CC BY
118
et su kumme moot, wie et kohm, wie et jetz ess, un ich saach mer, dat et irjendwo wiggerjonn muss, jraaduss (BAP, Jraaduss).
В заключение следует отметить, что в текстах диалектных песен все перечисленные формы диалога переплетаются и дополняют друг друга.
Таким образом, процесс исполнения песни представляет собой коммуникативный акт и всегда подра-
зумевает присутствие адресата. В языковом плане диалогизм проявляется в наличии в диалектной песне большого числа побудительных и вопросительных предложений, форм второго лица, обращений, незнаменательной лексики, а также в употреблении в ней такой архитектонико-речевой формы как диалог. На примере песни демонстрируются самые сильные маркеры диалога.
Библиографический список
1. Бабаева Р.И. Незнаменательная лексика в немецком обиходном дискурсе (прагматический аспект): автореф. дис. ... д-ра филолог. наук. М., 2008.
2. Бабенко Л.Г. Филологический анализ художественного текста. Основы теории, принципы и аспекты анализа: учебник для студентов филолог. специальностей вузов. М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2004. 462 с.
3. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. 424 с.
4. Брандес М.П. Стилистика немецкого языка: учебник для ин-тов и фак. иностр. яз. М.: Высшая школа, 1990. 320 с.
5. Гадамер Х.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988. 250 с.
6. Домашнев А.И., Шишкина И.П., Гончарова Е.А. Интерпретация художественного текста: Нем. яз.: учеб. пособие для студентов пед. ин-тов по спец. № 2103 Иностранный язык. М.: Просвещение, 1989. 208 с.
7. Ильинская Е.С. Семантические и синтаксические особенности поэтического текста как основа его прагматической интерпретации (на материале произведений немецкоязычных поэтов XX века): автореф. дис. ... канд. филолог. наук. Тамбов, 2006.
8. Карапетян Е.А. Экспрессивно-семантическая структура русской лирической песни как жанровой формы художественной речи и лексические средства ее формирования: дис. ... канд. филолог. наук. Ставрополь, 2001.
9. Кучукова Л.П. Грамматическая характеристика народно-песенного лирического дискурса (на материале немецких и русских внеобрядовых голосовых песен): автореф. дис. ... канд. филолог. наук. Тверь, 2004.
10. Степанов Г.В. Язык. Литература. Поэтика. М.: Наука, 1988. 382 с.
11. Iser W. The act of reading. A theory of aesthetic response. Baltimore, 1978. 34 p.
УДК 316.485.24
ОППОЗИЦИОННЫЕ ПАРТИИ В ПОЛИТИЧЕСКОМ ПОЛЕ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ: ПОПЫТКА ТИПОЛОГИЗАЦИИ
1 9
А.А. Надольная1, А.Г. Панько2
Национальный исследовательский Иркутский государственный технический университет, 664074, г. Иркутск, ул. Лермонтова, 83.
Рассматриваются особенности политической оппозиции в современном российском обществе с точки зрения её типологических характеристик. Проанализированы основные политические партии современного политического поля России на предмет уровня и характера их «оппозиционности». Продемонстрирована взаимная обусловленность между процессами относительной стабилизации и уровнем интереса к политической оппозиции. Библиогр. 6 назв.
Ключевые слова: политическая оппозиция; типология оппозиционных партий; политическая мотивация.
OPPOSITION PARTIES IN THE POLITICAL FIELD OF MODERN RUSSIA: A TYPOLOGIZATION ATTEMPT A.A. Nadolnaya, A.G. Panko
National Research Irkutsk State Technical University, 83 Lermontov St., Irkutsk, 664074.
The article considers the features of political opposition in the contemporary Russian society from the viewpoint of its typological characteristics. The main political parties of the modern Russian political field are analyzed for the level and nature of their "opposition". Mutual conditionality between the processes of relative stability and the level of interest to the political opposition is demonstrated. 6 sources.
Key words: political opposition; typology of the parties in opposition; political motivation.
