CC BY
102
УДК 32.019.52
Вестник СПбГУ. Сер. 6. 2012. Вып. 4
О. В. Попова
ОПАСНОСТЬ СОЦИАЛЬНЫХ КОНФЛИКТОВ В СОЗНАНИИ ЖИТЕЛЕЙ МЕГАПОЛИСА (2008-2011 годы)
В современном государстве при выстраивании стратегии и определении тактических шагов в области внутренней политики властные институты должны учитывать не только интересы и потребности населения, но и состояние общественного мнения. Одним из важнейших показателей социальной и политической стабильности является такой показатель, как низкий уровень опасности социальных конфликтов. В последние четыре года Россия столкнулась с крайне непростой ситуацией, порожденной двумя волнами мирового экономического кризиса, который не мог не отразиться на массовом сознании населения страны. В определенном смысле ситуация в мегаполисах является более выигрышной, поскольку экономические ресурсы позволяют населению несколько позднее (но не обязательно легче) ощутить давление экономических кризисов. Как следствие — не могут не меняться представления о степени опасности различного рода расколов в социуме и показатели тревоги в отношении «чужих» социальных групп. Санкт-Петербург представляет собой исключительно интересную площадку для проведения исследований на подобную тематику.
В связи с развитием экономического кризиса возникает ряд вопросов, ответы на которые может дать только эмпирическое исследование. Во-первых, действительно ли в мегаполисе1 в силу значительного количества населения, его резкого социального расслоения, профессиональной специализации, активного притока мигрантов из других регионов России и ближнего зарубежья в общественном сознании выраженность опасности различного рода социальных конфликтов достаточно высока даже в стабильное в экономическом отношении время? Во-вторых, есть ли определенная дифференциация в сознании жителей мегаполиса степени опасности различного рода социальных конфликтов? В-третьих, существенно ли меняются представления людей о социальных конфликтах в связи с экономическим кризисом2? Наконец, в-четвертых, можно
1 Приводятся данные опросов «Политический Петербург», проводимых Центром эмпирических политических исследований факультета политологии Санкт-Петербургского государственного университета (руководитель проекта в 2008 г. — доктор философских наук, профессор Г. П. Артемов, с 2010 г. — доктор политических наук, профессор О. В. Попова). Телефонный опрос проводился с помощью случайно-бесповторной выборки с итоговым контролем по параметрам возраста, пола, образования, занятости. Выборка строго соответствует параметрам переписи населения Санкт-Петербурга. Объем выборки в 2008 г. — 1113 респондентов, в 2010 г. — 1111, в 2011 г. — 1170; ошибка выборки не превышает 3%.
2 Первое из указанных исследований проводилось в апреле 2008 г., когда большинством жителей Санкт-Петербурга приближающийся экономический кризис еще не воспринимался как реальная угроза, которая может крайне негативно повлиять на их повседневную жизнь, второе — в апреле 2010 г., когда тяготы экономического кризиса для жителей российских мегаполисов начали ослабевать. Третий опрос проводился в апреле 2011 г., когда население Санкт-Петербурга еще не могло ощутить новой волны экономического кризиса. Полученные сведения дают объективную картину трансформации конфликтных стереотипов сознания жителей Санкт-Петербурга.
© О. В. Попова, 2012
78
ли говорить об определенных различиях в представлениях социальных групп в связи с оценкой степени опасности разного рода общественных конфликтов, которые в определенных обстоятельствах могут приобрести политический или криминальный характер, но в любом случае влияют на социальную и политическую напряженность?
Реальные экономические, социальные и политические конфликты, которые стали неотъемлемой частью жизни современной России с начала 1990-х годов, должны были найти отражение в установках рядовых горожан мегаполиса, где в силу значительного количества населения, его резкого социального расслоения, профессиональной специализации, активного притока мигрантов из других регионов России и ближнего зарубежья степень конфликтности сознания должна быть выше, чем в других регионах России. На эти вопросы, как и на вопрос о том, соответствует ли истине гипотеза о диффе-ренцированности конфликтного сознания жителей мегаполиса в зависимости от принадлежности к определенной социальной группе реальному положению дел, и должны ответить результаты ежегодного эмпирического исследования «Политический Петербург». Для анализа и интерпретации результатов были использованы следующие методы: анализ комбинированных таблиц с оценкой стандартизованных остатков, регрессионный анализ, многомерное шкалирование и факторный анализ.
