CC BY
116
УДК 327.7 DOI: 10.24412/2071-6141-2023-1-20-35
ООН: КРИЗИС ГЛОБАЛЬНОГО УПРАВЛЕНИЯ
Н.А. Васильева
Рассмотрены теоретические и практические составляющие кризисных проявлений в глобальном управлении на примере деятельности ООН в условиях первой половины ХХ1 века. В основу положены российские экспертные оценки западных теорий, а также рассмотрены отечественные концептуальные подходы к реформированию глобального управленческого механизма на основе трансрегионализма и многополярности.
Ключевые слова: глобальное управление, кризис ООН, российские экспертные оценки, однополярность. трансрегионализм, многополярность.
В современных условиях трансформации мирового порядка, сложившегося после Второй мировой войны, все больше внимания в российском экспертном сообществе уделяется теме кризиса Организации Объединенных Наций (ООН), а точнее, кризиса системы глобального управления. Представляется актуальным рассмотреть различные теоретические основания, определившие как современный характер глобального управления, так и причины кризисного развития в XXI веке.
Институт ООН (1945) был призван предотвратить будущие мировые войны и создать условия для решения социально-экономических проблем мирового развития. Залогом этого служит Устав ООН, согласие с принципами и ценностными установками которого на данный момент подтвердили 193 государства. Структура основных органов и функциональные задачи международных организаций «семьи ООН» свидетельствуют об универсальности созданного почти восемьдесят лет тому назад механизма глобального управления. Однако этот управленческий механизм, предполагавший реализацию многостороннего принципа участия, на практике оказался инструментом соперничества двух социально-экономических систем (модель холодной войны), а в дальнейшем (после развала СССР и социалистической системы государств) этот механизм оказался под преобладающим влиянием США и их союзников. Однако не-реализация принципа многосторонности в глобальном управлении привела к кризису, что выражается в пробуксовке решения глобальных проблем.
Главная причина в том, что утвердилась вестернизационная модель глобального управления, в результате чего процессы глобализации и модернизации были унифицированы и превратились в инструменты монопольного управления «коллективного Запада», что негативно сказалось на геополитических и геоэкономических процессах в конце первой четверти XXI века. Иллюстрацией этих изменений стало снижение эффективности и соответственно авторитетности деятельности центрального механизма глобального управления - Организации Объединенных Наций и сети меж-
дународных организаций «семьи ООН». Таким образом, в данной статье рассматриваются теоретические и практические составляющие кризисных проявлений в глобальном управлении на примере деятельности ООН в контексте российского экспертного подхода к решению проблемы.
Политический утопизм и глобальное управление
Важно подчеркнуть, что в периоды войн, революций и экономических кризисов значительное место в концептуальных разработках по проблемам управления занимают утопические идеи, которые в периоды трансформаций мирового порядка становятся важной составляющей прогностических моделей развития. Утопия как определенная форма научной фантазии дополняет теоретические разработки, что особенно востребовано обществом в условиях социально-политической и экономической нестабильности, когда повышается уровень иррациональных составляющих в общественном сознании. Разработкам социальных проектов переустройства общества и природы еще со времен античности отдали должное внимание философы и ученые-естествоиспытатели, однако активное стремление внедрить социальные проекты в жизнь стало характерной чертой развития общественной жизни именно в Новое время, когда оформилась идея «царства разума», что подразумевало создание совершенной системы управления обществом на основе достижений гуманизма, науки и технологий, а в дальнейшем к этому добавились принципы демократии. С методологической точки зрения теория глобального управления во многом восходит к идеям политического идеализма И. Канта о «всемирной федерации народов», основанной на универсальной ценности стремления к всеобщему миру и экономической безопасности [1]. Масштабные попытки реализации научно продуманных и технологически просчитанных проектов организации мирового сообщества без войн и социальных болезней появились в начале ХХ века, когда задачи переустройства мира и реализации идеала совершенства становятся определяющими и образуют основу идеологии большевизма в России и либерального институционализма в США. Практически одновременно делаются шаги, с одной стороны, по созданию модели глобального управления в рамках Всемирной республики Советов, а с другой стороны, по созданию модели глобального управления в рамках Лиги Наций. Эти модели глобального управления не выдержали испытания временем, однако идеал разумного, коллективного управления общечеловеческим домом во многом вдохновил создателей ООН (1945). Будущая система глобального управления понималась как «наднациональная институциональная система, основанная на международном праве, способном своевременно регулировать возникающие споры и сдержать возможную агрессию, которая в эпоху противостояния цивилизаций может привести к последней в истории человечества войне» [2].
Деятельность органов управления ООН в период биполярной системы холодной войны зависела от позиционной борьбы США и их союзников, доказывавших преимущества системы управления путем рыночных законов и свободы предпринимательства, и от СССР и социалистического лагеря государств, стремившихся воплотить принципы плановой экономики без частной собственности. Если американская сторона акцентировала внимание на принципе свободы, то советская часть основывала свои действия на принципе социального равенства. Именно с подачи советской стороны в Уставе ООН был закреплен принцип права наций на самоопределение, что во многом способствовало обретению независимости народами колониального мира. Фактически первый период (биполярная система управления) в деятельности ООН и был отмечен появлением нового международного феномена - развивающихся стран, которые по классификации французского географа А. Сови (1951) получили название третий мир по аналогии с миром капитализма и социализма. С управленческой точки зрения ООН сделала многое для помощи этим молодым независимым странам, в частности, была создана Программа развития (ПРООН) и плоть до окончательного решения вопросов с подмандатными территориями активно действовал Совет по Опеке.