Итоги прошедших в декабре 2011 г. в России выборов в Государственную Думу как никогда за послед-
нее десятилетие актуализировали вопрос о взаимоотношениях власти и общества и о механизмах, которые
1Надольная Алла Анатольевна, преподаватель кафедры специальных юридических дисциплин. Nadolnaya Alla, Lecturer of the Department of Special Legal Disciplines.
2Панько Алексей Георгиевич, преподаватель кафедры специальных юридических дисциплин, тел.: 89025151771, e-mail: [email protected]
Panko Aleksei, Lecturer of the Department of Special Legal Disciplines, tel.: 89025151771, e-mail: [email protected]
может использовать последнее для того, чтобы быть услышанным этой властью. Одним из таких механизмов или инструментов выступают, безусловно, формальные организации политической направленности, то есть партии. В идеале, партия как часть социального целого должна выражать интересы определенного социального сегмента или претендовать на статус представителя общества в целом. Основная инструментальная цель любой партии - стать «партией власти», в тот же период, когда желаемый статус ещё не достигнут, любая партия должна быть оппозиционной, то есть внимательно следить за действиями «партии власти», не упускать ни малейшего шанса указать последней на её ошибки и периодично подвергать её обстоятельной и обоснованной критике. Именно так достигается известный баланс между властными устремлениями различных групп и интересами общества как такового - преследуя собственные цели, организованная социально-политически группа de facto выполняет и некий «социальный заказ», то есть работает, в итоге, на общее благо. Подчеркнем, вместе с тем, что достижение этого блага в конечном счете связано с уровнем действительной оппозиционности той или иной политической партии или, другими словами, с её намерением действительно критиковать партию власти и корректировать общий курс социальной политики в тех его частях, которые выглядят, мягко говоря, небезупречными. Как же реализуется эта функция политической оппозиции в сегодняшней России?
По мнению В.И. Пантина, «...одна из серьезных проблем политического развития современного российского общества состоит в том, что политические партии, действующие в сегодняшней России, лишь в незначительной мере представляют существующую политическую дифференциацию, они плохо выражают интересы избирателей, слабо связаны с ними. Характер и влияние этих партий определяются не их политической ориентацией, программой, идеологией, а прежде всего близостью к власти» [1].
Пантин справедливо отмечает тот факт, что даже при известной политической индифферентности многие россияне, не поддерживающие никакие политические партии, всё-таки приходят на парламентские выборы и голосуют. Основным мотивом участия в выборах в Государственную Думу служит, по мнению Пантина, «не поддержка данной политической партии, ее программы или лидера, а поддержка высшего лица государства или, напротив, "протестное голосование" против политики, проводимой руководством страны. С этим же, - доказывает ученый, - связан российский феномен "партии власти", опирающейся на авторитет президента или премьер-министра, но, по сути, не являющейся настоящей политической партией, призванной осуществлять взаимодействие между гражданским обществом и государством» [1].
По мнению С.В. Устименко и А.Ф. Иванова, партиям в условиях сегодняшнего политического режима отводится подчиненная и вполне определенная роль. Перед ними ставится задача обеспечения контроля над парламентскими выборами на федеральном и ре-
гиональном уровнях. В этом смысле, по мысли указанных авторов, практически все (парламентские) партии в России наших дней являются «партиями власти», нацеленными на построение «парламентской вертикали», дополняющей вертикаль исполнительную. «Если взглянуть шире, то можно увидеть, - говорят исследователи, - что процесс политический идет параллельно процессу экономическому - дружественным или недружественным, но путем слияний и поглощений должны появиться крупные операторы -будь то газовый рынок или поле политики» [2, с. 7].
Тем самым такое известное «обеднение» политического поля является результатом сознательных усилий правящей элиты по приведению партийного многообразия, если не к одному, то, по возможности, к минимальному числу знаменателей. В.Я. Гельман, отмечая, что в 2000-е годы политические партии в России стали серьезными игроками на электоральных и парламентских площадках в стране, обращает внимание на то обстоятельство, что партийная конкуренция практически исчезла: все партии стали контролироваться Кремлем, будучи включены в формальную и неформальную систему власти. В то время как оппозиционные партии находятся, по его мнению, на грани исчезновения, доминирование «партии власти» «Единая Россия» определяет ландшафт партийной политики [3].