Налицо резкая динамика представлений петербуржцев об опасности фактически всех типов социальных конфликтов (табл. 1), за исключением конфликтов между богатыми и бедными (в совокупности в 2008 г. их считали опасными 57,9% горожан, в 2011 г. — 54,2%), а также собственниками предприятий и наемными работниками (в совокупности в 2008 г. их считали опасными 40,9% горожан, в 2011 г. — 46%), что выглядит достаточно неожиданным в ситуации развертывания экономического кризиса. Опросы ясно показывают резко возросшую тревогу горожан по поводу опасности конфликтов между чиновниками и рядовыми гражданами (за 3 года в общей сложности с 43,9% до 55,2%), между русскими и нерусскими (за 3 года в общей сложности с 63,6% до 76,7%), а также между православными и мусульманами (за 3 года в общей сложности с 45,5% до 60,8%). Понятно, что неприятие касается прежде всего гастарбайтеров из азиатских государств, ранее входивших в состав СССР, а также россиян, локально проживающих в республиках Северного Кавказа, входящих в состав РФ.
Таблица 1. Представление жителей Санкт-Петербурга об опасности различного типа конфликтов (распределение по строке, в %)
Конфликты очень опасны скорее скорее совсем затруднились Итого
опасны не опасны не опасны ответить
СО 1 8 0 1 8 0 1 8 0 1 8 0 1
о о о о о
Сч] 20 20 Сч] 20 20 Сч] 20 20 Сч] 20 20 Сч] 20
богатыми 32,7 - 30,5 25,2 - 23,7 21,7 - 16,8 12,7 - 19,8 7,6 - 9,2 100
и бедными*
чиновниками 17,8 - 31,8 26,1 - 23,4 27,1 - 19,2 18,0 - 17,9 11,1 - 7,7 100
и рядовыми
гражданами*
собствен- 15,4 25,0 19,6 25,5 27,5 26,4 28,8 23,4 24,2 16,2 14,7 18,0 14,2 9,4 11,8 100
никами
предприятий
и наемными
работниками
79
русскими и нерусскими 37,4 51,8 51,7 26,2 22,4 25,0 15,3 13,1 11,3 13,0 7,2 7,9 8,1 5,6 4,1 100
православными и мусульманами 28,4 38,5 37,6 17,1 16,6 23,2 19,4 14,8 14,6 20,1 19,8 17,4 15,0 10,4 7,3 100
* В 2010 г. вопрос не задавался.
Анализ особенностей восприятия различных типов конфликтов и в 2008, и в 2010, и в 2011 г. показал, что степень распространенности представлений об опасности конфликтов связана с показателем их укорененности/устойчивости в сознании различных социальных групп. Поскольку именно исследование 2008 г. показало жесткую диффе-ренцированность опасений социальных групп относительно различного рода социальных конфликтов, остановимся на этих данных подробнее.
В 2008 г. в представлениях обывателей-горожан по степени опасности лидировали два типа конфликтов — этнический (между русскими и нерусскими) и материальный (между богатыми и бедными). Устойчивое большинство — свыше 60% опрошенных — считало их очень опасными и скорее опасными. Именно в отношении этих двух конфликтов было меньше всего не определившихся с оценкой — около 8%. Усилия государственных деятелей, журналистов и представителей различного рода религиозных сообществ, активно навязывающих с разных сторон необходимость религиозного самоопределения, также не прошли бесследно — около 45% петербуржцев в 2008 г. были склонны в значительной степени опасаться возможности столкновения между православными и мусульманами. В меньшей степени были актуализированы в сознании горожан конфликты статусные — между чиновниками и рядовыми горожанами (около 45%, как и в отношении конфликтов конфессиональных, однако доля очень опасающихся здесь была значительно ниже) и между собственниками предприятий и рядовыми работниками (около 40% горожан считали их актуальными; этот показатель важен тем, что он фактически гарантировал отсутствие значительных протестных действий в Санкт-Петербурге на начальном этапе развертывания экономического кризиса).
