объективную констатацию связи двух субстанций, мы находим и в тех случаях, когда дериваты этнонимов указывают не на этнос в целом, а на группу его определенных представителей - участников реальных событий, происходивших в конкретное время и в конкретном месте. В подобных словоупотреблениях прилагательные не выражают какой-либо характерной черты или внутреннего качества, свойственного данному народу в целом, их значение исчерпывается указанием на отношение к группе людей: «Святослав положил твердо стоять против греческих приступов. Великая нужда, от долговременного греческого облежания в съестных припасах происшедшая, заставила россиян употреблять тайные поиски в свою пользу» [3. Т.6. С.243]; «В следующий день пришли посланные от Ольги на берег к древлянскому судну, прося их по княгининому повелению в город на изготовленную для них почесть (...) Пятьдесят правителей земли Древлянския без укоснения приехали в Киев. Спросили ль о своих прежних посланцах, ничего о том не упоминается. Здесь что-нибудь Нестором упущено; без того невероятна кажется древлянская оплошность» [3. Т.6. С.231].
Значение индивидуальной референции и четкая соотнесенность с субстантивной словоформой в косвенном падеже наблюдается и в ряде словоупотреблений прилагательных, производных от существительных с «денотативной оценочностью» (термин И.С.Стернина). Если в современном литературном языке такие лексемы, как геройский, героический, злодейский, варварский, зверский, мученический, страдальческий и т.п. употребляются преимущественно как качественные прилагательные, то в языке М.В.Ломоносова равнозвучные единицы могут функционировать как относительные прилагательные с единичной, групповой и родовой референцией. Рассмотрим в качестве примера использование Ломоносовым прилагательного геройский. Исходное существительное герой, восходящее к древнегреческому Ьею , широко употреблялось в книжном языке XVIII в. в этимологическом значении, а именно: «лицо, рожденное от бога и смертного или причисленное к сонму богов за свои подвиги». Кроме того, употреблялся метафорический дериват, представленный в Словаре русского языка XVIII века[6] в значении «человек особенной храбрости, мужества, достоинств». Произ-
водное геройский функционирует у Ломоносова как предметноотносительное прилагательное, мотивированное исходным концептом слова герой, например: «В спокойном торжестве ты видишь здесь невесту; Герой-ску видишь дочь, Геройскую сестру.» [3. Т.8. С.423]. В данной речевой ситуации референтом слов дочь и сестра является Илона, дочь Приама и сестра Гектора; здесь адъективные конструкции равнозначны конструкциям с зависимым существительным - сестра героя, дочь героя.
Аналогичный смысл присутствует в тех высказываниях, где прилагательное указывает на Петра I, которого М. В. Ломоносов уподобляет, в соответствии с канонами классицизма, античным «героям», например, «Надеждой, ревностью блистал Геройской вид» [3. Т.8. С.721]. См. также примеры с другими лексемами: «Она Секста Росция,. убегающего от оружия и угроз разбойнических, приняла в дом свой» [3. Т.7. С.372] - прилагательное указывает на конкретных лиц - убийц отца Секста Росция; «И варварские руки те, Что их держали в тесноте, В полон уже несут оковы»[ 3. Т.8. С.27], здесь под «варварами» подразумеваются турки (т.е. представители нехристианской веры), оборонявшие крепость Хотин; «мятежнический крик [крик стрельцов. - Н.К.], Наполнив слезный град, до облаков достиг» [3. Т.8. С. 713]. Думается, что сильные качественно-оценочные семы мотивирующих субстанти-вов, не нуждающиеся в особой контекстуальной поддержке, проникают, так или иначе, в целостную семантику синтагмы. Однако мы считаем, что данные компоненты остаются в подобных словоупотреблениях в рамках «предметной» части» смысловой структуры прилагательного, не абстрагируясь ощутимым образом от денотата субстантивной основы.
В кругу дериватов от личных имен собственных Ломоносов использует во всех жанрах притяжательные прилагательные на -ов, -ев, -ин, которые лишь во второй половине XIX в. станут приметой стилистически сниженной речи (вдова Рихманова, во время Крашенинникова ректорства и т.п.). С другой стороны, нами выявлено 15 случаев использования Ломоносовым отфа-мильных образований на -ский. К последним относятся, в частности, прилагательные от имен известных личностей, обладавшие уже в рассматриваемую эпоху системным, то есть закрепленным общеязыковой практикой, качест-венно-классифицирующим значением; например, делилианский термометр [3. Т.-. С.325], но Делилиево письмо [3. Т.10. С.181].