Указанный исследователь фиксирует процесс маргинализации некогда оппозиционных (в той или иной степени) партий (КПРФ, СПС, «Яблоко»), усматривая главную причину успешности таковой в факте консолидации правящей элиты в период президентства В. Путина [4]. Однако, если какие-то политические организации столь легко отказываются от своего статуса противовеса власти в обмен на определенные политические преференции (представительство в парламенте, например, или предоставление серьезных постов на государственной службе), естественно, возникает вопрос - были ли они оппозиционными изначально? Можно сделать предположение о том, что сам факт допуска в высшие властные эшелоны в значительной степени редуцирует действительную оппозиционность партии, оставляя таковую в качестве элемента риторики, обращенной, прежде всего, к собственному электорату. Для того чтобы проверить это предположение, проанализируем ряд политических партий России на предмет присутствия оппозиционности в их самоидентификации, а также конкретного вида социальной депривации, исходя из необходимости преодоления каковой и строит данная общественно-политическая организация свою деятельность. Напомним, что всякая политическая сила, ориентирующаяся на овладение властными полномочиями в обществе, является, согласно Ш. Эйзенштадту, «институциональным организатором», ориентированным на перемены на основании либо социокультурной, либо социоэкономической депривации, чаще всего, впрочем, тесно переплетенных, на наш взгляд, хотя какая-то из них может в определенных условиях доминировать.
Итак, какого же рода мотивационные факторы являются определяющими в риторике и деятельности российских политических партий и насколько оппозиционными они себя видят? Для ответа на эти вопросы нами были проанализированы программные документы девяти политических партий и общественно-политических движений, классифицированных нами следующим образом: 1) кооптированные партии -имеющие государственную регистрацию и допущенные во власть на тех или иных условиях, главными из которых выступают лояльность к Кремлю и достаточная электоральная поддержка; 2) партии-маргиналы - прошедшие регистрацию, но не допущенные во власть (несмотря на свою фактическую лояльность Кремлю), в большей степени в силу своей бесполезности и в меньшей - своей опасности для правящей группы; 3) партии-парии, не прошедшие регистрацию и не допущенные во власть в силу их опасности для сформированного социально-политического консенсуса.
В рамках первой категории нами были проанализированы программы четырех парламентских партий -«Единой России», КПРФ, ЛДПР и «Справедливой России». Во вторую категорию мы включили «Яблоко» и «Правое дело», в очередной раз подтвердившие свой маргинальный статус и в ходе думских выборов 2011 года3. Третья категория представлена такими политическими силами, как Национал-большевистская партия, Русское Национальное Единство и Объединенное демократическое движение «Солидарность». Критериями отбора в последнюю группу послужили численность организации, её активность и представленность в информационном поле.
В результате анализа были получены следующие результаты.
Три из четырех парламентских партий сегодняшней Государственной Думы Российской Федерации позиционируют себя в качестве оппозиционных. Все четыре организации в качестве основного мотивирующего фактора своей деятельности определяют социально-экономическую проблематику. Особенно ярко оппозиционная риторика проявилась в ходе прошедшей предвыборной кампании в Государственную Думу (2011 г.).
Официально зарегистрированное объединение «Правое дело» не объявляет себя оппозиционной силой, несмотря на свое отстранение от власти, и основывается в своей программной риторике на социоэко-номической проблематике. В то же время, так же формально правомочная и так же не допущенная во власть партия «Яблоко» однозначно определяет себя в качестве оппозиционной силы и основывает свою сегодняшнюю риторику, прежде всего, на социокультурной депривации - вопросах национальной гармонии, прав и свобод граждан, демократизации обще-
3Напомним, что в результате голосования, по официальным данным Центризбиркома, «Яблоко» набрало 3,43%, «Правое дело» - 0,6% голосов. («Единая Россия» получила 49,3% голосов избирателей, КПРФ - 19,2% «Справедливая Россия» -13,2%, ЛДПР - 11,7% голосов).