И мужчины, и женщины одинаково осознавали опасность материального раскола в социуме, однако представители сильного пола все же были склонны считать их более опасными. Молодые петербуржцы в возрасте 18-29 лет в большей степени, чем другие возрастные группы, были склонны вообще пренебрегать этой опасностью. Петербуржцы в возрасте от 30 до 39 лет давали наиболее противоречивые оценки: их мнения разрывались между оценками конфликтов бедных и богатых как «очень опасных» и «скорее не опасных». 40-49-летние были склонны скорее опасаться подобных конфликтов. С наибольшими опасениями к конфликту из-за имущественных различий относились люди предпенсионного возраста и молодые пенсионеры. Хотя больше 2/3 представителей старшей возрастной группы дали оценку имущественным конфликтам как опасным, однако ни одного значимого стандартизованного остатка в данном случае не обнаружено. Следовательно, можно говорить о ситуационной реакции пожилых людей на проблему имущественного расслоения в российском обществе. Весьма вероятно, что их реакция в случае развертывания реальных публичных конфликтов будет практически непредсказуемой.
Весьма любопытным оказалось распределение оценок петербуржцев в зависимости от самооценки и статусной принадлежности. Хотя для большинства групп не удалось зафиксировать каких-либо устойчивых мнений, однако общая тенденция
80
вырисовывается ясно — горожане, относящие себя к низшему слою, однозначно склонны оценивать опасность конфликтов по материальному расслоению как исключительно высокую. Люди, относящие себя к промежуточному, между высшим и средним, слою, склонны считать эти конфликты скорее опасными. Что касается «середнячков» — людей, относящих себя к среднему слою, то здесь мнения группы оказались жестко дифференцированными. Скорее всего, подобное расслоение связано с оценкой этими людьми перспектив социальной динамики своей социальной группы.
Устойчивые оценки опасности конфликта между богатыми и бедными среди петербуржцев продемонстрировали представители лишь нескольких профессиональных групп. Как и следовало ожидать, наиболее настороженно к ним относились представители МВД и военные, наиболее легкомысленно — студенты вузов и учащиеся различных средних специальных учреждений. Достаточно спокойно, считая материальные конфликты не совсем опасными, к ним относились рядовые работники сферы торговли. Скорее опасными склонны считать конфликт между богатыми и бедными технические специалисты и предприниматели. Последний показатель вполне закономерен, поскольку в ходе исследования среди предпринимателей не выделялись подгруппы с точки зрения объема их капитала или количества наемных работников, т. е. в данной группе оказалось так называемое «самозанятое» население и достаточно обеспеченные люди.
Вопреки расхожему мнению, что именно бедные склонны винить представителей других национальностей в своих невзгодах, а потому остро реагируют на возможность развертывания межнациональных конфликтов, среди петербуржцев представители именно низшего слоя — единственная статусная группа — склонны считать, что конфликты между русскими и нерусскими не несут в себе никакой опасности. Что касается групп, которые относят себя к среднему слою, промежуточному между средним и высшим и к промежуточному между средним и низшим, то они склонны оценивать конфликты между русскими и нерусскими как «очень опасные» и «скорее опасные».
Распределение ответов об опасности межнациональных конфликтов среди представителей различных возрастных групп свидетельствует, что для любой из них эта тема актуальна, поскольку считают этот конфликт опасным в общей сложности свыше 2/3 опрошенных. Вместе с тем стандартизованные остатки позволяют определить, что люди старше 60 лет в большей степени, чем представители других возрастных категорий, склонны считать их совсем не опасными (такое отношение — следствие сохранившихся до сих пор в политическом сознании представлений советского времени о единстве народов, связанных с принципом интернационализма). Скорее не опасными склонны считать конфликты между титульной и нетитульной нациями петербуржцы в возрасте 30-39 лет, более тревожны в отношении к этой проблеме респонденты 40-49 лет.
В целом более тревожными в отношении к социальным конфликтам на основе этнического и религиозного факторов были женщины. Вероятнее всего, объяснение лежит не только в общих психологических отличиях сознания мужчин и женщин, но и в различиях степени интенсивности «внешних», публичных социальных контактов этих групп.