После развала СССР наступил период однополярной системы во главе с США, что значительно повлияло и на деятельность ООН. С одной стороны, в ряды членов ООН вошли новые независимые государства постсоветского пространства, а также новые государства после развала Югославии и Чехословакии. С другой стороны, РФ в качестве продолжателя СССР сохранила позиции в Совете Безопасности (СБ/Совбез) ООН, но экономически и политически не могла быть в тот период авторитетным участником мировой политики и влиять на глобальные управленческие процессы.
Именно в период 90-х годов прошлого века появился знаменитый тезис Ф. Фукуямы о конце истории и окончательной победе идей либерализма, поскольку биполярный политико-экономический механизм глобального управления перестал функционировать. Кроме того, началась активная фаза развития информационного-коммуникационной системы (Интернет), что объективно способствовало процессам глобализации. Возникла настоятельная потребность, как в реформировании центрального звена мировой системы управления - ООН, так и необходимость теоретически осмыслить и практически использовать для решения глобальных проблем потенциал не только государств, но и, по выражению Дж. Розенау, «второго негосударственного мира» международных неправительственных организаций и глобального бизнес-сообщества. Созданная в 1992 году по решению Генерального секретаря ООН Б. Гали Международная Комиссия по глобальному управлению (1992) в докладе «Наше глобальное соседство» (1995) определила глобальное управление как «совокупность различных способов, которыми индивиды и институты, публичные и частные, управ-
ляют своими общими делами. Это непрерывный процесс, посредством которого могут быть учтены противоречивые или разнообразные интересы и приняты совместные меры» [3].
Фактически в данном определении в качестве одного из важнейших участников глобального управления названо гражданское общество в самом широком смысле, что соответствовало концепту Дж. Розенау о «постмеждународности», то есть о «процессе совместного руководства, объединяющем национальные правительства, многосторонние государственные учреждения и гражданское общество для достижения общих целей. Оно обеспечивает стратегическое направление и руководит коллективными усилиями по решению глобальных задач» [4].
В докладе «Наше глобальное соседство» (1995) содержался целый ряд конструктивных предложений:
- организовать наднациональную систему институтов управления, которая обеспечивала бы контроль со стороны «глобального гражданского общества» над согласованием государствами уровней своего потребления и направленности развития. В дальнейшем это положение было развито в 2015 году при определении Целей устойчивого развития (ЦУР);
- создать специальный орган - Совет по доверительному управлению общечеловеческим наследием, что включает природные сферы общего пользования: атмосфера, Мировой океан и его дно, объекты ближнего Космоса, Антарктида и важнейшие естественные экосистемы Земли. Эту идею в 2021 году развил А. Гутериш, [5] предложив пересмотреть роль уже выполнившего свои задачи Совета по опеке, функционально определив ему надзор за управлением общечеловеческим наследием;
- расширить полномочия Генерального секретаря ООН, что не было выполнено по причине нежелания ведущих стран-членов СБ ООН усиливать наднациональные полномочия руководителя Организации;
- ввести глобальное налогообложение через систему экономических организаций ООН. На данный момент А. Гутерриш [6] поддержал предложение Мадридского клуба провести в 2025 году Всемирный социальный саммит «для анализа причин роста бедности, для рассмотрения тенденций, способствовавших росту неравенства доходов, а также для поощрения мер, необходимых для повышения равенства и справедливости в обществе. Дискуссии на саммите должны дать импульс к полноценной реализации программы «Цели устойчивого развития» и гарантировать широкое и зеленое экономическое развитие»;
- преобразовать вооруженные силы ООН в полноценную международную армию, что не было реализовано, не получив поддержки ведущих стран-членов СБ ООН;
- отменить право вето постоянных членов СБ ООН при голосовании. Идея об ограничении использования постоянными членами Совета Безопасности ООН права вето (Code of Conduct) дебатировалась в ходе 77 сессии Генеральной ассамблеи (ГА/ Генассамблея) ООН (2022). Цель -
оказать моральное давление на постоянных членов Совбеза ООН, чтобы они не блокировали хотя бы те резолюции, которые связаны с преступлениями против человечности и геноцидом. Поддержали идею 114 стран. Россия, США и Китай отказываются даже обсуждать такую возможность;
- создать на основе Генеральной Ассамблеи ООН глобальные про-то-парламентские структуры, представляющие не только государства, но и международные неправительственные организации и другие силы «глобального гражданского общества». В этом контексте можно упомянуть инициативные проекты гражданского общества «Мы, народы, требуем инклюзивного глобального управления» и «Вместе первые», которые распространялись на последней сессии Генассамблеи ООН, где, в частности, предлагалось «учредить высокий пост посланника ООН по вопросам гражданского общества, который бы отвечал напрямую перед Гутерришем. Такой пост помог бы обеспечить гармонизацию, отчетность на высоком уровне и еще более широкий системный доступ организаций гражданского общества к процессам принятия решений и составлению программ в ООН» [6];
- учредить Международный уголовный суд, Совет экономической безопасности, Совет по петициям [3]. В 1998 году Уголовный суд ООН был учрежден. В 2009 году, когда мировое сообщество находилось в состоянии глобального финансового кризиса, эксперты ООН попытались реализовать идею об усилении экономических институтов ООН (создать Глобальный экономический координационный совет ООН), чтобы иметь инструмент глобального управления для помощи беднейшим странам, пострадавшим в результате кризиса, особенно из-за роста цен на продовольствие. Однако реализовать это предложение не удалось.
