CC BY
113
Сер. 12. 2009. Вып. 1. Ч. I
ВЕСТНИК САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Л. В. Тхоржевская, Т. А. Болдырева
ОПТИМИЗМ В ТРУДНОЙ ЖИЗНЕННОЙ СИТУАЦИИ: ФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ ПОДХОД
Термин «оптимизм» относится к числу широко используемых как в психологической литературе, так и в литературе философской. Вероятно, отсутствие узкой специализации этого термина является причиной того, что категориальная его отнесенность недостаточно определена.
Термин «оптимизм» служит чаще всего некоей интегральной качественной характеристикой личности.
Так, исследуя жизненные перспективы в условиях произошедших резких социальных изменений, А. Н. Славская обнаружила, что жизненные перспективы связаны у профессионалов с «преобладанием оптимизма — пессимизма в связи с: а) уровнем удовлетворенности (устанавливаемого на основе опросника по 5-балльной системе); б) типом ответственности (Л. И. Дементий); в) субъект-объектной идентификацией (Г. Э. Белицкая); г) тревожностью (по тесту Спилбергера)»1.
Несколько иная категориальная отнесенность понятия прослеживается у О. В. Хух-лаевой. Так, описывая необходимые условия для сохранения психического здоровья ребенка в процессе семейного и школьного воспитания, она пишет, что присущий воспитателям оптимизм можно рассматривать как крайне необходимое качество, под которым подразумевается «способ объяснения и описания неудачи (Я. Мак-Дермотт, Дж. О'Коннор), заключающийся в ее адекватном описании, отсутствии самообвинений и неправомерном ее обобщении (к примеру, на всю оставшуюся жизнь)»2.
H. Kaplan рассматривает оптимизм как чувство, свойственное субъекту с развитым социальным интересом, и трактует его как ощущение, что мир можно улучшить3.
Проанализировав научную литературу, Н. Е. Водопьянова и М. В. Штейн пришли к выводу о том, что оптимизм — это «устойчивая личностная позиция уверенности в преодолении жизненных трудностей или невзгод, уверенности в их временном характере, которая основана на вере индивида в силу человеческой природы и в собственные ресурсы»4. Оптимизм предполагает различную внутреннюю детерминацию, именно поэтому он не ограничен лишь жизнерадостным мировосприятием, но включает в себя также и эффективное преодолевающее поведение, способствующее социальной адаптации и удовлетворенности качеством жизни.
По мнению К. Муздыбаева, оптимизм включает в себя такие компоненты, как а) ожидание от жизни лучшего; б) превалирующий радостный фон настроения; в) наличие волевого компонента; г) вера в лучшее, которая основана на опыте, знаниях личности и представляет собой некий позитивный ответ на жизненные трудности, устойчивую жизненную установку5.
Таким образом, оптимизм может быть рассмотрен в качестве интегральной личностной характеристики, выраженной совокупностью выделенных выше аспектов эмоционально-волевой сферы и субъективной интерпретации актуальной жизненной ситуации.
© Л. В. Тхоржевская, Т. А. Болдырева, 2009
Интегральный характер оптимизма позволяет предположить, что соотношение различных компонентов может создавать качественное разнообразие данной психологической характеристики в зависимости как от устойчивых личностных черт, так и от характера той ситуации, в которой пребывает человек.
В связи с этим предположим, что оптимизм является не столько количественной, сколько качественной характеристикой, имеющей адаптивный или псевдоадаптивный характер.
Исходя из описанных выше характеристик оптимизма, принимая во внимания исследования А. Н. Славской и К. Муздыбаева, можно утверждать, что «адаптивный оптимизм» включает в себя следующие характеристики: позитивное отношение как к прошлому, так и к будущему, удовлетворенность настоящим, сравнительно продолжительной временной перспективой (не менее 1 года), превалирующую ориентацию на будущее, а не прошлое, внутренний локус-контроль, активную позицию в преодолении трудностей.