Достаточно неожиданными оказались установки петербуржцев в отношении степени опасности межэтнических конфликтов. Изначально предполагалось, что люди с высшим образованием более толерантны, однако анализ стандартизованных остатков показал, что склонны считать их совсем не опасными или скорее не опасными петербуржцы со средним полным и средним профессиональным образованием, т. е. люди,
81
занятые преимущественно на производстве и в низовых структурах сферы услуг. Вместе с тем клерки различного рода (люди со средним специальным образованием) показали наивысшую тревожность — они склонны считать межэтнические конфликты очень опасными. Обладатели высшего образования также считают конфликты между русскими и нерусскими очень опасными, однако оценка эта носит во многом ситуативный характер.
А вот в отношении опасности оценки межконфессиональных конфликтов фактор образования у петербуржцев «работает» несколько иначе. Склонны считать совсем не опасными этот вид конфликтов обладатели среднего полного, среднего профессионального и незаконченного высшего образования. Наиболее жесткую негативную оценку опасности межэтнических конфликтов демонстрируют представители силовых структур, а также технической и гуманитарной интеллигенции. Вместе с тем настроены максимально благодушно по этому вопросу рабочие и пенсионеры и достаточно спокойно — безработные.
Представляется интересным следующее эмпирическое наблюдение. Опасность конфликтов между чиновниками и рядовыми гражданами в 2008 г. воспринималась как средняя — в той или иной степени она была актуализирована в сознании 44% опрошенных петербуржцев. Это достаточно неожиданно, поскольку исторически Петербург — чиновничий город, и сегодня мегаполис требует наличия целой «армии» управленцев, качество жизни которых существенно отличается от других профессиональных групп. С учетом возобновления политики привилегий для чиновников всех рангов, а также того, что решение любого жизненно важного вопроса для «маленького человека» связано с деятельностью бюрократов, можно было ожидать иной картины.
Вместе с тем только один социально-демографический показатель — возраст — показывает нам существенное групповое отклонение в восприятии отношения чиновников и рядовых жителей города. Анализ показал, что люди в возрасте старше 50 лет склонны были считать эти конфликты очень опасными, а вот 40-49-летние петербуржцы предпочитали их игнорировать. Во всех других группах, оцениваемых по иным социально-демографическим характеристикам, особенностей восприятия этой ситуации в 2008 г. не выявлено.
Фактор возраста жестко работал в оценке еще одного типа конфликтов — между собственниками предприятий и наемными рабочими. Чем моложе респонденты, тем меньше опасности они видели в такой ситуации. В 2008 г. неожиданным оказалось то, что 40-49-летние вообще были склонны отрицать эту проблему. Совершенно очевидно, что причина — не в их наивности и непонимании рисков, так как именно эта категория лиц при потере работы фактически обречена на бесконечное хождение на биржу труда — сложности с повторным трудоустройством у них максимальные. Ситуация, скорее, определяется осознанием бессмысленности, бесперспективности борьбы с работодателем/собственником. Иная картина у группы 50-59-летних, которые склонны считать этот конфликт очень опасным. Они, как и члены предыдущей возрастной группы, осознавали незначительность шансов на победу в борьбе с работодателем, однако у них есть опыт 20-25-летней давности, когда в начале трудовой карьеры эти люди если не участвовали в акциях протеста, то встречались с последствиями трудовых конфликтов.
Статусная самооценка влияла в 2008 г. на представление петербуржцев о степени опасности споров между владельцами и работниками только для двух групп: относящие себя к низшему классу были склонны считать конфликты совсем не опасными, а те, кто
82
относят себя к представителям среднего класса, склонны считать их скорее не опасными. Вот уж воистину, революции делают не те, кто голодает, а те, кто вместо пирожных перешли на белый хлеб... Оценка этих рисков представителями различных профессий показала, что 4 группы имели выраженные особенности восприятия ситуации: рабочие промышленных предприятий, военнослужащие, безработные, в отличие от гуманитарной интеллигенции, склонны были игнорировать опасность конфликтов собственников и наемных работников в той или иной степени.