Размышляя в год 70-летия ООН о причинах неудач в реформировании Организации как центрального звена в системе глобального управления М. Дж. Энсти, долгие годы проработавшая на высоких должностях в аппарате Организации, отметила ряд проблем:
- «государства-члены слишком активно вмешиваются в управление ООН, лоббируют назначение своих граждан;
- многие работники считают, что они служат своим странам, обращаются за поддержкой в посольства и к правительствам своих стран;
- помощники и заместители Генерального секретаря по политическим вопросам зачастую не компетентны;
- за нарушение фундаментальных принципов ООН не применяются никакие наказания и санкции;
- государствам-членам не нужен сильный Генеральный секретарь. В результате выбирают «наименьший общий знаменатель» [7].
Таким образом, можно понять, что для работников Секретариата ООН именно государства представляют основное препятствие на пути улучшения глобального управления. Но парадокс состоит в том, что именно государства и составляют ООН. В свою очередь государства постоянно обвиняют аппарат ООН в бездействии и бюрократичности. По состоянию
на 31 декабря 2018 года общая численность персонала Секретариата составила 37 505 сотрудников из 172 стран.
В последнее время кризисные явления нашли отражение и во Всемирной торговой организации ВТО, созданной специально с целью формирования глобального пространства для свободной торговли и развития на базе скоординированных усилий ведущих экономик мира по внедрению правил игры, выработанных на основе общих ценностей. Однако на данном этапе все значимее становится политика ведущих экономик мира по экспортному контролю, субсидиям и тарифам, что отражает тенденцию к укреплению экономического национализма. Фактически ВТО не пытается уже бороться с экономическим протекционизмом, свидетельством чему стало утверждение главы ВТО Нгози Оконджо-Ивеал в Давосе (2023), что ВТО уважает право США определять собственные интересы национальной безопасности. «Это заявление представляется предвестником дальнейшего ослабления ВТО как главного мирового органа, регулирующего справедливую глобальную торговлю. Вслед за этим можно ожидать рост протекционизма, несправедливости и фрагментации мирового торгового пространства» [8].
Возвращаясь к теме «утопия-наука» важно подчеркнуть, что именно в 90-е годы утопизм идеи глобального управления проявляется в наибольшей степени, потому что на первый план выходит вера в силы объединенного мирового гражданского общества, международных организаций, способных без государственного доминирования решить глобальные социальные и экологические проблемы. Так, по мнению Р. Кеохейна, одного из создателей теории транснационализма, «многосторонние институты в значительной степени способствуют обеспечению современного мирового порядка, что подтверждается эффективностью миротворческих операций ООН в поддержании процесса безопасности, Всемирного банка -в продвижении развития, Международного валютного фонда (МВФ) - в укреплении финансовой стабильности, Всемирной торговой организации (ВТО) - в стимулировании торговли, а НАТО и Евросоюза - в содействии достижению мира и единства на всем континенте» [9]. Таким образом, укрепляется точка зрения, что государства уходят в глобальном управлении на второй план, что наступает эпоха несистемных акторов, знаковыми фигурами, по мысли Дж. Розенау, становятся турист и террорист, в отличие от эпохи холодной войны, знаковыми фигурами которой, по мысли Р. Арона, были солдат и дипломат.
В этих теоретических дискуссиях о концептуальных основах глобального управления в пост-биполярную эпоху приняли участие и российские ученые. А.А. Ковалев и Е.Ю. Князева [2] сосредоточили внимание на идеях взаимозависимости политико-экономических процессов развития мирового сообщества, вопросах трансформации международной системы, в которой анархическая система суверенных национальных государств рассматривается как многоуровневая система с включением негосудар-
ственных субъектов. О.Н. Барабанов [10] в сравнительном варианте показал особенности подхода к глобальному управлению со стороны школ реализма, неолиберализма, а также соотношение государственного суверенитета и глобального управления. Ф. Войтоловский [11] исследует методологию реформистского глобализма конца ХХ века в качестве предпосылки создания регулирующих экономических и политических институтов в условиях возрастающей взаимозависимости государств. М.Л. Лагутина [12] пишет о общерегиональных интеграционных группировках как об эффективном механизме управления мирохозяйственной системой в целом.
