CC BY
50
АКТУАЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА
ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЛИЦ, ПОЛЬЗУЮЩИХСЯ ЗАЩИТОЙ ЖЕНЕВСКИХ КОНВЕНЦИЙ, В РЕШЕНИЯХ МЕЖДУНАРОДНОГО ТРИБУНАЛА ПО БЫВШЕЙ ЮГОСЛАВИИ
Н.Г. Михайлов
Кафедра международного права Российский университет дружбы народов Ул. Миклухо-Маклая, 6, 117198 Москва, Россия
В статье освещаются вопросы, касающиеся подходов Судей Международного уголовного трибунала по бывшей Югославии к определению категории лиц, пользующихся защитой положений Женевских конвенций, при рассмотрении ими дел в отношении лиц, обвиненных в совершении серьезных нарушений Женевских конвенций.
Категории лиц, пользующихся защитой тех положений Женевских конвенций, которые применяются исключительно в условиях международного вооруженного конфликта, указаны в них самих. К таким лицам относятся: больные, раненые, потерпевшие кораблекрушение на море, медицинский, санитарный и духовный персонал, а также военнопленные и гражданское население.
Следует заметить, что разногласия по поводу толкования ст. 2 Устава трибунала по бывшей Югославии между обвинителями и защитниками обвиняемых в ходе проходивших судебных процессов возникали, главным образом, по поводу того, каких лиц следует относить к гражданским лицам и к военнопленным. В связи с этим Судьям трибунала приходилось не раз формулировать свою позицию по данному вопросу.
В частности, в приговоре по делу Зорана Купрешкича и других от 14 января 2000 г. Судебная камера придала особое значение вытекающей из норм международного права обязанности сторон конфликта защищать гражданских лиц во время вооруженных конфликтов, что, по воззрению Судей, предполагает абсолютное запрещение применения против них репрессалий. Защиту гражданских лиц они назвали священной обязанностью воюющих сторон и краеугольным камнем современного гуманитарного права.
Наряду с этим в приговоре также указывается на то, что в отдельных исключительных и четко определенных в современном международном праве случаях предоставляемая гражданским лицам защита может быть прекращена полностью, или ограничена, или же приостановлена. К их числу отнесены случаи, когда: (1) гражданские лица злоупотребляют своими правами и (11) воюющая сторона не может избежать причинения так называемого побочного вреда, наносимого гражданским лицам, хотя объектом атаки являются только военные цели. В приговоре отмечается, что, согласно, по крайней мере, некоторым источникам права, к этим случаем
может быть добавлен третий, а именно случай, когда гражданские лица могут быть законным объектом репрессалий в ответ на противозаконные действия неприятеля.
Судьи пояснили, что нормы международного права функционируют таким образом, что, в случае явного злоупотребления гражданскими лицами своими правами они лишаются защиты, которая, при отсутствии такого злоупотребления, должна быть им обеспечена. В качестве примеров были приведены две ситуации, когда гражданские объекты и лица могут быть атакованы вражескими войсками.
Первая — на крыше больницы устанавливается артиллерийская позиция.
Вторая — группа гражданских лиц, находящаяся на оккупированной территории, берет в руки оружие и вступает в борьбу с неприятелем.
В первой ситуации становится применимой ст. 19 Женевской конвенции о защите гражданского населения во время войны от 12 августа 1949 г. В соответствии с ней покровительство, на которое имеют право гражданские больницы, может прекратиться, если они используются не только для их гуманных целей, но и для совершения действий, направленных против неприятеля.
Во второй ситуации гражданские лица могут быть атакованы войсками противника, независимо от того, принадлежат ли они к какой-либо из категорий лиц, перечисленных в ст. 4 (А) (2) Женевской конвенции об обращении с военнопленными от 12 августа 1949 г., которые, в случае их попадания во власть неприятеля, имеют право на получение статуса военнопленных.
По поводу побочного вреда, наносимого гражданским лицам во время атаки, направленной на военные цели, Судьи пояснили, что в международном праве имеется общий принцип, предписывающий, чтобы в таком случае предпринимались разумно необходимые меры предосторожности с тем, чтобы гражданским лицам не причинялся ущерб вследствие проявленной атакующей стороной небрежности. Они уточнили, что этот принцип всегда применялся вместе с принципом пропорциональности, согласно которому любое случайное и непреднамеренное причинение вреда гражданским лицам не должно быть несоразмерным с преимуществом, достигнутым в результате атаки на военные цели.