Особый интерес представляют речевые смыслы адъективов, образованных от имен тех лиц, которые вызывали у ученого крайнюю неприязнь -И.Д. Шумахера и Г.Ф. Миллера. Здесь сема отношения сосуществует с окказиональными качественно-оценочными семами, которые актуализируются и за счет лексического окружения, и за счет «фоновых знаний» (термин Л.М. Васильева) читателя. Ограничимся одним примером: «Остались все шу-махерские происки, властолюбие, препятствия россиянам в науках и бесполезная трата казны е.и.в. по прихотям в помянутом советнике Тауберте» [3. Т.10. С.246]. Характерно, что в данном высказывании отражена ситуация, сложившаяся в Академии после кончины Шумахера и типические свойства
последнего приписываются другому субъекту, сменившему покойного на посту советника Канцелярии АН.
Начиная с древнерусской эпохи, процесс окачествления прилагательных на -ский наиболее интенсивно проявляется на базе значения отношения к роду лиц.
Из 150 обнаруженных словоформ с родовой референцией 30 выражают недифференцированное отношение к роду лиц, не осложненное смысловыми приращениями, например: «Каждая наука в Академии имеет равное достоинство, и в каждой может быть равенство и неравенство профессорского знания ... И так, вообще рассуждая, должно положить всем профессорам равное жалованье» [3. Т.10. С.50]. В восприятии современного носителя языка прилагательное в словосочетании профессорское знание (ср. также современное словоупотребление «профессорские знания»), изъятое из цитированного выше контекста, принимает качественно-оценочное значение, в том числе и переносное. Более того, оно способно передавать такое значение и с точки зрения общего контекста сочинений Ломоносова, где неизменно проявляется авторский пиетет по отношению к званию профессора. Однако в приведенном примере коннотативный потенциал прилагательного профессорский блокирован сугубо деловым характером содержания документа. (См. также пример, где определяемое существительное выражает процессуальность: «Обоих [Шумахера и Тауберта. - Н.К.] равна зависть и ненависть к ученым, которая от того происходит, что оба не науками, но чужих рук искусством, а особливо профессорским попранием подняться ищут» [3. Т.10. С.495].
Все рассмотренные выше словосочетания могут быть заменены гени-тивными конструкциями, при такой трансформации сохраняется как смысл высказывания, так и его стилистическая характеристика. Примечательны в этой связи случаи параллельного использования самим Ломоносовым обеих конструкций в одном контексте (выбор того или иного языкового средства зависит от наличия или отсутствия конкретизатора или обусловлен соображениями эстетики речи): «О студентских награждениях и наказаниях ... О содержании студентов ... О выпусках студентов ... О студентских экзер-цициях...» [3. Т.9. С.539] - заголовки из проекта университетского регламента, в другой редакции проекта встречаем: «О публичных экзерцициях студентов» [3. Т.10. С.22]; « .анатомические препараты частей человеческих и других животных» [3. Т.10. С.148]; «В верхнем классе экзаменовать в присутствии кураторском, директорском, всех профессоров и ректора» [3. Т.9] и т.п.
Другим доводом в пользу наших выводов можно считать параллельное употребление Ломоносовым прилагательных с относительным и притяжательным суффиксами: «.Имеете книги моисеевы и пророческие» [3. Т.5. С.247].
В подавляющем большинстве случаев прилагательные, мотивированные наименованиями рода лиц, выражают так называемое значение типической свойственности, то есть совокупность неких постоянных внутренних признаков (как относительных, так и качественных), которые проявляются в характеризуемой субстанции только через связь последней с предметом, обо-
значаемым мотивирующей основой и которые могут быть конкретизированы в большей или меньшей степени. Взаимопроникновение сем обеих субстантивных основ обусловливает семантическую слитность компонентов словосочетания, что, как правило, затрудняет подстановку конструкции с несогласованным определением.