Усиление кризисных явлений в результате пандемии COVID-19 и украинского конфликта придало исследованиям новые характеристики, что нашло отражение в коллективном труде ученых ИМЭМО РАН «Глобальное управление: кризис или трансформация?» (2021), где, в частности, Д.С. Полулях [13] считает необходимым развивать концепцию глобального управления как аналитический инструмент для исследования мировой политики, выявления механизмов миро-регулирования, выведения закономерностей их функционирования и прогнозирования изменений.
На тему кризиса глобального управления и его центрального звена - ООН много пишут эксперты Валдайского клуба. Как подчеркивают Ф. Лукьянов, Т. Бордачев. М. Маргелов и др. [14; 15; 16] для решения задач по поддержанию порядка в мире ООН как центральному механизму глобального управления требуется серьезное реформирование, чтобы эффективно справляться с новыми цивилизационными вызовами. В свою очередь М.Л. Лагутина отметила ограниченность возможностей как институтов глобального управления (ВОЗ), так и отдельных национальных государств в борьбе с пандемией, что сделало очевидной важность и необходимость повышения эффективности региональных институтов [17]. В этой связи важно отметить, что специальная комиссии журнала Lancet выступила с критикой стратегии ВОЗ по борьбе с пандемией COVID-19, отметив, что «ВОЗ действовала слишком осторожно и медленно по ряду важных вопросов: Организация с запозданием сообщала данные о способах передачи вируса, слишком поздно объявила чрезвычайную ситуацию в области общественного здравоохранения, имеющую международное значение» [18]. Таким образом, в научных дискуссиях о характере глобального управления, о роли основных участников этого процесса все с большей очевидностью становятся понятными причины неудач реформ ООН.
С одной стороны, неоправданно большие надежды возлагались на управленческую эффективность однополярной модели управления во главе с США благодаря их политическому авторитету как признанию политической власти и способности вызывать «согласное повиновение» [19]. В данном контексте, по мнению В. Зорькина, глобальное управление предстает как типичная западная концепция, выработанная на основе опыта стран группы ОЭСР и в дальнейшем слепо распространенная на весь мир. «Эти принципы уже были прямо названы в формуле экс-президента
США Барака Обамы, высказанной еще 3 мая 2016 года при обсуждении так называемого «Транстихоокеанского партнерства»: «Мир изменился. Правила меняются вместе с ним... Америка должна писать правила. Америка должна принимать решения. Другим странам следует играть по правилам, которые устанавливают Америка и ее партнеры, а не наоборот». С тех пор в политической аналитике США вместо ссылок на международное право прочно утвердилась формула «Мир, построенный на правилах», где по умолчанию «правила» - определяют США, и никто иной» [20].
С другой стороны, концепция транснационализма, а также различные модификации концепции демократического мира, предлагаемые в качестве альтернативы теориям устойчивой гегемонии, однополярной системе мировой политики не находят подтверждения в практическом решении глобальных проблем «всем миром». Как отмечает Д.С. Полулях, в контексте «современных дискуссий о «деглобализации» проблема гомогенности, единства и координации в глобальном управлении встает особенно остро, добавляя претензии к концепции, некогда известной своим глобалистским оптимизмом. Кроме того, трансграничное управление, подразумевающее «в значительной степени однородную координацию действий на основе правил по поводу «глобальных политических проблем», в мире присутствует, но не охватывает весь земной шар» [21]. Соответственно, возникает представление о том, что ни одно из направлений в теории глобального управления не соответствует реалиям сегодняшнего дня, а потому возникают сомнения, что глобальное управление вообще может быть осуществлено в современных условиях. В тоже время все более отчетливо видны признаки формирования новой модели глобального управления в виде механизма многополярности. Эту модель активно продвигают страны, объединившиеся в неформальную группу БРИКС.
Кризис в управленческой деятельности ООН
Кризисные явления в мировой экономике, вызванные, как последствиями пандемии СОУГО-19, так и санкционной войной западных стран против РФ в связи со специальной военной операцией по освобождению Донбасса (СВО), требуют управленческих решений ООН, способствующих мирному разрешению конфликтов и снижению остроты продовольственного кризиса.
Российское экспертное сообщество в последнее время активно дискутирует на тему эффективности глобального управления и самой ООН. Если провести определенную классификацию точек зрения, то можно выделить несколько направлений критического анализа сложившейся ситуации. Во-первых, возникает вопрос о действенности СБ ООН как управленческого центра по проблемам безопасности. Ф. Лукьянов приходит к выводу, что отсутствие мировых войн — это не заслуга управленческих решений СБ ООН, а всего лишь результат давних договоренностей стран-постоянных
членов СБ (которые теоретически могут развязать глобальный конфликт) избегать прямых столкновений [16]. В этом же ключе высказывается и М. Маргелов, который подчеркивает, что «площадка ООН оказалась не в состоянии политически спонсировать развитие российско-американского диалога по стратегической стабильности и переговорного процесса в области контроля над вооружениями, особенно ядерной компоненты — «осевого звена» всей системы международной безопасности» [15].