В дополнение к этому, продолжили Судьи, даже тогда, когда атака направлена против легитимных военных целей, она будет незаконной, если в ходе ее проведения применяются средства и способы ведения войны, которые являются неизбирательными по своей сути или используются таким образом, что в результате они поражают и гражданских лиц без различия. По представлению Судей, эти два принципа в определенной степени отражены в ст. 57 (Меры предосторожности при нападении) и ст. 58 (Меры предосторожности в отношении последствий нападений) Дополнительного Протокола I к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г., касающегося защиты жертв международных вооруженных конфликтов.
По заявлению Судей, общепризнанно, что даже положения этих статей Протокола I предоставляют воюющим сторонам достаточно широкую свободу действовать по своему усмотрению, так как использованные в них формулировки могут быть истолкованы в том смысле, что последнее слово остается за атакующей стороной. Тем не менее, они заключили, что в соответствии со ст. 1 (2) Дополнительного Протокола I и другими источниками международного гуманитарного права, положения, касающиеся побочного вреда, наносимого гражданским лицам во время атаки, направленной на военные цели, являются той областью международного права, где, при применении слишком общих норм, эти нормы должны толковаться согласно принципам международного права, проистекающим из установившихся обычаев, из принципов гуманности и из требований общественного сознания.
Исходя из этого, по утверждению Судей, для того, чтобы обеспечить более широкую защиту гражданского населения, толкование объема дискреционных полномочий воюющей стороны при проведении атак, направленных на военные цели противника, должно быть настолько узким, насколько это возможно.
Они привели пример, когда при оценке общих последствий атак на военные объекты, наносящих побочный ущерб гражданским лицам, следует руководствоваться принципами международного права, проистекающими из установившихся обычаев, из принципов гуманности и из требований общественного сознания.
По их словам, в ходе вооруженного конфликта может произойти так, что отдельные атаки, которые имеют своим побочным результатом ущерб, нанесенный гражданским лицам, хотя и вызывают сомнение в их легитимности, тем не менее, ни одна из них, на первый взгляд, не нарушает общих предписаний, содержащихся в ст. ст. 57 и 58 Дополнительного Протокола I или в соответствующих нормах обычного права. Однако в случае неоднократности атак, все или большинство из которых подпадают под расплывчатую категорию атак, находящихся в интервале от бесспорно легитимных до нелигитимных, вероятно, оправданным, по мышлению Судей, будет заключение о том, что их суммарные последствия свидетельствуют о том, что эти атаки не согласуются с международным правом. По убеждению Судей, при таком стереотипе ведения боевых действий жизнь и имущество гражданских лиц могут подвергаться чрезмерной опасности, что идет вразрез с требованиями, вытекающими из принципов гуманности.
Что касается вопроса о возможности применения репрессалий против гражданских лиц в качестве ответа на противозаконные действия неприятеля, то ход рассуждений Судей выглядит следующим образом.
Прежде всего, они выдвинули на первый план тезисы о том, что по международному обычному праву репрессалии запрещены против гражданских лиц, пока они находятся в руках неприятеля, а по международному договорному праву они запрещены против гражданских лиц, находящихся в зоне боевых действий. Для обоснования второго тезиса они сослались на п. 6 ст. 51 Дополнительного Протокола I, который гласит, что нападения на гражданское население или на отдельных гражданских лиц в порядке репрессалий запрещаются. Судьи также указали на то, что, на основании п. 1 ст. 52 того же Протокола, «гражданские объекты не должны являться объектом нападений или репрессалий».
Затем Судьи остановились на вопросе о том, приобрели ли названные положения Дополнительного Протокола I статус общих норм международного права. Такой вопрос возник в связи с тем, что на момент слушания дела Зорана Купрешкича и других военные доктрины и воинские наставления отдельных стран, которые еще не ратифицировали этот Протокол, не исключали возможности применения репрессалий против гражданских лиц в качестве ответной меры на явно недопустимые действия противной стороны. В связи с последним обстоятельством Судьи конкретизировали рассматриваемый вопрос, изложив его в иной редакции, и он звучал так: обязаны ли не ратифицировавшие Протокол I государства, в число которых входили США, Франция, Индия, Индонезия, Израиль, Япония, Пакистан и Турция, руководствоваться общими нормами международного права, преследующими ту же цель, что и два упомянутые положения Протокола I.