ства. Этот же вид депривации лежит в основе социального оппонирования со стороны таких не признаваемых органами государственной регистрации общественно-политических организаций, как НБП, РНЕ, и «Солидарность», трактующих социокультурную проблематику, естественно, несколько в отличном от «Яблока» ключе, зачастую - с особым упором на темах национальной идентичности, но в близком ракурсе осуждения авторитаризма сегодняшней российской власти.
Таким образом, только две политические организации не определяют себя жестко в качестве оппозиционных - правящая «Единая Россия» (что, в общем, естественно) и удаленная от власти, маргинализиро-ванная партия «Правое дело» (что, на первый взгляд, несколько странно, однако с учетом, так сказать, «исторической неоппозиционности» данной организации и её постоянных предложений действующей власти на предмет собственной кооптации в существующий политический режим, становится понятным).
Другой вопрос - с чем связано то вскрытое нами обстоятельство, что кооптированные во власть партии апеллируют в своих программных документах и повседневной риторике преимущественно к социально-экономической проблематике, в то время как партии-парии и маргиналы строят своё оппонирование, в основном, исходя из проблематики социокультурного характера? На наш взгляд, здесь имеют место два основных момента.
Во-первых, перед не получившими электоральной поддержки (в случае маргиналов) или формального санкционирования своих действий для достижения последующей электоральной поддержки (в случае парий) партиями по-прежнему остро стоит задача привлечения на свою сторону как можно большего числа потенциальных избирателей и / или сторонников. То есть, партии-маргиналы и парии стоят перед необходимостью как можно более широкой интериоризации собственных «образов идеального общества», каковую они должны к тому же осуществлять в условиях противодействия правящей элиты. Для того чтобы это предприятие имело эффект, необходимо создавать символы «высокого напряжения», способные к конденсации социальной энергии. В качестве таких символических конденсаторов традиционно выступают универсальные архетипические идеи, относящиеся, например, к этнической идентичности, маскулинности и свободе. Именно эти «прелестные» образы в соединении со столь же прелестными речами создают тот пафосный дискурс партий-аутсайдеров, на который, собственно, и откликаются их неофиты. Последних достаточно сложно прельстить риторикой о необходимости «диверсификации сырьевой экономики», в то время как темы национального достоинства и свободы говорить и действовать, как правило, воспринимаются более благодарно. Естественно, что кооптированные партии, уже прельстившие свою аудиторию, не так часто используют данные архетипические образы в своей повседневной риторике, что, впрочем, не исключает обращения к ним в периоды предвыборных компаний.
Во-вторых, нельзя исключать, на наш взгляд, момент актуальной и потенциальной ответственности. Так или иначе, носителями первой выступают в большей степени кооптированные партии, а носителями второй - партии-маргиналы и парии. Социокультурная проблематика, включающая вопросы национальной идентичности, прав и свобод граждан, демократизации общественных отношений и пр. обладает той особенностью, что позволяет оперировать данными концептами на высоком уровне абстрагирования. Другими словами, требовать, например, «защитить соотечественников за рубежом любыми способами» хорошо в виде лозунга или символического конденсатора, призванного собрать в данной точке энергию множества индивидов. Когда, однако, речь зайдет о конкретном воплощении данного требования в жизнь и решении всех связанных с этим вопросов (проблемы международного права, национального суверенитета, соответствия законодательства, разработки конкретных механизмов и процедур такой «защиты», включая их политическое и экономическое обеспечение и пр.) очень может оказаться, что данное требование мало выполнимо, а судьба «соотечественников за рубежом» всё-таки в наибольшей степени зависит от характера общественных отношений в конкретной стране проживания данных «соотечественников» и специфики их взаимоотношений с органами власти и другими гражданами данных стран.
Другими словами, партии-парии могут позволить себе определенные малоответственные заявления и призывы, в отличие от кооптированных партий, вынужденных действовать в поле реалий, а не абстракций. Что касается партий-маргиналов, само их положение не позволяет им вполне четко определиться на данный предмет, в силу чего они или продолжают упорно оперировать социально-экономической проблематикой в несгибаемой надежде на собственную кооптацию в режим, как в случае «Правого дела», или мечутся от социально-экономической к социокультурной риторике (если надежды на кооптацию, по-видимому, практически не осталось), как в случае «Яблока».
