CC BY
56
УДК 130.122
Н. В. Коптева
ОНТОЛОГИЧЕСКАЯ УВЕРЕННОСТЬ КАК «ИНДИКАТОР» СМЫСЛА
Онтологическая уверенность как переживание личностью себя и своего мира является также «индикатором» переживания онтологической значимости жизни, наличия смысла. Частные измерения онтологической уверенности указывают не только на смысл, но и на области жизненного мира, в которых он существует. Онтологическая уверенность, как первичное указание на смысл, однако не раскрывает его.
Ontological security as personal experience of oneself and one's own world is also an "indice" of experience of ontological significance of life, presence of meaning. Partial measurements of ontological security indicate not only meaning, but also areas of world where it occures. However, being an initial indication of meaning, ontological security doesn't unfold it.
Ключевые слова: диагностика онтологической уверенности, онтологическая уверенность и ее измерения, осмысленность жизни, смысложизненные ориентации.
Keywords: ontological security diagnostics, ontological security and its measurements, meaning of life, meaning of life orientations.
В статье конструкт онтологической уверенности (как переживания, характеризующего образ Я в мире), лежащий в основании одноименной авторской методики, с целью его уточнения сопоставляется с конструктом смысложизненных ориентаций Д. А. Леонтьева. Как известно, одноименный тест представляет собой адаптацию созданного Дж. Крамбо и Л. Махоликом теста «Цель в жизни» (Purpose-in-Life Test, PIL), предназначенного для диагностики количественной меры переживания индивидом онтологической значимости (осмысленности) жизни [1]. Таким образом, определенная близость конструктов обнаруживается уже на терминологическом уровне. Авторы англоязычной версии теста в своем понимании переживания индивидом онтологической значимости жизни (наполненности ее смыслом) разделяли подход В. Франкла, который считал, что путь человека к самому себе лежит через мир. В логике «онтологии жизненного мира» рассматривает смысловую реальность и Д. А. Леонтьев.
С этими авторами лидера «антипсихиатрии» Р. Лэнга, предложившего понятие ontological security (варианты перевода: «онтологическая уверенность» или «онтологическая безопасность), объединяет ракурс исследования переживания
© Коптева Н. В., 2009
онтологической неуверенности в контексте бытия психотиков. Термином «бытие» Р. Лэнг пользуется просто для обозначения всего того, что есть человек [2]. Оппозицию «онтологическая уверенность - неуверенность» он определяет в том же ключе: «переживание личностью своего мира и самое себя», «переживание человеком самого себя вместе с другими в его мире» [3]. Спектр переживаний, конституирующих онтологическую уверенность (неуверенность), включает чувства, относящиеся к бытию и его «составляющим»: собственному Я, телу, миру и людям.
Онтологическая уверенность предполагает, а неуверенность исключает общность переживаний себя, других людей, мира в качестве реальных, субстанциональных, живых [4]. Переживания онтологически уверенной личности по поводу перечисленных «составляющих» бытия сходны: себя она воспринимает как подлинную, ценную, других - как достойных доверия, природные процессы - как надежные, вещи - как неизменные. Онтологически неуверенная личность, напротив, переживает внутреннюю нехватку богатства, ценности, отрицает привязанность к вещам и людям в мире, которые воспринимаются как опасность.
Онтологической уверенности соответствует переживание своего Я, мира и других людей как в равной мере цельных и непрерывных. Собственное Я естественным образом мыслится как совпадающее с телом в пространственном и временном аспектах, и как таковое в связи с другими и миром, «вместе с » остальными или «как у себя дома». Онтологическая неуверенность характеризуется тем, что человек переживает себя рискованно отличающимся от остального мира, а свое ментальное Я воспринимает как отделенное от тела («невоплощенное» в нем). Внутренние расколы Я находят свое продолжение в расколе с миром.
Представленные типы различаются диапазоном и размерами своего бытия: онтологически неуверенные переживают свои претензии на право «занимать пространство» как несостоятельные.