Проведенный множественный регрессионный анализ (табл. 2) данных 2008 г. показал, что наряду с фактором возраста и образования респондентов в их представлениях о степени опасности конфликтов между богатыми и бедными (чем старше респонденты или чем ниже уровень их образования, тем больше опасений по поводу их возникновения) «работает» еще и стереотип опасности конфликтов между русскими и нерусскими. Поскольку наивысшую тревожность проявляют люди с ограниченными социальными ресурсами, то у них проявляется еще и этнический стереотип «свои» — «чужие» («такие, как мы» — «приезжие»). Важно подчеркнуть, что показатели, отражающие материальное расслоение населения Санкт-Петербурга — уровень доходов и самооценка принадлежности к определенной статусной группе, — в качестве независимых переменных при включении в регрессионную модель оказались неудовлетворительными. Полученный коэффициент детерминации равен 0,38, он статистически значим, стандартизованные коэффициенты регрессии тоже, показатели уровня значимости для каждой из трех переменных, включенных в анализ, не превышают 0,001. Все это, как и незначительное отклонение от линии оценки функции модели в графике распределения стандартизованных остатков (рис. 1), свидетельствует об адекватности найденного статистического решения в целом.
Рис. 1. График распределения стандартизованных остатков в регрессионной модели
Проведенный факторный анализ (табл. 3) позволил дать характеристику скрытым характеристикам, формирующим конфликтные стереотипы петербуржцев перед началом кризиса 2008 г. Построенная модель удовлетворяет всем необходимым требованиям: а) все включенные в анализ переменные были интервальными или переведены в биноминальные из номинальных или в фиктивные из порядковых; б) объяснительная способность модели составила около 2/3 всех случаев; в) график «каменистая осыпь» (рис. 2) также свидетельствует об адекватности найденного решения.
1,0
о
0,3 0,5 0,8
ОЬвегуес! Сит РгоЬ
1,0
83
Таблица 2. Множественный регрессионный анализ стереотипов опасности конфликтов между богатыми и бедными (2008 г.)
Model Summary
Model R R Square Adjusted R Square Std. Error of the Estimate
1 ,380 a ,144 ,142 ,973
a. Predictors: (Constant), 13. РУССКИМИ И НЕРУССКИМИ. 28. Ваш возраст? 29. Ваше образование?
b. Dependent Variable: 12. БОГАТЫМИ И БЕДНЫМИ
b
ANOVA Ь
Model Sum of Squares df Mean Square F Sig.
1 Regression 154,990 3 51,663 54,545 ,000 a
Residual 917,802 969 ,947
Total 1072,791 972
a. Predictors: (Constant), 13. РУССКИМИ И НЕРУССКИМИ. 28. Ваш возраст? 29. Ваше образование?
b. Dependent Variable: 12. БОГАТЫМИ И БЕДНЫМИ
Coefficient!»
Model Unstandardized Coefficients Standardized Coefficients t Sig.
B Std. Error Beta
1 (Constant) 1,564 ,131 11,920 ,000
28. Ваш возраст? -,141 ,021 -,196 -6,563 ,000
29. Ваше образование? 7,314E-02 ,021 ,104 3,479 ,001
13. РУССКИМИ И
НЕРУССКИМИ ,335 ,030 ,340 11,319 ,000
a. Dependent Variable: 12. БОГАТЫМИ И БЕДНЫМИ
Таблица 3. Таблица факторных нагрузок после вращения конфликтности стереотипов сознания петербуржцев
Переменные Факторы
1 2 3 4 5 6
20. С другими политическими взглядами ,744 ,103
21. Другого вероисповедания ,719 ,143 ,106 -,134
18. Из другого региона России ,658 -,120 ,420
16. Православными и мусульманами ,840 ,131
13. Русскими и нерусскими ,812 ,189 ,118
14. Чиновниками и рядовыми гражданами ,130 ,821
15. Собственниками предприятий и наемными работниками ,205 ,695
84
12. Богатыми и бедными -,188 ,330 ,540 ,163
17. Другой национальности ,135 ,231 ,743 ,106
19. Из другого государства ,428 ,681
33. Как Вы думаете, Ваша жизнь в следующие ,329 ,116 -,142 -,446 ,406
пять лет улучшится, останется без изменений
или ухудшится?