Итак, что же представляет собой в сегодняшнем российском обществе политическая оппозиция? Необходимо сказать, что мнения исследователей на этот счет достаточно скептичны - многие из обществоведов вообще отказывают данной оппозиции в существовании. Так, Гельман утверждает, что «Российская политическая оппозиция не просто была заменена в ходе политической эволюции; похоже, что она исчезла без всяких преемников, на манер вымерших видов» [4]. Н. Оленич вообще считает понятие оппозиция малоприменимым для российских реалий, которые более адекватно, на её взгляд, описываются в другой бинарной системе: «В России есть власть и антивласть. Антивласть, пока не стала властью (так было, например, когда Горбачева в Кремле сменил противостоящий ему Ельцин), не оппонирует, она бунтует. А значит, с точки зрения правящего режима, преступна по определению. ...Оппозиционер, если он, конечно, не готов подобно Лимонову и его нацболам си-
деть в тюрьмах, должен быть частью власти, причем ее необходимой частью» [5]. Маслов и Прудник ещё более категоричны: властью в России являются, по их мнению, представители всех без исключения партий и вообще «любой группы из 2-3 человек, назвавших себя словом "партия". Антивластью их назвать невозможно. Все они - "добровольные партийные дружины", что-то типа ДНД, стоящие на страже интересов партии "Единая Россия". Но также они являются и "винтиками" власти. Они четко и профессионально выполняют важнейшую для нынешнего режима задачу легитимизации политической реальности» [5]. По мнению указанных авторов, воззрения российской оппозиции и действующей власти не столь уж и расходятся, и наиболее очевидно проявляется это относительно восьми базисных позиций, которые включают Конституцию РФ, выборы, партии, институт президента, народ, природу власти, демократию и видение будущего России. Здесь наблюдается практически полный консенсус оппозиционеров и правящей элиты. Кроме того, ничто, по мнению исследователей, так не объединяет оппозицию и власть в России, как «отсутствие захватывающей мечты о будущем России». Соответственно, требование «проголосуйте за нас» со стороны оппозиционных партий есть требование поддержки всей действующей системы власти. «Управляемой демократии в России требуются абсолютно управляемые политические партии. Это и является конечной целью фильтрации и люстрации политических партий в России» [6]. В.И. Пантин также воспринимает партии, позиционирующие себя в качестве «оппозиционных» (правда, ограничивая их число парламентскими), достаточно скептически: «В настоящее время ни КПРФ, ни ЛДПР, ни «Справедливая Россия» не могут играть роль конструктивной и пользующейся поддержкой широких слоев населения оппозиции. Между тем, отсутствие влиятельной и конструктивной оппозиции может обернуться (и уже оборачивается) радикализацией как либералов, так и националистов, формированием полуфашистских молодежных банд, охотящихся за иммигрантами, политической деморализацией значительной части общества, а также резким усилением давления на Россию со стороны США и других западных стран» [1].
Мы, в свою очередь, солидаризируясь с мнением о том, что политическая оппозиция достаточно проблематична и редуцирована в сегодняшнем российском обществе, всё-таки считаем необходимым осуществить дифференциацию этой оппозиционной редукции по выделенным нами типологическим характеристикам основных игроков партийно-политического поля. Таким образом, партии, представленные в российском парламенте, не являются, на наш взгляд, действительно оппозиционными в силу самого факта их кооптации сегодняшним политическим режимом. Партии-маргиналы не могут также считаться оппозиционными в силу своего размытого и нестабильного статуса - даже оппозиционная риторика («Яблоко») может служить (и служит) не более чем призывом к власти о возможной интеграции в систему, тем более таким призывом являются прямые заявления о под-
держке правящей группы («Правое дело»). Наибольшие признаки оппозиционности демонстрируют, по нашему мнению, общественно-политические движения и партии-парии, которые зачастую напрямую постулируют свой отказ от всяческого сотрудничества с
www 4
сегодняшней российской властью .