Значение, толкуемое лексикографической формулой «свойственный тому, кто/что обозначен(о) мотивирующей основой», можно считать некой переходной зоной на пути к рождению «полноценного» качественного значения. Весьма часто такое значение, компонуемое сигнификативными семами мотиватора, представляется диффузным и требует многословной экспликации; в других случаях компонент «свойственности» отражает вполне конкретный признак. Акцентуация сем, отражающих некие качества денотата (как эмпирические, так и рациональные) мотивирующего слова, приближает становление отвлеченно-качественного значения и создает условия для мета-форизации относительного прилагательного (см., например, детская кожа, детская улыбка, детский страх). Степень яркости компонента «типическая свойственность», сопутствующего категориальной семе отношения, варьируется в зависимости от контекстных условий.
Обратимся к речевому материалу М.В.Ломоносова.
Относительное значение превалирует в терминологических словосочетаниях типа капитанский ранг, монашеский чин, воеводские канцелярии и т.д. Но связь двух субстанций здесь представлена уже не просто как их смежность во времени и пространстве, а как сущностная характеристика референта определяемого существительного. Предметно-понятийное содержание производящей основы включено в значение адъектива в предельно обобщенном виде, ассоциативный потенциал оказывается «невостребованным». Кроме того, здесь ослаблена, с нашей точки зрения, сема одушевленности.
Обобщенно-отвлеченный характер значения мотивирующей основы прилагательных в подобных словоупотреблениях наглядно проявляется в следующем тексте, где представление о конкретном лице эксплицировано в местоимениях, а в смысловой структуре слов студентский и адъюнктский сема одушевленности редуцирована: «Прошлого 1742 году генваря с 1 дня определен я при Академии Наук адъюнктом с произвождением жалованья в год по 360 рублев, а до того времени производилось мне жалованье, будучи в Германии для наук, студентское. .. А ныне уведомился я, что не токмо адъюнктские, но и студентские деньги, взятые мною в зачет во Академии Наук, из жалованья вычитать намерены (....) И дабы высочайшим указом повелено было ...братые мною во Академии студентские деньги из окладного моего адъюнктского жалованья не вычитать» [3. Т.10. С.330]. Показательно, что в данном лексико-семантическом и синтаксическом контексте невозможна замена прилагательных субстантивными конструкциями типа «деньги (для) студента, -ов».
В сочетаниях с обобщенными наименованиями видов материальной и интеллектуальной деятельности человека (дело, дела, искусство, наука) смысловая структура прилагательного становится более сложной: ораторское
искусство, плотническое дело, корректорское дело, юристические дела и пр.). Абстрактность семантики определяемых слов способствует актуализации в «предметной» части прилагательных сигнификативных сем, отражающих характер деятельности тех или иных лиц, в то время как денотат мотивирующей основы (представление о типизированном лице-деятеле) принимает здесь статус фонового компонента. Следовательно, прилагательное в таких случаях указывает на отношение не столько к лицам, сколько к характеру их деятельности.
В вышеуказанных словоупотреблениях признак, обозначаемый адъек-тивами, представляется нерасчлененным, синкретичным. В синтагмах другого типа признак конкретизирован, сужен за счет усиления отдельных сем в «предметной» части» прилагательного. Это происходит, в частности, за счет актуализации в «предметной» части адъектива эмпирического компонента, отражающего структуру, внешний вид, вещественный состав субстанции (например, классифицирующие наименования одежды: солдатский мундир, мужеское одеяние, немецкое платье и т.д., наименования анатомических органов и физиологических функций - человеческое тело, младенческий взгляд, детские болезни, женские руки, голос человеческий, скотский рев, конское мясо, зверские кожи, метонимические обозначения типа охот-нической шум [3. Т.8. С.61] (т.е. звучание охотничьего рога), воинский звук [3. Т.8. С.546] (т.е. шум стреляющих орудий), и т.п.). В словосочетаниях с наименованиями частей тела эмпирические семы редуцируются, если существительные употребляются в метонимическом, символическом значении, например, «Высокой крови царской дщерь» [3. Т.10. С.50]; «.Россию взять в свое повелительство есть дело и мужескому сердцу страшное» [3. Т.8] (о восшествии на престол Елизаветы Петровны) и др.