32. Если разделить всех людей по их ,130 ,795
материальному достатку на несколько
слоев, то к какому из них Вы причислили
бы себя лично? / к высшему; между высшим
и средним; к среднему; между средним
и низшим; к низшему/
1. Скажите, пожалуйста, Ваша жизнь ,762
за последние пять лет улучшилась, не
изменилась или ухудшилась?
2. В какой степени Вы интересуетесь ,799
политикой? /в большой степени; в некоторой
степени; в малой степени или совсем не
интересуетесь/
22. Обсуждаете ли Вы с друзьями, коллегами -,122 ,117 ,156 ,770
события политической жизни? /постоянно,
часто, редко или никогда /
3. Как Вы считаете, в какой степени Вы ,249 -,146 -,269 ,286 ,500
можете оказывать влияние на решения
органов власти? /в большой степени;
в некоторой степени; в малой степени или ни
в какой/
Выделенные факторы располагаются в порядке уменьшения их значимости.
6 8 10 12 Сотропеги пшпЬег
Рис. 2. «Каменистая осыпь»
Первый фактор — общая интолерантность сознания — объединяет неприятие людей с другими политическими взглядами, другого вероисповедания и из другого региона. Второй фактор — национально-конфессиональное единство — показывает наличие четкой корреляции в сознании обывателей между национальностью и религиозными взглядами людей. Нужно сказать, что проводимая пропаганда в духе «какой же ты русский, если не являешься православным» многим пошла не на пользу. Жесткая
85
привязка национальности к строго определенному типу религии также свидетельствует об излишней стереотипизации сознания петербуржцев. Третий фактор конфликтности сознания петербуржцев — социально-статусный — объединяет стереотипы, связанные с неизбежностью конфликтов людей, обладающих различным уровнем богатства, власти и собственности. Четвертый фактор — неприятие гастарбайтеров — определяется негативным отношением к людям другой национальности из другого государства в связи с ожидаемым ухудшением своего материального положения в ближайшие несколько лет. Пятый фактор конфликтности сознания — собственная материально-статусная самооценка — связан с отнесением себя к какой-либо группе и представлением о характере произошедших в последние годы материальных изменений. Наконец, шестой фактор — активность гражданской позиции — определяется интенсивностью межличностной политической коммуникации, интересом к политическим событиям и субъективной компетентностью в области политики. Получается, что в наибольшей степени конфликтным сознанием обладают отнюдь не те петербуржцы, которые хорошо разбираются в политике и вовлечены в нее, не те, кто действительно испытывает материальные трудности, а те, кто изначально интолерантен.
В исследованиях 2010 и 2011 г. при общем росте показателя опасности социальных конфликтов в сознании жителей мегаполиса мы зафиксировали размывание представлений отдельных групп в этом вопросе. Это связано с увеличением во всех группах доли людей, осознающих опасность социальных расколов и проявленных конфликтов. Как показали эти исследования, достаточно противоречивыми были позиции молодых и пожилых петербуржцев в вопросах о степени опасности межэтнических конфликтов и столкновений интересов собственников предприятий и наемных рабочих: если респонденты в возрасте до 29 лет склонны считать их не опасными, то горожан старше 60 лет, особенно неработающих пенсионеров, относящих себя к низшему слою, эти темы очень тревожат. В целом некоторые ответы молодежи выдают ее социальную незрелость, некоторую беспечность и инфантильность. Так, именно эта группа полагает, что межконфессиональные конфликты совсем не опасны. Иных существенных отличий в отношении гендерных, образовательных, статусных и т. д. групп к социальным конфликтам обнаружено не было. Опросы 2010 и 2011 гг. показали, что происходят существенные межгрупповые смещения сознания в отношении к социальным конфликтам. В этом наглядно убеждает такой показатель, как стандартизованные остатки, позволяющие зафиксировать склонность выделяемых групп к той или иной точке зрения. Отсутствие значимых стандартизованных остатков свидетельствует о ситуативности оценок группы и отсутствии выраженной специфики ее взглядов по сравнению с другими.