Не менее скептически оценивает результативность СБ и А. Корту-нов, который считает, что особенно после референдума по Крыму в 2014 году постоянным членам Совета Безопасности ООН все труднее достигать консенсуса по ключевым вопросам международной безопасности. «Заседания Совбеза все чаще превращались в состязания в красноречии, исключающие возможность достижения политических компромиссов. При сохранении этой тенденции в 2023 году практическая работа Совбеза может оказаться полностью парализованной, что имело бы самые печальные последствия и для ООН, и для всей исторически сложившейся системы международных организаций» [22]. Эта тенденция особенно опасна, учитывая, что миротворчество со времен Д. Хаммершельда было одним из главных направлений деятельности СБ ООН. Негативную оценку организации миротворческого процесса К. Аннаном (ООН — единственная пожарная команда в мире, которая вынуждена ждать, пока разгорится огонь, прежде чем она получит пожарную машину) комментирует российский эксперт А. Быстриц-кий: «В руках ООН нет работающего механизма урегулирования конфликтов, а тот, что есть, бессилен» [21]. Определенный оптимизм звучит лишь в словах профессора Л. Ховард (США): «Если мы проследим за ходом миротворческих операций со времен окончания холодной войны, то убедимся, что в двух случаях из трех миротворцы успешно выполняли свою миссию и уходили. Это не значит, что во всех этих случаях в странах, где они находились, теперь все идеально. Но в них больше не идут войны» [23].
Особое внимание российские эксперты обращают на роль Генерального секретаря ООН, который призван с помощью своего управленческого аппарата обеспечивать выполнение поставленных задач, как в области безопасности, так и в сфере экономики. Однако, по мнению К. Долгова, в прошлом работника ООН, «ООН превращается в популистскую площадку, что тоже является прямым следствием западной политики. В частности, генсек ООН А. Гутерриш обещал в 2020 году закончить все войны на планете за 100 дней, но никаких конкретных действий с его стороны не последовало. Президент Украины В. Зеленский использует трибуну ООН исключительно для популизма и самопиара. Среди союзников Вашингтона наблюдается линия на маргинализацию ООН, превращение этой организации в форум деклараций. Россия никогда не согласится с решениями, принятыми в ООН под давлением Запада» [24].
Во-вторых, в российском экспертном сообществе идет активное обсуждение современного состояния ООН и перспектив этой универсальной
организации в контексте формирования стабильного управляемого международного порядка на основе идеологии устойчивого развития. В 2015 году резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН был принят документ «Преобразование нашего мира: Повестка дня в области устойчивого развития на период до 2030 года». На тот момент у глобального управления появилась цель — переход к устойчивому развитию, а повесткой до 2030 года были определены 17 целей, реализация которых обеспечит поступательное развитие человеческой цивилизации, не разрушая окружающую природную среду. Таким образом, по мнению Ю. Трефиловой, «ООН предложила новый подход к глобальному управлению, так называемое «управление через цели». В то время как прошлые усилия глобального управления в значительной степени основывались на принципе «сверху вниз» или ситуационных подходах к регулированию, новый тип глобального управления предполагает наличие не имеющих обязательной юридической силы целей, принятых государствами — членами ООН» [25]. В этой связи наиболее показательны действия государств по противодействию изменению климата. Нужно отметить, что было проведено на высшем уровне более 20 встреч, однако управленческая результативность почти нулевая. По мнению Т. Бентона (руководителя программы «Чатем Хаус» по окружающей среде) - это не война прогрессивной части человечества с «отстающей» его частью, а совместная работа, из которой не может быть исключен никто. Анализируя «Шарм-эль-Шейхский план реализации» (2022) по окончании КС27 (27-я Конференция сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата), он отметил, что «в итоговом документе конференции, которая «была довольно беспорядочной, иногда хаотичной», сторонам «удалось избежать худшего, но равно избежали и лучшего»: по возможности минимизировать ущерб для национальной экономики от принимаемых обязательств в сфере глобальных климатических действий» [26].
Естественно, возникает вопрос, как дальше действовать РФ в отношении ООН и принципов современной системы глобального управления? В дискуссиях Валдайского клуба Т. Бордачев подчеркивал, что «ООН создавалась для другого мира, под особенности которого приспособлены все его процедуры и практики, начиная с места пребывания штаб-квартиры и заканчивая спецификой назначения на высшие или средние бюрократические позиции. Любые усилия по сохранению этого института могут априори оказаться напрасными» [14], а потому необходимо искать пути замены этой системы, которая явно, по мысли директора Института новейших государств А. Мартынова, деградирует. Это продолжается «последние двадцать лет, реперной точкой стали бомбежки Югославии вопреки запрету Совбеза. После этого США ежеминутно делали все для того, чтобы ООН превращалась в демагогическую площадку. Действенные механизмы постоянно выхолащивались» [27]. Известно, что российская сторона особое значение придает принципу консенсуса постоянных членов СБ, что формулируется как «право вето», гарантирующее сохранение баланса интере-
сов стран-основателей ООН. Однако уже предпринимаются шаги по отмене принципа вето и замене его простым большинством при голосовании на Генассамблее. По мнению А. Мартынова, «это путь через подкуп, шантаж и другие способы получить простое большинство, что активно представлено в американской политической и корпоративной культуре. Все это в итоге привело к тому, что площадка Совбеза превращается в общее место, где мнение России - страны-основательницы ООН - не слышат и создают вокруг откровенно оскорбительные условия. Чтобы ООН снова наполнилась смыслами, должна появиться воля и желание достигать великих целей, как это делали основатели Организации. Я бы очень не хотел, чтобы триггером для возвращения подобных пониманий снова стал глобальный конфликт, мировая война» [27].