«<Псевдоадаптивный оптимизм» при наличии указанных выше признаков не будет способствовать адаптации индивида к сложным условиям и, следовательно, включать некие элементы, препятствующие формированию активной деятельности последнего по преодолению трудностей и проблем. В частности, отмеченная A. Angel (1934) связь между отрицанием и оптимизмом позволяет говорить именно о псевдоадаптивном характере оптимизма6.
Проанализируем результаты двух исследований, в качестве объекта которых выступили люди, пребывающие в различных трудных жизненных ситуациях.
Объектом первого исследования выступили ВИЧ-инфицированные заключенные, имеющие опыт героиновой наркомании (234 человека). В качестве группы сравнения выступили ВИЧ-инфицированные, также имеющие опыт героиновой наркомании, но не лишенные свободы (37 человек), не отбывающие наказание в местах лишения свободы, и заключенные, не имеющие ВИЧ-позитивного статуса (51 человек).
Были использованы методики: «Семантический дифференциал», «Психологическая автобиография» (Е. Ю. Коржова), «Незавершенные предложения» (в авторской модификации) и «Копинг-тест Р. Лазаруса»7. Исследование проводилось в 2000-2005 гг.
Изучались следующие параметры: а) отношение к прошлому; б) отношение к будущему; в) преобладающие стратегии совладающего поведения; г) удлиненность временной перспективы; д) временная ориентация; е) отношение к себе.
Перечисленные методики измеряют все указанные параметры, однако диагностические механизмы их разнообразны.
Вероятно, именно с этим связано некоторое противоречие тех данных, которые мы получили. Характер этих противоречий более ярко выражен у ВИЧ-инфицированных заключенных.
Так, отношение к прошлому, по данным методики «Психологическая автобиография», характеризуется завышенной позитивной оценкой у ВИЧ-инфицированных заключенных и заключенных, не имеющих ВИЧ-позитивного статуса. В первой группе оно в среднем составило 3,45 ± 1,33, во второй — 3,12 ± 1,23. В то же время среднее количество радостных событий у ВИЧ-инфицированных не лишенных свободы — 1,35 ± 0,13.
Грустные события в прошлом у ВИЧ-инфицированных заключенных встречаются гораздо реже: 1,97 ± 1,51, несколько чаще оценивают события прошлого как нежелательные заключенные, не имеющие ВИЧ-позитивного статуса: 2,13 ± 1,64. У ВИЧ-инфицированных, не лишенных свободы, грустные события в прошлом — довольно редкое явление: 0,56 ± 1,97.
В отношении будущего следует отметить частоту радостных событий по сравнению с ожиданием грустных у заключенных, как ВИЧ-позитивных, так и не имеющих
ВИЧ-позитивного статуса. Если радостные события у I группы респондентов встречаются в будущем в среднем 2,79 ± 1,19, то грустные — 0,03 ± 0,17, у II группы респондентов радостные события имеют частоту встречаемости 3,24 ± 1,02. У ВИЧ-инфицированных, не лишенных свободы, радостные события встречаются в среднем 1,25 ± 0,78 и грустные — 2,04 ± 1,21.
Приведенные данные свидетельствуют о том, что как прошлое, так и будущее воспринимается заключенными и имеющими ВИЧ-позитивный статус, и не имеющих такового, более позитивно, нежели у ВИЧ-инфицированных, не лишенных свободы. Перспектива (удаленность событий в будущее) прямо и тесно связана с периодом, оставшимся до момента освобождения. При этом заключенные затруднялись в определении предполагаемых дат событий будущего, кроме события освобождения.
Обратим внимание еще на один аспект: у заключенных будущее всегда связано с моментом освобождения и всегда характеризуется ожиданием благополучного устройства в жизни. У ВИЧ-позитивных, не лишенных свободы, столь четкого и жесткого «начала будущего» нет. Удаленность событий в будущее крайне разнообразна. В среднем перспектива составляет 4,21 ± 2,54.
Итак, по приведенным данным может сложиться впечатление, что больший оптимизм характерен для заключенных, как имеющих ВИЧ-позитивный статус, так и не имеющих такового. Примечательно, что ВИЧ-позитивные заключенные совершенно не учитывают тех корректив, которые объективно привносит в их будущее наличие ВИЧ-инфекции.