Даже в отсутствие экономического кризиса жители мегаполиса склонны оценивать риски различного рода социальных конфликтов как достаточно высокие. Экономический кризис существенным образом и достаточно быстро отразился на росте «рисковых» ожиданий в отношении опасности социальных конфликтов. Степень межгрупповых отличий в оценке опасности социальных конфликтов значительно выше в стабильный в экономическом отношении период, чем в фазе преодоления пика и снижения остроты экономического кризиса.
Помимо вопросов о степени опасности тех или иных конфликтов задавались вопросы, связанные с оценкой индивидуальной социальной тревожности (испытывает ли человек тревогу, если с ним рядом находятся представители иных групп). Анализ показал, что наибольшую тревогу у жителей Санкт-Петербурга в 2011 г. (рис. 3) вызывало
86
присутствие рядом представителей другой национальности (39,9%), и это притом, что город изначально, с момента своего создания был полиэтничен, а на протяжении всего XX в. на его территории проживали значительные по размерам диаспоры, представители которых занимались высококвалифицированными видами работы, находясь на достаточно статусных должностях. Таким образом, хотя мы не можем напрямую утверждать, что программа борьбы за толерантность в Санкт-Петербурге, проводимая правительством региона, не дает реальных результатов, но задачи, которые предстоит решить городским властям в плане создания комфортного существования жителей города, — колоссальные. И решать их придется долго. Стереотипы массового сознания формируются достаточно длительное время, поэтому и на их изменение требуются годы.
39,9
0 5 10 15 20 25 30 35 40
Других политических взглядов Ц Из другого региона РФ | Другой веры [3 Другого государства
^ Другой национальности
Рис. 3. Ощущение опасности петербуржцами от нахождения рядом представителей иной социальной группы (2011 г.)
Ощущение опасности от нахождения рядом представителей другого государства (понятно, что в сознании жителей Санкт-Петербурга их образ связан с трудовыми мигрантами из бывших республик СССР, а не с респектабельными туристами из европейских стран) беспокоит 16,8% респондентов, другой веры — 14,5%, представителей другого региона России — 12,5%, с другими политическими взглядами — 12% опрошенных.
В наше исследование было включено 10 переменных, свидетельствующих о том, что горожане осознают опасность социальных конфликтов и проявляют чувство тревоги, связанное с присутствием «чужих», что позволило на основе процедуры моделирования вычислить новую комбинированную переменную — общий уровень интолерант-ности (показатель социальной тревожности). Набравшие 0 баллов были обозначены в анализе как респонденты с отсутствием социальной тревожности, 1-3 — с низким уровнем тревожности, 4-5 — со средним уровнем тревожности, 6-7 — с высоким уровнем тревожности, 8-10 — со сверхвысоким уровнем тревожности.
В итоге оказалось, что совершенно нечувствительны к социальным проблемам 5,5% опрошенных горожан, 37,8% относятся к группе людей с низким показателем социальной тревожности, 37,0% — обладатели среднего показателя социальной тревожности, 15,6% — респонденты с высоким показателем социальной тревожности. Наконец, 4,2% — респонденты с гиперчувствительной тревожностью в отношении социальных конфликтов (табл. 4).
87
Таблица 4. Уровень социальной тревожности жителей Санкт-Петербурга (2011)
Группа Частота вариации Проценты
Социальная тревожность отсутствует 64 5,5
Социальная тревожность низкая 442 37,8
Социальная тревожность средняя 433 37,0
Социальная тревожность высокая 182 15,6
Социальная тревожность сверхвысокая 49 4,2
Итого 1170 100,0
Склонны к сверхвысокой тревожности женщины, преимущественно 40-49 лет, субъективно относящие себя к низшему слою. Низшую социальную тревожность демонстрируют люди в возрасте до 29 лет, студенты, а также относящие себя к среднему классу люди с наиболее высокими доходами. Если сравнить эти показатели с данными 2008 г., то мы увидим снижение дифференцированного отношения различных групп населения Санкт-Петербурга к социальным проблемам. Причиной этого является постепенное увеличение доли людей, признающих межгрупповые расколы существенной причиной роста опасности социальных конфликтов.