В результате глубокого анализа норм международного гуманитарного права и права прав человека Судьи пришли к выводу о том, что в практике международных отношений ясно просматривается тенденция к гуманизации вооруженных конфликтов, что предполагает запрещение репрессалий против гражданского населе-
ния. Их вывод основывался на том тезисе, что убийство выбранных более или менее наугад невинных лиц без какого-либо судебного разбирательства в качестве ответной меры на противоправные действия неприятеля, бесспорно, может быть охарактеризовано как вопиющее нарушение самых основных принципов права прав человека.
По убеждению Судей, концепция допустимости применения репрессалий против гражданских лиц и концепция основных прав человека — это абсолютно несовместимые правовые концепции. Для доказательства верности данного суждения были использованы положения ст. 3, общей для четырех Женевских конвенций 1949 г., налагающие запрет на репрессалии против гражданских лиц во время внутренних конфликтов. По общему признанию, эти положения стали нормами международного обычного права. Судьи заявили, что было бы абсурдным утверждать, что репрессалии против гражданских лиц, которые влекут за собой угрозу их жизни и безопасности, в ходе гражданских войн запрещаются, тогда как в вооруженных конфликтах международного характера их применение против гражданских лиц, находящихся в зоне боевых действий, разрешается.
Завершая рассмотрение случаев, когда в соответствии с международным правом предоставляемая гражданским лицам защита может быть прекращена полностью или ограничена, или же приостановлена, Судьи заострили внимание на том, что даже тогда, когда репрессалии против гражданских лиц считаются законными, их применение, по меньшей мере, должно соответствовать:
- принципу, согласно которому они должны использоваться как последнее средство с целью заставить противника выполнять установленные правом стандарты поведения, что, наряду с прочим, предполагает, что репрессалии могут применяться только после того, как данное противнику предварительное предупреждение положить конец совершаемым им преступлениям не смогло привести к их прекращению;
- обязательству принимать специальные меры предосторожности перед тем, как начинать осуществление репрессалий, что означает, что они могут применяться только после того, как решение об этом было принято на самом высшем уровне политического или военного руководства; решение об их применении не может приниматься командирами подразделений, действующих в полевых условиях;
- принципу пропорциональности, который предполагает, что репрессалии не только не должны быть несоразмерными с предшествующими им противозаконными действиями неприятеля, но они должны быть прекращены сразу же, как только противник прекратил совершение незаконных действий; и
элементарным требованиям, вытекающим из принципов гуманности [1, параграфы 513-535].
В процессе судебных разбирательств по конкретным делам для решения вопроса о том, обладают ли потерпевшие статусом военнопленных, Судьи трибунала полагаются, в основном, на Женевские конвенции, Дополнительные Протоколы I и П и Комментарий МККК к Женевской конвенции IV.
К примеру, в приговоре по делу Делалича и других, по которому три мусульма-нина-босняка и один боснийский хорват обвинялись в совершении преступлений против боснийских сербов, в частности, отмечено, что в ст. 4 (А) Женевской конвенции Ш устанавливаются достаточно строгие требования для того, чтобы какое-либо лицо могло приобрести статус военнопленного. По словам Судей, содержащиеся в этой статье положения составлены с учетом опыта Второй мировой войны и отражают актуальную для того времени концепцию международного вооружен-
ного конфликта, когда лишь ограниченные категории лиц могли считаться военнопленными.
Как известно, согласно п. (А) (6) ст. 4 названной конвенции к категории военнопленных относятся и попавшие в плен лица, принадлежащие к «населению неок-купированной территории, которое при приближении неприятеля стихийно по собственному почину берется за оружие для борьбы со вторгающимися войсками, не успев сформироваться в регулярные войска, если оно носит открыто оружие и соблюдает законы и обычаи войны».
Судьи сочли, что данный пункт статьи имеет отношение к ситуации, когда вторжение иностранных вооруженных сил уже происходит, однако конкретная территория еще не оккупирована и местные жители районов, которые находятся на линии этого вторжения, берутся за оружие для того, чтобы оказать сопротивление и защитить свои дома. В то же время они указали и на то, что не все взявшиеся за оружие и попавшие в плен лица могут быть отнесены к категории военнопленных.