Таким образом, становится понятным, что российское экспертное сообщество видит выход из кризиса глобального управления и самой ООН в новых подходах к пониманию целей, задач и форм глобального управления. Во-первых, уже очевидно, что Мировое большинство - этим понятием Ф. Лукьянов определил ту часть государств, которые не согласны далее поддерживать однополярный мировой порядок, - выступает за реализацию принципа многополярности. Однако «политическая реальность такова, что многие страны находятся под давлением Запада и это сказывается на их манере голосования. С другой стороны, очень многие государства пытаются избавиться от этой западной «опеки». Перспективы возрождения ООН напрямую связаны с тем, «насколько серьезной будет в мире аллергия на западный диктат» [28]. Как отмечает М. Маргелов, «на площадке ООН к настоящему моменту откровенно проявляется раскол позиций различных групп государств, порожденный кризисом вокруг Украины. Их понимание вопросов войны и мира (а также практически всей ценностной шкалы, закрепленной в выработанных за послевоенное время международно-правовых документах, включая Устав ООН и другие обязывающие государства договоры) выглядят как конфронтационные. Понятия и содержательное наполнение экзистенциальных для человечества категорий — основополагающих прав и свобод, суверенитета, территориальной целостности, самоопределения, межгосударственного союзничества и сотрудничества — инструментализированы настолько, что попросту не представляют собой единой международной текстуры для взаимодействия. Только что это практически открыто признало и руководство ООН, заявив, что единая ткань организации расползается по регионально-групповому принципу» [15].
В авангарде движения к новой системе глобального управления стоят страны БРИКС, чей авторитет значительно укрепился в последние годы, о чем свидетельствует стремление наиболее развитых развивающихся стран присоединиться к этому неформальному объединению. Как отмечает К. Долгов, «многие серьезные вопросы, связанные в том числе со сферой безопасности, решаются в рамках альтернативных международных форматов вроде БРИКС и Шанхайской организации сотрудничества. Там
нет места навязыванию Западом своих односторонних подходов» [15]. Во-вторых, возможно запустить процедуру пересмотра Устава ООН, что предусмотрено Статьей 109: допускается проведение Генеральной конференции ООН (поддержка 2/3 государств-членов и любых 9 членов СБ). В этом случае право вето постоянных членов Совбеза не действует. Опасность такого шага отмечает бывший руководитель штаб-квартиры ООН в Женеве С. Орджоникидзе: «Создать альтернативу ООН невозможно, любая новая организация будет исключительно антироссийской и состоять из американских приспешников. Международные отношения никогда не были однозначно дружественными... Я исхожу из того, что завершение спецоперации на Украине приведет к серьезным изменениям в ООН, международной обстановки в пользу России. Основы отношений всегда пишутся победителями, как это было с Уставом ООН» [27]. В-третьих, в центре процессов глобальных консультаций, принятия решений и управления по-прежнему должен находиться принцип многосторонности, чтобы исходить из региональных, географических, цивилизационных, культурных и национальных различий, которые влияют на процессы глобального управления. По мнению Д.С. Полулях, «в связи с интенсивной тенденцией макрорегионализации в мировой политике представляется своевременным обратиться к региональному уровню глобального управления. Это означает не пресловутую замену глобального управления региональным, а понимание роли регионального уровня во взаимозависимой системе многоуровневого глобального управления» [13]. Представляется, что тезис Д.С. Полуляха о роли регионального уровня во взаимозависимой системе многоуровневого глобального управления, во многом сходен с концептуальными идеями М.Л. Лагутиной о глобальной регионализации [29], а также позицией М.М. Лебедевой и Д.А. Кузнецова, которые определяют БРИКС и МИКТА как один из видов международного трансрегионализма — «трансрегиональные форумы», а инициативы «Один пояс, один путь», Транстихоокеанское партнерство и другие — как пример «сетевого трансрегионализма» [30]. В этой связи представляется логичным рассмотреть процесс реформирования ООН и глобального управления с позиций укрепления региональных структур ООН во взаимодействии с региональными объединениями государств.
Можно проиллюстрировать это положение на примере борьбы с пандемией СОУГО-19 на африканском континенте, где вирус не вызвал катастрофических последствий. ЮАР председательствовала в Союзе в 2021 году и ее инклюзивный подход к борьбе с СОУГО-19 получил широкое признание: были сформированы несколько комитетов и назначены специальные посланники для борьбы с последствиями пандемии, как в медицинской, так и в экономической сферах. Состоялось как минимум семь виртуальных встреч АС в различных форматах, на которых были представлены все регионы Африки. На одной из последних встреч в ноябре президент ЮАР создал Целевую группу по закупке вакцин для Африки [31]. По словам А. Гу-
терриша, «в последние годы африканцы немало сделали для повышения благосостояния населения континента. Наблюдался заметный экономический рост. Прочно вошли в жизнь результаты цифровой революции. Была согласована зона свободной торговли [32]. Таким образом, именно результативность регионального панафриканского взаимодействия, а не централизованная управленческая деятельность ООН, способствует интенсивному развитию континента.