Ранее У. Джемс, первый из психологов обозначивший проблематику Я-идентичности, отнес к эмпирическому Я не только me (то, что считаю собой), но и mine (то, что считаю своим), и рассматривал по сути тот же вопрос о переживании человеком себя в мире, но в общепсихологическом плане. «Трудно провести черту между тем, что человек называет самим собой и своим. Наши чувства и поступки по отношению к некоторым принадлежащим нам объектам в значительной степени сходны с чувствами и поступками по отношению к нам самим. Наше доброе имя, наши дети, наши произведения могут быть нам так же
дороги, как и наше собственное тело, и могут вызывать в нас те же чувства, а в случае посягательства на них - то же стремление к возмездию. А тела наши - просто ли они наши или это мы сами? Бесспорно, бывали случаи, когда люди отрекались от собственного тела и смотрели на него как на одеяние или даже тюрьму, из которой они когда-нибудь будут счастливы вырваться» [5]. Сходные переживания объединяют разнородные объекты, составляющие эмпирическое Я (духовная личность, тело, одежда, семья, домашний очаг, нажитое состояние, друзья, местности и т. д.). В изложении У. Джемса феноменология этих переживаний выглядит менее экстравагантно, чем в концепции Р. Лэнга, и включает чувства принадлежности, теплоты, симпатии, интимности, близости, знакомости, родственности, «нежнейшее чувство привязанности», переживание ценности [6].
Соответственно и у У. Джемса физическое и социальное Я разных людей различается своими масштабами. Он предвосхищает проблему «невоплощенной» в собственном теле личности, которая у Р. Лэнга станет одной из центральных в обсуждении онтологической неуверенности не только когда говорит о людях, отрекающихся от своего тела. Другой общепсихологический вариант узких личностей - те, кто ограничивают свою личность, отделяют от нее все то, чем они прочно не владеют. Они смотрят с холодным пренебрежением (если не с настоящей ненавистью) на людей, непохожих на них или не поддающихся их влиянию, хотя бы эти люди обладали великими достоинствами. «Кто не за меня, тот для меня не существует, т. е., насколько от меня зависит, я стараюсь действовать так, как будто он для меня вовсе не существовал» [7]. Полюс противоположный подобным людям - «властелины суши, моря и людей». «Тот, кто может воскликнуть вместе с Марком Аврелием: "О, Вселенная! Все, что ты желаешь, то и я желаю!", имеет личность, из которой удалено до последней черты все, ограничивающее, суживающее ее содержание -содержание такой личности всеобъемлюще» [8]. Эту «широкую» личность У.Джемса можно рассматривать как «идеальную форму» онтологически уверенной личности.
Основу нашего теоретического конструкта онтологической уверенности (ОУ) составляют изложенные выше идеи У. Джемса, нашедшие развитие в наиболее известных западных исследованиях, расширяющих границы Я, идентичности, Я-концепции: Ч. Кули [9], Э. Эриксона [10], К. Роджерса [11]. В эту традицию встраивается и Р. Лэнг, у которого нами заимствовано понятие онтологической уверенности. В понимании ОУ мы опираемся также на концепции отечественных психологов, раздвигающих привычные рам-
ки рассмотрения известных феноменов: психики (А. Ф. Лазурский [12]), самосознания (С. Л. Рубинштейн [13], В. С. Мерлин, [14]), а также на концепции субъективной реальности Д. И. Дубровского [15], «зонда» сознания А. Ш. Тхосто-ва [16], воплощений и превращений как форм взаимодействия индивидуальности с миром Л. Я. Дорфмана [17], психологического пространства личности С. К. Нартовой-Бочавер [18].
В предлагаемом конструкте ОУ как переживание человеком себя в мире определяется в русле указанной традиции системой переживаний близости, эмоциональной расположенности ценности, комфорта, привычности, контролируемости, предсказуемости и т. д., соотносимых с феноменологией Я и объектами этих переживаний. В гипотетическом конструкте нерасчлененности, целостности переживания ОУ соответствует глобальность основных объектов жизненного мира. Помимо уверенности в Я, теле, мире, людях конструкт ОУ включает также уверенность в значимом для себя. Последняя по своему объекту (которым является субъективная ценность) может относиться к любому из вышеперечисленных видов уверенности. Подобную неотъемлемую составляющую эмпирического Я имел в виду У. Джемс, приводя пример: «Ga me connaît» (оно меня знает),— говорил один французский работник, указывая на инструмент, которым владел в совершенстве [19]. С. Л. Рубинштейн отмечает, что в каком-то очень широком смысле все переживаемое человеком, все психическое содержание его жизни входит в состав личности. В частности, в качестве того, что будет включено в Я, С. Л. Рубинштейн называет мысль, «которой человек отдал все свои силы и чувства, с которыми срослась вся его жизнь» [20].