По мышлению Судей, содержащиеся в ст. 4 (А) (6) Женевской конвенции III требования, которым должны отвечать местные жители для того, чтобы приобрести статус военнопленных, довольно высоки; для этого они должны вести себя так, как если бы они были профессиональными солдатами. Поэтому по находящемуся в их производстве делу Судьи постановили, что тот факт, что отдельные из потерпевших — боснийских сербов имели в своем владении оружие и могли бы быть отнесены к категории лиц, принимавшими определенное участие в военных действиях, еще не был достаточным для того, чтобы признать их имеющими право на приобретение статуса военнопленных, поскольку они не отвечали требованиям ст. 4 (А) (6) Женевской конвенции III.
В то же время Судьи выразили свое глубокое убеждение в том, что ни один индивидуум не может остаться без защиты Женевских конвенций. В этой связи, они процитировали положения ст. 5 Женевской конвенции III о том, что она должна применяться к лицам, указанным в ст. 4 этой же конвенции, «с того момента, как они попадут во власть неприятеля, и вплоть до их окончательного освобождения и репатриации», и что «в случае, если в отношении лиц, принявших то или иное участие в военных действиях и попавших в руки противника, возникает сомнение в их принадлежности к одной из категорий, перечисленных в ст. 4, такие лица будут пользоваться покровительством этой конвенции до тех пор, пока их положение не будет определено компетентным судом».
Кроме того, Судьи обратили особое внимание на то, что если какое-либо лицо не вправе рассчитывать на защиту Женевских конвенций I, II или III, то оно непременно попадает в сферу действия Женевской конвенции IV. Они подчеркнули, что для того, чтобы это лицо оказалось по защитой последней конвенции, необходимо, чтобы выполнялись условия, перечисленные в ст. 4 этой конвенции, то есть чтобы оно в случае конфликта или оккупации в какой-либо момент и каким-либо образом находилось во власти стороны, находящейся в конфликте, или оккупирующей Державы, гражданином которой оно не является.
Для подкрепления своего вывода Судьи также сослались и на Комментарий МККК к Женевской конвенции IV. В нем излагается точка зрения о том, что в соответствии с международным правом каждый человек, находящийся в руках противника, должен иметь определенный статус: он — либо военнопленный и, как таковой, находится под защитой Женевской конвенции III, либо гражданское лицо, подпадающее под действие Женевской конвенции IV, либо принадлежит к категории медицинского персонала вооруженных сил, и тогда на него распространяется
действие Женевской конвенции I. В Комментарии МККК отмечается, что не существует промежуточного статуса и что ни одно лицо, находящееся в руках противника, не может быть оставлено без защиты закона.
Справедливость такой позиции, по мнению Судей, подтверждается также и положениями, содержащимися в ст. 50 Дополнительного Протокола I к Женевским конвенциям (Определение гражданских лиц и гражданского населения), согласно которым гражданским лицом признается любое лицо, не принадлежащее ни к одной из категорий лиц, перечисленных в ст. 4 (А.1, А.2, А.З и А. (6) Женевской конвенции Ш и в ст. 43 самого Протокола [2, пар. 267-273].
Судьи МТБЮ считают, что для правильного применения Женевских конвенций большое значение имеет:
I. Уяснение смысла двух употребляющихся в них выражений, а именно:
a) «быть в руках» противника/враждебной стороны/оккупирующей Державы» (или, в русском тексте конвенций, «во власти» неприятеля/стороны/оккупирующей Державы) и
b) «сторона конфликта, гражданином которой находящееся в ее руках лицо не является»;и
П. Точное определение момента, когда указанные в конвенциях категории лиц начинают и прекращают пользоваться их защитой, а также определение границ территории, в пределах которой они имеют право на такую защиту.
Необходимо заметить, что в МТБЮ нет каких-либо расхождений во мнениях по поводу смысла выражения «в руках противника». В сущности, все Судьи трактуют это выражение более или менее одинаково.
Так, уже в приговоре Судебной камеры по делу Тадича от 7 мая 1997 г. нашла отражение точка зрения о том, что используемое в Женевских конвенциях выражение «в руках противника» имеет отношение не только к ситуациям, когда индивидуум находится в полном подчинении стороны конфликта или оккупирующей Державы. Для доказательства верности этого суждения была сделана ссылка на Комментарий МККК к Женевской конвенции IV, в котором отстаивается позиция, заключающаяся в том, что в контексте этой конвенции выражение «быть в руках» просто означает, что лицо находится на территории, контролируемой соответствующей Державой. В Комментарии разъясняется, что уже сам факт пребывания лица, находящегося под защитой конвенции, на территории неприятельской стороны или на оккупированной территории означает, что оно находится во власти, или «в руках», оккупирующей Державы, даже если реально эта власть никогда не будет использована против него [3, пар. 579].