Однако психосемантические методы, в частности «Незавершенные предложения» и «Семантический дифференциал», позволили выявить явное несоответствие с предъявляемым в «Психологической автобиографии» отношением к прошлому, настоящему и будущему, также явное противоречие отмечается между декларируемыми в «Копинг-тесте » Р. Лазаруса стратегиями совладания и реально используемыми (табл. 1).
Таблица 1
Сравнение степени напряженности копингов по методике «Копинг-тест» и «Незавершенное предложение» (в процентах от максимально возможного уровня проявления конкретного копинга)
Копинги Данные методики «Копинг-тест» Данные методики «Незавершенные предложения»
1 группа 2 группа 3 группа 1 группа 2 группа 3 группа
Конфронтативный 54,53 54,81 54,53 0 2,78 21,12
Дистанцирования 52,30 51,68 52,30 25,19 14,25 17,52
Самоконтроль 53,82 54,12 53,81 10,68 9,16 24,15
Поиск социальной поддержки 53,39 52,18 53,39 36,89 24,14 39,18
Принятие ответственности 54,92 53,98 54,91 0,97 2,78 0,69
Бегство — избегание 45,55 42,45 45,54 37,86 41,36 14,26
Планирование решения проблемы 61,26 62,34 61,25 6,80 7,62 14,26
Положительная переоценка 47,16 47,05 47,16 39,81 30,57 26,14
Недифференцируемый 51,41 52,18 34,12
Как видно из табл. 1, сравнительно равномерное распределение предпочтения тех или иных копингов, демонстрируемое при ответах на вопросы «Копинг-теста», не совпадает с реализуемыми в ответах на слабо структурированные стимулы психосемантической методики.
Примерно такие же по характеру несовпадения отмечены в отношении к прошлому, настоящему и будущему.
Так, по фактору оценки экспериментальные группы не имеют достоверно значимых различий. Диапазон средних значений приведен в табл. 2.
Таблица 2
Средние значения по фактору оценки понятий «прошлое», «настоящее» и «будущее» у экспериментальных групп (по данным методики «Семантический дифференциал»)
Понятие 1 группа 2 группа 3 группа
прошлое 0,12 ± 1,14 1,11 ± 0,69 0,78 ± 1,04
настоящее -1,25 ± 0,17 0,92 ± 1,03 1,15 ± 0,17
будущее 0,03 ± 2,14 -0,26 ± 2,14 -1,06 ± 1,23
Как видно из данных, приведенных в табл. 2, как прошлое, так и будущее респонденты трех экспериментальных групп оценивают скорее нейтрально, чем позитивно; по этим данным нет радостных ожиданий от будущего, нет позитивной оценки прошлого и будущего, нет уверенности в благополучном ходе развития событий.
В целом можно сделать вывод о том, что декларируемый оптимизм у людей, пребывающих в столь сложной жизненной ситуации, которая характеризуется тотальностью и экскви-зитностью, носит скорее псевдоадаптивный характер. Возникает некий разрыв между тем, что декларируется и как рационализируется ситуация, и тем, как это переживается на слабо осознаваемом уровне.
Вероятно, это служит сохранению некоего гомеостаза в актуальной ситуации заключения для респондентов, лишенных свободы, однако сомнительны их свойства гетеростати-ческого порядка. Они не способствуют развитию таких представлений о себе, о своих возможностях, которые помогли бы нашим респондентам успешно адаптироваться к ситуации по окончании срока заключения.
Эти выводы подтверждаются данными другого эксперимента. С ВИЧ-инфицированными заключенными проводились психокоррекционные мерприятия, направленные на изменение их субъективной интерпретации актуальной жизненной ситуации.
Из 40 человек, участвовавших в психологической коррекции при выходе на свободу, нам удалось встретиться с 14 бывшими заключенными через 9-12 месяцев и составить представление об уровне их адаптированности к жизни на свободе.