ОУ, предполагающую распространение переживаний, характеризующих феноменологию Я на широкий круг разнородных объектов и объединение с ними, мы понимаем как переживание человеком своей единоприродности с миром, как объединяющее, «ресурсное» чувство, придающее человеку ощущение безопасности, силы. Частные измерения ОУ дифференцированы по перечисленным объектам как возможным бытийным опорам.
Инструментарий (методика «Онтологическая уверенность»). На основании теоретического конструкта создана методика изучения ОУ, которая прошла проверку на конструктную и конвергентную валидность, надежность шкал и т. д. (N = 300 человек). Психометрические характеристики методики составили предмет самостоятельной статьи [21].
Конкретная форма методики была подсказана методикой Ж. Нюттена [22], созданной по принципу семантического дифференциала и на-
правленной на определение установок по отношению к психологическому времени. Эта методика в адаптации К. Муздыбаева выявляет установки по отношению к прошлому, настоящему и будущему с помощью трех индексов (эмоционального и ценностного отношения, а также личностного контроля), в соответствии с которыми подобраны 15 оппозиций прилагательных. Испытуемый оценивает по этим оппозициям каждое из времен, при обработке данных вычисляются три индекса для прошлого, настоящего и будущего [23].
В итоговый вариант методики, использованный в настоящем исследовании, вошли два собственно пространственных критерия (индекса), «близость» и «комфорт», соотносимых с феноменологией «Я», и два, совпадающих с индексами К. Муздыбаева, «эмоциональное отношение» и «ценностное отношение», для которых был разработан свой набор оппозиций прилагательных. К индексу «близость» подобраны пункты: близкое - не близкое, мое - не мое, родственное - чужое. Индекс «комфорт» образован пунктами: комфортное - не комфортное, удобное для меня - не удобное для меня, уютное - не уютное. С индексом «ценность» соотносятся пункты: ценное - ничего не стоящее, дорогое - не дорогое, важное для меня - не важное для меня. Индекс «эмоциональное отношение» составили пункты: любимое - не любимое, вызывающее теплые чувства - не вызывающее теплых чувств, родное - чужое. Таким образом, методика содержала всего 12 оппозиций прилагательных. Предлагалась инструкция: «Оцените по своим субъективным ощущениям, используя предложенные характеристики, ваше "Я" (тело, мир, окружающих людей, нечто значимое для вас) по 7-балльной шкале. Цифры обозначают степень вашего согласия с позитивным полюсом характеристики (7 - полностью согласен, 6 - в целом согласен, 5 - скорее согласен, чем не согласен 4 - затрудняюсь с ответом, 3 - скорее не согласен, чем согласен, 2 - в целом не согласен, 1 -не согласен)». Прежде чем оценивать «значимое», в соответствующем пункте теста респонденты подчеркивали что-то из предложенного списка: человек, предмет, дело, интерес, занятие, событие - или дописывали свое.
Всего методика включала 60 пунктов, образующих 5 первичных шкал, совпадающих с вышеперечисленными пятью «измерениями» ОУ: уверенность в собственном «Я», теле, мире, людях, значимом.
При обработке данных подсчитывалась сумма баллов, которой оценивался уровень уверенности в каждом из объектов самоидентификации. На основе этих 5 шкал формировалась одна суммарная, агрегированная шкала ОУ.
Онтологическая уверенность и осмысленность жизни. Гипотеза исследования. Прежде чем сопоставлять конструкты переживаний ОУ и переживания осмысленности (онтологической значимости) жизни, остановимся на использованном нами психосемантическом методе, который, по мнению Д. А. Леонтьева, имеет отношение к изучению смысловой сферы, но существенно отличается от психометрического, реализованного в тесте смысложизненных ориентаций [24].