Именно в таком значении подвергаемое анализу выражение употребляется и в приговоре Судебной камеры по делу Делалича и других от 16 ноября 1998 г. В нем говорится, что в ст. 4 Женевской конвенции IV выражение «быть в руках» неприятельской стороны использовано в широком смысле слова и поэтому его не следует понимать лишь в том смысле, что оно означает, что гражданское лицо находится в заключении. В интерпретации Судей это выражение означает, что такое лицо пребывает на территории, находящейся под контролем неприятеля. (Судьи анализировали английский текст конвенции, где употребляется выражение «in the hands of», то есть «в руках», что в русском тексте конвенции корреспондирует выражению «во власти» —- Авт.) [2, пар. 246].
Для судебной деятельности Трибунала особое значение имеет правильное толкование выражения «сторона конфликта, гражданином которой находящееся в ее руках лицо не является». Это обусловлено особенностями конфликтов в Боснии и
Герцеговине, где представители двух, а временами и трех противоборствующих друг с другом сторон, а именно: мусульмане-босняки, боснийские хорваты и боснийские сербы, формально являлись гражданами одного и того же государства — Боснии и Герцеговины.
В связи с этим в ходе судебных процессов нередко возникал вопрос в отношении того, в равной ли мере во время вооруженного конфликта положения Женевских конвенций и, в особенности, Женевской конвенции IV, распространялись на представителей всех трех этнических групп. Это объясняется тем, что в ст. 4 названной конвенции говорится, что под ее защитой состоят лица, оказавшиеся «во власти стороны, находящейся в конфликте, или оккупирующей Державы, гражданами которой они не являются» (выделено авт.).
При анализе данной проблемы важно не упустить из вида и то обстоятельство, что в Трибунале с самого начала его деятельности превалировала точка зрения о том, что армия непризнанной международным сообществом Сербской Республики Боснии и Герцеговины фактически выполняла функции агента Союзной Республики Югославии (СРЮ — в настоящее время Сербия и Черногория), то есть действовала от ее имени и в ее интересах. Утверждения о том, что ответственность за действия Армии Сербской Республики должна нести и СРЮ, неоднократно фиксировались в различных решениях Трибунала [3, пар. 584].
Из этой посылки логически следовали выводы о том, что гражданские лица из числа мусульман-босняков, а также воевавших на их стороне боснийских хорват, очутившиеся в руках боснийских сербов, подпадали под действие Женевской конвенции IV. Говоря другими словами, в целях применения Женевских конвенций мусульмане-босняки и боснийские хорваты — граждане Боснии и Герцеговины, оказавшиеся во время конфликта с боснийскими сербами в их руках — формально граждан того же самого государства, приравнивались к лицам, находящимся во власти стороны, гражданами которой они не являлись.
В то же время, если бы институт национального гражданства толковался традиционно, то действие этой конвенции не должно было бы распространяться на боснийских сербов, находившихся во власти Армии Боснии и Герцеговины, то есть в руках государства, гражданами которого они формально являлись.
Таким образом, могла бы сложиться ситуация, когда преступления, направленные против представителей одной из сторон конфликта, квалифицировались бы как серьезные нарушения Женевских конвенций, тогда как точно такие же преступления, совершенные против представителей другой, таковыми бы не считались.
Именно к такому ограничительному и неблагоприятному для боснийских сербов толкованию института гражданства склонялись обвинители из Канцелярии Прокурора, поддерживая обвинения по первым рассматриваемым Трибуналом делам.
К чести Судей трибунала, они незамедлительно подвергли такую позицию обвинителей жесткой и уничижительной критике. Как справедливо отмечено в решении Апелляционной камерой по промежуточному ходатайству защиты по делу Тадича, касавшемуся объема юрисдикции Трибунала, такая ситуация была бы абсурдной [4, параграф 76].