Вместе с тем, реальные возможности и ресурсы партий-парий практически несопоставимы с возможностями и ресурсами кооптированных организаций. В силу этого партии и движения-парии по-прежнему остаются на периферии политического поля в российском обществе. Данная ситуация усугубляется и тем, что оппозиция, существуя в неблагоприятной институциональной среде, сама, как социальный институт, практически не рутинизирована в массовом сознании, не является чем-то «само собой разумеющимся» для подавляющего большинства российских граждан, для которых главным критерием эффективности верховной власти по-прежнему остаются социальная стабилизация и хотя бы относительная предсказуемость социетальной и их персональной ситуаций. Очевидно, что такого рода социальное самочувствие является не слишком благоприятной средой для подлинного социального оппонирования.
Так или иначе, сегодняшняя российская власть создает известные условия стабилизации и предсказуемости, и это имеет значение для наших соотечественников, во-первых, мало склонных к социальному экспериментированию после четверти века нескончаемого реформирования и, во-вторых, практически убежденных в том, что политики, прельщающие их новыми образами «идеального общества», вряд ли думают о их благе намного больше нежели нынешние. Данное обстоятельство не отменяет, одновременно, очевидного факта дисбаланса отношений власти и общества в части формального оппонирования пра-
4См., например: «Проект плана действий движения "Солидарность"» (http://www.rusolidarnost.ru/dokumenty/dorozhnaya-karta).
вящей элите и в части фактической социальной поддержки такой оппозиции. Действительная формальная оппозиция редуцирована в российском обществе до минимальных размеров, и власть является практически абсолютным актором на данном поле общественных отношений, всё в меньшей степени считаясь с другими игроками и рядовыми гражданами, и всё в большей степени приобретая тератологические признаки автократии. Немалую (если не решающую) роль в этом процессе сыграло длительное отсутствие действительной заинтересованности со стороны широких социальных слоев современной России в реальном политическом оппонировании, что и создало условия для фактической монополизации политического поля отечественного социума. Вместе с тем, события, последовавшие за оглашением результатов выборов в ГД в декабре 2011 г., позволяют сделать вывод, что ценность стабильности, приобретаемой ценой отказа от реального политического представительства, пожалуй, редуцируется в российском обществе. Люди в ходе протестных акций дали ясно понять действующей власти, что роль статистов в поле политической активности устраивает их всё меньше. Подчеркнем, что эти события вряд ли можно отнести к результату пропагандистской деятельности российской политической оппозиции. Десятки тысяч протестующих граждан России доказали, что обладают собственным политическим сознанием и не нуждаются в политическом просвещении со стороны кого бы то ни было - российский народ вполне готов к ответственной и реальной демократии, и влияние оппозиционных политических партий здесь практически ни при чем. Мы наблюдаем сегодня процесс известного политического и гражданского «взросления» россиян, что внушает осторожный оптимизм относительно нашего общего будущего в нашей стране.
1. Пантин В.И. Политическая и цивилизационная самоидентификация современного российского общества в условиях глобализации // Полис. 2008. № 3. [Электронный ресурс]. URL: http://www.politstudies.rU/fulltext/2008/3/3.htm (дата обращения: 08.08.2011).
2. Устименко С.В., Иванов А.Ф. Дуалистический характер российского государственного устройства // Власть. 2007. № 7.
3. Гельман В.Я. Политические партии в России: от конкуренции - к иерархии // Полис. 2008. № 5. С. 135-152.
4. Gelman, V. The Extinction of Political Opposition in Russia. [Электронный ресурс] PONARS Policy Memo 340, 2004. URL:
ский список
https://gushare.georgetown.edu/eurasianstrategy/Memos/2004/p m_0340.pdf (дата обращения: 09.08.2011).
5. Маслов О., Прудник А. Оппозиция в России и выборы 2007-2008 // Независимое Аналитическое Обозрение, 2007. [Электронный ресурс]. URL:
http://www.polit.nnov.ru/2007/10/16/oppositionless/ (дата обращения: 10.08.2011).
6. Маслов О., Прудник А. Оппозиция в России начала XXI века в высказываниях современников // Независимое Аналитическое Обозрение, 2006. [Электронный ресурс]. URL: http://www.polit.nnov.ru/2006/12/05/opposition/ (дата обращения: 11.08.2011).