Мы использовали принцип СД не для изучения семантического содержания понятий Я, тело, мир, люди, значимое, а в целях выявления характера переживания человеком себя в мире. Аффективные коннотативные значения, которые, по мнению создателя метода Ч. Осгуда, предшествуют осмысленным операциям с символами [25], в наибольшей степени соответствуют характеру онтологической уверенности как первичного и «самообоснованного» переживания целостности своего бытия, присущего уже младенцу, и сохраняющего у взрослого человека даже при наличии развитой рефлексии алексическую, аффективную составляющую. (Факторный анализ пунктов методики «Онтологическая уверенность» показал, что переживание бытийных опор Я, тело, мир, люди, значимое универсально, целостно, не поддается разложению на отдельные группы переживаний.) Метод СД также в наибольшей степени позволял реализовать замысел, насколько это возможно, использовать при подборе шкал методики характеристики феноменологии «Я», которыми мы обязаны «блестящему самонаблюдению» У.Джемса, и обозначенный Р. Лэнгом спектр чувств онтологической уверенности как переживания себя в мире. Поскольку речь шла о субъективных характеристиках, в определенной мере выполнялось требование психосемантического метода при подборе шкал применять признаки, объективно не присущие оцениваемым образам.
Основанием гипотезы о близости эмпирических конструктов переживаний ОУ и осмысленности (онтологической значимости) жизни явилось то, что коннотативное значение слов, объектов и их образов, которое определяют как аффективное, ценностное, индивидуальное субъективное, имеет отношение к смысловой реальности. В. Ф. Петренко, ссылаясь на исследования А. Н. Леонтьева и А. А. Леонтьева, считает наиболее близким аналогом коннотативного значения в отечественной психологии личностный смысл или значение значения для субъекта [26]. А. М. Эткинд в список понятий, имеющих область пересечения с понятием коннотативного значения, включает «отношения» В. Н. Мясище-ва, «ценностно-ориентационную деятельность» М. С. Кагана, «диспозиции» В. А. Ядова, «лич-
ностный смысл» в его отличии от «объективного значения» А. Н. Леонтьева, а психосемантический метод рассматривает как средство моделирования системы личностных смыслов [27].
Мы скорее солидарны с Д. А. Леонтьевым, который признавая наличие определенных оснований для проведения параллелей между понятиями коннотативного значения и личностного смысла, все же разводит их. Коннотативное значение представляет собой лишь «эмоциональную сторону, эмоциональный заряд субъективных образов объектов, явлений или их символов». «Эмоциональное отношение дает нам лишь первичное указание на смысл, но отнюдь не раскрывает его, ибо не позволяет соотнести отношение к объекту с жизненными отношениями субъекта», последние остаются за рамками психосемантического исследования [28].
Психосемантический и психометрический подходы, реализованные в методике «Онтологическая уверенность» и тесте смысложизненных ориента-ций, в соответствии с логикой Д. А. Леонтьева различаются направленностью на разные грани смысла (феноменологическую и субстратную, ре-гуляторную), на разные характеристики смысловой структуры (феноменологическую и деятельно-стную). Они имеют также разные предметы исследования, психосемантический - смысловые связи в картине мира, мировоззрение, субъективную семантику, образы в широком смысле слова, а психометрический - индивидуальные особенности смысловой сферы (в тесте СЖО осмысленности жизни и ее аспектов) как бытийные регуляторы.
А. М. Эткинд связывает возможности семантического дифференциала (СД) с тем, что в отличие от большинства личностных тестов он не измеряет выраженность в личности определенных, заданных процедурой тестирования свойств; этот метод, напротив, способен дать содержательную картину внутреннего мира личности, ее отношений к самой себе, другим людям, значимым аспектам окружения [29]. Мы вынуждены признать, что эта характеристика СД, во всяком
случае, для нашей модификации методики не вполне подходит. Выявляемые с ее помощью переживания ОУ и ее аспектов можно определить лишь как указывающие на наличие личностного смысла и его локализацию по бытийным опорам. Однако они не раскрывают, не конкретизируют сами смыслы, что, однако не противоречит гипотезе, в соответствии с которой обсуждаемые эмпирические конструкты имеют область пересечения. Можно также рассчитывать на то, что их сопоставление позволит прояснить как особенности ОУ, так и смысложизненных ориентаций.