Если рассмотреть тезис Д.А. Кузнецова о сетевом трансрегионализме БРИКС [33], доказательством чему служит их высокий потенциал участия в системе управления глобальной экономикой (ВТО, МВФ, G20), мировой политикой (постоянное членство Китая и России в СБ ООН), региональным развитием (ЕАЭС, ШОС, БИМТЭК, САДК, Меркосур), то этот пример также, как и пример управленческих успехов Африканского союза, может служить иллюстрацией постепенной трансформации универсальной вертикали глобального управления в виде ООН и международных организаций «семьи ООН» в сетевую полицентричную систему трансрегиональных связей государств и их региональных объединений на основе цифровой коммуникации, что может служить современным вариантом прочтения концепции М. Маклюэна о «глобальной деревне».
Подводя итог рассмотрению российскими исследователями вопросов современного состояния системы глобального управления во главе с ООН, необходимо остановиться на следующих выводах: во-первых, констатация кризиса ООН отнюдь не означает отсутствия перспектив формирования новых форм коллективного управления, но без устаревших бюрократических структур, - все большее развитие получают неформальные объединения государств и гражданского общества без жесткой регламентации уставных обязательств, что соответствует характеру сетевой матрицы цифрового общества; во-вторых, вестернизационная унификация глобального управления более не соответствует реалиям современного мира, где идет бурный процесс возрождения восточных гигантов (Китай и Индия), стремительный выход африканского континента из состояния мирового экономического андеграунда, превращение латиноамериканского мира в независимый от северного соседа значимый мирополитический регион, возвращение России в глобальную политику, - а потому становится очевидной центробежная тенденция в управленческих реалиях современного мира, где постепенно формируется полицентричная система, основанная на механизме трансрегионального сетевого взаимодействия.
Список литературы
1. Кант И. К вечному миру [Электронный ресурс]. URL: https://www.civisbook.ru/files/File/Kant K vechnomu miru.pdf (дата обращения: 08.02.2023).
2. Ковалев А.А., Князева Е.Ю. Проблема глобального управления в современной научной литературе Запада: основные подходы и концепции // Мировая политика. 2020. № 4. С. 65-77.
3. Доклад о нашем глобальном соседстве [Электронный ресурс]. URL: https://www.gdrc.org/u-gov/global-neighbourhood/ P. 2. (дата обращения: 08.02.2023).
4.Ботон Дж. M. Брэдфорд мл. К. И. Глобальное управление: новые участники, новые правила // Финансы & развитие декабрь 2007 [Электронный ресурс]. URL: https ://www. imf. org/external/pubs/ft/fandd/rus/2007/12/pdf/ boughton RUS.pdf (дата обращения: 09.02.2023).
5. Гутерреш А. Наша общая повестка дня [Электронный ресурс]. URL: https://www.un.org/ru/content/common-agenda-report/ (дата обращения: 10.02.2023).
6. Эспиноза Ф.М. Тюрк Д. Новая концепция глобального сотрудничества [Электронный ресурс]. URL: https: //www.project-syndicate.org/commentary/new-vision-global-cooperation-by-maria-fernanda-espinosa-and-danilo-turk-2021-10/russian (дата обращения: 09.02.2023).
7. Энсти М. Дж. При сильной ООН мир становится лучше [Электронный ресурс]. URL: https://www.un.org/ru/chronicle/article/22121 (дата обращения: 10.02.2023).
8.Вашингтон наносит ВТО неотразимый удар [Электронный ресурс]. URL: https://www.ng.ru/editorial/2023-01-22/2 8640 red.html (дата обращения: 09.02.2023).
9.Кеохейн Р. Гегемония и после нее. [Электронный ресурс]. URL: https://www.elibrary.ru/download/elibrary 22960834 90870034.pdf (дата обращения: 09.02.2023).
10. Барабанов О.Н. Проблемы глобального управления: выбор аналитической парадигмы [Электронный ресурс]. URL: http: //alleuropa.ru/?p=2600 (дата обращения: 09.02.2023).
11. Войтоловский Ф. Идеология «глобального управления»: от утопий к практике [Электронный ресурс]. URL: http s: //interaffairs .ru/j author/material/5 31 (дата обращения: 09.02.2023).
12.Лагутина М.Л. «Мир регионов в мировой политической системе XXI века» СПб: Издательство Политехнического Университета, 2016. 300 с.
13. Полулях Д.С. Какая теория глобального управления нам нужна? С. 4-12 / Глобальное управление: кризис или трансформация? (Мировое развитие. Выпуск 22) / Под ред. А.А. Алешина, Ю.А. Барониной, А.Р. Борисовой и др. М.: ИМЭМО РАН, 2021. 225 с.
14. Бордачев Т. ООН - реформа или упразднение? [Электронный ресурс]. URL: https://globalaffairs.ru/articles/oon-reforma-ili-uprazdnenie/ (дата обращения: 09.02.2023).