3.4. В терминах, обозначающих видо-родовые понятия филологии, конкретизирован ряд рациональных (по А.Н.Шрамму) качественно-
характеризующих признаков: «[Ломоносов] сочинил две героические песни о делах Петра Великого» [3. Т.10. С.400]; «стихотворные дружеские письма сего стиля больше должны держаться.» [3. Т.7. С.589]; «Демосфен и Цицерон упражнялись больше в гражданском красноречии, а особливо в судебном.» [3. Т.7. С.205]. См. также интересный пример эллиптической номинации: «.Российский наш язык не токмо бодростью и героическим звоном греческому, латинскому и немецкому не уступает, но и подобную оным.версификацию иметь может» [3. Т.10. С.13]. В смысловой структуре данных адъективных словоформ произошла актуализация ряда ассоциативных сем «предметной» части, а также нейтрализация семы одушевленности, обусловившая значительный отрыв семантики прилагательных от денотатов производящих существительных друг, герой, гражданин, хотя на первых этапах бытования терминов семантика источника мотивации, несомненно, сохранялась в полном объеме.
Прагматический фактор - переживания Ломоносова по поводу «академических непорядков», неприязнь к отдельным лицам и т.п. - может привносить в узус анализируемых единиц индивидуально-авторскую коннотацию.
Появление окказиональных оценочных сем в смысловой структуре прилагательного свидетельствует о дальнейшем сдвиге в сторону развития значения отвлеченного качества, поскольку коннотация усиливает представление о типичности, своеобразии предметного отношения.
Так, например, в документах, где Ломоносов пишет об унижениях, которым подвергаются, по его мнению, ученые академики со стороны «не смыслящих в науках» членов Канцелярии, в словоформах прилагательного профессорский реализуется качественно-оценочный компонент производящей («заслуживающий уважения», «обладающий высокими знаниями»), а производное прилагательное принимает эмоциональную окраску - «симпатия, сочувствие» и т.п.; напр.: «Капитанские чины профессорам малы. Напротив того, канцелярским чинам положены пристойные ранги к уничижению профессорского достоинства.» [3. Т.10. С.19] - манифестируемая широким контекстом антитеза (Канцелярия - профессура), коннотации лексического окружения, а также контекстуальная неоднозначность существительного достоинство, обозначавшего в языке XVIII в. и «чин, ранг», и «высокие свойства, заслуги», способствуют актуализации качественно-оценочных сем производящей основы.
Примечательны случаи совмещения значений индивидуальной и родовой свойственности, когда некоторое свойство одновременно предстает как типический признак и рода лиц, и отдельного конкретного его представителя. Последний может быть эксплицирован в том же высказывании либо мотивирующим существительным, либо личным или притяжательным местоимением. Последние частично «освобождают» прилагательное от значения индивидуальной референции, высвечивая, таким образом, обобщенно-типизирующий характер выражаемого признака, усиливая его качественность: «Я стыд девический в тебе весьма хвалю.» [3. Т.8. С.303], «.Чувствую ее государскую милость довольно..» [3. Т.10. С.571]; « [Петр] Умножал внимание и благоговение предстоящих своим Монаршеским гласом.» [3. Т.8. С.606]. «Уже склоняется женское сердце к непоколебимой твердости братними увещаниями» [3. Т.6. С.266] - в последнем случае речь идет и о сердце царевны Анны, и о женском сердце вообще; обратим внимание на наличие антитезы в контексте, которая усиливает сему рационального качества. См. также высказывание: «... Злодейской вольностью плененная Москва» [3. Т.8. С.713], где прилагательное отсылает к конкретным «злодеям» (царевне Софье и ее сторонникам) и в то же время имеет понятийное значение, то есть обозначает типические свойства и качества данного рода лиц.
Перегруппировка сем во всех приведенных словосочетаниях, формируя компонент «свойственный тому, кто.», осложняет в той или иной степени исходное указательно-отсылочное значение прилагательного, но не выводит анализируемые единицы за пределы лексико-грамматического разряда относительных прилагательных; сема «отношение» сохраняет свой категориальный статус.