Переживение онтологической уверенности как указание на смысл жизни и осмысленность жизни. Обратимся к анализу полученных данных (см. таблицу). Гипотеза о близости эмпирических конструктов онтологической уверенности как переживания являющегося «индикатором» личностного смысла, и переживания онтологической значимости жизни нашла эмпирическую поддержку. Об этом свидетельствует корреляция интегральных шкал онтологической уверенности и осмысленности жизни (г = 0.51, р < ,001 N = 83). Уровню онтологической уверенности как объединяющего, «ресурсного» чувства, свидетельствующего о наличии бытийных опор, соответствует уровень осмысленности жизни как системного смыслового образования. «Осмысленность жизни можно рассматривать как энергетическую характеристику смысловой сферы, количественную меру степени и устойчивости направленности жизнедеятельности субъекта на какой-то смысл. Действительно, наполненность жизни субъекта каким-либо устойчивым смыслом феноменологически проявляется, в частности, в стеничности, энергии, жизнестойкости, а отсутствие смысла выражается в депрессии, легкой подверженности психическим и соматическим заболеваниям и аддикциям» [30]. Осмысленности жизни как энергетической характеристике смысловой сферы соответствует таким образом «знак» и «сила» эмоционального заряда, указывающего на смысл.
Онтологическая уверенность и ее аспекты в связи со смысложизненными ориентациями
Уверенность в ОУ
Я теле мире людях значимом
Общий показатель 0,35** 0,42*** 0,44*** 0,31** 0,41*** 0,51***
Цели 0,25 0,40*** 0,35** 0,22 0,41*** 0,43***
Процесс 0,30** 0,37*** 0,46*** 0,32** 0,38*** 0,49***
Результат 0,39*** 0,41*** 0,50*** 0,40*** 0,41*** 0,57***
лк-я 0,20 0,28* 0,31** 0,17 0,25* 0,33**
ЛК-жизнь 0,24* 0,17 0,29** 0,23 0,30** 0,32**
Примечание: в матрице оставлены коэффициенты корреляции при р < ,05 , р < ,01, р < ,001.
О близости эмпирических конструктов онтологической уверенности и осмысленности жизни свидетельствуют не только многочисленные положительные связи показателей методик, но и данные иерархического факторного анализа, согласно которым обнаружился вторичный фактор, интегрирующий частные показатели обеих методик.
Аспекты ОУ в связи со смысложизненными ориентациями. Частные измерения онтологической уверенности не только являются индикаторами смысла, но и указывают на области жизненного мира, в которых он существует. Обращают на себя внимание показатели методики, имеющие наибольшее количество связей высокого уровня с измерениями осмысленности жизни: уверенность в значимом (4 связи, г от 0,38 до 0.41, при р < ,001, по 1 связи при р < ,01 и р < ,05), и мире (3 связи, г от 0,44 до 0.50, при р < ,001, и три связи при р < ,01). Связи уверенности в Я со смысложизненными ориентаци-ями, менее тесные (1 связь при р < ,001, две связи при р < ,01 и две связи при р < ,05). Полученная картина соответствует одному из центральных положений логотерапии В. Франкла о том, что смысл жизни не может находиться в Я и предполагает реализацию ценностей, выходящих за его пределы, самотрансценденцию [31]. Полученные данные также совпадают с одним из итогов обзора исследований по методике «Цель в жизни» Дж. Крамбо и Л. Махолика, которые подвел И. Ялом: «Осмысленность жизни связана с трансцендентными ценностями, то есть ценностями, которые выходят за пределы собственного «Я». Им отмечается также связь осмысленности жизни с членством в группах и увлечением каким-то делом [32]. Наши респонденты чаще всего отмечали в качестве значимого дело, занятие, интерес и человека (соответствующие выборы распределились почти поровну).
Менее тесные связи показателя уверенности в людях с измерениями осмысленности жизни могут свидетельствовать, что смыслы, соотносимые с ценностями переживания, преимущественно локализованы в значимом. В отличие от них смыслы, соотносимые с ценностями «дело», «интерес», «занятие», вероятно, локализованы как в значимом, так и в мире.