Интересно сравнить данные многомерного шкалирования с использованием одних и тех же переменных. Выполненное многомерное шкалирование данных 2008 г. (рис. 4) позволило оценить степень частоты совместного выбора одинаковых оценок респондентов для анализируемых групп объектов. В данном случае результаты этой процедуры наглядно свидетельствует о том, что высока степень совпадения выбора в двух наборах социальных тревог: а) к первому относятся люди другого государства и другой национальности, т. е. речь идет прежде всего о негативном отношении к гастарбайтерам, это проявление ситуативной интолерантности; б) ко второму относятся «чужие», отличающиеся одновременно своими политическими взглядами, вероисповеданием, и еще прибывшие из другого региона РФ, т. е. в данном случае речь идет именно об общей интолерантности сознания петербуржцев (срабатывает старый стереотип еще советского времени — чтобы стать настоящим петербуржцем, надо прожить в этом городе не меньше 30 лет).
1,5
1,0
0,5
сч 0
ё
я -0,5
Е
О -1,0
-1,5
-2,0
-2,5
Конфликт меяаду собственниками предприятий и работниками
Конфликт между православными и мусульманами
Вызывает тревогу присутствие _ рядом людей из другого региона
в Вызывает тревогу присутствие рядом представителей другого вероисповедания Вызывает тревогу присутствие рядом лщцей_
с другими политическими взглядами Конфликт между 1=1 □
чиновниками Вызывает тревогу присутствие рядом представителей другой национальности
Конфликт между богатыми и бедными
Конфликт между русским и нерусским
-2
0 1 Бкпешюп 1
Рис. 4. Многомерное шкалирование оценки степени опасности петербуржцами различного типа конфликтов (2008 г.)
88
В 2011 г. ситуация несколько изменилась (рис. 5).
1,5
Между собственниками
0,5
1,0
□ Между чиновниками и рядовыми гражданами
Между богатыми и бедными
С другими политическими _взглядами тревожит
Ь -1,0
Из другого региона тревожит □ Из другого государства тревожит □ Другой веры тревожит
-1,5 "
, Между русскими и нерусскими _2 0 - п Между православными и мусульманами
Рис. 5. Многомерное шкалирование социальных конфликтных стереотипов в сознании петербуржцев (2011 г.)
Многомерное шкалирование данных 2011 г. явно свидетельствует о том, что в сознании петербуржцев четко выделены 2 группы конфликтных стереотипов, связанные с различиями: а) статусными (между собственниками и наемными работниками; между чиновниками и рядовыми гражданами; между богатыми и бедными); б) конфессионально-этническими (между русскими и нерусскими; между православными и мусульманами). Вместе с тем осознание опасности конфликтов не связано напрямую с показателем высокого уровня тревожности. Доля людей, осознающих опасность различного рода социальных конфликтов, значительно выше доли ощущающих тревогу от нахождения рядом представителей других групп.
На основании проведенного анализа можно сделать ряд выводов. Исследование 2008 г. зафиксировало относительно высокие показатели социальной тревожности респондентов. Опросы 2010 и 2011 г. показали, что уровень осознания петербуржцами опасности различных социальных межгрупповых конфликтов уже очень высокий, т. е. проявилось значительное социальное напряжение даже в таком достаточно благополучном на фоне других регионов РФ мегаполисе, как Санкт-Петербург. За время кризиса после 2008 г. произошел существенный сдвиг в осознании степени опасности конфликтов в сторону его увеличения (на 10-15%) преимущественно за счет снижения доли неопределившихся и людей, которые считали конфликты не очень опасными. Как показали опросы, перед второй волной экономического кризиса по степени опасности в представлениях горожан лидируют два типа конфликтов — этнический (между русскими и нерусскими) и материальный (между богатыми и бедными). Оба этих типа расколов в социуме являются прекрасной питательной средой для публичного конфликтного поведения, реально грозящего утратой социальной и политической стабильности в мегаполисе. Будет ли реализован этот конфликтный потенциал, во многом зависит от грамотной политики региональных и федеральных властей.
Статья поступила в редакцию 7 июня 2012 г.
89