15. Маргелов М. Организация разъединенных наций и лабиринты концепции нового миропорядка [Электронный ресурс]. URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/organizatsiya-razedinennykh-natsiy-i-labirinty-kontseptsii-novogo-miroporyadka/ (дата обращения: 10.02.2023).
16. Хотели как лучше. Чтобы остановить войны люди, создали ООН. Почему это не спасло мир от глобальных конфликтов? [Электронный ресурс]. URL: https://lenta.ru/articles/2022/11/07/un/ (дата обращения: 10.02.2023).
17. Лагутина М.Л. Актуальные тенденции в развитии регионализма в период пандемии [Электронный ресурс]. URL: https://ru.valdaiclub.com/a/highlights/aktualnye-tendentsii-v-razvitii-regionalizma/ (дата обращения: 10.02.2023).
18. Комиссия Lancet раскритиковала ВОЗ за ее методы борьбы с пандемией COVID-19 [Электронный ресурс]. URL: https://medvestnik.ru/content/news/Komissiya-Lancet-raskritikovala-VOZ-za-ee-metody-borby-s-pandemiei-COVID-19.html (дата обращения: 10.02.2023).
19. Rosenau J. Governance in the Twenty-first Century // Global Governance. 1995. Vol. 1. No. 1. P. 13.
20. Зорькин В. Право России: Альтернативы и риски в условиях глобального кризиса [Электронный ресурс]. URL: https://rg.ru/2022/06/29/pravo-rossii-alternativy-i-riski-v-usloviiah-globalnogo-krizisa.html (дата обращения: 10.02.2023).
21. Полулях Д.С. Кризис дискурса глобального управления и его последствия // Кризис цивилизации в контексте политических процессов XXI века / Под ред. А.И. Костина. М.: Издательство Московского университета, 2016. С. 258-271.
22. Кортунов 2023 - праздник общей беды [Электронный ресурс]. URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/2023-prazdnik-obshchey-bedy/ (дата обращения: 10.02.2023).
23. Насколько эффективны миротворческие миссии ООН? [Электронный ресурс]. URL: https: //news .un.org/ru/story/2022/12/1435802 (дата обращения: 10.02.2023).
24. Долгов К. Под давлением Вашингтона ООН превращается в форум деклараций [Электронный ресурс]. URL: https://vz.ru/news/2023/1/13/1194672.html (дата обращения: 10.02.2023).
25. Трефилова Ю. Мир без курса. Неустойчивое развитие и глобальное управление [Электронный ресурс]. URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/mir-bez-kursa-neustoychivoe-razvitie-i-globalnoe-upravlenie/ (дата обращения: 10.02.2023).
26. Юргенс И.Ю. Ромов Р.Б. Климатические саммиты ООН в поисках источников энергии для глобальных действий [Электронный ресурс]. URL: https://www.ng.ru/ideas/2023-01-24/7 8642 alternative.html (дата обращения: 10.02.2023).
27. США и Украина разрушают принципы ООН [Электронный ресурс]. URL: https://vz.ru/politics/2023/1/14/1180923.html (дата обращения: 10.02.2023).
28. Под давлением США ООН превращается в форум деклараций [Электронный ресурс]. URL: https://vz.ru/news/2023/1/13/1194672.html (дата обращения: 10.02.2023).
29. Лагутина М.Л., Михайленко Е.Б. Регионализм в глобальную эпоху: обзор зарубежных и российских подходов // Вестник Российского университета дружбы народов. Сер. Международные отношения. 2020. Т. 20. № 2. С. 261—278.
30. Лебедева М. М., Кузнецов Д. А. Трансрегионализм - новый феномен мировой политики // Полис. Политические исследования. 2019. № 5. С. 71-84.
31. Председательство ЮАР в Африканском Союзе: череда побед или поражений? [Электронный ресурс]. URL: http s: //interaffairs .ru/news/sho w/28647 (дата обращения: 10.02.2023).
32. Гутерриш А. Глобальная солидарность с Африкой является первостепенной задачей. [Электронный ресурс]. URL: https://www.un.org/ru/coronavirus/global-solidarity-africa-imperative (дата обращения: 10.02.2023).
33. Кузнецов Д. Сетевая текстура мировой политики: трансрегионализм БРИКС // Мировая экономика и международные отношения. 2020. Т. 64. № 11. С. 124-131.
Васильева Наталия Алексеевна, д-р философ. наук, проф., n52basil@,gmail.com, Россия, Санкт-Петербург, Санкт-Петербургский государственный университет
UN: A CRISIS OF GLOBAL GOVERNANCE N.A. Vasilyeva
Theoretical and practical components of crisis manifestations in global governance are considered on the example of the UN activities in the conditions of the first half of the 21st century. It is based on Russian expert assessments of Western theories, as well as domestic conceptual approaches to reforming the global governance mechanism based on transregion-alism and multipolarity.
Key words: global governance, UN crisis, Russian expert assessments, unipolarity. transregionalism, multipolarity.
Vasilyeva Natalia Alekseevna, doctor of philosophical sciences, professor, n52basil@,gmail.com, Russia, St. Petersburg, St. Petersburg State University