Что касается уверенности в теле, характер связей лишний раз указывает на его «пограничное» положение между ментальным Я и миром, которое отмечается Р. Лэнгом «Тело явно занимает двусмысленное переходное положение между "мной" и миром. С одной стороны, оно является сердцевиной и центром моего мира, а с другой - оно есть объект в мире других» [33]. В концепции А. Ш. Тхостова тело как своеобразный «зонд» чистого Я, сливающийся с ним, по-
добно тому как зонд сливается с рукой, представляет собой место «пересечения», встречи субъекта и объекта. Но в качестве «зонда» тело также соприкасается с миром [34].
Особенности связей измерений ОУ с собственно смысложизненными ориентациями и аспектами локуса контроля. Эмпирический конструкт СЖО представляет собой структурно сложное образование, что соответствует представлениям Д. А. Леонтьева о системном строении смысловой реальности.
Уточнив факторную структуру конструкта осмысленности жизни, он выявил, помимо интегрального показателя, общего с англоязычной методикой, пять его составляющих (три конкретные смысложизненные ориентации и два аспекта локуса контроля).
Временная локализация ведущих смысловых ориентиров рассматривается Д. А. Леонтьевым как важное измерение, характеризующее индивидуальные особенности смысловой сферы. Из двух групп показателей, выделяемых в структуре осмысленности жизни, показатели, указывающие на временную локализацию: цели в жизни, соотносимые с наличием смысла в будущем, процесс жизни или интерес и эмоциональная насыщенность жизни, свидетельствующий об осмысленности настоящего, и результативность жизни или удовлетворенность самореализацией, указывающая на продуктивность и осмысленность прошлого, - наиболее тесно связаны с показателями онтологической уверенности (18 связей с тремя названными измерениями, из них 13 связей, г от 0,50 до 0,39, при р < ,001, и 4 связи, г от 0,30 до 0,35, при р < ,01,).
Восприятие мира как целого - в пространственной протяженности и временной перспективе Д. А. Леонтьев рассматривает в качестве одной из психологических предпосылок смысловой регуляции вообще. Составляющие эмпирического конструкта осмысленности жизни, дифференцированные по временному критерию, и показатели ОУ, дифференцированные по «пространственному» критерию - бытийным опорам, образуют структуру, которую можно определить как своеобразный хронотоп.
Хотя все измерения ОУ и смысложизненные ориентации, имеющие отношение ко времени, взаимосвязаны, плотность связей растет от осмысленности будущего (2 связи, г 0,40, 0,41, при р < ,001) к осмысленности настоящего (3 связи, г от 0,37 до 0,46, при р < ,001) и достигает максимума у показателя осмысленности прошлого (5 связей, г от 0,39 до 0,41, при р < ,001). Другими словами, есть эмоциональный заряд смыслов, в той или иной мере реализованных, воплотившихся в определенных жизненных достижениях.
Два оставшихся фактора, составляющие конструкт осмысленности жизни, локус контроля-Я и локус контроля-жизнь или управляемость жизни (характеризующие представление о себе как о сильной личности, обладающей достаточной свободой выбора, чтобы построить свою жизнь в соответствии со своими целями и представлениями о ее смысле и общее мировоззренческое убеждение в том, что человеку дано контролировать свою жизнь, свободно принимать решения и воплощать их в жизнь [35]), менее тесно связаны с онтологической уверенностью (6 связей, 3 при р < ,05 и 3 при р < ,01, г от 0,23 до 0,30). Таким образом, указание на наличие смысла не раскрывает его природу, в частности, не указывает на то, что он найден самим человеком, а не задан ему извне. В. Франкл видит существенную проблему в разделении ответственности и свободы: направленность на смысл и ориентация на дело может не предполагать свободы их выбора, а свобода выбора может быть не сопряжена с ответственностью [36].