Наконец, выявлены 23 словоформы, значение которых мы можем определить как семантические дериваты с собственно качественным значени-
ем, которые отражают признак, мыслимый в отвлечении от денотата мотивирующей основы. Они встречаются исключительно в текстах, написанных «высоким штилем». Производящую базу таких образований составляет ограниченное число субстантивов - это имена, изначально обладающие яркими узуальными или потенциальными качественно-оценочными семами, на основе которых данные лексемы уже в XVIII в. развивали переносное значение— варварский, геройский, исполинский, отеческий, материнский, детский, зверский, мужеский. Представленные ниже словоупотребления, введенные Ломоносовым в художественный текст в качестве тропов, с точки зрения современного носителя языка кажутся неяркими, «банальными». В рамках двусловных синтагм здесь не наблюдается той «необычной», «неожиданной» сочетаемости сем, на основе которой возникает метафорическая образность: компоненты указанных словосочетаний характеризуются семантической согласованностью. В отвлеченно-метафорический план переносится не отдельное прилагательное, а все словосочетание в целом - «необычные» синтагматические связи выявляются в широком контексте, где представители одного рода субстанций уподобляются другому роду по какому-то общему качественному признаку. Так, Елизавете Петровне приписывается «мужеское геройство», российским женщинам - «мужеская храбрость» [3. Т.6. С.244], бунтующим стрельцам - «зверской взор» и «рыканья зверския» [3. Т.8. С.713], неумелым ораторам - «детское многословие» [3. Т.7. С.128] и т.п. Напр., «Достигнув мужеским геройством, Отовсюду облекла спокойством Свое наследство..» [3. Т.8. С.752]. Во всех подобных случаях возможно элиминирование прилагательного или замена его лексическим синонимом - немотивированным , собственно качественным адъективом.
Важно иметь в виду, что возможность употреблять исходные существительные в первичном значении (герой - персонаж античных мифов, варвар -представитель нехристианской веры, злодей - человек, совершивший конкретное преступление и пр.), а производные прилагательные - в функции синтаксических дериватов (см. приводимые ранее примеры: геройская сестра, зверские кожи и пр.) должна была поддерживать в восприятии носителей языка XVIII в. характерную для «живых» метафор семантическую двуплановость.
Указанный выше фактор - тесная связь семантики производного прилагательного с предметным содержанием субстантивной основы - сдерживала в XVIII в. процесс окачествления анализируемых единиц. С другой стороны, во многих случаях наведение индивидуально-авторской коннотации создает контекстуальные условия для развития системного значения свойственности, качественности.
Итак, функционирование прилагательных на -ский, мотивированных одушевленными существительными, в речевой деятельности М. В. Ломоносова являет разные этапы семантического развития данных единиц в истории русского языка. Во-первых, нами зафиксированы явления, которые уже к концу XVIII в. станут редкими, затухающими; во-вторых, выявлены тенденции, сохранившие устойчивость в послеломоносовскую эпоху и продолжающие активно действовать в наши дни.
В целом с позиции дискурса М.В. Ломоносова во всех проанализированных прилагательных на -ский денотативные компоненты мотивирующей основы ощущаются более отчетливо, чем в соответствующих единицах современной речи, и по этой причине выражаемое в словосочетании предметное отношение отличается большей конкретностью.
Результаты анализа образований на -ский от одушевленных имен позволяют утверждать, что сема «типической свойственности», на основе которой в перспективе развивается собственно качественное значение, в семантической структуре единиц языка XVIII в. имеет статус потенциального компонента, между тем в современном языке у адъективов данного словообразовательного подтипа сема свойственности, по мнению многих лингвистов, является системной (см., напр.: [1. С. 93].
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Балалыкина Э.А. Формирование качественных имен с суффиксом -ск- и развитие субстантивно-адъективных отношений в пределах прилагательных на -ский // Историческое словообразование русского языка. Казань: Изд. Казан. ун-та, 1984.
2. Земская Е.А. О семантике и синтаксических свойствах отсубстантивных прилагательных в современном русском языке. / Историко-филологические исследования. М.: Наука, 1967.
3. Ломоносов М.В. Полное собрание сочинений: В 11 т. / АН СССР, М., 1955-1959.
4. Петрова З.М. Новообразования в кругу имен прилагательных / Мальцева И.И. и др. Лексические новообразования в русском языке XVIII в. Л.: Наука, 1975.
5. Реформатский А.А. Введение в языковедение. М.: Просвещение, 1967. 360 с.
6. Словарь русского языка XVIII века / Отв. ред. Ю.С. Сорокин. - Л.: Наука, 1984. Вып. 1-7.
Поступила в редакцию 02.02.07
N.E. Kuptchinaus
Some researches on the semantics of the adjectives formed by the suffix -sk- (based on the written speech of M.V.Lomonosov)
The article studies the meanings of the adjectives formed by the suffix -sk- functioning in the Lomonosov’s language.
Купчинаус Наталья Эмильевна
ГОУ ВПО «Удмуртский государственный университет»
426034 Россия, г.Ижевск, ул. Университетская, 1 E-mail: kupci@uni.udm.ru