Следует заметить, что по делу Тадича перед Апелляционной камерой не стояла задача определения статуса боснийских сербов, оказавшихся в руках Армии Боснии и Герцеговины, поскольку по этому делу в качестве потерпевших выступали не они, а мусльмане-босняки. Поэтому эта проблема оставалась вне поля зрения Судей до того времени, пока в ноябре 1998 г. одна из Судебных камер не вынесла приговор по делу Делалича и других.
В процессе судебного разбирательства этого дела был детально исследован вопрос о том, могут ли боснийские сербы, попавшие в руки боснийской армии, для целей применения к ним положений Устава трибунала о серьезных нарушениях Женевской конвенции IV, быть приравнены к лицам, имеющим отличное от му-сульман-босняков и боснийских хорват гражданство. Судебная камера, допуская, что в 1992 г. Босния и Герцеговина предоставила гражданство мусульманам-боснякам, боснийским сербам и боснийским хорватам, тем не менее, заключила, что связь боснийских сербов с боснийским государством могла быть недостаточной для того, чтобы считать их боснийским гражданами для целей разрешения рассматриваемого ею дела, поскольку сербы ясно выразили свое желание не быть гражданами Боснии и Герцеговины. Для доказательства этого утверждения использовался тот факт, что в свое время боснийские сербы обнародовали конституцию, признающую их частью народа Югославии, и приняли участие в войне для достижения цели объединения с СРЮ. Отталкиваясь от этого факта, Судьи сделали вывод о том, что вполне возможно считать, что боснийские сербы действовали от имени СРЮ в ее продолжающемся конфликте с властями Боснии и Герцеговины.
По данной проблеме Судьи высказали и общее суждение о том, что в ситуации образования какого-либо государства в процессе сопровождающегося насилием распада другого государства положения национального законодательства, касающиеся гражданства, не могут быть решающими при определении того, имеют ли лица, застигнутые последовавшим за распадом государства конфликтом, статус лиц, пользующихся защитой Женевской конвенции.
Они напомнили, что в своем Комментарии к Женевской конвенции IV МККК обращает внимание на то, что Женевские конвенции составлены, прежде всего и главным образом, для того, чтобы защищать индивидуумов, а не для того, чтобы служить интересам государств. Из этого Судьи заключили, что защита, предусматриваемая этими конвенциями, должна, по возможности, распространяться на самую широкую категорию лиц.
Более того, Судьи сделали особое ударение на том, что отказ МТБЮ в применении Женевской конвенции IV по отношению к какой-либо конкретной группе лиц на основе их гражданства или национального законодательства был бы несовместим с намерениями учредившего Трибунал Совета Безопасности, который был озабочен тем, чтобы найти эффективное решение в ситуации, оцененной им как представлявшей угрозу международному миру и безопасности, и обеспокоен тем, чтобы положить конец страданиям всех лиц, застигнутых конфликтом.
Далее. Судьи заявили, что закон должен применяться к реальной ситуации, существовавшей во время совершения проходящими по делу Делшшча и других обвиняемыми преступлений. По их оценке, эта ситуация характеризовалась тем, что потерпевшие были арестованы и помещены под стражу, в основном, из-за того, что они были сербами и боснийские власти относились к ним, как к лицам, принадлежащим к враждебной стороне и представляющим угрозу для государства. Судьи пришли к заключению, что по этим причинам, а также вследствие того, что потерпевшие — боснийские сербы не были защищены положениями любой другой Женевской конвенции, они должны считаться лицами, пользующимися защитой положений Женевской конвенции IV [2, пар. 259, 262-265].
Эта позиция получила свое дальнейшее развитие и дополнительное обоснование в решении Апелляционной камеры от 15 июля 1999 г. по апелляции осужденного Тадича на приговор Судебной камеры. В нем зафиксировано утверждение о том, что Женевская конвенция IV предназначена также для того, чтобы защитить,
во-первых, гражданских лиц, оказавшихся в руках стороны конфликта (на ее территории, на оккупированной территории или в зоне боевых действий), гражданами которой они не являются, и апатридов и, во-вторых, гражданских лиц, имеющих гражданство той стороны конфликта, в руках которой они находятся, но являющихся беженцами и не пользующихся дипломатической защитой этой стороны и, таким образом, больше не обязанных быть лояльными по отношению к ней.
В качестве одного из примеров подобных ситуаций приводилась ситуация с немецкими евреями, которые бежали во Францию в период до 1940 г., а затем оказались в руках оккупировавших ее немецких войск.