Выводы. Онтологическая уверенность как переживание личностью себя и своего мира является также «индикатором» личностного смысла, переживания онтологической значимости жизни. Частные измерения онтологической уверенности не только указывают на смысл, но и на области жизненного мира, в которых он существует. Полученные данные подтверждают фундаментальное положение логотерапии В. Франкла о том, что смысл жизни не может находиться в Я, а предполагает реализацию ценностей, выходящих за его пределы, самотрансценденцию. Из двух групп смысложизненных ориентаций наиболее тесно связаны с измерениями онтологической уверенности те, которые имеют отношение к временной локализации смыслов. Составляющие эмпирического конструкта осмысленности жизни, дифференцированные по временному критерию, и показатели ОУ, дифференцированные по «пространственному» критерию -бытийным опорам, образуют структуру, которую можно определить как вид хронотопа. Эмоциональный заряд смыслов реализуется, воплощается в жизненных достижениях сильнее, указание на них более явно. Онтологическая уверенность как первичное указание на наличие смысла не раскрывает его природу, в частности, не указывает на то, что он обретен, свободно найден самим человеком.
Примечания
1. Леонтьев Д. А. Психология смысла. М.: Смысл, 1999. С. 294; Аеонтьев Д. А. Тест смысложизненных ориентаций (СЖО). М.: Смысл, 1992. С. 3.
2. Лэнг Р. Расколотое «Я». СПб.: Белый Кролик, 1995. С. 10-11.
3. Там же. С. 7, 10.
4. Курсивом выделены определения, принадлежащие Р. Аэнгу.
5. Джемс У. Психология. М.: Педагогика, 1991. С. 81.
6. Курсивом выделены определения, принадлежащие У. Джемсу.
7. Джемс У. Указ. соч. С. 92.
8. Там же. С. 94.
9. Кули Ч. Социальная самость // Американская социологическая мысль. Тексты / под ред. В. И. Доб-ренькова. М., 1994. С. 316-330.
10. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М., 1996.
11. Роджерс К. Клиенто-центрированная терапия. М., 1997.
12. Лазурский А. Ф., Франк С. Л., Программа исследования личности в ее отношениях к среде // Аа-зурский А. Ф. Избранные труды по общей психологии. СПб.: Алтейя, 2001. С. 124-160.
13. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М., 1946.
14. Мерлин В. С. Структура личности: характер, способности, самосознание. Пермь, 1990.
15. Дубровский Д. И. Проблема идеального. Субъективная реальность. М.: Канон+, 2002.
16. Психосемиотика телесности / под общ. ред. И. В. Журавлева, Е. С. Никитиной. М.: КомКнига, 2005.
17. Дорфман Л. Я. Воплощения и превращения как формы взаимодействия индивидуальности с миром // Гуманитарная наука в России: Соросовские лауреаты. Т. 1. Психология. Философия / под ред. А. В. Аху-тина, В. С. Собкина. М., 1996. С. 187-199.
18. Нартова-Бочавер С. К. Человек суверенный: психологическое исследование субъекта в его бытии. СПб.: Питер, 2008.
19. Джемс У. Указ. соч. С. 89.
20. Рубинштейн С. Л. Указ. соч. С. 680.
21. Коптева Н. В. Онтологическая уверенность как характеристика самосознания // Сибирский педагогический журнал. 2009. № 2. С. 393-405.
22. Нюттен Ж. Мотивация, действие и перспектива будущего. М.: Смысл, 2004.
23. Муздыбаев К. Переживание времени в период кризисов // Психологический журнал. 2000. Т. 21. № 4. С. 5-21.
24. Леонтьев Д. А. Психология смысла.
25. Петренко В. Ф. Психосемантика сознания. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1988. С. 53.
26. Там же.
27. Эткинд А. М. Опыт теоретической интерпретации семантического дифференциала // Вопросы психологии. 1979. № 1. С. 17-27.
28. Леонтьев Д. А. Психология смысла. С. 312.
29. Франкл В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990. 368 с.
30. Леонтьев Д. А. Психология смысла. С. 293.
31. Франкл В. Указ. соч.
32. Леонтьев Д. А. Психология смысла. С. 295.
33. Лэнг Р. Указ. соч. С. 140.
34. Психосемиотика телесности.
35. Леонтьев Д. А. Тест смысложизненных ориентации (СЖО). С. 14.
36. Франкл В. Указ. соч. С. 67-68.