В соответствии с современными концепциями реабилитации, постараемся проанализировать степень успешности адаптации по таким объективным критериям, как восстановление/создание семейных отношений, вовлеченность в общественно полезную деятельность, выполнение врачебных рекомендаций, т. е. приверженность терапии.
Из 14 человек двое женились на девушках, которые также имели ВИЧ-позитивный статус. 12 человек из 14 оценили отношения с родителями и другими ближайшими родственниками как более благополучные по сравнению с теми, которые были во время, предшествовавшее заключению.
Трудоустроены 11 человек. Один человек во время исследования являлся абитуриентом вуза г. Оренбурга. Кроме того, 8 человек принимают активное участие в деятельности общественных организаций «Новая жизнь» и «Позитивная инициатива». Все 14 человек сообщили о том, что принимают ВААРТ.
Таблица 3
Содержание компонентов актуальной жизненной ситуации у двух групп ВИЧ-инфицированных мужчин
Группа 1 Группа 2
Отношение к прошлому Ассоциация с понятием здоровье Раскаяние и изменение жизненных позиций, самоконтроль
Отношение к будущему Страх, ассоциация со смертью Озабоченность глобальными вопросами современности
Отношение к настоящему Непродуктивные переживания, разрушительные эмоции (паника, озлобленность), беспомощность перед болезнью Отрицание травмирующего характера актуальной ситуации, не принимают болезнь, не признают себя больными
Отношение к жизни Депрессивное состояние с аутоагрес-сией, чувства обиды, несправедливости Принятие ответственности на себя, благодарность ВИЧ за позитивные изменения в жизни
Отношение к себе Снижение значимости собственной личности, депрессивное состояние с аутоагрессией, выраженный поиск эмпатии со стороны окружающих Повышение самооценки, концентрация на эмоциональных переживаниях и качестве общения с окружающими
Стратегии совлада-ния Преобладают непродуктивные переживания Принятие ответственности, самоконтроль
В качестве дополнения приведем следующие сведения: в 2006 г. в ГОУ ОГУ А. Тещиной была защищена дипломная работа, в которой представлены сведения о компонентах субъективной интерпретации актуальной жизненной ситуации ВИЧ-инфицированными мужчинами в возрасте от 21 года до 32 лет. Первую группу составили те из них, которые по приведенным выше объективным критериям адаптированности имели невысокий ее уровень, вторую — высокий уровень. Содержательные характеристики компонентов субъективной интерпретации актуальной жизненной ситуации приведены в табл. 3.
При анализе тех изменений в субъективной интерпретации актуальной жизненной ситуации, которые были отмечены нами у ВИЧ-инфицированных заключенных по результатам итоговой диагностики, можно отметить тенденцию к приближению ее содержания к тому, что характеризует членов группы 2, т. е. обладающих достаточным уровнем социальной адаптированности.
Таким образом, можно говорить, прежде всего, о том, что в трудной жизненной ситуации оптимизм может носить псевдоадаптивный характер; для такого рода оптимизма характерно противоречивое отношение к себе, своему прошлому, настоящему и будущему. Оптимизм в этом случае служит целям сохранения гомеостаза, но может служить протектором дезадаптации при изменении объективных условий жизни в дальнейшем.
1 Абульханова К. А., Березина Т. Н. Время личности и время жизни. СПб., 2001. С. 41.
Хухлаева О. В. Основы психологического консультирования и психологической коррекции: учеб. пособие для студентов высш. пед. учеб., заведений. М., 2001. С. 17.
Психотерапия: учебник для вузов / Л. Бурлачук, А. Кочарян, М. Жидко. СПб., 2003. С. 130. 4 Практикум по психологии здоровья / под ред. Г. С. Никифорова. СПб., 2005. С. 53.
5МуздыбаевК. Оптимизм и пессимизм личности (опыт социолого-психологического исследования) // Социологические исследования. 2003. № 12.
6 Фрейд А. Эго и механизмы защиты / пер. с англ. М. Гинзбурга. М., 2003. С. 117.
7 Болдырева Т. А. Психология людей с ВИЧ-позитивным статусом: учеб. пособие. Оренбург, 2006. С. 85-91.