Судьи заметили, что в приведенном ими примере с беженцами для выяснения их правового статуса отсутствие лояльности государству и отсутствие дипломатической защиты со стороны этого государства считались более важными, чем их правовая связь с государством посредством гражданства. В развитие этого утверждения они высказали категоричное суждение о том, что уже в 1949 г. при определении статуса лица его правовая связь с государством не считалась решающей, и, в особых случаях, допускались исключения из общих правил об определении гражданства. По их мышлению, граждане любого государства не относятся к категории лиц, находящихся под защитой Женевской конвенции IV, до тех пор, пока они пользуются дипломатической защитой своих государств; когда же они теряют такую защиту или так или иначе не пользуются ею, эта конвенция автоматически предоставляет им статус защищенных лиц.
В условиях современных международных вооруженных конфликтов правовой подход, базирующийся на существенных отношениях, а не на формальных связях, становится, по концепции Судей, тем более важным, поскольку, в отличие от прежних войн, которые, главным образом, велись между устоявшимися государствами, в современных межэтнических вооруженных конфликтах, таких, как в бывшей Югославии, новые государства часто создаются во время конфликта и поэтому, скорее, этническая принадлежность, чем гражданство, может стать основанием для лояльности. В таких конфликтах этническая принадлежность лица может, по словам Судей, стать решающим фактором при определении его преданности тому или иному государству [5, пар. 164-166].
Вопрос о статусе лиц, застигнутых вооруженным конфликтом, нашел свое отражение и в решении Апелляционной камеры по делу Делалича и других, от 20 февраля 2001 г.
Так же как и ранее Судебная камера в своем приговоре по тому же делу, Апелляционная камера нашла, что для целей применения Женевских конвенций боснийские сербы могут рассматриваться в качестве лиц, имеющих отличное от лиц, взявших их в плен, гражданство. Такое заключение базировалось на решении Международного Суда по делу Лихтенштейн против Гватемалы, больше известному как дело Ноттебома (Nottebohm case). В решении констатируется, что в международной практике существует много примеров, свидетельствующих о том, что действия, совершенные государствами при осуществлении их внутреннего законодательства, не оказывают неизбежного и автоматического влияния на международное право.
Опираясь на мнение Международного Суда, Апелляционная камера сочла, что решение государства о даровании лицу гражданства, принятое в соответствии с его внутренними законами, не имеет обязательной силы для международного трибунала, который должен сам определять гражданство потерпевших для целей применения международного гуманитарного права. Поэтому Судьи нашли, что ст. 4 Женев-
ской конвенции IV, указывая на различное гражданство потерпевших и лиц, в руках которых они оказались, может быть истолкована в том смысле, что вопрос о гражданстве должен решаться с учетом целей, преследуемых международным гуманитарным правом, а не основываться на национальном законодательстве.
Апелляционная камера поддержала и мнение стороны обвинения о том, что лишение потерпевших, которые, согласно национальным законам, возможно, являются гражданами того же государства, что и захватившие их в плен лица, защиты Женевских конвенций, базируясь только на внутригосударственном праве, противоречило бы цели и назначению этих конвенций. Истинная цель этих конвенций, по убеждению Судей, могла бы быть действительно утеряна, если бы формальным правовым связям потерпевших с государством придавалось неадекватное значение. Они справедливо заметили, что правительства могут изменить внутренние законы для того, чтобы оградить своих граждан от уголовного преследования за совершение ими серьезных нарушений Женевских конвенций [6, пар. 77, 81, 95].
Суммируя вышеизложенное, можно констатировать, что позиция Судей трибунала в отношении лиц, пользующихся защитой Женевских конвенций, состоит в нижеследующем.
Налагаемая международным правом на воюющие стороны обязанность защищать гражданское население во время вооруженных конфликтов предполагает абсолютное запрещение применения против него репрессалий, поскольку убийство выбранных более или менее наугад невинных лиц без какого-либо судебного разбирательства в качестве ответной меры на противоправные действия неприятеля, бесспорно, может быть охарактеризовано как вопиющее нарушение самых основных принципов права прав человека.
В случае явного злоупотребления гражданскими лицами своими правами они лишаются защиты, которая, при отсутствии такого злоупотребления, должна быть им обеспечена.
Стороны конфликта должны соблюдать имеющийся в международном праве общий принцип, предписывающий, чтобы в случае возможности причинения побочного вреда гражданским лицам во время атаки, направленной на военные цели, предпринимались разумно необходимые меры предосторожности с тем, чтобы гражданским лицам не наносился ущерб вследствие проявленной атакующей стороной небрежности. Этот принцип должен всегда применяться вместе с принципом пропорциональности, согласно которому любое случайное и непреднамеренное причинение вреда гражданским лицам не должно быть несоразмерным с преимуществом, достигнутым в результате атаки на военные цели.
Выражение «быть в руках неприятельской стороны», употребляемое в Женевских конвенциях, означает, что пользующееся защитой этих конвенций лицо пребывает на территории, находящейся под контролем противоположной стороны конфликта.
Используемое в Женевской конвенции IV выражение «сторона конфликта, гражданином которой находящееся в ее руках лицо не является» означает как иностранное по отношению к оказавшемуся в его руках гражданскому лицу государство, так и государство, с которым у такого лица существует правовая связь посредством гражданства, если такое лицо не пользуется дипломатической защитой этого государства и больше не обязано быть лояльным по отношению к нему.
В ситуации образования какого-либо государства в процессе сопровождающегося насилием распада другого государства положения национального законодательства, касающиеся гражданства, не могут быть решающими при определении
того, имеют ли лица, застигнутые последовавшим за распадом государства конфликтом, статус лиц, пользующихся защитой Женевской конвенции.
Решение государства о даровании лицу гражданства, принятое в соответствии с его внутренними законами, не имеет обязательной силы для МТБЮ, который должен сам определять гражданство потерпевших для целей применения международного гуманитарного права.
Мы полагаем, что предложенное Судьями трибунала толкование положения ст. 2 Устава о лицах, пользующихся защитой Женевских конвенций, верно отражает ее содержание и в связи с этим оно может рассматриваться как прецедентное.
ЛИТЕРАТУРА
1. Prosecutor v. Zoran Kupreskic, Mirjan Kupreskic, Vlatko Kupreskic, Drago Josi-povic, Dragan Papic and Vladimir Santic (a/k/a «Vlado»), Judgement, Case No. ГГ-95-16-T, T. Ch. П, 14 Jan. 2000. Источник: http://www.un.org/icty/kupreskic/trialc2/ /judgement/index.htm.
2. Prosecutor v. Zejnil Delalic, Zdravko Mucic, also known as «Pavo», Hazim Delic, Esad Landzo, also known as «Zenga», Judgement, Case No. ГГ-96-21-Т, T.Ch. Ilqtr, 16 Nov. 1998. Источник: http://www.un.org/icty/celebici/trialc2/judgement/index.htm.
3. Prosecutor v. Dusko Tadic a/k/a «Dule», Opinion and Judgment, Case No. ГГ-94-1-T. Ch. П, 7 May 1997. Источник: http://www.un.org/icty/tadic/trialc2/judgement/ /index.htm.
4. Prosecutor v. Dusko Tadic a/k/a «Dule», Decision on the Defence Motion for Interlocutory Appeal on Jurisdiction, Case No. IT-94-1-AR72, App. Ch., 2 Oct. 1995. Источник: http://www.un.org/icty/tadic/appeal/decision-e/51002.htm.
5. Prosecutor v. Dusko Tadic a/k/a «Dule», Judgement, Case No. ГГ-94-1-А, App. Ch., 15 Jul. 1999. Источник: http://www.un.org/icty/tadic/appeal/judgement/index.htm.
6. Prosecutor v. Zejnil Delalic, Zdravko Mucic (aka «Pavo»), Hazim Delic and Esad Landzo (aka «Zenga») («Celebici Case»), Judgement, Case No. IT-96-21-A, App.Ch., 20 Feb. 2001. Источник: http://www.un.org/icty/celebici/appeal/judgement/index.htm.
DEFINITION OF THE PROTECTED PERSONS UNDER THE GENEVA CONVENTIONS IN THE DECISIONS OF THE INTERNATIONAL CRIMINAL TRIBUNAL FOR THR FORMER YUGOSLAVIA
N.G. Mikhailov
The Department of International Law Peoples’ Friedship University of Russia Miklukho-Maklaya St., 6, 117198 Moscow, Russia
The article is devoted to the issues of definition of the protected persons under the Geneva conventions as applied be the Judges of the International Criminal Tribunal for the former Yugoslavia when considering cases against persons accused of having committed grave breaches of the Geneva conventions.
